Типы обществ. 
Корпоративность как основа гражданского общества

В частности, в авторитарно-тоталитарных режимах «верхушечный» корпоративизм имел жесткий негативный смысл, когда узкоэгоистические интересы государства («казарменный социализм»), капитала («казарменный капитализм» — фашизм в Италии, Германии, Испании) принудительно навязывались всему обществу. В силу этого формируется псевдокультура, обусловившая трагическую бесперспективность тоталитарного общества, в котором вся его политика базируется на гипертрофированной триаде «партия — государство — идеология». В этой системе определяющая роль отводилась партийным структурам и идеологии, выполняющим функции силового и мобилизационного воздействия на государство и общество. Поэтому реальная власть в центре и на местах сосредоточивалась в руках партийно-государственной верхушки. Подобное устройство властно-управленческих отношений делало механизм корпоративных взаимодействий органической частью тоталитарных режимов, несовместимых с принципами либеральной демократии.

Историческая практика показала, что социальная регуляция, базирующаяся на тоталитарном (негативном) корпоративизме может быть эффективной только при решении задач экстраординарной мобилизации общества. Но она не эффективна в режиме устойчивого и динамичного развития, так как не предоставляет достаточных возможностей для инициативной самореализации личности, гуманистических ценностей социальной консолидации, а также прогрессивных методов социального воспроизводства сообществ.

Поэтому ослабление или исчезновение факторов, связанных с моделью «партия — государство — идеология», неминуемо приводит данную корпоративную систему к краху. В результате этого понятие корпоративизма несло на себе печать авторитарно-этатистско-фашистского толка и имело жесткий негативный дискредитацинный смысл. Последний, в частности, был закреплен в первом его определении, данном Ф. Шмиттером в 1974 г.: «Корпоративизм есть система представительства интересов, составные части которой организованы в несколько особых, принудительных, неконкурентных, иерархически упорядоченных, функционально различных разрядов, официально признанных или разрешенных (а то и просто созданных) государством, наделяющих их монополией на представительство в своей области в обмен на известный контроль за подбором лидеров и артикуляцией требований и приверженностей». В последующем он рассматривал ряд модификаций корпоративизма, не вписывающихся в данное определение.

2.

2. Неокорпоративизм Во второй половине XX в. послевоенная демократизация западно-американского мира вновь актуализировала проблему корпоративизма — неокорпоративизма — в качественно новой модели согласования государственно-общественных интересов, равном и заинтересованном партнерском участии договаривающихся сторон — государства — капитала — и труда.

Введение

приставки «нео» в понятие корпоративизма (Дж. Лембрух, Ф. Шмиттер) указывало на обретение им в рамках либерально-демократических порядков инновационной особенности приоритета добровольных согласительных и партнерских взаимодействий заинтересованных социальных групп, в отличие от принудительных авторитарно-тоталитарных отношений. Неокорпоративизм интерпретируется как механизм (способ) взаимодействия функционально организованных групп интересов, обеспечивающий демократический консенсус и их коллективную социальную ответственность за реализацию принятых соглашений.

В этом аспекте корпоративизм затрагивает вопросы доминирования добровольного объединения, самоорганизации, саморегулирования, ассоциации и т. п., и тем самым пересекается (сосуществует) с гражданским обществом. Именно активное функционирование последнего обусловливает проявления позитивного (демократического) корпоративизма, корпоративных взаимодействий на основе демократических соглашений — открытых и прозрачных, — предусматривающих: а) активную социальную политику государства «всеобщего благоденствия»; б) компромисс государственных и групповых интересов, являющихся частью гражданского общества; в) «соглашательскую идеологию» общества рыночных отношений, отрицающую любые формы диктатуры (класса, партии, личности) и соответствующую социальной стратификации с определяющей ролью «среднего класса», обладающего благотворной силой.

В этом выражается тот факт, что в массовом обществе плюралистической демократии отсутствуют доминирующие социально-политические группы как основы левой или правой диктатуры, что ведет к консенсусу ключевых социальных сил. Неокорпоративизм выступил инструментом гармонизации (примирения) их групп интересов и социально-экономических отношений: через структуры и механизмы переговорных процессов группы интересов капитала и труда как соучастников (равенство сторон) инкорпорируются в государственное управление.

