Российская интеллектуальная элита в поисках «нового пути» (последняя треть XIX — первая треть XX в.)

Актуальность темы

исследования. Одним из важных направлений гуманитарных исследований новейшего времени является познание истории на основе изучения культуры, посредством анализа социокультурных и культурно-психологических процессов, определяющих исторический характер той или иной эпохи. В центре этого направления лежит фундаментальная проблема взаимосвязи истории и культуры, взаимодействия социальных и культурных механизмов исторического развития, диалектики социальных отношений и культуры социальных субъектов, творческая самостоятельная работа которых во всех областях культурной жизни — науки, философии, религии, искусства — формирует духовную силу общества, оказывающую непосредственное влияние на ход истории. «А то, что духом времени зовут, есть дух профессоров и их понятий», — писал в начале XIX века И.В. Гете1. Поэтому изучение истории творцов культуры и их достижений, включение интеллектуального субъекта в 1 исторический процесс, протекающий в определенном культурном контексте, представляет собой необходимую, крайне важную и актуальную задачу современных научных исследований не только в России, но и в мире в целом.

Интеллектуальная элита, трактуемая как совокупность наиболее энергичных, творчески-одаренных людей, осуществляющих в обществе функцию развития культуры, науки, образования, с одной стороны, выступает в качестве объекта социально-исторического развития, а с другой стороны, является субъектом истории, ее активным творцом.

1 Гете И. В. Фауст / И. В. Гетепер. с нем. Б. Пастернака. М.: ACT, 2006. С. 24- в переводах Н. Копанева и Н. Холодковского значатся не профессора, а писатели, однако, оба эти слова не совсем соответствуют оригиналу, где вместо «профессоров» и «писателей» стоит более широкое понятие «господ», что точнее соотносится с темой данного диссертационного исследования: «Was Ihr den Geist der Zeiten heist, / das ist im Grund der Herren eigner Geist» — Goethes Meister-Werke. Neuste illustrierte Aufgabe. Zweiter Band. Berlin: G.m.b.h, 1897. S. 80.

Нельзя забывать, что духовная сила общества создается только существованием в его среде творческой самостоятельной работы отдельных лиц во всех областях культурной жизни — науки, философии, религии, искусства, общественной жизни, — писал академик В. И. Вернадский. — Если бы даже данной личности и не удалось реально воплотить в жизнь ею созданное, то самое существование ее творческой работы, уже есть акт жизни общества". Представители интеллектуальной элиты не только придают всему историческому процессу тот или иной культурный смысл, образ, контекст, но и определяют уровень развития своей страны, ее лицо, судьбу и место в мире. Именно поэтому история, по мысли другого академика — С. Б. Веселовского, это в первую очередь — «живые люди, а не процессы. Только через людей можно познать ушедшее от нас прошлое». В духовном наследии деятелей культуры отражаются основные вехи субъективно детерминированной истории, которая тем ярче, чем богаче творческая деятельность, основанная на гармоничном синтезе рационального и эмоционального начал, то есть, согласно JI.C. Выготскому, на «умных эмоциях» и раскрывающаяся в самых разнообразных формах и видах, что собственно и обеспечивает возможность зарождения и развития культурного процесса во всем многообразии его проявлений. Отсюда следует, что изучение интеллектуальной элиты, выступающей субъектом творчества, активным участником культурного процесса, автором его результатов и достижений, является обязательной частью историко-культурных исследований. При этом, как отмечал один из ведущих отечественных элитологов — Г. К. Ашин, оно особенно «актуально для страны, где слабость и низкое качество элит является существенным элементом явно.

2 Русская мысль. 1913. № 12. С. 49−50.

3 Зимин А. А. Несравненный Степан Борисович // Отечественная культура и историческая мысль. XVIII—XX вв. Сборник статей и материалов. Брянск: БГУ, 1999. С. 201. затянувшегося социального, экономического, политического и духовного кризиса, кризиса культуры", то есть России4.

Отечественная интеллектуальная элита пребывала в постоянном поиске смысла бытия, смысла, находящегося не только вне, но и внутри творческой личности. Она являлась «вечным искателем», для которого творчество было важнее творения, искание — важнее истины, что наглядно проявилось в названиях русских журналов и сборников: «Новый путь» (1903;1905 годы, Санкт-Петербург), «Путь» (1905 год, Новгород-Северский), «Наш путь» (1918 год, Москва), «Путь» (19 251 940 годы, Париж), «Вехи» (1909 год, Москва), «Смена вех» (1921;1922 годы, Париж), а также издательств «Путь»: петербургского 1910;1919 годов и парижского 1925;1940 годов. Лейтмотивом всех подобных объединений являлась проблема самоидентификации интеллигенции и ее авангарда — интеллектуальной элиты, осмысление которой проходило на фоне постоянного наращивания творческого потенциала, разнообразия форм интеллектуального поиска и стремления найти «новый путь» духовного обновления, исторического и культурного развития России. Эта проблема остается актуальной и в наши дни, поскольку от того или иного ее решения зависит эффективность и плодотворность всего культуросозидательного процесса. Как писал в 1990;е годы доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН В. В. Шелохаев, «объективно назрела потребность в глубоком творческом осмыслении всей совокупности интеллектуального богатства, созданного многими поколениями русской интеллигенции», в том числе «целой плеядой незаслуженно забытых крупных русских философов, экономистов, политиков, религиозных деятелей, внесших огромный вклад в историю мировой общественной мысли и мировую культуру в.

4 Ашин Г. К., Охотский Е. В. Курс элитологии. М.: Спортакадемпресс, 1999. С. 13. целом.. Этот процесс серьезного осмысления, по существу, только начался"5.

Степень изученности проблемы. Научное исследование элиты началось на рубеже XIX—XX вв.еков с разработки итальянским профессором В. Парето теории элит (в «Трактате по общей социологии»), нацеленной на изучение тех слоев общества, которые обладают властными полномочиями, осуществляют функции управления, способствуют развитию науки и культуры. За столетний период было сформировано самостоятельное направление элитологических исследований, созданы научные центры элитологии в Европе, США и России, издано значительное число работ6. Однако большинство из них посвящено изучению правящей политической и у экономической (финансовой, торгово-промышленной) элиты, тогда как проблема интеллектуальной, культурной элиты являлась практически не разработанной. Лишь на рубеже ХХ-ХХГ веков она, главным образом, благодаря философским работам К. З. Акопяна и А. С. Ахиезера, а также о историко-культурным трудам Г. М. Бонгарда-Левина и В. К. Кантора, получила импульс к научному исследованию. Причина подобного положения заключалась в том, что в советской России элитология считалась антинаучной частью буржуазной социологии, и со времени наркома просвещения А. В. Луначарского слово «элита» заменялось термином «верхушечная интеллигенция», под которым понимались.

5 Шелохаев В. В. Предисловие к сборникам статей «Вехи. Интеллигенция в России. 1909;1910». М.: Молодая гвардия, 1991. С. 19−20.

6 Ашин Г. К. Элитология. М.: МГИМО, 2005; Ашин Г. К. Курс истории элитологии. М.: МГИМО, 2003; Бурлацкий Ф. М., Галкин А. А. Современный Левиафан. М.: «Мысль», 1985; Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: «Политиздат», 1992, и др.

7 Ашин Г., Понеделков А., Игнатьев В., Старостин С. Основы политической элитологии. М.: ПРИОР, 1999; Гаман-Голутвина О. В. Политические элиты России: вехи исторической эволюции. М.: Росспэн, 2006; Понеделков А. Политическая элита: генезис и проблемы ее становления в России. Ростов на Дону: СКНВЦ ВШ, 1995; Пригожин А. И. Патологии политического лидерства в России И Общественные науки н современность. 1996. № 3. С. 23−29, и др.

8 Акопян К. З. Интеллектуальная элита: проблема терминов и понятий // Интеллектуальная элита России на рубеже XIX—XX вв.еков. Киров: ВятГГУ, 2001; Ахиезер А. Россия: Критика исторического опыта. М.: Издание Философского общества, 1991; Бонгард-Левин Г. М. Из «Русской мысли». СПб.: «Алетсйя», 2002; Кантор В. К. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М.: РОССПЭН, 2001; - Кошелева A.B. Властная элита как явление культуры: динамика шменений во времени (на материале истории России IX—XX вв.). М.: Академия гуманитарных исследований, 2006, и др. большие ученые, инженеры, врачи, художники", «крупнейшие представители науки, искусства и техники».9 При этом основной интерес исследователей советского времени был обращен не столько на эту «верхушечную часть», сколько на ее низовую, массовую основу, изучение которой осуществлялось на основе марксистско-ленинского подхода к вопросу «интеллигенция и социализм», подразделявшегося в свою очередь на ряд направлений: размежевания интеллигенции в период революционных потрясений 1905 и 1917 годов, индейнополитической дифференциации интеллигенции во время Гражданской войны и НЭПА, роль интеллигенции в социалистическом строительстве10. К ним примыкали работы, исследовавшие социальнопрофессиональные группы внутри советской интеллигенции, прежде всего, партийную, научную и художественную11, а также издания.

