Политика Российского государства в этноконфессиональной сфере в конце XVIII — начале XX вв.: Опыт духовного управления мусульман

Ислам как мировая религия оказал огромное влияние на исторические судьбы многих народов, в значительной мере определив их культурную самобытность, в том числе и татарского народа. Возрождение национального самосознания татар в конце XX века способствовало росту научных исследований, посвященных различным проблемам религиозной сферы. Особое место занимает роль религии в политической жизни общества. В современных условиях перед отечественной наукой поставлены новые задачи и возникли новые перспективы в освещении этих важнейших для духовной и общественно-политической жизни вопросов, что обусловлено определенным состоянием российского общества, которое находится в поиске новых путей дальнейшего развития. Обращение к данной теме сопряжено с возрастающим интересом в российском обществе к влиянию официальных мусульманских структур на общественно-политическую жизнь общества и значением проблемы социокультурного взаимодействия народов России в изучении и осмыслении политической и культурной истории России и края.

Наиболее актуальным в этих условиях является вопрос объективного освещения политической истории мусульманского общества и религиозно-правовых институтов. Для этого необходимо более глубокое и основательное изучение проблем, связанных с деятельностью различных органов управления мусульманской общиной. В последние 70 лет исследования в данной области по идеологическим соображениям были ограничены. Практически после 1917 года по истории религиозной структуры мусульман Поволжья и Оренбургского Магометанского Духовного собрания (в дальнейшем ОМДС, Муфтият, Духовное собрание или управление) вплоть до начала 1990 г. не было собственно объективных научных исследований.

Вначале 1990;х гг., в условиях демократизации развитие межконфессиональных отношений российского общества стало актуальным. Появилось большое количество работ, в которых были предприняты попытки исследования особенностей исторического развития российских мусульман в условиях многоконфессионального государства. Но несмотря на значительные успехи в области изучения исторического пути мусульман России, который наметился за последние десять лет, еще многие аспекты данной темы остались вне поля зрения исследователей.

Особый интерес представляет изучение деятельности Оренбургского Магометанского Духовного собрания, как единственной управленческой структуры мусульман Европейской части России в XVIII — XX вв., что способствует более глубокому осмыслению эволюции религиозно-правовых и общественно-политических институтов Российской империи. Возникновению данной структуры предшествовал многовековой исторический опыт татар в области строительства религиозной системы государства.

Проблема изученности развития религиозной структуры мусульман тесно связана не столько с недостаточным вниманием к ней, сколько с ее комплексным характером. Контакты различных типов культур, эволюция развития политической культуры России были в центре интеллектуальных дебатов XIX века, отраженных в споре западников и славянофилов. Появление этих идейных направлений в 30−40-е годы XIX века свидетельствовало о социокультурных коллизиях модернизирующегося общества «В нашу эпоху (XIX в. — прим. авт.) нет более острой темы и для познания, и для жизни, чем тема о культуре и цивилизации, об их различии и взаимоотношении».1.

Изучение истории становления и функционирования религиозной структуры мусульман Поволжья можно условно разделить на пять периодов: 1) последняя треть XIX в. — 1917 г.- 2) 1918 — 1920 гг.- 3) 1930 — 1950 гг.- 4) 1960 -1980 гг.- 5) 1990 — начало XXI в.

Исследование проблемы формирования религиозной структуры мусульман начинается во второй половине XIX в. Оно связано с работой востоковедов Казанского университета. Одним из первых, кто обратил внимание на особенности религиозной структуры мусульман Поволжья, был Карл Фукс.1 В.

1 Бердяев H.A. Смысл истории. — М., 1990. — С. 162.

Известиях Общества археологии, истории и этнографии" при Казанском университете публиковались статьи и материалы о быте татар. Другой исследователь, уделявший значительное место этой проблеме — Е. Малов, рассматривает статистические материалы по строительству татарских мечетей.2 Общество естествоиспытателей, основанное в 1869 г. при Казанском университете организовало этнографические и антропологические экспедиции, а результаты их исследований обобщались и выходили в издаваемом университетом «Вестнике». Ш. Марджани практически впервые, из татарских учёных довольно подробно исследовал историю возникновения и деятельность ОМДС. Большой научный интерес представляет его работа «Мустафад аль-ахбар фи ахвали Казан ва Болгар» (Источники по истории Казани и Булгара), 3 где он, дает оценку работе этого учреждения, рассматривает место и роль муфтията в жизни татар-мусульман Поволжья. Необходимо отметить, что Ш. Марджани зачастую слишком критически оценивает деятельность ОМДС, возможно, в этом свою роль сыграли его субъективные взгляды.

Статьи Каюма Насыри, где отражены многие страницы истории, культуры татарского народа являются ценным материалом по изучению истории религиозной структуры мусульман края.4 Из других дореволюционных публикаций особо следует выделить брошюру, подготовленную к столетию ОМДС секретарем муфтията М. И. Уметбаевым, 5 где впервые были опубликованы полные биографии всех муфтиев и список членов собрания, раскрыты в общих чертах история создания ОМДС, приведены документы, регламентирующие его деятельность. Большой вклад в изучение религиозной структуры мусульман Поволжья и Приуралья внесли также и православные миссионеры, которые в процессе выработки новых методов христианизации,.

1 Фукс К. Ф. Казанские татары в статическом и этнографическом отношениях. Казань, 1844.

2 Малов Евфимий. О татарских мечетях в России // Эхо веков № ¾, 1997.

3 Мэржани Ш. Мостэфад эл-ахбар фи ахвали Казан вэ Болгар. — Казан, 1898 — 1900.

4 Каюм Насыри. Избранные произведения. — Казань, 1977. Уметбаев М. И. Отчет, посвященный столетнему юбилею Оренбургского Магометанского Духовного собрания.- Уфа, 1897. много внимания обращали и проблемам общественно-политической жизни татар.1 Правда, при этом нужно иметь в виду состояние исторической науки XIX в., которое во многом определило описательный характер публикаций по данной теме.

Кардинальные изменения в общественной жизни татар в начале XX века ознаменовали новый этап в исследованиях проблем религиозной структуры мусульман Поволжья. Среди наиболее значимых сочинений этого периода необходимо указать на труды известного татарского богослова Р. Фахретдинова, который знал религиозную структуру изнутри. За годы работы в ОМДС Р. Фахретдинов систематизировал его архивы. В своём био-библиографическом труде «Асар», он приводит биографии муфтиев. При этом он, как и Ш. Марджани, в целом критически оценивает их деятельность.2 Несмотря на то, что работе присущи некоторые субъективные оценки деятельности различных религиозных деятелей, она является ценным источником для изучения истории ОМДС и принципов его функционирования.

