Актуальность темы
исследования. С точки зрения специалистов по политической регионалистике период 1990;х годов является одним из самых интересных в контексте анализа процессов, связанных с укреплением ресурсов влияния региональных властвующих элит. Многочисленные выборы (в местные органы власти, губернаторские и президентские) закрепили и персональные изменения в российских властных структурах. В регионах в условиях концентрации власти на местах — одной из основных политических тенденций 1990;х годов (и особенно первой половины) — эти элиты явственно позиционировались в российском политическом пространстве. Они использовали разнообразные ресурсы влияния, которые определили стиль поведения региональных элит, их ориентацию на консенсус или конфликт с центром. Тем более актуальной представляется задача детально исследовать практику, механизмы, благодаря которым правящая региональная элита утверждала свой статус и приоритеты в сознании масс. Исследуя особенности использования региональной элитой ресурсов влияния на массовое сознание, политолог приближается к видению реальных политических интересов россиян, наиболее близких их массовому сознанию образов перспектив и целей региональных трансформаций. Кроме того, складывается традиция анализа регионального политического интереса, как он формируется властвующей политической элитой и воплощается в идеологии, поведении масс региона. Всем вышесказанным определяется актуальность избранной темы исследования.
Степень научной разработанности темы. Сегодняшняя регионалистика исходит из того, что различные уровни политики (глобальный, национальный, региональный, местный) не сводятся один к другому. Оценка процессов российской регионализации в 1990;е годы связана с выявлением сходств и различий политического процесса, как он шел на региональном уровне. Задаваясь вопросом о том, чем определяется различие в региональных политических стратегиях, почему так сильно в регионах политическое местничество, исследователи обратились к понятиям политико-культурного ландшафта и паттерна политического и культурного развития в регионе. С их помощью стало возможным показать обусловленность региональной политической повседневности социокультурными реалиями, выявить своеобразие их влияния на массовое политическое сознание в различных регионах.
Исследование ресурсов влияния региональной элиты на массовое сознание и электоральное поведение, начатое в 1990;е годы, достигло серьезных теоретических результатов. К их числу относятся идеи и гипотезы, высказанные в работах Д. Бадовского, А. Барзилова, О. Богомолова, И. Куколева, Н. Лапиной, А. Магомедова, Г. Марченко, В. Мохова, А. Чернышева, А. Чириковой и др.
Анализируя практику влияния региональной элиты на политические настроения и поведение жителей региона, все исследователи отмечают инертность массового политического сознания в регионах в 1990;е годыполитическая жизнь в регионе чаще представлена процессами, протекавшими в рамках.
1 См. об этом работы Р. Туровского, С. Рыженкова, В Гельмана. См., например, Гельман В., Рыженков С. Политическая регионалистика: от общественного интереса к области знания? // Социальные исследования в России. М, 1998. деятельности элит. Отечественная политология зафиксировала реальные этапы становления региональных элит, определила масштабы влияния властвующих элит на возникновение постсоветских «партий власти». В качестве ключевой характеристики регионального политического процесса рассматривается противостояние, а затем сближение и взаимодействие прошлой коммунистической номенклатуры и новых элитных групп. Практика самоутверждения и позиционирования элит, как она существовала в 1990;е годы, на региональном уровне рассмотрена в ее обусловленности номенклатурными принципами элитообразования2. Эта концепция в региональной элитологии была существенно уточнена и развита В. Гельманом, применившим к российской ситуации идеи элитной трансформации Д. Хингли, о.
М.Бартана, Р. Гантенера .
И.Е.Дискин обратил внимание исследователей на негативные последствия освоения консолидирующимися региональными.
2 См.: Афанасьев М. В России сформированы представительные собрания правящих региональных групп // Власть. 1998. № 2- Клиентела в России вчера и сегодня // Полис. 1994; № 1.С. 121−126- Изменения в механизме функционирования правящих региональных элит // Полис. 1994. № 6. С. 59−66- Правящая элита России: образ деятельности // Мировая Экономика и международные отношения. 1996. № 3. С. 46−56- № 4. С. 28−38. Региональный вызов: правящие региональные группировки в российском политическом процессе // Трансформация российских региональных элит в сравнительной перспективе. М., 1999; Бадовский Д. В. Политический процесс в Орловской области:(Набросок с натуры) // Кентавр.-1995. N 2.-С.65−71- Трансформация политической элиты в России — от «организации профессиональных революционеров» к «партии власти» //Полис. 1994. № 6. С.42−58- Бадовский Д. В., Шутов А. Ю. Региональные элиты в постсоветской России: особенности политического участия // Кентавр. 1996. № 6. С. 3−23. Крыштановская О. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 51−65-. Портрет современной элиты // Спутник-дайджест. 1995. № 7. С. 6−15.