12 научно-биографического характера. За изучением советской интеллигенции последовали работы, посвященные истории дореволюционной интеллигенции, в которых раскрывались ее численность, материальное положение, политический спектр, формы.

9 Иванова Л. В. Формирование советской научной интеллигенции (1917;1927 гг.). М.: Наука, 1980. С. 80−81.

10 Амелин П. П. Интеллигенция и социализм. Л.: Изд-во ЛГУ, 1970; Советские историки о политическом размежевании буржуазной интеллигенции в период Октябрьской революции // Интеллигенция и революция. XX век. М.: «Наука», 1985; Ерман Л. К. Интеллигенция в первой русской революции. М.: «Наука», 1966; Зак Л. Г. Великий Октябрь и интеллигенция (некоторые аспекты историографии проблемы) // Интеллигенция и революция. XX век. М.:"Наука", 1985; Знаменский О. Н. Интеллигенция накануне Великого Октября (февраль-октябрь 1917 г.). Л.: «Наука», 1988; Квакин А. В. Идейно-политическая дифференциация российской интеллигенции в период НЭПА. 1921;1927. Саратов: СГУ, 1991; Ким М. П. Советская интеллигенция. (История формирования и роста. 1917;1965). М.: «Наука», 1968; Соскин В. Л. Ленин, революция, интеллигенция. Новосибирск: «Наука», 1973; Федюкин С. А. Советская власть н буржуазные специалисты. М.: «Мысль», 1965, и др.

Иванова Л. В. Партийная интеллигенция и ее роль в культурной революции // Культурная революция в СССР и ее роль в духовном развитии общества. Новосибирск: «Наука», 1974; Иванова Л. В. Проблема формирования научной интеллигенции СССР в советской историографии // Проблемы истории общественной мысли и историографии. М.: «Наука», 1976; Гловацкий М. Е., Чуфаров В. Г. О формировании научно-педагогической интеллигенции в СССР // Из истории советской интеллигенции. Новосибирск: «Наука», 1974; Клушин В. И. Первые ученые-марксисты Петрограда. Л.: «Наука», 1971 Копырин В. Л. Социально-профессиональные группы в составе советской интеллигенции // Проблемы теории научного коммунизма. Свердловск: Изд-во УГУ, 1974; Попов В. А. Художественная интеллигенция как социально-профессиональная группа советского общества. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филос. наук. Свердловск, 1974, и др.

12 Дурылин С. Нестеров в жизни и творчестве. М.: «Молодая гвардия», 1976; Кунин И. Ф. НЛ. Мясковский. Жизнь и творчество. М.: «Советский композитор», 1981; Мурзаев Э. М. Лев Семенович Берг. М.: «Наука», 1983; Писаржевский О. Н. Александр Евгеньевич Ферсман. 1883−1945. М.: «Молодая гвардия», 1955; Резник С. Николай Вавилов. М.: «Молодая гвардия», 1968; Соколов О. Д. M.H. Покровский и советская историческая наука. М.: «Мысль», 1970; Эткинд М. Г. Борис Михайлович Кустодиев. M.: «Художник РСФСР», 1969, и др. объединений, характер воздействия на рабочих и крестьян, роль в научном, художественном, революционном процессах, причем не 13 г> только интеллигенции в целом, но и отдельных ее представителен. В конце концов все это вылилось в создание целого направления гуманитарных исследований — интеллигентоведения, в рамках которого написано множество статей, монографий и диссертаций14.

Крах советской власти, сопровождавшийся ликвидацией спецхранов и открытием секретных материалов, внес существенные коррективы в исследование отечественной интеллигенции, которое освободилось от идеологического давления КПСС и необходимости политизированного анализа жизни в ее революционном развитии. Началась активная разработка ранее запретных тем, таких как: «творческая интеллигенция СССР под гнетом „метода“ социалистического реализма», «революционное насилие над интеллигенцией», «эмиграция русской культуры», «репрессированная интеллигенция», трагическая судьба ее отдельных социально-профессиональных групп и представителей, и т. д.15 Тогда же в научный оборот вошло понятие элиты, ставшее, говоря словами Д. М. Эпштейна, «незаменимым и вездесущим», однако, без.

13 Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М.: «Мысль», 1971; Лейкина-Свирская В. Р. Русская интеллигенция в 1900;1917 годах. М.: «Мысль», 1981; Долинский М. З. Искусство и Александр Блок. М.: «Советский художник», 1985; Иллерицкий В. Е. Сергей Михайлович Соловьев. М.: «Наука», 1980; Люди русской науки. Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. М.: Гос. изд-во физико-математической литературы, 1963; Писаржевский О. Дмитрий Иванович Менделеев. 1834−1907. М.: «Молодая гвардия», 1951; И. Е. Репин. М.: ГТГ, 1947; Тютюкин С. В. Первая российская революция и Г. В. Плеханов. М.: «Наука», 1981, и др.

14 Ермаков В. Т. Интеллигенция России в XX столетии. (К постановке проблемы «Интеллигенция как феномен исторического изучения») // Интеллигенция России: уроки истории и современность. Иваново: ИвГУ, 1996; Самарцева Е. И. К вопросу об особенностях становления интеллигентоведения как новой отрасли научного знания // Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века: итоги пройденного пути и перспективы. Иваново: ИвГУ, 1999; Соколов А. В. Интеллигенция и интеллигентоведение // Клио. 2002. № 3- Олейник О. Ю. Изучение проблем интеллигенции в 90-е годы: справочно-библиографическая информация // Интеллигенция и мир. 2001. № 1, и др.

15 См., например, материалы научной конференции «История российской интеллигенции». 31 января — 3 февраля 1994 г. М., 1993;1994; «Культурная миссия Российского Зарубежья». 21−25 ноября 1995 г. М., 1995; «Зарубежная архивная россика. Итоги и перспективы выявления и возвращения». 16−17 ноября 2000. М., 2000, и др.. Также: Золотусский И. От Грибоедова до Солженицына: Россия и интеллигенция. М.: «Молодая гвардия», 2006; Меметов B.C. Интеллигентоведение рубежа третьего тысячелетия: актуальные проблемы // Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века: итоги пройденного пути и перспективы. Иваново: ИвГУ, 1999; Российская интеллигенция на родине и в зарубежье. Сб. ст. Сост. Т. А. Пархоменко. M.: РИК, 2001; Рудницкая Е. Л. Лики русской интеллигенции. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2007, и др. четкого осознания того, «кто именно входит в состав элиты, где ее границы и кто их проводит?"16 Неопределенность и неоднозначность понятия элиты привели, с одной стороны, к снижению его значения, а, с другой — к наполнению его почти исключительно политическим содержанием, ставшим частью многих государственно-идеологических.

17 разработок .

Подобная ситуация побудила некоторых ученых вплотную заняться общетеоретическими исследованиями не только самого понятия «элиты», но и близких к нему терминов — «творчество», «творческая деятельность», «личность творца», «духовность», «интеллект», «интеллектуальная элита», «интеллигенция» и так далее.18 При этом попытка ряда исследователей трактовать интеллектуальную элиту исключительно как научную вызвала острую дискуссию, в ходе которой было признано, что поскольку интеллект заключает в себе не только рациональное начало, но и эмоциональное, постольку понятие интеллектуальной элиты распространяется на всю сферу культуры-19. Одновременно развернулось изучение творческого наследия ряда представителей русской интеллектуальной элиты и их культуросозидающей роли, вылившееся в создание трудов научного и научно-биографического характера20, а также всевозможных справочно.

16 Эпштсйн Д. Совхоз «Элита» // Отечественные записки. 2005. № 5. С. 281−282.

17 Российская элита, ее группы, цели и задачи: Научно-практическая конференция Русского биографического института. 1 октября 2001 г. Москва, Свято-Данилов монастырь // Кадровая политика. 2001. № 2- Носков В. В. «Война, в которую мы верим»: начало Первой мировой войны в восприятии ее духовной элиты // Россия и Первая мировая война. СПб.: «Дмитрий Буланин», 1999, и др.

18 Акопян К. З. Творчество как поиск смысла // Творчество как принцип антропогенеза. М.: Акад. гуманитар, исслед., 2006; Лкопян К. З. Духовность: сущность, природа, своеобразие // Полигнозис. 1999. № 4- 2000. № 1- Вечтомов Е. М. Интеллектуальная элита и гуманитарное образование // Интеллектуальная элита России XX века: столица и провинция. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2003; Киященко Н. И. Принципы и критерии творчества // Творчество как принцип антропогенеза. М.: Акад. гуманитар, исслед., 2006; Кондаков И. В. К феноменологии русской интеллигенции // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: «Наука», 1991, и др.

19 Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга. Ч. 1−2. СПб.: Изд-во СПбУЭФ, 1993;1994; Акопян К. З. Ratio и intellectus // Вестник Российского философского общества. 2001. № 3- Поспелова Н. Полистилистика как проявление интеллектуальности музыкального мышления // Интеллектуальная элита России XX века: столица и провинция. Киров: ВятГГУ, 2003.