После октябрьской революции в оценке истории религиозных отношений в России исследователи исходили из принципов господствующей идеологии, что, в конечном счете, привело к исчезновению серьёзных религиоведческих исследований. Правда, ещё в 1920;е гг. появлялись труды с богатыми фактическими материалами. Среди них можно назвать работы Дж. Валиди, Г. Губайдуллина, X. Атласи, А. Аршаруни, X. Габидуллина и М. Г. Худякова.

М.Г. Худяков, например, рассматривает религиозную структуру Казанского ханства, которая накануне падения государства имела довольно разветвлённую систему.3 О развитии мусульманской идеологии и религиозных структур пишет в своей работе Дж. Валидов, 4 при этом довольно подробно останавливается на характеристике мусульманского духовенства, и по сути дела, определяет его.

1 Рыбаков С. Г. Устройство и нужды управления духовными делами мусульман в России. -Петроград, 1917. Коблов Я. Д. О магометанских муллах: религиозно-бытовой очерк. — Казань, 1907. Алексей (Епископ). Воинствующий Ислам. — М, 1914.

2 Фахреддинов Р. Асар. — Казань, 1892.

3 Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. — Казань, 1923.

4 Джамалютдин Валидов. Очерки образованности и литературы татар. — Казань, 1923. роль в организации системы религиозного образования. Особого внимания заслуживает книга А. Аршаруни и X. Габидуллина «Очерки пантюркизма и панисламизма в России», где основное внимание уделяется идеологическим аспектам, на фоне которого развивалась религиозная структура мусульман в начале XX в.1 Также можно выделить исследование Л. Климовича «Ислам в царской России"2, которое рассматривает развитие ислама и его религиозных институтов на территории России. Следуя влиянию официальной идеологии Л. Климович определяет ОМДС и всё духовенство как агентуру русского военно-феодального империализма. Эта оценка по сути дела выражала позицию советских идеологических инстанций.

В 30-е гг. XX в. наступает период политического давления под предлогом борьбы с «национализмами». В стороне от поля изучения оставались проблемы и /-1 этнической идентичности и сознания, межэтнических отношении. С утверждением практики идеологического управления наукой история народов схематизируется, из сферы анализа выпадают целые «неудобные» периоды, табуируется тема этноконфессиональных отношений и особенностей этнических общностей России.

Правда, нужно признать, что некоторые традиции академического востоковедения сохранились. Об этом свидетельствуют труды В. В. Бартольда, Е. Э. Бертельса, И. Ю. Крачковского и др.3.

Самостоятельным этапом развития историографии являются, по существу, 1960;80-е годы, когда начинают разворачиваться исследования общественной мысли народов Поволжья. Эти работы не затрагивают проблемы существования религиозно-правовой системы мусульман. Общественно-политическое движение российских мусульман рассматривается с точки зрения пргорессивности. Выходят работы М. Х. Гайнуллина, Р. И. Нафигова,.

1 Аршаруни А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. — М, 1931.

2 Климович Л. И. Ислам в царской России. — М, 1936.

3 Бартольд В. В. Сочинения. Т. 1 — 9. М., 1963 — 1977. Бертельс Е. Э. Избранные труды: Суфизм и суфийская литература. — М., 1965. Крачковский И. Ю. Избранные труды. — М. — Л., 1955.

М.Х.Хасанова, Я. Г. Абдуллина, С. М. Михайловой и др.1.

Роль ислама в истории татарского народа рассмотрена в книге З. А. Ишмухаметова «Социальная роль и эволюция ислама в Татарии».1 Исследование посвящено роли религии в системе общественных отношений татарского народа. Работа представляет значительный интерес, поскольку в ней использовано большое количество источников. Но в связи с тем, что автор ставил своей целью осветить основные аспекты реакционной роли ислама в истории татарского народа, не сложно определить характер идеологической заданности исследования.

Я.Г.Абдуллин, один из первых татарстанских исследователей, кто обратил внимание на религиозный фактор в истории развития общественной мысли татар и заявил о феномене просветительства среди мусульман края. Он исследовал философский аспект проблемы религиозного просветительства у татар. В своей книге «Татарская просветительская мысль"2 Я. Г. Абдуллин впервые в советский заявил о прогрессивной природе религиозно-философской мысли российских мусульман. По его мнению, татарское просветительское движение конца XIX в. сыграло ведущую роль в развитии татарской нации, а само просветительство возглавлялось мусульманским духовенством. Автор утверждает, что просветители, «не отвергая религию в целом, развенчивают принципы, опираясь на которые мусульманское богословие обосновывало догматы веры и боролось против всяких проявлений новизны и вольнодумства».4 На наш взгляд «просветительство», которое автор оценил как прогрессивное и позитивное явление, оказало серьезное влияние на исторические процессы XVIII — XX вв., способствовало адаптации.

1 Нафигов Р. И. формирование и развитие передовой татарской общественно-политической мысли (Очерк истории 1895−1917 гг.). — Казань, 1968; Ишмухаметов З. А. Социальная роль и эволюция Ислама в Татарии. — Казань, 1979; Абдуллин Я. Г. Татарская просветительская мысль. — Казань, 1976. Михайлова С. М. Казанский университет в духовной культуре народов Востока России. — Казань, 1991. Ишмухаметов З. А. Указ. соч. Абдуллин Я. Г. Указ. соч.

4 Там же — С. 73. мусульманского общества России к современным условиям и учитывать требования новой техногенной цивилизации.

А.Х.Халиков первым из исследователей предпринял изыскания по истории Волжской Булгарии, в котором активно использовал последние данные археологии. В своих работах он обратил внимание на возможность более раннего принятие булгарами ислама.1.

В последнее десятилетие учёные нашей страны приступили к более обстоятельному изучению истории развития ислама и религиозных институтов в Поволжье и России. Большинство современных отечественных исламоведов рассматривали религию в рамках изучения развития общественной мысли. Тем не менее, эти работы косвенно касаются развития структур управления мусульманами в России.

В рамках изучения истории татарской общественной мысли заслуживает особого внимания исследование P.M. Амирханова, который в книге «Татарская социально-философская мысль средневековья"2, показал, в частности, влияние ислама на развитие общественной мысли татарского народа в X — XVI вв. На основе литературных источников автор впервые дал развернутую характеристику роли ислама в истории культуры эпохи средневековья. Его исследование важно также для раскрытия правового аспекта деятельности религиозных институтов.

Российский исламовед Р. Г. Ланда анализировал развитие ислама на территории России, 3 функционирование религиозных структур, которые рассматриваются им в контексте этноконфессиональных взаимоотношений различных народов. Правда, нужно признать, что ограниченность использованных источников автору не дают возможности делать глубокие выводы по этой проблеме. Р. Г. Ланда не использовал в своей работе источники.