3 См.:. Гельман В. Как выйти из неопределённости? // Pro et Contra. 1998. — № 3. С. 21−39- Консолидация региональных элит и местная демократия в России: Санкт-Петербург в сравнительной перспективе / Социальные и политические ориентации Санкт-Петербургской элиты. СПб., 1998 С.74−85- Региональные режимы: завершение трансформации? // Свободная мысль. 1996. № 9, С. 13−22- «Сообщество элит» и пределы демократизации: Нижегородская область // Полис. 1999. № 1. С. 79−97-. Шахматные партии российской элиты // Pro et Contra. 1996. Т l.№ i.e. 22−31- «Transition» по-русски: концепции переходного периода и политическая трансформация в России (1989;1996) // Общественные науки и современность. 1997. № 4. С. 6481- Гельман В. Я., Рыженков С. И. Политическая регионалистика России: история и современное элитами автократических норм правления и тенденции к мифологизации роли власти в процессах демократизации России4.
Серьезным шагом в исследовании своеобразия влияния региональных элит на политические установки масс следует считать также разработку темы эффективности деятельности «партии власти» как способа удержания определенного уровня жизни в регионе за счет торга с центром5. Д. В. Бадовский, О. А. Богомолов, А. Ю. Шутов и др. ученые обратили внимание на стремление элиты идеологически оформить способы властвования и управления. В 1990;е годы внедрен термин «региональные идеологии"6.
Культурное развитие регионов в контексте общего регионального политического развития часто выпадало из поля зрения исследователей. Однако на примерах актуального политического опыта в России исследование влияния особенностей культуры регионов на региональную и общероссийскую идентичность имеют свои достижения. Они представлены в работах Д. Бадовского, Г. Козлова, А. Козьмина, С. Рыженкова, Р. Туровского и.
Внимание к региональному сообществу как объекту исследования предопределяет взгляд на региональную культуру как развитие // Политическая наука. Вып. 3−99: Политическая наука современной России: тенденции развития. -М., 1999.-С. 175−255.
4 Дискин И. Россия: Трансформация и элиты. М., 1995.
5 См.: Бадовский.Д. Трансформация политической элиты в России — от «организации профессиональных революционеров» к «партии власти» //Полис. 1994. № 6. С.42−58.
6 См.: Магомедов А. Мистерия регионализма. М., 2000; Магомедов А. К. Общество регионов // Pro et Contra.-M., 1997. № 2- Дука А. В. Трансформация местных элит (институционализация общественных движений: от протеста к участию) // Мир России. 1995, № 2- Дука А. Конфликты и компромиссы в структурах региональной политической элиты: типология противоборства // Северная Пальмира. 1997. № 9- Дука А. В. Методологические вопросы изучения гражданского общества и государства // Гражданское общество — в поисках пути. СПб, 1997; Косач Г. Оренбург: региональная мифология как фактор взаимоотношений с соседями // Что хотят регионы России? М., 1999.
7 См.: Политика и культура российской провинции. М, СПб, 2001; Барзилов С., Чернышев А. Провинция: элита, номенклатура, интеллигенция // Свободная мысль. 1996. № 1- Барзилов С., систему воспроизводства значимого отличия этого сообщества от остальных. Этой установке соответствуют аргументы, представленные в работах А. и Е. Кузьминых, О. Астафьевой, Г. Авциновой и др8.
Однако явно недостает исследований, фиксирующих реальные процессы и тенденции в деятельности региональных элит, направленной на упрочение статуса и влияния образа власти на политическую мотивацию массового сознания в регионах. Вне поля зрения по-прежнему остается анализ особенностей использования региональной правящей элитой таких ресурсов влияния на массовое сознание населения в 1990;е годы, как региональные идеологии, образцы региональной идентичности, нормы электорального поведения. Эти обстоятельства определили цель данного диссертационного исследования.