20Александров С. А. Лидер российских кадетов П. Н. Милюков в эмиграции. М.: «Аиро-ХХ», 1996; Бонгард-Левин Г. М., Захаров B.E. Российская научная эмиграция: Двадцать портретов. М.: Эдиториал УРСС, 2001; Золотницкий Д. Мейерхольд. Роман с советской властью. М.: «Аграф», 1999; Емельянова И. Пастернак и Ивинская. M.: «Вагриус», 2006; Зайцев Е. Н. Борис Зайцев и Калужский край. Калуга: Ин-т усовсршенст. биографических изданий21. Многие из них говорят о «крестном пути» творческой личности в России рубежного времени ХГХ-ХХ веков, пребывавшей в постоянном интеллектуальном поиске и состоянии мучительного самоопределения, что навело даже представителей YMCA-Press на мысль о необходимости организации особого издательства «Русский ПУТЬ», публикации которого, начавшие выходить в свет с 1991 года, способствовали бы реабилитации богатого.

11 культурного наследия интеллектуальной элиты России .

В общем, все вышеизложенное говорит о том, что, с одной стороны, в современной России существует большой научный интерес к проблеме элиты, как в общетеоретическом, так и в политическом, идеологическом, культурологическом отношениях, а с другой стороны, исследование ее интеллектуальной страты находится в начальной стадии, характеризующейся локальными разработками отдельных пластов творческого наследия, биографического материала и регионалистики. Вместе с тем именно интеллектуальная элита является тем феноменом русской культуры, который, во-первых, задавал направление, темп и характер ее развития, а, во-вторых, сам представлял собой определенный итог социокультурного процесса той или иной эпохи. Поэтому дальнейшее разноаспектное изучение русской интеллектуальной элиты является не только настоятельно необходимым, но и очень важным для учителей, 1995; Пархоменко T.A. Художник И. К. Пархоменко в лабиринте русской культуры. 1870−1940. М.: Изд-во Главархива МосквыОАО «Московские учебники», 2006; Петелин В. Жизнь Максима Горького. М.: «ЗАО Центрполиграф», 2007; Поповский М. Дело академика Вавилова. М.: «Книга», 1990; Фрумкин В. Дело Кольцова. М.: «Вагриус», 2002, и др.

21 Волков В., Куликова М., Логинов В. Московские профессора XVIII—XX вв.ека. Гуманитарные и общественные науки. М.: «Янус-КМосковские учебники и картолитография», 2006; Русское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. Энциклопедический биографический словарь. М.: РОССПЭН, 1997; Северюхин Д. Я., Лейкинд О. Л. Художники русской эмиграции (1917;1941). Биографический словарь. СПб.: Изд-во Чернышева, 1994; Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX—XX вв.еков. СПб.: «Амфора», 2007; «Скит». Прага 1922;1940. Антология. Биографии. Документы. М.: «Русский путь», 2006;

22 Квакни A.B. Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920;1930 годов в поисках Третьего пути. М.: ЗАО «Центрполиграф, 2006; «Крестный путь» Юрия Кузнецова. М.: Роман-газета. 2007. № 22- Издательство «Русский путь» претворяет свои замыслы в сериях: «Всероссийская мемуарная библиотека. Наше недавнее», «Исследования новейшей русской истории», «Военная мысль в изгнании», «Офицерский корпус русской армии», «Онегинская энциклопедия», «Библиотека-фонд «Русское Зарубежье: материалы и исследования». культурологического анализа ее роли в социокультурном процессе нового и новейшего времени.

Актуальность и научная значимость темы, ее недостаточная разработанность определили объект, предмет, хронологические и территориальные рамки, цель и задачи исследования.

Объектом исследования является общекультурный процесс, который разворачивался в отечественной истории последней трети XIX — первой трети XX века и в рамках которого существенную роль играла созидательная деятельность российской интеллектуальной элиты. Учитывая, что само понятие интеллектуальной элиты до сих пор не имеет точного и однозначного толкования, в диссертации главное внимание обращено, во-первых, на такие социокультурные явления и процессы, в результате развития и распространения которых происходило содержательное обогащение культуры, возникали новые, обладавшие культуросозидательным потенциалом, тенденции и процессы, а во-вторых, на те конкретные исторические фигуры, объединения и организации, которые в той или иной мере могут быть отнесены к интеллектуальной элите — размытому по своим социальным параметрам общественному слою, выделяющемуся, прежде всего, посредством культурологических характеристик и являющемуся ведущей силой культурного процесса, а также хранителем культурных традиций и культурного наследия.

Предметом исследования стал достаточно многочисленный слой интеллектуальной элиты России, представители которого на разных уровнях и в соответствии с собственными творческими возможностями являлись субъектами культуросозидательного процесса, оказывали большое влияние на развитие общественной жизни страны, на состояние ее духовной атмосферы и культуры в целом.

Цель исследования состояла в комплексном и контекстуальном анализе деятельности российской интеллектуальной элиты как специфического социокультурного феномена России и русского зарубежья.

Основные задачи диссертационной работы сводятся к тому, чтобы:

• выявить сущностные черты, определяющие специфику российской интеллектуальной элиты;

• изучить разнообразные культурные явления и процессы последней трети XIX — первой трети XX века, определяющую роль в возникновении и развертывании которых играли представители интеллектуальной элиты страны;

• рассмотреть историю культуры России предреволюционной, революционной и постреволюционной эпох как историю людей, искавших ответы на сущностно значимые вопросы своего времени и стремившихся найти «новый путь» социокультурного развития Россииj.

• раскрыть отношения российской интеллектуальной элиты с государством как социально-политическим институтом;

• определить специфику отношений интеллектуальной элиты к церкви и религии;

• проанализировать проблему «интеллигенции и народа» в контексте и с учетом интересов российской интеллектуальной элиты;

• раскрыть особенности жизни и быта интеллектуальной элиты России;

• создать целостный образ российской интеллектуальной элиты на основе реконструкции как исторических событий, фактов и явлений, так и психологических портретов выдающихся представителей творческого сообщества страны;

• определить место и роль духовного наследия российской интеллектуальной элиты в культуре России и мира.

Хронологические рамки исследования охватывают период последней трети XIX — первой трети XX века, отличительной характеристикой которого стало так называемое «рубежное время» революционного перехода от императорской России к СССР и к новому культурному феномену — русскому зарубежью.

Территориальные рамки исследования включают территории императорской России последней трети XIX — начала XX века, Российской Федерации и стран, вошедших в ареал так называемого русского зарубежья.

Методологическая база исследования определяется принципиально важным для культурологического анализа подходом, в соответствии с которым изучение объекта и предмета диссертационного исследования осуществляется контекстуально, комплексно и с учетом динамики социокультурного процесса. Полидисциплинарный характер изучения истории культуры, который отличает авторский подход, реализованный в настоящей диссертации, обуславливает использование различных исследовательских методов — нарративного, сравнительно-исторического (компаративного), структурно-функционального, биографического, которые дают возможность исследовать культурный феномен интеллектуальной элиты во всем многообразии его проявлений.

Существенным для всего исследования является понимание культуры как совокупного духовного опыта человечества, накопленного им за всю историю своего существования, перманентно реализуемого в процессе повседневного бытования социализированных индивидов и дискретно опредмечиваемого в рамках полиаспектной творчески-созидательной, интеллектуальной деятельности в предельно разнообразных формах, образующих искусственную среду обитания человека. Это позволяет смотреть на явления культуры как на культурный текст в широком семиотическом смысле этого понятия, представленный ценностно-нормативной системой в том или ином знаково-символическом, вербальном или невербальном, предметно-материальном воплощении, функционирующий в определенном социально-историческом контексте и создаваемый субъектами культуры, в рамках нее существующими и являющимися таким образом социальными носителями культурных текстов. «Гуманитарное мышление не от плохой жизни обращается к человеку через текст, -текстом, читая текст, слушая речь, — отмечал B.C. Библер. — В тексте человек живет вне своего (физического) бытияв тексте человек видит себя глазами другого, слушает ушами другого, — ведь текст существует и создается, чтобы быть услышанным, — в насущности бытия другого, обращенного ко мне, мне внимающего"23. И именно тексты самого различного характера представляют в истории культуру.

Такая позиция предполагает комплексный анализ совокупности характеристик, необходимых для понимания культурных явлений в общем контексте культуры и социальной системы, частью которых они выступают. Как подчеркивал П. С. Гуревич, «мы обнаруживаем, что образ человека создается не только философией. Чтобы представить наглядно «человека природного» или «человека-умельца», одних философских текстов мало. Надо обратиться к религиозному, научному,.

24 и художественному сознанию". И здесь ключевую роль играет интегративный подход, при котором изучение творческой личности как культурной «ипостаси» индивида сочетается с анализом не только ее индивидуально специфичных черт, но и социально типичных характеристик, что позволяет рассматривать жизненный путь того или иного представителя интеллектуальной элиты как индивидуальный способ культурного творчества и как произведение жизни, понять которое можно только в историко-культурном контексте определенной эпохи. Н. А. Бердяев в работах «Смысл творчества» и «Смысл истории» специально обращал внимание на то, что «нельзя рассматривать историю нечеловечески», что «человек — предпосылка всякого.