1 Халиков А. Х. Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария. — Казань. 1994. Халиков А. Х. Ислам и урбанизм в Волжской Булгарии// Биляр — столица домонгольской Булгарии (сборник статей) — Казань, 1991.

2 Амирханов P.M. Татарское социально-философская мысль средневековья. — Казань, 1993.

3 Ланда Р. Г. Ислам в царской России. — М, 1995. — СЛ. на языке мусульманских народов.

Большой вклад в изучение данной проблемы внес Д. Д. Азаматов, его книга «Оренбургское Магометанское Духовное собрание в конце XVIII — XIX вв.», 1 является первым обобщающим исследованием по истории этого религиозного учреждения. В ней на основе широкого круга архивных и опубликованных источников изучены предпосылки создания, структура и деятельность Оренбургского магометанского Духовного собрания на рубеже двух столетий. Впервые составлены биографии муфтиев, выявлены основные принципы, характеризующие деятельность мусульманского приходского духовенства. В работе использованы неопубликованные архивные материалы, касающиеся деятельности этого учреждения, впервые предложена периодизация основных этапов функционирования Духовного собрания с момента учреждения до середины XIX в.

Интересным и заслуживающим внимания является исследование А. Б. Юнусовой «Ислам в Башкортостане», где религиозная структура мусульман показана в контексте истории башкирского народа. На наш взгляд, А. Б. Юнусова продолжает оценивать ОМДС в качестве проводника царской политики на Востоке. А. Б. Юнусова пишет: «очевидны его чиновничье-жандармские функции, выполняемые в процессе подчинения мусульманских народов Башкирии, Казахстана, в регулировании государственно-исламских отношений».2 Несмотря на это, автор достаточно объективен в оценке роли религиозных институтов. А. Б. Юнусова отмечает, что «наличие Оренбургского духовного собрания подтверждало официальный статус ислама и мусульман в многонациональной России, право мусульманских народов — татар и башкир — на сложившийся под влиянием ислама собственный образ жизни».3.

Исследование Р. М. Мухаметшина «Ислам в общественно-политической.

1 Азаматов Д. Д. Оренбургское Магометанское Духовное собрание в конце ХУШ-Х1Х вв. -Уфа, 1996.

2 Юнусова А. Б. Ислам в Башкортостане. — Уфа, 1999. — С. 47.

3 Там же. — С. 48. жизни Татарстана в начале XX в." посвящено рассмотрению роли общественно-политического движения и роли религиозного фактора в жизни татарского общества, что дает возможность выявить влияние социально-политического фактора на деятельность ОМДС. Небезынтересным является также и то, что автор считает религиозную структуру как важный элемент политической системы государства.1.

Тема роли ислама в политической жизни татар затронута в монографии Ф. М. Султанова «Татарское национальное движение: история и современность» (Казань, 2000). Автор раскрывает историческую роль религии в становлении татарского общества. Ф. М. Султанов анализирует роль этноконфессионального самосознания народа в общественно-политической жизни.

Д.М.Исхаков при рассмотрении проблем становления татарской нации дает анализ развития национальных общественных институтов в Российской империи, отмечая при этом, что татарское духовенство «после создания „Духовного собрания“ в г. Оренбурге, получило лидирующее положение внутри мусульманской уммы России, особенно среди мусульман Волго-Уральского региона».2 Таким образом по мнению Д. М. Исхакова, ОМДС внесло свою лепту в нациестроительство татар. При этом Д. М. Исхаков отмечает: «Организованная политическая активность начала проявляться среди волго-уральских татар только в конце XIX в.».

Роль тюркизма в развитии общественной и религиозной мысли татар-мусульман исследовал Р. Ф. Мухамметдинов.3.

А.Ю. Хабутдинов в монографии «Миллет Оренбургского Магометанского Духовного собрания в конце XVIII — XIX веках"4 попытался раскрыть причины.

1 Мухаметшин P.M. Ислам в татарской общественной мысли начала XX века — Казань, 1999.

2 Исхаков Д. М. Проблемы становления и трансформации татарской нации. — Казань, 1997. -с.70 — 75.

3 Мухаметдинов Р. Ф. Эволюция тюркизма. — Казань, 1995.

4 Хабутдинов А. Ю. Миллет Оренбургского Магометанского Духовного собрания XVIIIXIX веках. — Казань, 2000. возникновения и развития общественно-политического движения татар в начале XX века. В работе очень много спорных моментов, которые требуют дальнейшего исследования и уточнения.

Так, по мнению А. Ю. Хабутдинова, после создания в г. Уфе муфтията возникает понятие «миллят» — нация. В отличие от Исламской нации (уммы), охватывающей всех мусульман мира, «миллят» по его мнению, включал в себя всех мусульман округа Духовного собрания.1 А. Ю. Хабутдинов считает, что в наших условиях возможно применение понятия «миллят», которое использовалось в Османской империи, где этим термином называлась культурно-национальная автономия, предоставлявшаяся султанами некоторым немусульманским народам. «Миллят», которое в татарском языке соответствует понятию этноса, по мнению А. Ю. Хабутдинова, появляется с образованием ОМДС в XVIIIb., и он связывает появление татарской нации с изменениями в национальной политике российского самодержавия. Это мнение впервые было высказано И. Гаспринским, который, учитывая пример Османской империи, стремился к автономии мусульман в Российской империи. В России вплоть до 1917 г. принадлежность человека к определенной этнической группе определялась его религиозными убеждениями. Понятие «миллят», принятое в татарской историографии, появляется намного позже — в начале ХХв. — в результате развития новых социально-экономических отношений в татарском обществе, 2 когда получают широкое распространение идеи модернизации мусульманского сообщества.3.

Одной из последних работ по истории распространения ислама в Поволжье и зарождения религиозных институтов является исследование казанского ученого Г. М. Давлетшина. Проанализировав религиозную структуру Волжской Булгарии, он делает вывод, что она в своей основе испытала различные.

1 Хабутдинов А. Ю. Татарское общественно-политическое движение в досоветский период: 1900;1918 гг. Ч. 2. — Казань, 1997. — С. 3.

2 Ланда Р. Г. Ислам в истории России. — М., 1995. — С. 149 — 150.

3 Жантиев Д. Р. Традиция и модернизация на арабском востоке: реформы в сирийских провинциях Османской империи в конце XVIII — начале XX века. — М, 1998. — С. 141. этноконфессиональные влияния.1 Г. М. Давлетшин на основе археологических исследований отмечает раннее и глубокое культурное влияние ислама на общественно-политическую жизнь народов Поволжья.