Цель и задачи работы. Цель исследования — охарактеризовать региональные идеологии и образцы электорального поведения масс в регионе как ресурсы влияния правящей региональной элиты на политическое сознание. Речь идет не о пропаганде имиджа элиты через СМИ, а о воздействии, как оно осуществляется средствами упрочения региональных идеологий, управлением электоральным поведением масс в рамках общепринятых в регионе социокультурных ценностей и норм.
Из поставленной цели вытекают и основные задачи работы: ¦ обозначить роль постсоветских политических элит в процессах регионализации в 1990;е годы и упрочении влияния идей региональной мобилизации в политике;
Чернышев А. Регион как политическое пространство // Свободная мысль. 1997. № 2- Барзилов С. И., Чернышов А. Г. Политическая структура современной российской провинции. М., 1997. выявить социокультурные детерминанты политического влияния в регионах в 1990;е годы, учитывая значение культурного ландшафта политической практики региональных элитрассмотреть процессы становления региональных идеологий, определить их роль в качестве ресурса политического самоопределения элит и массохарактеризовать в качестве ресурсов влияния региональной властвующей элиты на политическое сознание масс в 1990;е годы образцы региональной идентичностиопределить потенциал влияния образа власти на нормы электорального поведения жителей в регионеуказать на роль выборных кампаний как механизмов реализации ресурсов влияния на массовое сознание в регионе.
Объектом исследования стали ресурсы и механизмы влияния властвующей политической элиты на политические установки населения российских регионов (эмпирическую основу исследования составили материалы по Ростовской, Саратовской, Оренбургской областям). Выбор обусловлен достаточно пестрой палитрой политической жизни этих регионов в 1990;е годы, сложностью социально-экономических отношений, социокультурной ситуации и вместе с тем прочным, подкрепленным идеологически фундированным положением власти в регионах, что придало вес политическим элитам этих регионов и на федеральном уровне.
8 См. Астафьева О. Н., Авцинова Г. В. Социокультурная политика в России. М., 2001; Кузьмин А. С., Кузьмина Е. Е. Традиции и инновации в модернизации российской культуры. М, 1996.
Предметом исследования являются такие ресурсы закрепления в стереотипах массового сознания положительных образов региональной политики в 1990;е годы, как влияние региональных идеологий, форм региональной идентичности, нормативных образцов электорального поведения.
Теоретическую базу исследования ресурсов политического влияния региональных элит на массовое политическое сознание составили труды отечественных специалистов по политической регионалистике, политической социологии, психологии, компаративистике, социокультурной динамике9.
Общеметодологические установки работы продолжают методологию исследований региональных элит10. Для характеристики особенностей влияния региональной политической власти на массовое сознание значение имеют понятия, раскрывающие соотношение политических сил в регионахпоэтому базовыми для данной диссертации стали определения «политический режим», «модель политической власти». Используются преимущественно приемы политической компаративистики.
К теоретическим установкам, которыми воспользовался автор диссертации, относятся теория групп интересов, теория плюрализма элит, концептуальные модели трансформационных изменений в постсоветской России (версии В. Гельмана, И. Дискина), концепции трансформации постсоветских элит. Для решения задач.
9 Это работы М. Афанасьева, В. Ачкасова, Г. Ашина, Д. Бадовского, О. Богомолова, С. Барзилова, С. Борисова, О. Гаман-Голутвиной, В. Гельмана, Г. Голосова, И. Дискина, Л. Дробижевой, А. Дука, И. Куколева, Н. Лапиной, А. Магомедова, Г. Марченко, Е. Мелешкиной, В. Мохова, Д. Орешкана, Н. Петрова, А. Понеделкова, В. Радаева, Р. Туровского, А. Чернышева, А. Чириковой, О. Шкаратан,.
A.Шутова и др.
10 См. работы Г. Ашина, Л. Дробижевой, О. Гаман-Голутвиной, В. Гельмана, О. Крыштановской,.
B.Мохова, Е. Охотского, А. Понеделкова, А. Соловьева, А. Шутова и др. диссертационного исследования использовались такие исследовательские установки, как сравнительный политологический анализ, институциональный анализ, методы включенного наблюдения, контент-анализ СМИ.