23 Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин или поэтика культуры. (На путях к гуманитарному разуму). М.: «Прогресс», 1991. С. 122.

24 Гуревич П. С. Философия человека. (Лекции) // Личность. Культура. Общество. Т. VIII. Вып. 2 (30). М.: РАН, 2006. С. 217. философского познания", он смысл истории, но при этом смыслом существования самого человека является творчество, представляющее собой «путь глубокого тождества между моей исторической судьбой и судьбой человечества». О том же писал и религиозный философ С. Н. Булгаков, утверждавший, что «в центре всех вопросов науки стоит все-таки человек, и наука не только не может забыть о нем, но каждая по-своему и на своем языке пытается решать этот вопрос или давать материал для его разрешения», но поскольку «всякий человек есть неразгаданная тайна», мимо которой «обыкновенно проходят не замечая», «ответить на вопрос, в чем тайна личности, значит, познать ее». Интегративный подход к изучению личности в культуре в настоящее время привел к формированию особого направления, называемого культурологией личности, трактуемой как системное единство индивидуальных характеристик, мировоззренческих установок, социальных, культуротворческих форм и видов деятельности личности, а также исторически значимых ее достижений27.

Источниковая база исследования состоит из разнообразных, как опубликованных, так и неопубликованных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Все источники, использованные в диссертации, можно разделить на несколько групп: а) документы государственных учрежденийб) материалы различных общественных организацийв) источники личного происхождения: воспоминания, дневники, письма, произведения литературы и искусстваг) материалы периодической печати.

25 Бердяев Н. А. Смысл истории. М.: «Мысль», 1990. С. 14−15- Бердяев Н. А. Смысл творчества. Опыт оправдания человека // Бердяев Н. А. Сочинения. М.: «Правда», 1989. С. 286.

26 Булгаков С. Н. Под знаменем университетаБулгаков С. Н. Венец терновый // Булгаков С. Н. Сочинения в.

2 томах. Т. 2. M.: «Наука», 1993. С. 277,222.

Колобова Ю. И. Культурология личности: Петр Сувчинский (опыт исследовательского подхода): Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. культурологии. Киров: ВятГТУ, 2006.

Основную и большую группу источников, использованных в диссертации, составляют неопубликованные материалы, хранящиеся в 73 фондах семи различных архивов России: Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), Центральном историческом архиве города Москвы, Архиве Российской Академии наук, Отделах рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), Государственного центрального театрального музея им. А. А. Бахрушина, Государственного музея JI.H. Толстого. Среди архивных источников самый обширный и информационно насыщенный блок составляют материалы РГАЛИ, которые включают в себя документы Всесоюзного комитета по делам искусств (ф. 962), Толстовское собрание (ф. 508) и 48 личных фондов различных представителей интеллектуального сообщества России: Л. Н. Андреева (ф. 11), И. И. Бродского (ф. 2020), И. А. Бунина (ф. 44), Ю. А. Бунина (ф. 1292), А. Л. Волынского (ф. 95), А.А. Голенищева-Кутузова (ф. 143), С. М. Городецкого (ф. 2571), Вл. И. Немирович-Данченко (ф. 355), К. К. Олимпова (ф. 1718), Д.Н. Овсянико-Куликовского (ф. 1120), А. С. Суворина (ф. 459), Н. Д. Телешова (ф. 499), К. М. Фофанова (ф. 525), и других.

Личные собрания деятелей культуры России, многие из которых в советское время были закрыты для исследователей, включают в себя наброски литературных и научных работ, материалы тех или иных организаций, обществ и союзов, в которых принимали участие представители творческой элиты России, эпистолярное наследие, мемуары, домашнюю документацию и многое другое. Фонды РГАЛИ органично дополняют личные материалы Архива Российской Академии наук и Отделов рукописей РГБ, Государственного музея Л. Н. Толстого, Государственного центрального театрального музея им. А. А. Бахрушина. В совокупности с документами различных организаций и государственных учреждений, например, Наркомпроса (ГАРФ, ф. А-298,.

А-1565), Государственной академии художественных наук (ф. 941 РГАЛИ) или Канцелярии попечителя Московского учебного округа (ф. 459 ГИА города Москвы), которые содержат всевозможные анкетные данные российских деятелей культуры, науки и образования, делопроизводственную переписку о создании творческих, культурно-просветительных, политических объединений и так далее, они позволяют воссоздать картину интеллектуальной жизни страны последней трети XIX — первой трети XX века.

Ценными источниками, тесно связанными с архивными материалами, являются сборники документов и материалов, издававшиеся в течение всего XX столетия и раскрывающие отдельные направления истории отечественной культуры. Это: «Архив русской революции» Г. В. Гессена (Берлин, 1921;1937), «Архив В. А. Гольцева» (М., 1914), «Страницы автобиографии В.И. Вернадского» (М.: «Наука», 1981), «Николай Николаевич Ге. Мир художника. Письма. Статьи. Критика. Воспоминания современников» (М.: «Искусство», 1970), «Из литературного наследия академика Е.В. Тарле» (М.: «Наука», 1981), «Встречи с прошлым», «Минувшее», «La vie culturelle de L’Emigration Russe en France. Cronique (1920;1930)» de Michele Beyssac (Paris, 1971), и другие. Незаменимым источником по истории русской интеллигенции и того культурного контекста XIX-XX столетий, в котором она находилась, стала периодическая печать: газеты «Биржевые ведомости», «Новое время», «Речь», «Известия», «Литературная газета" — журналы — «Аполлон», «Наш путь», «Новый путь», «Нива», «Красная нива», «Красная новь», «Литературное обозрение», «Путь», «Наше наследие» и другие, публиковавшие статьи научного, литературно-художественного, политического и исторического содержания, рассказы, очерки, эссе, поэтические произведения, обзоры и отчеты о творческих встречах, выставках, о деятельности различных организаций, некрологи и многое другое.

Самостоятельную группу источников образуют мемуары и дневники, изданные как отдельными книгами, так и в различных сборниках документов и воспоминаний, например, дневники М. А. Кузмина, М. М. Пришвина 1914;1930 годов, ежедневники С. А. Толстой, воспоминания А. Н. Бенуа, И. Е. Репина, К. И. Чуковского, Ф. И. Шаляпина, И. И. Ясинского, «Беседы с памятью» В.Н. Муромцевой-Буниной, «Грасский дневник» Г. Кузнецовой, «Впечатления моей жизни» М. К. Тенишевой и другие.28 Близко к ним примыкают обширные публикации эпистолярного наследия А. В. Амфитеатрова, М. А. Волошина, М. Горького, И. А. Грабаря, М. О. Гершензона, В. А. Серова, П. И. Чайковского А.П. Чехова, а также всевозможные «записки» и «заметки» деятелей культуры России — П. М. Арцыбашева, С. Н. Булгакова, JI.K. Чуковской и других29. При этом нужно иметь в виду, что в мемуарной литературе, особенно изданной в советскую эпоху, начиная с середины 1920;х годов и до периода «перестройки и гласности» второй половины 1980;х годов, обнаруживаются случаи определенного искажения исторических событий, недостаточной достоверности, замалчивания, порой сознательного, целого ряда фактов и явлений, наглядным примером чего может служить отзыв И. А. Бунина на.

28 Кузмнн М. А. Дневник 1908;1915. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2005; Пришвин M.M. Дневники. 19 141 917. 1918;1919. 1920;1922. M.: «Московский Рабочий», 1991, 1994, 1995. Дневники. 1923;1925. 19 261 927. 1928;1929. M.: «Русская Книга», 1999, 2003, 2004. Пришвин М. Из дневников 1930 года // Отечественные записки. 2005. № 5. С. 316−339. Толстая С. А. Дневники в двух томах. Ежедневники. M.: «Художественная литература», 1978; Бенуа А. Мои воспоминания в пяти книгах. Т. 1−2. M.: «Наука», 1990; Репин И. Е. Далекое близкое. М.- Л.: «Искусство», 1948; Чуковский К. И. Современники. Портреты н этюды. M.: «Молодая гвардия», 1963; Шаляпин Ф. И. Страницы из моей жизни. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1961; Ясинский Иер. Роман моей жизни. Книга воспоминаний. М.-Л.: «Госиздат», 1926; Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. M.: «Советский писатель», 1989: Кузнецова Г. Грасский дневник. Рассказы. Оливковый сад. M.: «Московский рабочий», 1995; Тенишева М. К. Впечатления моей жизни. Л.: «Искусство», 1991.

29Горький н русская журналистика начала XX века. Неизданная переписка. Литературное наследство, т. 95. М.: «Наука», 1998; Переписка А. В. Амфитеатрова и М. А. Волошина // Минувшее. Исторический альманах. Т. 22. СПб.: «Atcncum-Феникс», 1997; Грабарь И. Письма. 1891−1917. M.: «Наука», 1974. Письма. 19 171 941. M.: «Наука», 1977; Гершензон М. О. Письма к Льву Шестову // Минувшее. Исторический альманах. Т. 6. M.: «Феникс», 1992; Валентин Серов в переписке, документах и интервью. Л.: «Художник РСФСР», 1985; Чайковский П. И. Письма к близким. Избранное. M.: Музыкальное изд-во, 1955; Чехова П. М. Письма к брату А. П. Чехову. M.: ««Художественная литература», 1954; Арцыбашев М. П. Записки писателя. Дьявол. Современники о М. П. Арцыбашеве. M.: НПК «Интелвак», 2006; Булгаков С. Автобиографические заметки. Париж: YMCA-Prcss, 1991; Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Кн. 1. 1938;1941. M.: «Книга», 1989.