Определенный интерес к проблемам развития татарского общества в России появился в последнее время у западных исследователей. За рубежом проблемой религиозных отношений в России занимаются исследователи США, Голландии, Германии, Франции, Японии и Турции. Известный ориенталист А. Бенигсен довольно чётко обозначил место мусульманских народов в истории России. Он отметил, что «Мусульманские народы России, несмотря на все превратности, через которые прошла эта страна, всегда оставались членами Дар уль-Ислама». 2.

Стефан Дюдуаньон в своих исследованиях рассматривает сущность кадимизма в татарском обществе. На его взгляд, после создания ОМДС «сохранение исламской юридической традиции в рамках авторитарного государства, щадящем островки местного самоуправления инородцев, долгое время многим казались самым прочным оплотом защиты характерных особенностей мусульманского общества».3.

Микаэль Кемпер в своей работе «Sufis und Gelehrte in Tatarien imd Baschkirien, 1789 — 1889 Der islamische Diskurs unter missischer Herrschaft» (Суфии и учёные в Татарии и Башкирии, 1789 — 1889 гг. Исламская дискуссия под российским господством)4 раскрывает роль суфизма в религиозной жизни мусульман Поволжья и Приуралья. В этом исследовании он подробно рассматривает и многие аспекты возникновения, развития и функционирования ОМДС. Микаэль Кемпер стремится расскрыть истоки теологических.

1 Давлетшин Г. М. Волжская Булгария: духовная культура. — Казань, 1990.

2 Александр Бенигсен. Мусульмане в СССР.// Панорама-форум. № 2. 1995. — С.81.

3 Стефан А. Дюдуаньон. Кадимизм: элементы социологии мусульманского традиционализма в татарском мире и в Мавераннахре (конец XVIII — нач. XX вв.)// «Ислам в татарском мире: история и слвременность (Материалы международного симпозиума, Казань 29 апреля — 1 мая 1996 г.)» — Казань, 1997. — С. 60.

4 Michael Kemper. Sufis und Gelehrte in Tatarien und Baschkirien, 1789 — 1889 Der islamische Diskurs unter nissischer Herrschaft. — Berlin, 1998. разногласий между религиозными реформаторами и традиционалистами. Он отмечает что муфтии имели собственную позицию в теологической полемике учёных. Например Мухаммеджан Хусаинов «был неудовлетворен качеством получаемых знаний в татарских медресе» и обратился к Российскому правительству с предложением реформировать систему образования у татар.1 Это произошло в то время, когда «много сельских мулл, суфиев и проповедников оставались оппозицией к Муфтияту и отклоняли любое сотрудничество с русским господством.».2 Тем не менее, «в то время как Мухаммеджан рассматривал Муфтият как инструмент власти, он не показывал никакого интереса в религиозных делах, Абдуссалям Габдрахимов, напротив, уделял больше внимания религиозным делам и образованию, что имело значение для мусульман».3 М. Кемпер в своей работе уточняет: «Муфтий А. Габдрахимов поддерживал обучение мусульман в университете, указывая, на то, что он был последователем муфтия Мухаммеджана и стремился к тому, чтобы мусульмане не выпали из русского научного прогресса. В отличие от Мухаммеджана, который только стремился к национальному университету-медресе, Абдуссалям убеждал всех в необходимости прогресса, участвуя в исламской теологической полемикевследствие этого он был понятен мусульманским ученым».4 Тем самым, по мнению М. Кемпера, муфтии, назначенные российским правительством, не просто были участниками теологического спора, но в немалой степени сами способствовали развитию мусульманской теологии в Поволжье. Это связано, по мнению М. Кемпера, с тем, что муфтият стремился создать собственный научный религиозный центр в Поволжье и тем самым защитить политические интересы российских мусульман прежде всего собственно в России.5.

1 Michael Kemper. Sufis und Gelehrte. — S. 61.

2 Там же — S. 66.

3 Там же — S. 72.

4 Там же — S. 79. Михаэль Кемпер. Между Бухарой и Средней Волгой: Столкновение Абд ан-Насра ал-Курсави с улемами традиционалистами. // Мир ислама. № ½, 1999. — С. 168.

Монография Алена Франка «Islamic Historiography and «Bulgar» Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia"1 (Исламская историография и распространение имени «булгар» среди татар и башкир России) посвящена выявлению роли ученых Волго-Уральского региона в формировании и распространения этнонима «Булгар» среди мусульман Поволжья. В данном контексте рассмотрена им и деятельность ОМДС. Он отмечает, что «Пугачёвское восстание, несомненно, ускорило продолжающуюся политику, по привлечению уляма (учёных — прим. Н.Г.) в Российскую имперскую систему, и эта стратегия в итоге завершилась далеко идущими и последующими реформами 1780-х, которые были реализованы Бароном Осипом Игельстромом, назначенного Екатериной II в 1785 г. генерал — губернатором».2.

Американский историк Девин Де Виз в своей работе «Islamization and Native Religion in the Golden Horde Baba Tukles and Conversion to Islam in Historical and Epic Tradition» (Исламизация и традиционная религия в Золотой Орде: Баба Тюклес и переход к Исламу в исторических и эпических традициях)3 рассмотрел проблему исламизации Золотой Орды. Автор на основе наиболее популярного источника по исламизации Золотой Орды доказывает широкую распространённость и сильное влияние суфизма в государстве. На основе анализа нового источника эта работа дает возможность более полно оценить роль булгар и других тюркских племен в распространении ислама среди правящей верхушки Золотой Орды.

Мелек Узъетгин рассмотрел источники, проливающие свет на религиозную ситуацию в Казанском ханстве, тем самым указав на структуру духовного управления государства.4 Исследователь отмечает недостаток письменных.

1 Alien Frank. Islamic Historiography and 'Bulgar' Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia. — LeidenBoston, Koln, 1998.

2 Alien Frank. Islamic Historiography and 'Bulgar' Identity. — S. 34.

3 Devin De Weese. Islamization and Native Religion in the Golden Horde: Baba Tukles and Conversion to Islam in Historical and Epic Tradition. — Pennsylvania, 1994.

4 A. Melek Ozyetgin. Altin ordu, Kirim ve Kazan sahasina ait yarlik ve bitiklerin dil ve uslup incelemesi. Ataturk kultur, dil ve tarih yuksek kurumu. — Ankara. 1996. источников по истории Казанского ханства он считает, что «со времени могущественного и сильного государства при Ибрагим хане сохранилось несколько тархан-ярлыков»,'/которых отражена политическая и религиозная структура государства.