Общая концепция исследования. В представленной диссертации исследуются такие ресурсы влияния на политическую ориентацию масс в регионах в первое постсоветское десятилетие, которые традиционно дополняют средства экономического, правового, административного, информационного воздействия. Акцент сделан на использовании региональной властью для влияния на политическое сознание масс в регионе таких ресурсов, как региональная идеология, образцы региональной идентичности, нормы электорального сознания и поведения. Эта сторона властного влияния в регионах приобрела в 1990;е годы большое значение, потому что, как показано в диссертации, власть на местах, активно осваивая политическое пространство региона, действовала в основном вне рамок и правил демократического политического процесса, ориентированного на создание и поддержку институтов гражданского общества. При этом собственные политические установки правящей властной элиты в регионах были размыты, неопределенны и явились зачастую результатом выбора, в котором политическая составляющая занимала небольшое место. С этих позиций интересен анализ сложившейся в постсоветской региональной политике 1990;х годов тенденции сознательно и последовательно манипулировать сознанием жителей региона в собственных политических интересах. Особенно это было заметно на примере выборных кампаний 1990;х годов любого уровня.
В работе в качестве иллюстрации и подтверждения предложенной концепции привлекаются факты реальной политической жизни в Саратовской, Ростовской, Оренбургской областях. Региональная власть в России 1990;х годов сосредоточилась на упрочении и воспроизводстве сфер своего влияния. Она тяготела к авторитаризму, политическому морализаторству, была склонна к политической эклектике, не приветствовала развития гражданских инициатив, выступила против институционализации оппозиции. Вместе с тем в ее деятельности отразился объективный процесс социокультурной дифференциации российских территорий, являющийся моментом общемирового процесса регионализации. Культура и история представлены как составляющие политического процесса в регионах в 1990;е годы. В этот период шли институциональные и идеологические трансформации в региональной политике. Для этого этапа регионализации характерна спонтанность взаимоотношений и взаимовлияния между политикой и культурой. Шло отчуждение и от официальной, и от неофициальной демократической «идеологии регионализации». Разнообразие региональных политических установок стало восприниматься как данность. Неизменными оставались установки на прагматизм, общероссийский и региональный патриотизм.
Изучение таких ресурсов влияния и воздействия властвующих региональных элит на массовое сознание в 1990;е годы, как региональные идеологии, образцы региональной идентичности, нормы электорального поведения позволяет реально оценить отношение самой правящей элиты тех лет к трансформационным процессам. Электоральное сознание и поведение населения в регионе, постулаты региональных идеологий 1990;х годов следует рассматривать как в их обусловленности целенаправленной практикой местной властвующей элиты, использовавшей социокультурные реалии региона. Для этого в работе используется понятие паттерна регионального развития как относительно устойчивого типа воспроизводства региональной идентичности. Политическая составляющая социокультурного развития не является моментом временным или преходящим. Связи, существующие между культурой и политикой, усиливаются в периоды социально-политической нестабильности и неопределенности, как это происходило в 1990;е годы.
Положения, выносимые на защиту:
Видение политической и культурной самодостаточности и ценности региона характерное для властвующей политической элиты на местах, определило своеобразие моделей внутриэлитной интеграции. Идея региональной мобилизации, региональные идеологии сыграли существенную роль во внутриэлитной интеграции в регионах.
В 1990;е годы региональные политические элиты воспользовались идеологическим вакуумом и кризисом идентификации населения после распада Советского Союза и заполнили его идеей местного патриотизма, «региональной идеей» в целях укрепления статуса законности своей власти.
Ресурсы региональных идеологий были направлены на формирование и тиражирование публичных образов местной власти. Они повлияли и на процесс вхождения региональных элит в эпоху публичной политики, которая началась в России в 1990;е годы. Одновременно идеологические проекты, становясь формулами правления" локальных правящих групп, образовали поле региональных интересов.
В 1990;е годы в регионах России был установлен достаточно эффективный контроль властвующей элиты над политической ситуацией на местах. Легитимация региональной власти в значительной мере осуществлялись через ее активное участие в процессах формирования «новой региональной идентичности».