30 r i'.

Записки писателя" Н. Д. Телешова: «Митрич, постыдись!» Тем не менее, воспоминания, дневники, переписка, всевозможные «заметки» и «записки» являются ценными источниками, позволяющими реконструировать историко-культурный контекст изучаемой эпохи, и присущие им недостатки не умаляют их общего значения для данной диссертации.

Особую ценность среди источников представляют сочинения представителей творческого сообщества России, специально посвященные отечественной интеллигенции как культурному феномену страны, собранные в таких сборниках как «Вехи», «Интеллигенция в России», «Смена вех», «Русская идея», а также работы, непосредственно относящиеся к переломному для России времени 1917—1920 годов, в частности, «Несвоевременные мысли» М. Горького, «Окаянные дни» И. А. Бунина, «Черная тетрадь» З. Н. Гиппиус, «Преданная революция» Л. Д. Троцкого. Настоящий анализ историко-культурного контекста жизни и творчества отдельных представителей интеллектуальной элиты России базируется также на обширном комплексе работ, которые были посвящены русской культуре XIX—XX вв.еков в целом и в которых были осуществлены как теоретико-методологический, так и конкретно исторический подходы к осмыслению предмета изучения темы, что позволило определить основные особенности и закономерности развития отечественной культуры, выявить специфику рассматриваемого периода,.

30 См.: Кузнецова Г. Грасский дневник. Рассказы. Оливковый сад. M.: «Московский рабочий», 1995. С. 256 257.

31 ВехиИнтеллигенция в России. Сборники статей 1909;1910. M.: «Молодая гвардия», 1991: Статьи Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, M.O. Гершензона, Б. А. Кистяковского, П. Б. Струве, С. Л. Франка, А. С. Изгоева, Н. А. Гредескула, M.M. Ковалевского, П. Н. Милюкова, М.И. Туган-Барановского и др.- Смена вех. Прага, 1921. Статьи А. В. Бобрищева-Пушкина, Ю. В. Ключникова, Ю. Н. Потехина, Н. В. Устрялова и др.- Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. Т. 1−2. M.: «Искусство», 1994; Горький M. Несвоевременные мысли. M.: «Советский писатель», 1990; Бунин И. А. Окаянные дни. М.: «Молодая гвардия», 1991; Гиппиус 3. Вторая черная тетрадь // Наше наследие. 1990. № VI (18) — Троцкий Л. Д. Преданная революция. M.: НИИ культуры, 1991. его событийно-фактологические и ценностно-смысловые характеристики32.

В целом источниковая база диссертационного исследования характеризуется наличием большого числа разнопрофильных документальных материалов, разбросанных как по многочисленным опубликованным сборникам и печатным изданиям, так и по различным архивохранилищам нашей страны. Критический анализ источников позволил не только выявить информационные возможности каждого из них, но и скоррелировать их для наиболее полного решения исследовательских задач данной диссертации.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в обращении к ключевой для русской культуры теме и заключается не только в ее формулировке, но прежде всего в научно-исследовательской трактовке поставленной в ее названии проблемы, которая раскрывается на малоизвестном материале, буквально по крупицам разбросанном по многочисленным источникам. Впервые в диссертации дан социокультурный портрет русской интеллектуальной элиты последней трети XIX — первой трети XX века, слагающийся из анализа ее профессиональной деятельности, материального и социального статуса, отношения к религии и церкви, семье и браку, ее роли в общественно-политической и культурной жизни императорской, советской и зарубежной России. История интеллектуальной элиты представлена в диссертационной работе как история творчески одаренных людей, находившихся в постоянном поиске ответов на сущностные проблемы своего времени, что позволило не только выявить зависимость между изменениями в отношении к миру и к жизни и трансформациями самой.

32 Дмитриев С. С. Очерки истории русской культуры начала XX века. М.: «Просвещение», 1985; История русского искусства. Под ред. И. Э. Грабаря. Т. X-XII. М.: «Наука», 1957;1969; Ким М. П. О культуре как предмете исторического изучения // Вопросы истории. 1974. № 11- Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. 4. 1−3. СПб.: «Мир Божий», 1896−1903; Русская художественная культура конца XIX-начала XX века. Кн. 1−4. М.: «Наука», 1968;1980; Советская культура в реконструктивный период. 19 281 941. М.: «Наука», 1988; Соскин В Л. Российская советская культура (1917;1927 гг.): Очерки социальной истории. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2004; Страницы истории советской художественной культуры. 1917;1932. M.: «Наука», 1989, и др. жизни, но и определить весь этот период как переломную эпоху всеобщей переоценки ценностей. Столетний путь духовных исканий, начавшись с полной неудовлетворенности предыдущими достижениями, скепсиса и недоверия по отношению к прошлому историческому пути России и стремлением встать на новый, свободный от заблуждений и ошибок, модернизационный путь развития и пройдя сквозь горнило революционных бурь и потрясений, завершился установлением духовной диктатуры марксистско-ленинской идеологии. Анализ культурной революции, проведенный в диссертации, показал, что основной ее причиной стал раскол интеллектуальной элиты России, а одним из главных ее итогов явилось разделение русского культурного пространства, в результате которого обе его части — Россия внутренняя и Россия внешняя — стали развиваться самостоятельно. Параллельное исследование связанных с ними социокультурных ситуаций, складывавшихся в период между двумя мировыми войнами, также представляет собой новый взгляд на историю отечественной культуры.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

• В конце XIX — начале XX века основной культуросозидающей силой в России стала профессиональная интеллигенция во главе с интеллектуальной элитой — узким слоем «интеллигенции над интеллигенцией», существенно (по уровню образованности, по общей эрудиции, мировоззрению, системе базовых ценностей, религиозным взглядам, правовым и политическим представлениям, художественным вкусам) отличавшимся от общей массы населения страны и державшим в своих руках два важных рычага управления: власть знаний и власть идей, которые позволяли ему формировать образ эпохи, оказывая значительное влияние на общественное мнение, на экономические, государственные, политические процессы в стране, и в конечном итоге определять ход и характер ее развития.

• Изучение истории интеллектуальной элиты России последней трети XIX — первой трети XX века показало, что возникновение этого уникального социокультурного слоя было обусловлено существенными изменениями, происходившими в рамках социально-психологических, политических, религиозных, нравственных, эстетических представлений, определявших содержание сознания и особенности мышления ведущих представителей отечественной интеллигенции, система ценностей которых предполагала безусловное признание необходимости всестороннего образования, наличия богатой эрудиции, приоритета творческой деятельности над политической активностью. Трансформация мировоззренческих установок нового слоя интеллигенции, сформировавшего интеллектуальную элиту страны, обусловила изменения культурного облика эпохи рубежа XIX—XX вв.еков, отличительной чертой которой стало стремление к обновлению всех сторон жизни через духовный поиск, опиравшийся на переосмысленные подходы к пониманию религиозного сознания и философских проблем бытия, идей эстетизма и художественного универсализма, феномена нового человека — мифопоэтического «будетлянина», устремленного в будущее и способного совершить «революцию Духа».

• Поиск «нового пути» интеллектуальной элитой России, представляя собой сложное и многоаспектное по своему содержанию явление, включал сменявшие друг друга этапы «блуждания духа», переосмысления отношений к Русской православной церкви, к государству и власти, к народу, обществу и семье, к проблемам культуры и морали, к эстетической революции с ее новыми художественными формами. В центре этого поиска находились русский вопрос и русская идея, осмысление которых подводили к соответствующим решениям целого ряда проблем науки и религии, веры и культуры, христианства и гуманизма, рассматривавшихся прежде всего с позиций культурно-исторических, а не политических, что было характерно для основной массы отечественной интеллигенции того времени.

• Обсуждение и осмысление ключевой для России проблемы народа привели к возникновению и распространению в интеллектуальной среде самых разных концепций, в соответствии с которыми русский народ признавался то носителем базовых духовных ценностей страны, то этнографическим материалом для цивилизационных экспериментов, то обладателем некоего взрывного потенциала, способным совершить социальную революцию. При этом первые же революционные бои 1905;1907 годов обнаружили пропасть, существовавшую между народом и элитой, что заставило последнюю активно заняться культурно-просветительной деятельностью и заговорить об искусстве, изменяющем чувства и душу человека, как о главном средстве переустройства мира. Интеллектуальная элита превратила проблему народа в «народную тему» в культуре, сделав ее основой стилеобразования в российском искусстве, чем во многом способствовала возникновению идеи «народного искусства», которое при большевиках было отождествлено с искусством партийным, принявшим на вооружение «единственно верный метод соцреализма» и положившим конец любым творческим поискам «нового пути» с его предполагавшимся многообразием художественных течений и форм.