Исследование Ахмет Канлыдаре затрагивает проблему религиозного преобразования в татарском обществе. По мнению А. Канлыдаре, «Муфтият и ее официальные муллы учили умму необходимости подчинения российскому самодержцу. При цитировании Корана и слов пророка они всегда проповедовали необходимость подчинения российскому правительству."2 На наш взгляд, этот тезис спорен, так как официальное мусульманское духовенство в силу своей зависимости от российской государственной системы, действовало в рамках административной системы. Об этом далее пишет и сам А. Канлыдаре: «Уляма (мусульманские учёные) России на рубеже двадцатого столетия состояли в ранге муфтия, наиба, кази, мударриса, ахунда, хатыйпа, муаллима, имама и муадзина».3.

Наджип Хаблеметоглу в своей работе рассматривает общественно-политическую жизнь российских мусульман и роль ОМДС в этом процессе. Н. Хаблиметоглу отмечает роль ОМДС, сыгравшую во время политических событий 1905 — 1907 гг., происходивших в России он пишет, что в это время, накануне принятия «закона о свободе вероисповеданий», «муфтий был благосклонно принят графом Витте».4.

Исследование Исмаил Тюркоглу посвящено Ризаэтдину Фахретдиновуодному из выдающихся деятелей российских мусульман начала XX века, который после 1921 г. стал муфтием. В своём исследовании И. Тюркоглу рассматривает отношение Р. Фахретдинова ко всем муфтиям и собственно к самому институту. По мнению И. Тюркоглу, Р. Фахретдинов находился под.

1 A. Melek Ozyetgin. Altin ordu, Kirim ve Kazan sahasina. — C. 10.

2 Ahmet Kanlidere. Reform within Islam the tajdid and jadid movement among the Kazan tatars (1809−1917) conciliation or conflict? — Istanbul, 1997. — B. 21.

3 Там же. — В. 20.

4 Dr. Necip Hablemitoglu. Carlik Rusyasi’nda Turk kongreleri (1905;1917). — Ankara, 1997. — C.49. сильным влиянием Ш. Марджани.1 Изучив материалы, касающиеся творчества Р. Фахретдинова мы считаем, что действительно Ш. Марджани являлся для него авторитетом.

Богатый материал по истории развития религиозно-правовых и социально-политических институтов мусульман Поволжья содержится в диссертационных работах.2 Особо хотелось бы отметить работы по этноконфессиональной политике в России, показывающие исторический фон, на катором происходило становление и развитие религиозной структуры мусульман в условиях иноконфессиональнош законодательства.3.

Влиянию российской законодательной базы на развитие татарского общества посвящена кандидатская диссертация А. Ногманова.4 По мнению А. Ногманова на изменение законодательства Российской империи большое влияние оказал внутриполитический фактор.5.

Однако специального исследования роли религиозно-правовых и общественно-политических институтов мусульман Волго-Камья в ХУШ-ХХ вв. не предпринималось. Недостаточно исследованными остаются такие стороны религиозного и общественно-политического развития в Поволжье, как особенности правовой культуры мусульман края.

1 Dr. Ismail Turkoglu. Rusya Turkleri arasindaki yenilesme hareketinin onculerinden Rizaeddin Fahreddin (1858−1936) — Istanbul, 2000.

2 Коршунова O.H. социокультурное взаимодействие этнических общностей Поволжья и Приуралья в XVIII—XIX вв.еках как проблема историко-политического изучения: Автореферат дис. д.и.н. — Казань, 2002; Мухаметшин P.M. Ислам в общественно-политической жизни татар: врзрождение и функционирование традиций в XX веке: Автореферат дис.д.п.н.-М.,.

2000 и др.

3 Муфтахутдинова Д. Ш. Эволюция политики русского государства по отношению к мусульманам Поволжья и Приуралья (вт.пол. ХУ1-нач-ХХвв.): Автореферат дис.к.и.н. -Казань, 1999; Берсон М. С. Культурная жизнь Казани 1880-х годов в освещении «Волжского вестника»: Дис.к.и.н. — Казань, 1982. и др. Ногманов А. И. Российское законодательство второй половины XVI—XVIII вв. как источник по истории татарского населения Среднего Поволжья и Приуралья. Канд. дисс. — Казань. 1994. Ногманов А. И. Государственно-исламские отношения.// Ислам и мусульманская культура в Среднем Поволжье. Очерки. — Казань, 2002. — С. 110. Ногманов А. И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в российском законодательстве второй половины XVI — XVIII вв. -Казань, 2002 — С. 189.

Для полного и объективного анализа роли религиозных институтов мусульман, в том числе и ОМДС в истории духовной культуры татарского народа в данной работе использован комплексный метод. Для определения роли и места крупных религиозных деятелей в истории мусульманской общины был использован также метод исторической антропологии, что дало возможность раскрыть роль личностного фактора в исторических процессах. В исследовании были использованы сравнительно-исторический, системный и проблемно-аналитический методы. Метод исторической феноменологии, который также был применен в данной работе, дает возможность рассмотреть историческое прошлое через призму представлений людей, являющихся современниками анализируемых событий.

Методология данного исследования базируется на постулате самобытности социокультурного облика России как цивилизационной системы с историческим опытом конфессионально ориентированной империи, основанной на этноконфессиональном многообразии. Синтетический, комплексный характер исследования требует использования различных методов: историко-политической ретроспекции, типологического, системного, историко-религиоведческого, конкретно-исторического, культурологического анализа, который дополняется этнографическим анализом. Изучение религиозной структуры на основе проблемно-хронологического принципа позволяет с помощью указанных методов определить специфику его развития на конкретно-исторических этапах. Цели и задачи исследования предполагают обращение к методам изучения социально-психологической среды по материалам публицистических и статистических данных.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIIIдо начала XX вв. Одновременно в диссертации уделяется значительное внимание формированию религиозной структуры мусульман в Поволжье, основы которой были заложены одновременно с распространением ислама в регионе. Процесс структурирования религиозных институтов тесно связан с формированием государственности в Поволжье. После падения Казанского ханства в связи с идеологической борьбой христианства против ислама прервалась последовательность формирования мусульманской религиозной структуры. Тем не менее, межконфессиональные отношения Российской империи привели государственные власти к выводу о необходимости учёта мнения и интересов иноверцев. В 1788 г. после создания ОМДС российские власти признали de jure ислам, что возродило процессы связанные с развитием религиозной структуры мусульман Поволжья. Поэтому как особый период мы выделили период деятельности ОМДС конец XVIII — начало XX вв.

Хронологически основная часть диссертации охватывает события последней трети XVIII — начало XX вв., когда начинается реформирование законодательства России и происходят кардинальные социальные изменения, которые изменили систему общественных взаимоотношений. Рассматриваемые хронологические рамки основной части работы можно разделить на два основных периода деятельности ОМДС в Российской империи. Рубежом является 1865 г., когда муфтием назначается Салимгарая Тефкелева, совпал с кардинальными изменениями общественно-политической жизни российского общества, которые коснулись и деятельности ОМДС.