Проблема легитимности региональной исполнительной власти оказалась для правящей элиты на местах основной в процессе установления и стабилизации политического режима. Фактором легитимации правящей элиты стала презентация ее как политической силы. Рассмотрев особенности взаимодействия губернатора с политическим пространством регионов, как оно определялось электоральным поведением населения, можно говорить о том, что в большинстве регионов России с 1996 года шли процессы выхода областной администрации в сферу массовой политики.
Новизна осуществленного анализа заключается в том, что охарактеризованы в качестве ресурса влияния региональной властвующей элиты на политическое сознание в 1990;е годы региональные идеологииих возникновение рассматривается как объективный результат процессов региональной самоорганизации и их воплощения в региональной политикена примере анализа практики некоторых выборных кампании в регионах 1990;х годов показано как властвующие элиты.
14 влияют на региональную идентичность, предлагая свои образцы и нормы электорального поведения, отношения к властина примерах моделей региональных идеологий, предложенных региональной властвующей элитой в Ростовской, Саратовской, Оренбургской областях показано, что в 1990;е годы уровень стратегии мобилизации и модернизации был задан рамками объективных процессов социокультурной регионализации.
Теоретическая и практическая значимость диссертации. Сформулированные в работе положения могут быть использованы для дальнейшей, более детальной разработки концепций регионального развития РФ, практических рекомендаций по осуществлению культурной и политической идентичности регионов РФони могут учитываться при осуществлении технологий воздействия на массовое политическое сознание и мотивацию электорального поведения жителей российских регионов.
Теоретические положения и выводы диссертации могут войти как составные части учебных курсов «Политология», «Политическая элитология», «Политическая регионалистика».
Выводы главы.
Особенность, присущая политическому процессу в регионах России в 1990;е годы — пассивная, в основном, роль массовых акторов и, в частности, политических партий.
В 1990;е годы в регионах России был установлен достаточно эффективный контроль над политической ситуацией на местах. Законодательные собрания областей примерно на половину состояли из согласованных с администрацией членов, большинство из них совмещало управленческую деятельность и депутатский мандат. Местное самоуправление также контролировались администрацией.
Одним из показателей развития политического самосознания в регионе является создание региональных партий и общественно-политических движений. Этот процесс также использовался правящей элитой для создания новой политической идентичности населения региона. Легитимация региональной власти в значительной мере осуществлялись через ее активное участие в процессах формирования новой региональной идентичности.
В 1990;е годы правящие региональные элиты в России превратились в наиболее влиятельный актор регионального политического режима. Характерным для региональной правящей элиты тех лет являлось ее стремление доминировать не только в политическом, но и в финансово-экономическом и информационном пространстве, то есть превращение элитных кланов из бюрократических в олигархические образования.
Начиная с середины 1990;х годов наблюдался процесс создания губернаторами политических партий, идеологией которых становится местный патриотизм. Выстраивались также «номенклатурные» блоки регионального уровня. Кроме того, в некоторых регионах внутри администрации создавались структуры, призванные координировать отношения между партиями, отслеживать развитие политических процессов в регионе. Создание таких структур позволило прогнозировать электоральное поведение, формировать информационные потоки. К полулегальным способам контроля над политической ситуации в регионе относился «выборочный патронаж» отдельных партий. В регионах складывались системы предпочтительной поддержки тех или иных партий. Эта форма взаимодействия власти с политическими силами основывались на персональных отношениях и не поддавались контролю со стороны общественности.
Легитимность политической власти зависит от типа политической культуры общества. В 1990;е годы региональные политические элиты воспользовались идеологическим вакуумом и кризисом идентификации населения после распада СССР и заполнили его идеей местного патриотизма, «региональной идеей» в целях укрепления статуса законности своей власти. Одним из способов сохранения регионального политического режима стал контроль над институтами и средствами политической коммуникации в обществе.
Проблема легитимности региональной исполнительной власти оказался для правящей элиты на местах основной в процессе установления и стабилизации политического режима. В первой половине 1990;х годов — на первом этапе трансформации общероссийского политического режима консенсус по поводу прав исполнительной власти интересовал администрацию гораздо меньше, чем расклад сил в элитных группировках. Но к моменту губернаторских выборов 1996;1997 годов проблема массового признания губернаторской власти возникала в каждом регионе.