• Культурная революция являлась стержнем революции социальной, поскольку именно от ее итогов, от того, сможет ли она изменить культурный код населения, зависели развитие общества в целом, возможность прорыва в индустриальное и постиндустриальное будущее. В результате сталинский тезис об обострении классовой борьбы в период построения социализма был последовательно и самым непосредственным образом применен к сфере культуры, по отношению к творческому сообществу страны: сначала под авангардными лозунгами были уничтожены представители старой классической культуры, а потом, благодаря использованию метода социалистического реализма, была учинена расправа над самими авангардистами. Создание новых культурных смыслов всякий раз сопровождалось разрушением прежней системы ценностей, а вместе с этим и — уничтожением носителей этих ценностей, в результате чего страна потеряла огромный культурный пласт, который в настоящее время вряд ли подлежит восстановлению.

• Масштабный социокультурный кризис начала XX века привел к расколу единого русского культурного пространства на две частивнутреннюю и внешнюю, — каждая из которых начала собственный поиск новых ценностей. Интеллектуальная элита, отправленная революцией в изгнанье, создала на чужбине особую культуру — культуру русского зарубежья, ставшую уникальным феноменом в истории XX века. Поэтому при изучении жизни русской эмиграции ключевую роль играет анализ ее качественных интеллектуально-творческих характеристик. Богатый историко-культурный опыт русского зарубежья позволяет сегодня добиться серьезных позитивных сдвигов в. деле исследования и защиты культуры русских диаспорон говорит о важности и необходимости духовной консолидации всех людей, воспитанных на русской культуре, сохранения связей с отечественной культурой, поддержания на чужбине русских культурных традиций.

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации изложены в трех монографиях, главе учебного пособия по основам музееведения, 35 статьях и 19 тезисах докладов международных, всероссийских и республиканских конференций, проходивших в университетах и академиях Москвы, Санкт-Петербурга, Омска, Рязани, Ульяновска и других городов. Общий объем публикаций составил 65,7 п. л. Некоторые результаты диссертационного исследования нашли применение в педагогической практике, в чтении диссертантом лекций по истории культуры и культурологии в Российском институте культурологии Министерства культуры РФ' и в.

Московском государственном университете печати Министерства образования и науки РФ.

Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования и состоит из введения, шести глав, заключения и списка источников и литературы.