Теперь корпоративизм — неокорпоративизм предстает и как форма функционального структурного представительства групп интересов в отношениях между государством и обществом, в ходе которого каждая из участвующих в корпоративных отношениях сторон вовлечена в принятие государственных решений и в управленческий процесс. В этом заключена потребность общества в легитимном объединении государства, капитали и труда, способствующим интеграции и снижению их социального противоборства, сглаживанию социального неравенства и достижению открытого (прозрачного) согласия партнеров в условиях частной собственности и рыночных отношений.

В 80−90-е гг. XX в. добровольные и демократические начала корпоративизма переносятся с государственного (макроуровень) в производственно-хозяйственную сферу на компанейский (отрасли, компании, корпорации и т. п.) уровень: корпоративные отношения имеют место во всех типах корпораций, в которых группы интересов представляют собственники, предприниматели, наемный менеджмент и наемные работники (персонал) в решении социально-экономических вопросов. В этом проявляется необходимость объединения людей как обладающих средствами производства, так и обладающих способностью к труду и потреблению в единое целое — единый производственный организм. Принципиальная отличительная черта подобных корпораций-сообществ выражается в главной функции — целенаправленном формировании современных производственно-хозяйственных организаций с доминированием социального партнерства и соучаствующего поведения людей работников (философия «общей судьбы»), обусловливающих их конкурентоспособность, клиентоориентированность и процветание.

В результате вырабатывается общее понимание корпоративизма как целенаправленного коллективного поведения, в ходе которого организации, представляющие агрегированные функциональные интересы, вступают во взаимодействие между собой и с органами государства в целях выработки и принятия властно-управленческих решений с последующей их реализацией.

В этом аспекте корпоративизм не только не изжил себя, а постоянно модифицировался в рамках плюралистической и экономической демократии и, соответственно, адаптировался к изменяющимся условиям второй половины XX в. Его позитивные разновидности обеспечивали демократический консенсус участвующих в них сторон и коллективную социальную ответственность за реализацию принятых договоров и соглашений. Тем самым корпоративизм предстал как инструмент примирения групп интересов, гармонизации социальных отношений и создания в обществе адекватного «порядка и прогресса» (О. Конт). При этом порядок (статика) задает условия функционирования общества, а прогресс (динамика) — его изменения, обеспечивающие адаптацию к подвижной социокультурной и природной среде. Акцентирование внимания на трансформационных механизмах, основанных на инициативе, выгоде граждан и социальных групп, делает либерально-демократическое общество открытым с динамическими тенденциями развития без радикальных преобразований его основ (изменения при сохранении).

Таким образом, корпоративная ответственность в рамках позитивного корпоративизма выражается в коллективной социальной ответственности всех участников за выполнение того или иного обязательства (задачи), даже если отдельные представители групп интересов не согласны с принятым групповым решением. В этом проявляется суть позитивного, демократического корпоративизма — корпоративного духа, который можно выразить девизом: «В единении — сила». Он выражает идею верности и идентификации всех, кто так или иначе связан с данной корпорацией, обеспечивающую эффективность ее функционирования и выживания в конкурентной среде. В результате корпоративизм в научном и практическом плане перестал рассматриваться только как инструмент радикальной (авторитарно-тоталитарной) политики, но и как система корпоративных отношений, ориентированная на социальное партнерство.

Она содержит примиряющие и сближающие начала (баланс интересов), ведущие к равноправному взаимовыгодному сотрудничеству труда, капитала и государства на разных уровнях жизнедеятельности рыночного общества.

Заключение

Корпоративизм — это не только «объективно-необходимый» этап общественного развития, который в будущем завершится утверждением нового, «корпоративного», типа общества, но и внутренний, глубинно инициируемый творчески-практической деятельностью человека, общечеловеческий прогресс, который являет себя в последовательно утверждающихся т.н. «частичных» культурных формациях и который «резюмируется» в последней формации целостной или корпоративной культуры.