Еще одним фактором легитимации правящей элиты стала презентация ее как политической силы. Рассмотрев особенности взаимодействия губернатора с политическим пространством регионов, которые определялись электоральным поведением населения с одной стороны, и федеральным политическим «запросом» с другой, можно охарактеризовать складывавшиеся в регионах способы управления политической ситуацией в 1990;е годы.
В большинстве регионов России с 1996 года шли процессы выхода областной администрации в сферу массовой политики. Эффективность губернаторских «избирательных машин» была особенно велика. При этом в разных регионах сложились различные системы управления политической ситуацией.
На уровне массового сознания наблюдалась оценка власти как института, обладающего огромными конструктивными возможностями. Уверенность в их наличии усугубляла и предопределяла недовольство властью в 1990;е годы. Характерной особенностью массовых политических установок являлось и то, что граждане были склонны больше доверять местной, чем.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
В работе ставилась цель показать особенности использования региональной правящей элитой в 1990;е годы «косвенных» ресурсов влияния на массовое политическое сознание. Анализировались воздействия, как они осуществляются через упрочение региональных идеологий, управление электоральным поведением масс, легитимацию идеи доминирования властвующей политической элиты над политическим сообществом и гражданским обществом в целом. В работе привлекаются факты реальной политической жизни в Саратовской, Ростовской, Нижегородской, Омской областях.
Подводя краткие итоги, следует еще раз подчеркнуть, что на политическую трансформацию российского общества в 1990;е годы существенное влияние оказали процессы, связанные с возникновением элиты как особого управляющего слоя, приходящего на смену номенклатуре. Незавершенность и несовершенство процессов формирования гражданского общества в России обусловливают и незавершенность формирования новых российских элит. Ориентация на внегосударственные нормы регулирования материальной деятельностью серьезно повлияла на политическую ориентацию региональных элит. Властвующие региональные элиты в России в 1990;е годы использовали партии и общественные организации в политической борьбе со своими оппонентами, превратили их в средство решения внутриэлитных конфликтов.
В политической системе России в годы президентства Б. Ельцина сложился определенный дисбаланс отношения регионов и центра. Рыночные преобразования в регионах стали необратимымипри этом, как быстро выяснилось, они не только не угрожали номенклатурным по генезису правящим региональным группам, но и сулили правящим элитам немалую выгоду — прежде всего личное обогащение. «Капитализация» правящих группнаиболее заметный социальный эффект рыночных преобразований. Произошло врастание в рынок региональных бюрократий, закрепилась практика административного предпринимательства. Главными субъектами властных отношений, в том числе отношений с правящими региональными группами, в 1990;е годы выступили неформальные олигархические альянсы, включающие использовавшие официальные органы власти, финансово-промышленные корпорации, политические объединения и СМИ.
В постсоветской России главными авторами процессов политического реформирования стали не противники или сторонники или сторонники либеральных демократических стратегий, а заинтересованные группы (элиты) в регионах, стремящиеся преимущественно к контролю над ресурсами. Модель крушения прежней политической системы были задана из Центра. Политическая реальность постсоветского региона в 1990;е годыэто реальность острых конфликтов в элитах и между властвующей элитой и контрэлитой.
Процесс трансформации региональных российских властвующих в 1990;е годы существенно ограничил конкуренцию в сфере политики. Это послужило целям легитимации новой региональной власти, позволяло ограничить политическое участие масс. Поведение региональной властной элиты в 1990;е годы культивировало волюнтаризм и авторитаризм в политике.
Российская регионализация должна быть представлена в политическом знании не как акт формального политического самоопределения, но как сложный процесс самоорганизации российских региональных сообществ. Базовыми во многих регионах в 1990;е годы стали разнообразные процессы социокультурной самоорганизации, в том числе иерархического соподчинения разных сообществ и территориальных процессов, цивилизационного синтеза. Эти механизмы социокультурной самоорганизации территорий начали действовать в условиях новых форм государственного, политического, институционального их регулирования. В реакции локальных процессов регионализации на воздействие сверху, в ориентации на демократические преобразование региона объективно присутствовал значительный элемент риска и неопределенностикроме того, они оказались труднопрогнозируемыми средствами традиционного политологического инструментария. Властвующие в регионах постсоветские элиты, осуществляя рациональную регуляцию традиционных процессов или вводя инновации, были вынуждены учитывать бесчисленное многообразие культурных форм на местах, сложности формирования общего повседневного порядка в каждом регионе, действие спонтанных и рациональных факторов, обусловливающих самоорганизацию локальных обществ. Чтобы уменьшить издержки освоения и диффузии демократических инноваций региональные элиты начали сознательно комбинировать принципы современного экономического развития с базисными нормами традиционной для данного региона культуры.