Объектом исследования является становление и развитие религиозной структуры мусульман как общественно-политического института во второй половине XVIII — начале XX вв.

Предметом исследования стала политика Российской империи в этноконфессиональной сфере, деятельность Духовного управления мусульман (ОМДС) и общественно-политическое движение мусульман в начале XX века.

Целью исследования является всестороннее изучение эволюции этноконфессиональной политики Московского государства и Российской империи, процесса становления религиозных институтов мусульман Среднего Поволжья, создание, функционирование и участие ОМДС в общественно-политической и духовной жизни татарского общества в конце XVIII — начале XX вв. Для достижения данной цели необходимо рассмотреть основные этапы становления и функционирования института мусульманского духовенства, которые были обусловлены объективными историческими процессами.

Этой цели отвечают поставленные в работе задачи:

— проанализировать особенности религиозного мировоззрения татарского народа и выявить основные формы религиозно-правовых институтов мусульман в Поволжье;

— определить основные тенденции развития государственно-исламских отношений в России XVIII — начала XX вв., обозначить роль и место ОМДС в этом процессе;

— выявить основные направления деятельности ОМДС;

— раскрыть механизм взаимоотношения Духовного собрания с татарским духовенством и рядовыми мусульманами с одной стороны, с политическими институтами России — с другой.

Основные источники можно сгруппировать по нескольким направлениям. К первой группе относятся научные публикации по теме истории становления и развития религиозно-правовых и общественно-политических институтов у мусульман Поволжья. Сюда входят концептуальные, историко-политические, историко-культурные работы и статьи. В целях поиска истоков становления мусульманских религиозно-правовых институтов важно было привлечь результаты археологических исследований и сочинения средневековых авторов. Дореволюционные исследования религиозной структуры и общественно-политической жизни мусульман в основном описывают и анализируют этнографические особенности народа. Важным источником по теме является публицистика. Более полному исследованию и анализу собранных материалов способствует изучение мусульманской догматики. Сюда входят не только священные тексты (Коран и Сунна), но и основные работы по мусульманскому законодательству и вероучению (Фикх, Акыйда и Философия). Важным источником являются также работы суфиев, которые определили отношение братства к политической власти.

Источниковую базу составили:

1) архивные материалы фондов Научного архива Республики Татарстан.

НА РТ): 199-го (Казанское Губернское Жандармское Управление), Центрального государственного исторического архива Республики Башкортостан (ЦГИА РБ): 295-го (Оренбургское Магометанское Духовное Собрание), Хранилище отдела редких книг и рукописей Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан (ХИЯЛИ АНТ): неописанный фонд № 38, отдела редких книг и рукописей научной библиотеки Казанского Государственного университета (ОРРК НБ КГУ) и отдела рукописного фонда Национальной библиотеки Республики Татарстан (НБ РТ), Научный архив Уфимского научного центра Российской Академии наук (НА УНЦ РАН): 22-го (Материалы Р. Фахретдинова), Российского государственного исторического архива (РГИА): 821-го (Департамент Духовных дел и иностранных исповеданий), а также опубликованные источники.

2) труды татарских общественно-политических деятелей, духовных и политических лидеров, православных миссионеров и мусульманского духовенства.

3) материалы русских и татарских дореволюционных периодических изданий начала XX в., в том числе журналы «Маглюмати Махкама-и Шаргия Оренбургия», «Шура», «Анг» и газет «Юлдыз», «Казанские ведомости».

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней рассматривается роль ОМДС в общественно-политической и духовной жизни татарского народа конца XVIII — начала XX вв., и поднимаются проблемы становления и функционирования религиозной структуры мусульман Поволжья и Приуралья.

В работе проведено всестороннее исследование политики Российского государства в этноконфессиональной сфере в контексте общественно-политической жизни мусульман Поволжья и Приуралья и развития их религиозных институтов.

Новизна исследования заключается и в рассмотрении формирования эволюции религиозной политики Российской империи развития их религиозных институтов, через личностный фактор и призму представлений участников анализируемых событий, в выявлении феномена развития религиозной структуры мусульман в рамках этноконфессиональной политики Российской империи. Это стало возможным на базе привлечения значительного количества разнохарактерных источников, а также анализа специальной литературы.

Обращение к сравнительным методам социокультурного анализа, междисциплинарные методы позволяют объединить арсенал истории, этнологии, политологии, юриспруденции и других областей применительно к изучению народов Поволжья и Приуралья. Исходные параметры исследования базируются на постулате поликонфессиональности России. Этнокультурные истоки страны восходят к слиянию тюркского и византийского наследий. В конфессионально ориентированную империю входили различные этноконфессиональные общности, она явилась многовековым симбиозом социокультурных компонентов.

Структура работы базируется на проблемно-хронологическом принципе. Начиная с исторической ретроспекции формирования и развития религиозной структуры мусульман Поволжья и Приуралья, мы отдельно выделяем развитие ОМДС как системы в рамках неисламского государства.

Практическая значимость данного исследования сопряжена с возрастающим интересом российского общества к влиянию официальных мусульманских структур на общественно-политическую жизнь общества и значением проблемы социокультурного взаимодействия народов России в изучении и осмыслении политической и культурной истории России и края. Его материалы и выводы могут быть использованы в научной разработке проблем развития этноконфесииональных отношений в крае. Ряд проблем, проанализированных в диссертации, может найти отражение в преподавании курсов по отечественной истории, истории РТ, истории культуры России и народов края, республик Поволжья и Приуралья.

Материалы диссертации могут использоваться для составления изданий научно-популярного характера, подготовки спецкурсов по проблемам религиоведения, этнологии, истории политической и правовой культуры народов России.

Материалы и выводы работы могут способствовать информативному обеспечению в процессе подготовки решений и проектов по развитию национально-культурной автономии народов России.

Апробация основных положений и выводов работы предприняты в докладах и статьях, опубликованных в различных научных сборниках и журналах.

Заключение

.

Изучение источников и историко-политической литературы позваляют заключить, что на территории Поволжья после прихода сюда тюрко-язычных племен начинает формироваться идеология монотеизма. Ислам в Волго-Уральском регионе распространился, прежде всего, среди булгарского населения, который исповедовал близкую к монотеизму религию. В это время происходит формирование религиозной структуры мусульман региона. Она зарождалась в рамках махалли — мусульманской общины, власть в которой была сосредоточена в руках религиозного лидера и совета старейшин общины.