В последней трети XIX — начале XX века основной культуросозидающей силой в России стала профессиональная интеллигенция во главе с интеллектуальной элитой — узким слоем «интеллигенции над интеллигенцией», существенно отличавшимся от общей массы населения страны и державшим в своих руках два важных рычага управления: власть знаний и власть идей, которые позволяли ей формировать общественное мнение, создавать художественный образ эпохи, влиять на экономические, государственные, политические структуры страны и в конечном итоге определять ход и характер ее развития. Путь интеллектуальной элиты России был полон духовных исканий, борьбы всевозможных течений общественной мысли и разных направлений отечественной культуры, вылившихся в эстетическую революцию с эклектическими идеями «всёчества», стилевого плюрализма и примитива, отказа от наследия прошлого и каких-либо религиозно-нравственных критериев оценки жизни и произведений художника. Поменяв сначала идею Божественного промысла на лозунг о могуществе человека, а потом, заменив его признанием ценности вещи, в конце концов, представители интеллектуальной элиты отказались и от нее, в результате чего искусство стало беспредметным, а культура — дегуманизированной. Сложная духовная связь между христианскими ценностями, человеком и культурой оказалась разорванной, каждый ее элемент стал существовать как бы сам по себе, вне истины, общей для всех и признаваемой всеми. Человек в этой новой полифонической системе координат из творца превратился в обыкновенного деятеля, конструктора искусственных форм, в простого исполнителя, потребителя и комментатора культуры. В XX веке все это вылилось в масштабный и системный духовный кризис, вызванный прежде всего столкновением взаимно противоположных по своим содержательным и мировоззренческим характеристикам таких социокультурных явлений как наука и религия, гуманизм и богословие, которые претендовали на возделывание одной и той же «интеллектуальной территории» — на разработку онтологических и гносеологических вопросов, проблем человеческих взаимоотношений, этики и эстетики. Он стал частью общего кризиса так называемого проекта модерна, пытавшегося на христианских основаниях, на которые опиралась европейская культура, выстроить новое здание науки и прогресса. Явный антиинтеллектуализм русского духовенства, стоявшего на позициях слепого поклонения вере, с одной стороны, и высокий уровень образованности, познавательная активность творческого сообщества, с другой стороны, превращали отношения религии и науки, веры и культуры в духовную борьбу, полосой размежевания которой стала проблема человека. Ортодоксальная церковь не была готова отвечать на неординарные вопросы неординарных людей, ей было проще объявить их вероотступниками, чем вести с ними сложный, требующий больших познаний, разговор. Массовые гонения и цензурные запреты самодержавного православия и православного самодержавия, смотревших на религию как на государственную обязанность, превратили интеллектуальную элиту в мощную антицерковную силу, выступавшую за свободу совести, за превращение веры в личное дело каждого. Вместе с тем интеллектуальное неприятие ортодоксальной церкви со стороны творческого сообщества не означало утраты им стремления к духовности, к поиску Бога и божественного в мире, к синтезу «эпохи разума» с «эпохой чувств», что в то же время вылилось в широкое распространение мистицизма, спиритуализма, теософии, толстовства, обновленческих идей социального и свободного христианства, а также проявилось в обращении искусства к поискам смысла, которые охватили все сферы культуры XX столетия. Под воздействием революционного движения масс они, однако, привели к тому, что проблема личности была заменена проблемой народа, рассмотрение которой даже поставило под сомнение оправданность существования культуры вообще и, следовательно, оправданность собственного творчества. То, что русская идея, понимавшаяся, прежде всего, как идея русского народа, не стала в России идеей культуры, явилось трагедией для интеллектуальной элиты страны. Интеллектуальная элита выражала ценностные ориентиры, направленные не только на изменение культуры, но и на трансформацию социальных отношений, связывая тем самым воедино проблемы общества с проблемами развития культуры. Европеизм интеллектуальной элиты России вел к расколу русского общества, ибо он не соответствовал традиционно сложившимся в стране патриархальным отношениям, взламывал их посредством внедрения новых буржуазных ценностей и понятий, присущих индустриальной эпохе. Идея русского европеизма, ставившая в триаде смыслообразующих концептов — личность, общество, государство — личность во главу угла, носила опережающий по сравнению с русским социокультурным контекстом характер и шла в разрез с общинным сознанием большинства населения страны. Поэтому интеллектуальная элита стала катализатором сложившихся в России противоречий между новой культурой и традиционной ментальностью, которые легли в основу системного социокультурного кризиса в стране. В то же время именно интеллектуальная элита первой встала на путь поиска тех новых ценностей и смыслов, которые способствовали бы интеграции общества и преодолению культурного раскола. Однако к 1917 году социокультурные противоречия достигли такой остроты, конфликт между социальными отношениями и культурой социальных субъектов принял такие масштабы, что все попытки сглаживания биполярности культуры, примирения социальных групп, имевших взаимопротиворечащие ценностные ориентации, оказались тщетными. Русская революция 1917 года была порождена не только и не столько социально-экономическими и политическими причинами, сколько масштабным социокультурным конфликтом между элитой и народными массами, с одной стороны, и внутри элиты, между ее различными группами и течениями, с другой. Культурная революция являлась стержнем революции социальной, поскольку именно от ее итогов, от того, сможет ли она перестроить культурный код населения, зависело развитие общества в целом, его прорыв в коммунистическое будущее. Поэтому сталинский тезис об обострении классовой борьбы в период построения социализма был самым непосредственным образом применен к сфере культуры, к творческому сообществу страны, где сначала под авангардными лозунгами были уничтожены представители старой классической культуры, а потом, опираясь на метод социалистического реализма, попали под расправу сами авангардисты. Диалоговое начало в культуре, нацеленное на разностороннее и многогранное осмысление мира и так ярко проявившее себя в эпоху Серебряного века, неизменно оказывалось рецессивным по отношению к ее авторитарным тенденциям, в результате чего создание новых культурных смыслов всякий раз сопровождалось разрушением старых ценностей, а вместе с ними и уничтожением их носителей. Но, расстреливая интеллектуальную элиту страны, одновременно расстреливали и русскую науку, искусство, просвещение, в результате чего мы потеряли огромный культурный пласт, который в настоящее время с трудом подлежит восстановлению. Долгий путь, который проделала интеллектуальная элита в поисках смысла земного существования и который во все времена составлял стержень культуры, в начале XX столетия завел Россию в тупик, ощущавшийся как духовная катастрофа, как разрушение всех бытовавших представлений о мире, с его традициями и ценностями: героики и гуманизма, божественной предопределенности и рациональной обустроенности, словом, всего того, что наполняло смыслом прошлое существование. XX столетие начало свой путь с отрицания традиций, борьбы с ними («Весь мир до основанья мы разрушим…»), из которой выросли не только ценностный плюрализм, но и новая культура масс — пролетарская, коммунистическая, поставившая себя в жесткую оппозицию культуре старой и объявившая всех ее носителей «бывшими людьми». «Цветущая сложность» культуры императорской России со всей ее иерархичностью, образованностью и профессионализмом, строгими моральными нормами сменилась народной простотой, презиравшей интеллект и 1штеллиге1ггпоеть отказавшейся от традщшонных ценностей классической культуры DO имя принципа всеобщего равенства: мастера с подмастерьем, художника с маляром, ученого с неучем, солдата с офицером и таге далее. Многоступенчатая лестница духовного и профессионального роста. разрушенной мощным движением уравнительности и уравниловки. Начался период всеобщего социокультурного эксперимента, в ходе растворить талант в идеологически выдержанной серости?, прекратить все сложное в простое, х причина подоиного заключалась в том, что глаяпой ценностью был объявлен не человек, а идея, которой человек ДОлЖСИ и Ы Л СЛуЛ&хлЬ* И Т1С?" УСбрДИбб GH СИ СЛуЖКл* ТСМ ЦбИНёС ОН ОЫЛ ДОСТИ2К?1а*хЯ ИДсИ- 15 рс^УЛЪх&Тв каКОН Ы с к з Ы О и ш О З Ы И л б О Л О ш л З ш З Я л, а местосул2*тур:*ц, а партийные деятели с началмзьш и неполным средним GvfpaSOBSHiieM 11р6пра*йлйСЬ В К5аЗИИН"&)"ЛбК |>уаЛЬНу|0 ЭЛЙ1у. 1 *ри э т о м iv.io.-л отождествляласьс благом народа как целого, как массы, в связи с чем всякий, кто выступал против идеи или сомневался в ее верности. объявлялся врагом народа. Идея массы, объединенной в коммуны и нацеленной на коммунизм, поглотила индивидуум, отодвинула интеллектуальную личность на задний план и подчинила ее интересам коллектива. И если демократизация общества, давшая всем равные права, была социально оправданной, то советская демократизация культуры, выхолощенная, вульгарно понятая и поставившая на одну доску гения и бездаря, талант и серость, профессионализм и дилетантство, являлась по сути своей деструктивной, отрицающей те нормы, правила и ценности, на которых стоят общество и культура и благодаря которым они развиваются. Октябрьская революция 1917 года развеяла многие мифы и романтические иллюзии русской интеллигенции, которая стремилась в народ, по оказалась в толпе, лелеяла идею народовластия, по получила диктатуру, выступала за свободу, но окончательно потеряла свою самостоятельность и впала в еще большую зависимость от государственной власти и воли группы крайне левых полуинтеллигентен. Неслучайно известный публицист и прозаик А. В. Амфитеатров назвал то время «обманными днями», М. Горький, автор революционного ттшпа о Буревестнике, написал антибольшевистские «Несвоевременные письма», а из-под пера И. А. Бунина вышли размолота жерновами революции, а интеллигенция во главе с интеллектуальной элитой стала подвергаться массовым арестам «по общей подозрительности». Ей никогда полностью не доверяло царское правительство, но правительство большевистское г. ообтде зачислило се г. стан контрреволюционеров и рассматривало как враждебную т г г — г ггг^-еттттттт а. ^ т тг%**тг^ тгыуттх ттгь. г"тттг* т Деятели культуры России, объявленные на родине в. большинстве качественные характеристики которого играют ключевую роль при изучении интеллектуальной жизни русского рассеяния как единого исторического социокультурного процесса, поскольку именно они позволили русской эмиграции стать феноменом не только отечественной, но и мировой истории и культуры. Последствия творческого духовного подъема конца XIX — начала XX века не были полностью истреблены, многое осталось и оказалось востребованным. Немало в этом направлении осуществила русская эмиграция, много сделала и советская интеллигенция, корнями своими уходившая в дореволюционное прошлое. Однако, живя за «железным занавесом», в жестких идеологических рамках, она была оторвана от мирового культурного процесса, от творческого наследия многих иностранных и отечественных мастеров, от культурной жизни наших зарубежных соотечественников, продолжавших в эмиграции свободно развивать творческое наследие императорской России в его многогранности и разнообразии, создавать и поддерживать новые течения и направления, запрещенные в СССР, впитывать в себя мировые достижения: культуры, одновременно обогащая ее своими талантами и трудами. Специфика русской послеоктябрьской эмиграции, представлявшей собой од!": из: сруппейших беженских потоков XX века, заключалась в социальном и культурном облике изгнанников, значительная, часть которых относилась тс старой дореволюционной элите России: властной, интеллектуальной, военной. На чужбине оказались те слои русского общества, духовная жизпг, которых противостояла образу жизни rwryuMfftttiiigiM ц-v о и, а и м т й п и и л й ИЙРТИ ияг>ипйцно г>тг"*" -К* Т/Гмечдиг* двойственность русского культурного процесса, его дуализм порождали все новые и новые эмиграционные волны, выбрасывавшие на чужие культурных, социально-бытовых устоев жизни, породила совершенно новый тип культуры с пафосом нигилистическим и антирелигиозным, который покончил с культурой классической. В свою очередь сама эта культура, дворянско-буржуазная, элитарная по своей сути, оставляла за своим порогом основную массу населения и противостояла ее образу жизни, подчеркивая огромную разницу в быте, языке, одежде, идеалах, нормах поведения и так далее. Культурная пропасть между отдельными слоями общества, которые по образному замечанию Бердяева, «жили в разных этажах и даже веках», резко обозначила социальную опасность духовного раскола России и делала неизбежным стремление уничтожить как саму эту аристократическую культуру, так и ее носителей. В этой ситуации эмиграция российской элиты, как правящей, так и творческой, художественной, паучтюй, в силу ее глубокой культурной обособленности, стала неизбежной. История отечественной культуры т-овсрит о том, что эмиграция существовала и будет существовать до тех L-*A-" V.*|_*J пор, пока будет существовать цивилизациотю-культурная сложность России, ее национальная, социальная, культурная мпоголикость, с одной стороны, и стремление упорядочить, свести воедино, поставить под общий знаменатель это ее многообразие, с другой. Развитие одной культуры в ущерб и за счет другой неизбежно делает сам этот процесс катастрофичным и взрывоопасным, выбрасывающим за пределы России многих своих сограждан. Российская эмиграция по сути своей была * 1Ч." |^ '^_'УИ науки, философии и культуры, сформировавшиеся в императорской России, ипседы, потеря которых для пашен страны оказалась невосполнимой. Те лакуны, что образовались в уже советской науке и тсулътуре в связи с эмиграцией ее носителей, так и остались незаполненными — возьмем ли мы проблему религиозно-философского возрождения, обновления в области литературного творчества, юриспруденции или И5пкенерпо-конструкторских разработок. Россия, потеряв однажды определенные пласты русского творческого наследия, так и не смогла в полной мере их восстановить. Эмиграция для страны ;

это почти всегда невосполнимая утрата. Интеллектуальный ресурс оказавшихся в Зарубежье отечественных деятелей науки и культуры был очень высок, что нашло свое яркое воплощение в многочисленных трудах, опубликованных в изгнании, произведениях живописи и скульптуры, хранящихся в музеях Запада и Востока, в созданных на чужбине русских школах и художественных студиях, а также русского балета, музыки, театра и кино. Ценным достоянием русской культуры стал и накопленный в изгнании теоретический опыт философии русского зарубежья. Разработанные в эмиграции проблемы философского осмысления человека в мире, его свободы и судьбы, учения об эволюции национальных организмов, об условиях окружающей среды, определяющих своеобразие социокультурных процессов, о конвергенции различных систем и так далее показывают широту философских интересов и многоплановость тттгуггхтаттт «c-vr tTr**f**xxxxx-ti •гусгллтлгхт-'ГЧ тп. сг*г*?хе%тхххет w a x е*чтч.т/ч-*тж.г*Т'/» *'г/—"-*гт идеалистическая философия, выброшенная за пределы России, но не растерявшая тт.

л этом своего национального своеобразия, внесла в общемировой поток философской мысли учения о русской идее, русской ттг1тттттх_т^*х"-чхг*тг*-г'*0'-г'т-10ь «» * т т п г л. •* тъе-ша.гх.гтттттг>путс%. t^xxrxr т т л о. т л т т т т г т т ж т ю. srs, x/*rryr тхлехггытг эти идеи и на современную российскую философскую, историческую и.