В 1990;е годы политическое управление центром все меньше ощущается в регионах. Власть в регионе начинает работать в чрезвычайном режиме. У населения формируется психология ничем не обоснованных социальных ожиданий, иждивенчествау властной элиты — вера в универсальность и всесилие рычагов политической власти в организации экономической жизни. Психология, основанная на такой вере, обусловила маргинализацию местной власти как механизма демократического общества. Всесилие элиты, ставка на принуждение в организации и осуществлении властных решений актуализировала интересы этой группы в политическом процессе в регионах.
Во второй половине 1990;х годов психология самоутверждения административной элиты на региональном уровне постепенно оказалась вытесненной верой в собственную значимости во всероссийском масштабе. Региональная элита все более осознавала себя доминирующей силой в современном политическом процессе, что имеет свои положительные, так и отрицательные стороны. Положительные, потому что свои групповые интересы элита пыталась соотносить с общегосударственными интересами, а не противопоставлять их друг другу. Отрицательные, потому что в регионах формировались авторитарные политические сообщества, жестко подчиненные местному лидеру. Авторитаризм превращался в способ осуществления власти, а демократия — в ее массовую процедуру.
Для наиболее активных и дальновидных региональных элит в России актуальной задачей в 1990;е годы оказалась не ориентация на рыночные модели, усваиваемые через столицу, а выработка опережающей реформаторской стратегии. Их самоутверждение происходило в рамках провозглашения самостоятельной концепции правления. Одна за другой на свет появились такие модели регионального развития, как «нижегородская», «оренбургская», «татарстанская» и др. Влияние в контексте закрепления регионального самосознания имели и «региональная мифология». В сформулированных региональными элитами идеологиях значительную роль играл исторический компонент политизированная трактовка прошлого, судеб этноса, территории. Исторический пласт региональной идеологии выполнил и роль ресурса поддержки тех преобразований, которые проводились в регионе. Исторические ссылки и обоснования выступили и как фактор, сдерживающий влияние либеральных экономических принципов. Модернизация своих регионов мыслилась их идеологами вне и поверх предложенных Москвой идеологических конструкций «новой России» .
С видением политической и культурной самодостаточности и ценности региона связано и своеобразие моделей внутриэлитной интеграции. Элитная солидарность, являясь центральной характеристикой элитной структуры, включает в себя общие идеи и общий моральный кодекс поведения, а также некое осознание своего единства. Мобилизационная региональная идея играет свою роль во внутриэлитной иерархии.
На региональном уровне общие особенности стратегии и тактики локальных элит проявились в стремлении региональных властных структур к монополизации политического пространства субъектов Федерации. Реализация данной претензии локальных элит сопровождалась созданием «региональных идеологий». Помимо мобилизационной функции на уровне регионов, они были направлены на формирование и тиражирование публичных образов региональной власти. Оба процесса отражали процесс вхождения региональных элит в эпоху публичной политики, которая началась в России в 1990;е годы. Создаваемые локальными элитами идеологические конструкции, символы и смыслы были призваны обосновать правомерность претензий региональных политических элит на делегируемую власть, их исключительное место в политической системе региона и страны в целом. Наиболее полно региональная идеология проявилась в языке вызова. Политические идеологии элит субъектов Федерации оказала значительное воздействие на формирование «моделей» пути. В периоды идеологических и цивилизационных поисков проявилась двойная функция элит как носителей цивилизационных потенциалов, с одной стороны, и повседневных политических интересов и стимулов, с другой. Идеологические проекты, становясь «формулами правления» локальных правящих групп, образовала поле региональных интересов.
Учитывая вектор политической трансформации постсоветской России в 1990;е годы влияние правящих элит на массовое сознание нужно рассматривать и в контексте упрочения существующей политической системы.