После монгольского нашествия территория Поволжья вошла в состав нового государства. Булгары, как мусульмане, оказали сильное влияние на принятие и распространение Ислама в Золотой Орде. В этот период большое распространение в Волжской Булгарии получает суфизм — мистическое направление Ислама.

В Волжской Булгарии были распространены произведения известного шейха братства Кубравийа Ахмеда ан-Насави из Хорасана и Хорезма. Несмотря на сильное влияние учения братства Кубравийи и Йасавии в Золотой Орде, более широкое распространение получил Накшбандийский тарикат. Это связано как с активной политической позиции Накшбандийских шейхов, так и с особенностями братства.

Деятельность суфийских братств оказала сильное влияние на развитие мусульманской структуры в регионе. Во главе мусульман региона становится сайид, который видимо, был популярен среди простых мусульман. В дальнейшем суфизм становится народной формой религиозного самосознания татар.

Татарская аристократия золотоордынского происхождения стремилась получить поддержку у населения путем приближения к себе духовных лидеров, в первую очередь сайидов. Наивысшего развития этот институт достигает в Казанском ханстве, где они выделились в определённое сословие, которое имело большое влияние на светскую власть. Во времена средневековья, в основе государственной идеологии лежал сильный религиозный фактор. Духовенство стремилось обосновать политику правящей элиты религиозной необходимостью. Основная часть народа, для которого религиозная практика была наиболее важной частью жизненного уклада, подчинялась духовной ветви государственной власти.

В период становления Казанского ханства наблюдается разделение светского и духовного в сфере государственной власти, Именно духовная власть в лице сайидов является наиболее популярной у народа, если учитывать степень поддержки её у населения. Светская власть была нестабильной, жестокая политическая борьба в Казанском ханстве стало постоянным, перманентным явлением в политической истории государства.

Так как светская ветвь власти в Казани находилась у потомков династии Чингизидов, коренное население государства не было вовлечено в орбиту политического противоборства в ханстве. Поэтому можно предположить о недоверии и безразличии народа Казанского ханства к потомкам Чингисхана. При этом новая аристократия, в силу предположительно слабой религиозности, не могла и не стремилась контролировать духовную сферу государства. Но после наметившегося усиления позиций мусульманского духовенства в Казанском ханстве, каждый из претендентов на ханский престол в первую очередь должен был заручиться его поддержкой.

После завоевания Казанского ханства русский царь пытался искоренить религиозное самосознание татар путем насильственной христианизации. Эта политика после ряда неудачных попыток провалилась. Несмотря на то, что централизованная религиозная структура, возглавляемая муфтием, была полностью уничтожена, в целом институт мусульманского духовенства сохраняется на уровне местной общины — махал ли. Абызы — главы сельских общин, концентрируют в своих руках светскую и духовную власть на местах. Они выступают в качестве идеологов возрождения самостоятельного мусульманского государства. Поэтому не удивительно, что любое волнение мусульман возглавлялось абызами, которые активно участвовали в антиправительственных выступлениях, даже если они инициировались русскими. Наиболее массовое участие мусульман наблюдается в Пугачевском восстании. После этой крестьянской войны в России Екатерина II была вынуждена пойти на открытие Оренбургского Магометанского Духовного Собрания. Тем самым власти пошли на централизацию существующей религиозной структуры мусульман. Правительство, изменив методы религиозной политики, поделило мусульманское духовенство на указных и неуказных мулл.

Указные муллы, принявшие полномочия из российского правительства должны были стать управляемыми и опорой русского самодержавия среди мусульман России. Но часть духовенства, которая получила указы, стала проводниками идей, которые, по мнению российских властей, могли привести к усилению этноконфессионального сепаратизма. В некоторых случаях указные муллы были идеологами национально-освободительного движения среди татар. Причем надо отметить, что получение указа не требовало от мулл особых обязательств. Единственное, что они должны были знать, это мусульманское законодательство и первичные навыки русского языка, на этом требования со стороны российского правительства к муллам ограничивались. Для получения указа необходимо было съездить в Уфумногие не делали этого только из-за своего нежелания.

Появление структуры в виде Оренбургского Магометанского Духовного Собрания Российской империи среди татар не случайно. Ислам на протяжении многих веков играл значительную и, можно сказать, основную роль в жизни татар. Довольно раннее принятие Ислама и последовавшее за ней создание собственной системы духовного и государственного управления во многом определили религиозность мусульман Поволжья. Отношение татарского народа к колониальной политике России зависело от отношения российского правительства к их религиозным чувствам. Ужесточение политики христианизации вело к усилению антиправительственных настроений в мусульманском обществе.

Создание ОМДС в 1788 г. было объективно необходимо, как для мусульман, которые признавали лишь религиозную власть, так и для самодержавия, которое на протяжении столетий безуспешно пыталось контролировать это общество и управлять им. Татары после создания муфтията видели в нем орган, который бы защищал их права и координировал действия, направленные на реализацию конечных целей мусульман. Следовательно, создание Оренбургского Магометанского Духовного Собрания стало результатом многовековой борьбы казанских татар и башкир за свои права. Поэтому этот орган для части просветителей стал символом, способным объединить не только татар, но и мусульман в Российской империи.

ОМДС — как государственное учреждение в силу законов России не могло выйти за рамки административных, аппаратных и управленческих функций. Поэтому многие фетвы носили характер рекомендации, за выполнением которых никто не следил. Несмотря на это, российское правительство строго следило за соответствием с российским законодательством принимаемых в Муфтияте решений.

За расширение сферы компетенции и реформирование структуры ОМДС выступало, прежде всего, прогрессивное духовенство, те кого чаще всего называют джадидами. По мнению российских властей, широкие права муфтията привели бы к возникновению экономической и политической автономии татар-мусульман в государстве. Вместо развития структуры ОМДС, в противовес консолидации татар вокруг традиционного ислама, распространенного среди народа, власти поддерживают противоречие между новометодниками-джадидами и традиционалистами-кадимистами.

В начале XIX в., когда начинает складываться буржуазное общество, идеи реформизма и стремление к модернизму в мусульманском обществе, несомненно, носили прогрессивный характер и оказали огромное влияние на взгляды официального мусульманского духовенства. Идеи религиозного реформизма возникли параллельно на Востоке, Центральной Азии и в.

Поволжье. Идеи модернизма не могли проникнуть только из Средней Азии, как утверждают некоторые западные исследователи. Как в конце XVIII в, так и в начале XX в татарские богословы нередко критиковали среднеазиатских улемов за их консерватизм. Мы предполагаем, что часть новых идей была принятыа татарскими мусульманскими богословами, в дальнейшем их адаптировали к местным условиям и в значительной степени трансформировали.