1сультурологс1чгскую мысль. То, что перпая волна русской эмиграция дала миру двух Нобелевских лауреатов — И. А. Бунина в области Привнося отечественную культуру в иноземную среду, активно участпуя в духовной жизни, русские эмигранты становились более понятными и близкими миру. которБвт впитывал в себя лучшие достижения русской культуры, чтил и часто помнит до сих пор тех ее представителей, о ком в советской России предпочитали не вспоминать. Более того, наша страна оценила многих из них потому и после того, как они стали почитаемы и известны за границей. К нам вернулся Марк Шагал, но как французский художник, мы «открыли» Ивана Пуни, работы которого украшают лучшие европейские музеи, а творчество стало предметом многочисленных исследований на Западе, даже Сергея Дягилева в полной мере раскрыла нам Франция, вьпгустившая медаль с его изображением и назвавшая одну из площадей Парижа его именем. Духовный кризис закончился советской культурной революцией, эпоха Серебряного века сменилась периодом «железного занавеса», диалог культур завершился диктатурой, сформировавшей совершенно иную социалистическую 1сультуру. Но и в императорской России и в России советской властителем дум была интеллектуальная элита страны • выдающиеся мыслители, ученые, литераторы, художники к так далее. Их именами называли библиотеки и музеи, их портреты вывешивали в транслировали, обеспечивали функционирование общества в целом, его обусловленной возникновением нового художественного сознания и закреплять в качества неизменной традиции. толысо созидающей, но и разрушающей, что всякий носитель и субъект культуры, ее производящий и в то же время благодаря ей существующий, разрушая культуру, непременно разрушает и себя, ту социальную среду, социальную общность, представителем которой он является. Формы зеультуры прошлого без опоры на свой историко социальный контекст, на свою социальную базу неизбежно меняют свой характер, спои функции в культуре, а также СБОЙ патетический смысл. Поэтому, г50-г>торых, псе исследования зеультуры вольно или невольно упираются в фундаментальную проблему — проблему человека-творца, ставшую одной из роковых тем истории и культуры России. Судьба отдельных представителей интеллектуальной элиты, сформировавшихся в императорской России и завершавших свои дни в СССР, является тому наглядным подтверждением. Их путь представлял собой своеобразный экзистенциональный опыт эволюции так называемого «рубежного» культурного сознания от ценностей Серебряного века к постулатам диктатуры пролетариата, образовавшим эстетическое пространство соцреализма. Яркая эпоха, в которой творили представители интеллектуальной элиты России, дала им возможность испытать, говоря словами немецкого философа Э. Шпрангера, различные типы «форм жизни» (эстетический, теоретический, религиозный, социальный, экономический, политический) и многогранно проявить себя в тех пяти ипостасях-измерениях, которыми христианская традиция еще со времен Бертольда Регенсбургского определяла удел человека: персона — служба — имущество — любовь — время. Во второй половипе XIX — первой половине XX века шел активный поиск новых смыслов по всем этим направлениям, поиск новых форм в искусстве, новой духовности, новых форм человеческих взаимоотношений и человеческого общежития, что вылилось в появление множества самых различных течений общественной мысли: свободного и социального христианства, масонства, толстовства, мистицизма, спиритуализма, символизма, теософии, критического реализма, народничества, панславизма, либерализма и либерально-христианского национализма, евразийства, новоградства, сменовеховства, русского фашизма, большевизма, анархизма, авангарда и некоторых других. Свести все это многообразие взглядов к одному общему знаменателю при отсутствии базового.

Шпрангер Э. Основные идеальные типы индивидуальности // Психология личности. Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1982. 55−59- Ермаков В. Ловушка на человека. Опыт апофатической антропологии // Толстой. Пошли пек. 2006. Jfi> 2. 27−32.социокультурного консенсуса внутри русской элиты не представлялось возможным и это наглядно проявилось в период революционной смуты 1917 года, когда перманентный конфликт различных субкультур — почвенничества и западничества, патриархальности и модернизаторства, ортодоксии и обновленчества, радикализма и консерватизма, патриотизма и интернационализма — вылился в революцию, трагическая история которой показала, что проблемы культуры и ее носителей являются ключевыми звеньями национальной безопасности страны. Анализ судеб русских интеллектуалов как уникальных примеров культурного творчества, как своеобразных произведений жизни, а самой жизни как способа бытия человека творящего выступает в качестве важной исследовательской проблемы, в которой биография предстает не простым комментарием к произведениям творца, но обретает важный сверхличностный смысл, выражающий основные культурные доминанты эпохи и духовные искания народа. При этом возникает и другая, не менее важная, проблема: существует ли в условиях огромного разнообразия форм творчества универсальный критерий оценки деятельности того или иного представителя культуры, художественных достоинств его произведений, есть ли некий эталон, отталкиваясь от которого можно твердо и точно определить актуальность и ценность имеющихся артефактов? Ответ на этот вопрос, в основе своей теоретический, позволил бы избежать многих «исторических ошибок», приведших к сознательному уничтожению целых пластов культурного наследия человечества. Разработка Н. К. Рерихом Пакта о защите культурных ценностей во время вооруженных конфликтов, который в 1935 году в присутствии президента США Ф. Рузвельта подписало 21 государство Северной и Южной Америки, явилось первым шагом на этом пути. СССР решительно и бесповоротно покончил со старой интеллектуальной элитой страны. Была выращена совершенно новая категория граждан — советская интеллигенция, сформированная на принципах массовости и народности. О какой-либо привилегированности работников умственного труда, их независимости и свободе не могло быть и речи. КПСС, исповедуя ленинский тезис о государстве рабочих и крестьян, отводила интеллигенции скромную роль, называя ее всего лишь прослойкой с соответствующим к ней и к ее творчеству пренебрежительным отношением. Стремление к равенству, к выравниванию социокультурного пространства за счет уничтожения его иерархичности привело к девальвации дипломов и званий, мастерства в целом. Национализация земли, промышленности и так далее логично вела к идее национализации интеллектуальной собственности, к тому, что творческий человек оказывался в клетке из железной и колючей проволоки в прямом и переносном смысле, где происходила национализация, то есть отнятие на нужды страны его таланта, что не могло не сформировать у советской интеллигенции негативного отношения к социалистическому строю. Уже на рубеже 1920—1930;х годов в СССР сформировалась так называемая внутренняя эмиграция, которая спустя полвека стала едва ли не главной силой сначала перестройки, а потом и ликвидации советской власти. СССР поставил производство интеллигенции на поток — оптом и в плановый срок вне зависимости от качества и характера материала, но строго в соответствии с требованием В. И. Ленина о том, чтобы «к обучению немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту». Это привело к понижению критериев интеллектуальности, исчезновению прежнего многогранного понятия образованности и высокой культуры, который был заменен общим представлением о массовых интеллигентских профессиях — инженерах, учителях, врачах, военных и так далее. Это не значит, конечно, что в СССР не было по 2.

Ленин В. И. Удержат ли большевики государственную власть? // Поли. собр. соч. Т. 34. М.: Изд-во политической литературы, 1974. 315. настоящему образованных людей, но не они определяли облик и характер страны, не они составляли ее правящую элиту, культурные характеристики которой ограничивались начальной школой, техникумом или в лучшем случае Коммунистической академией, ставшей впоследствии Высшей партийной школой. Отношение советских властей к сфере культуры характеризовалось и таким фактом как зарплата работников культуры, которая на протяжении всего периода существования советской власти была одной из самых низких в стране. Советской административно-командной системе требовались хорошие исполнители, и только, поэтому в СССР и превалировало начальное образование и так называемая ограниченная культурность. Тем не менее, официально утверждалось и на всех коммунистических форумах говорилось о том, что советская культура — национальная по форме и социалистическая по содержанию — является самой передовой в мире, поскольку «по своей идейности стоит далеко впереди культуры зарубежных стран». Борьба за внедрение в массовое сознание идей марксизма-ленинизма-сталинизма всеми средствами культуры, науки, образования — вот что составляло стержень культурной жизни СССР за все семьдесят лет его существования. В СССР интеллектуальные качества человека перестали соответствовать его общественному положению, и самые образованные, умные, одаренные люди страны чаще объявлялись «врагами народа», чем становились крупными деятелями культуры, науки, образования, да и те, кто вошел в их число, в большинстве своем прошли через тюрьмы — К. Э. Циолковский, Л. Д. Ландау, СП. Королев, А. Н. Туполев, Н.И. Вавилов… И хотя лиц с высшим образованием в СССР становилось из года в год все больше и больше, действительно знающих людей, профессионалов своего дела среди них было единицы. Одновременно идеологически «вредными» объявлялись не только люди, но и целые направления науки, искусства, образования: идеализм, психоаналитика, генетика, кибернетика, даже история, преподавание которой то отменялось, то вводилось вновь, но уже в жестких рамках марксизма ленинизма. В СССР ничто не рассматривались вне политики, а политика • вне идеологии. Все творческие союзы страны — писателей, художников, композиторов и так далее — являлись особой формой политической организации советской интеллигенции, которой соответствовала и особая идеология, выраженная в методе социалистического реализма, подчинявшего индивидуальное творчество обязательным для всех идеологическим установкам и политическим целям, утверждавшего господство идеологии над свободным творчеством. Дефицит знания и интеллекта, в конце концов, завел советскую власть в тупик, и она не смогла адекватно ответить на вызовы времени, решить задачи нового постиндустриального общества информационных технологий, возлагавшего на него такие обязанности, которые ей оказались просто не по плечу. В результате перед Россией вновь встала проблема создания интеллектуальной элиты — высокопрофессиональной группы людей, способных быстро и со знанием дела находить правильные решения, от которых будет зависеть судьба всего русского народа.