Особенность, присущая политическому процессу в регионах России в 1990;е годы — пассивная, в основном, роль массовых акторов и, в частности, политических партий. Менее урбанизированные регионы, такие, например, как Ростовская и Саратовская области, в этот период годы демонстрировали расколы между городом и селом, между промышленным и аграрным директоратом. Как конфликты, действенно влияющие на распределение власти в регионе, чего нельзя сказать о деятельности политических организаций, которая шла на фоне политической аморфности социума.
В 1990;е годы в регионах России был установлен достаточно эффективный контроль властвующей элиты над политической ситуацией на местах. Законодательные собрания областей примерно на половину состояли из согласованных с администрацией членов, большинство из них совмещало управленческую деятельность и депутатский мандат. Местное самоуправление также контролировались администрацией.
Одним из показателей развития политического самосознания в регионе является создание региональных партий и общественно-политических движений. Этот процесс также использовался правящей элитой для создания новой политической идентичности населения региона. Легитимация региональной власти в значительной мере осуществлялись через ее активное участие в процессах формирования новой региональной идентичности.
Начиная с середины 1990;х годов наблюдался процесс создания губернаторами политических партий, идеологией которых становится местный патриотизм. Выстраивались также «номенклатурные» блоки регионального уровня. Кроме того, в некоторых регионах внутри администрации создавались структуры, призванные координировать отношения между партиями, отслеживать развитие политических процессов в регионе. Создание таких структур позволило прогнозировать электоральное поведение, формировать информационные потоки. К полулегальным способам контроля над политической ситуации в регионе относился «выборочный патронаж» отдельных партий. В регионах складывались системы предпочтительной поддержки тех или иных партий. Эта форма взаимодействия власти с политическими силами основывались на персональных отношениях и не поддавались контролю со стороны общественности.
Легитимность политической власти зависит от типа политической культуры общества. В 1990;е годы региональные политические элиты воспользовались идеологическим вакуумом и кризисом идентификации населения после распада Союза и заполнили его идеей местного патриотизма, «региональной идеей» в целях укрепления статуса законности своей власти. Одним из способов сохранения регионального политического режима стал контроль над институтами и средствами политической коммуникации в обществе.
Проблема легитимности региональной исполнительной власти оказалась для правящей элиты на местах основной в процессе установления и стабилизации политического режима. На первом этапе трансформации общероссийского политического режима консенсус по поводу прав исполнительной власти интересовал администрацию гораздо меньше, чем расклад сил в элитных группировках. Но к моменту губернаторских выборов 1996;1997 годов проблема массового признания губернаторской власти возникала в каждом регионе.
Фактором легитимации правящей элиты стала презентация ее как политической силы. Рассмотрев особенности взаимодействия губернатора с политическим пространством регионов, как оно определилось электоральным поведением населения с одной стороны, и федеральным политическим «запросом» с другой, говорить о том, что в большинстве регионов России с 1996 года шли процессы выхода областной администрации в сферу массовой политики. Особенно велика была эффективность губернаторских «избирательных машин». При этом в разных регионах сложились различные системы управления политической ситуацией.
На уровне массового сознания наблюдалась оценка власти как института, обладающего огромными конструктивными возможностями. Уверенность в их наличии усугубляла и предопределяла недовольство властью в 1990;е годы. Характерной особенностью массовых политических установок являлось и то, что граждане были склонны больше доверять местной, чем центральной власти, а также то, что любая партийно-политическая борьба оценивалась как «деструктивный процесс», препятствовавший сосредоточению власти на исполнении своих функций.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что своеобразие влияния региональной элиты в 1990;е годы было обусловлено и тем, что в ее политической практике воплотилась ориентация на формальное и неформальное лидерство. Командное поведение, прагматизм в идеологии и политике, синтез популистско-демократических и авторитарных вариантов политического поведения позволили ей закрепить свой образ рачительного, строгого, но «своего» хозяина в массовом политическом сознании региона. Эти установки не только препятствовали развитию политического процесса в регионе как демократического, осуществляющегося в рамках демократических институтов, но и работала на разрыв континуума политического процесса в России как движение к обществу рыночной экономики и социальной демократии.