Всегда подспудно существовало стремление сделать принцип действительного равенства всех людей (индивидов) главным и действительным (а не декларируемым) основанием политики государства и других политических институтов, являющихся органами управления общественной жизнью людей. Это стремление наиболее адекватно выражается идеей демократии — идеей «власти народа» и идеей демократического, единого, корпоративного общества, члены которого должны быть, следовательно, конституированы не по основанию доминирующих экономических интересов господствующих социальных или политических групп, а по основанию общих для всех членов общества ценностей, являющихся также базисом политики государства. Именно внутреннее признание каждым индивидом данного сообщества определенных (действительных) ценностей, сохраняемых в пространстве единой культуры в качестве «продуктов» деятельности «своих» действительных творцов, и делает индивида на деле «равноправным представителем единого народа», а данное сообщество — единым действительным народом, от имени которого, по основанию интересов которого и под контролем которого (политическая культура) должно осуществляться государством управление всей общественной жизнью. Государство, следовательно, тогда становится действительным государством, когда находит свою сущность и в экономике, и в материально-практической деятельности, и в творчески-практической его деятельности и в культуре как в пространстве «обитания» его народа, суверенность которого обеспечивается его собственной действительной культурой, по определению всегда готовой к взаимодействию (корпорированию) с другими культурами. Только в этом случае государство становится действительно легитимным демократическим аппаратом управления обществом, ибо осуществляет такое управление по основанию «воли» своего суверенного народа.

Несомненно, процесс глобализации с теоретической точки зрения прогрессивен, ибо представляет собой попытку впервые в истории человечества на деле (реально) основывать весь общественный уклад жизни людей и политическую деятельность государства на принципе. В ней, следовательно, надо утверждать основания общественной, культурной, политической жизни людей и основания политической деятельности государства. Этим объясняется, почему такое значение приобретают понятия корпоративизма как важнейшего фактора создания демократического корпоративного общества и политического управления им.

Таким образом, очевидным становится вывод: процесс глобализации должен получить свою меру и свой предел по основанию иного, действительно общечеловеческого прогресса, должен сопровождаться (и внутренне определяться) столь же глобальным процессом «культурной корпорации» народов.

Список литературы

Леденева, А. Неформальная сфера и блат: гражданское общество или (пост)

советская корпоративность? / А. Леденева // Pro et Contra.- 1997. Том 2, 1997. № 4. С. 16−32.

Капитонов Э.А., Зишенко Г. П., Капитонов А. Э. Корпоративная культура: теория и практика. М.: Издательство «Альфа-Пресс». 2005. — 352 с.

Соловьев А. И. Три облика государства — три стратегии гражданского общества // Полис. — 1996. № 6. С. 29−38.

Типология обществ [Лекции по социологии] //

http://christsocio.info/content/view/343/97/

Шмиттер Ф. Неокорпоративизм // Полис. 1997. № 2.

Типология обществ [Лекции по социологии] //

http://christsocio.info/content/view/343/97/

Там же.

Соловьев А. И. Три облика государства — три стратегии гражданского общества // Полис. — 1996. № 6. С. 29−38.

Капитонов Э.А., Зишенко Г. П., Капитонов А. Э. Корпоративная культура: теория и практика. М.: Издательство «Альфа-Пресс». 2005. — С. 3−8.

Леденева, А. Неформальная сфера и блат: гражданское общество или (пост)

советская корпоративность? / А. Леденева // Pro et Contra.- 1997. Том 2, 1997. № 4. С. 16−32.

Шмиттер Ф. Неокорпоративизм // Полис. 1997. № 2. 15 с.

Капитонов Э.А., Зишенко Г. П., Капитонов А. Э. Корпоративная культура: теория и практика. М.: Издательство «Альфа-Пресс». 2005. — С. 8−16.

Там же.- С. 16−19.

Там же.- С. 19−21.

Там же. — С. 22−23.

Прим. Авт.: под «группами интересов» в данной работе понимается система функционального представительства интересов социальных групп и организаций во властно-управленческих отношениях, являющихся цементирующим каналом любого современного социума — профсоюзы, объединения предпринимателей, потребителей, государственные структуры и т. п.

Там же.- С. 23−25.

Шмиттер Ф. Неокорпоративизм // ПОЛИС. 1997. № 2. С. 15−17.

Капитонов Э.А., Зишенко Г. П., Капитонов А. Э. Корпоративная культура: теория и практика. М.: Издательство «Альфа-Пресс». 2005. — С. 25−28.