В конце XIX — начале XX в. на деятельность ОМДС сильное влияние оказали идеи религиозного реформизма или модернизма среди мусульман. Новая идеология не могла сразу быть принятой мусульманским ортодоксальным духовенством. Для широкого распространения модернизма требовалось время и понимание в обществе. Традиционные убеждения в татарском мусульманском обществе сформировались в течения тысячелетия, а реформаторы пытались за короткое время изменить религиозные взгляды всех российских мусульман. Такой подход вызывал, и всегда будет вызывать, яростное сопротивление со стороны общественного большинства. Молодые реформаторы вели себя агрессивно и использовали новые технологии в борьбе со своими идейными противниками. Муфтият долгое время противостоял распространению новой идеологии и всегда защищал мнение большинства мусульман. Со временем, когда идеи религиозного реформизма получили широкое распространение среди молодых татарских имамов, муфтий Султанов выступает за компромисс между джадидами и кадимистами. Более того, в муфтияте работают представители религиозного реформизма.

По мнению российского правительства, идеология джадидизма служила выполнению главной стратегической задачи — созданию самостоятельного государства. Российские мусульмане с преобразованием конфессиональной школы могли рекрутировать молодёжь для политической борьбы с Российской империи. На наш взгляд, идея татарского сепаратизма не выдерживает критики, так как обширная территория империи являлась выгодным рынком для сбыта традиционных татарских товаров. Муллы, частично занятые в промышленном производстве и торговле, также не могли выступать за полную независимость татар и развал Российской империи.

С нашей точки зрения, прогресс и распространение новой религиозной идеологии модернизма подрывали традиционную религиозную культуру народа, что разрушало традиционную мусульманскую общину — умму. Джадиды хотели создать адаптированное к современным условиям общество, которое обладало бы высокой конкурентоспособностью в политических, экономических и социальных сферах. В конце XIX начале XX в. председатель ОМДС М. Султанов предлагал сохранить традиционную культуру татар в современных условиях.

Татарские имамы до середины XIX в. были единственными руководителями татар-мусульман, с появлением сначала торговых, затем промышленных предпринимателей в обществе возникла конкуренция. Чтобы не упустить лидирующего положения в обществе, муллы пытались расширить навязанные властями узкие рамки законодательной базы Духовного управления мусульман и создать единый полноправный коллегиальный орган управления для всех мусульман России. ОМДС никогда не обладало функциями исполнительной власти.

Благодаря ускорению темпов экономического развития, прежде всего на европейском континенте, в мире появляются предпосылки для интеграции различных сообществ, что неизбежно ведет к изучению соседних этносов и приобщению мусульман к общемировой культуре. Мусульманское общество, на примере экономического развития европейских народов, старалось ускорить и собственное развитее. Мнение ОМДС по этому доводу выразил муфтий Султанов, высказавшийся за приобретение новых знаний при условии сохранения национально-культурных традиций. В целом ОМДС встречало новое столетие с идеями и взглядами на переустройство, как своей организации, так и жизни всего мусульманского общества,.

Муфтием становились люди, имевшие авторитет среди простых мусульман и лояльно относившиеся к внутренней политике российского правительства. Но это не говорит о безоговорочном подчинении председателей ОМДС российскому правительству. Практически все муфтии выступали против попыток русификаторской и миссионерской политики России по отношению к мусульманам. И только последний предреволюционный председатель ОМДС, который был прямо назначен царским правительством, не пользовался уважением в мусульманском обществе из-за своей преданности российскому царизму. На волне подъема национально-культурного движения мусульман обществу был необходим более активный муфтий, который смог бы сплотить татар вокруг своей собственной фигуры.

В конце XIX в. ОМДС, выполняя обязанности, возложенные царским правительством, пыталось самостоятельно и через непосредственное обращение к представителям законодательной и исполнительной власти расширить сферу своего влияния в обществе. Простые мусульмане также обращались непосредственно к царствующим особам с предложениями расширить правовую базу муфтията, чтобы он мог стать реальным защитником их интересов. Просьбы российских мусульман не были восприняты правительством всерьез, и даже наоборот, при удобном моменте сфера компетенции ОМДС сужалась. После назначения после смерти муфтия М. Султанова в 1915 г. на этот пост Баязитова, в мусульманском обществе России резко снизилась роль ОМДС. После революции 1917 г. российские мусульмане выбрали нового муфтия Галимджана Баруди, который был известным татарским общественным деятелем и сторонником джадидов.

Следовательно, изменение российских политических реалий существенно отразилось на работе ОМДС. В процессе усиления позиций джадидов идеи модернизма нашли широкое распространение и оказали существенное влияние на дальнейшую судьбу муфтията и всего татарского народа.

Таким образом, рассмотрев формирование и развитие религиозной структуры мусульман Поволжья и Приуралья, выделяя отдельно деятельность Оренбургского Магометанского Духовного Собрания, можно выделить некоторые характерные особенности процессов, проходивших в данном регионе. Во первых необходимо отметить, что формирование и развитие мусульманских институтов проходило под сильным влиянием конкретноисторических событий. В конце XIX — начале XX вв. ОМДС, несомненно, функционировало в рамках административной системы Российской империи, но при этом муфтий и кадии во время выполнения возложенных правительством обязанностей стремились действовать согласно интересам мусульман.

В начале XX в. круг обязанностей муфтия и ОМДС расширился, появились интересы политического плана. Прогрессивные мусульмане пытались использовать муфтият в качестве политического органа. Джадиды не могли согласиться с тем, что государственные учреждения не имеют права заниматься политикой. Для решения религиозных и политических споров в полном объеме использовались страницы газет и журналов, также в большом количестве издавались книги и брошюры. Прогрессивные мусульмане, чтобы реализовать собственные политические амбиции, пытались использовать все доступные методы, в том числе и систему ОМДС.

На основе представленных источников можно говорить об определенных противоречиях между приходскими муллами и ОМДС, между ОМДС и российским правительством. При этом муфтият не стал органом, решавшим политические задачи только прогрессивно настроенных мусульман, что привело бы к конфронтации в мусульманском обществе России. Позиция муфтията и муфтия в вопросах модернизма сыграла определенную роль в консолидации татарского мусульманского общества в конце XIX — начале XX вв.

Процесс формирования религиозной структуры мусульман Поволжья и Приуралья, завершившийся к моменту образования Казанского ханства и разрушившийся в момент его падения, был искусственно возобновлен российским правительством. Несмотря на изначальные цели структурирования мусульманской общины России, институты мусульманского духовенства были восстановлены в полном объеме и, более того, сыграли важную роль в защите социальных интересов рядовых верующих. Российское правительство через уступки мусульманам смогло укрепить собственные позиции в исламских регионах и создать плацдарм для собственных геополитических интересов.