Социокультурные факторы поддержания суверенитета: На примере истории Черногории XV-XVIII вв

Содержание научной проблемы и ее актуальность. Проблема влияния культурных факторов на особенности протекания различных социальных процессов, на их содержание и характер трансформации, на экономические, политические, правовые и иные социальные феномены является одной из ключевых проблем современного культурологического знания, тем вопросом, разработка которого остро актуализирована многими современными социальными обстоятельствами. Среди многих других явлений, подлежащих такого рода анализу, несомненно, может быть выделен феномен суверенитета, который стал предметом острых дискуссий как в рамках современной политической публицистики, так и в философских, правоведческих, политологических исследованиях отечественных и зарубежных ученых. Однако достаточно интенсивная разработка и обсуждение феномена суверенитета почти совершенно не затрагивают его культурологический аспект, который включает в себя, прежде всего, выявление и анализ тех культурных факторов, которые выступают как значимые для становления и поддержания суверенитета. Важно отметить также, что данный срез проблемы не только дополняет другие дисциплинарные исследования в теоретическом отношении, но и дает возможность более глубокого понимания реальных исторических процессов, так или иначе связанных с проблемой суверенитета.

В данном диссертационном исследовании акцент сделан на рассмотрении влияния культурных факторов на становление и поддержание суверенитета в контексте конкретных исторических процессов. Выбор того социокультурного пространства, на примере которого рассматривается проблема, был главным образом обусловлен тем обстоятельством, что именно история Черногории XV—XVIII вв. дает возможность проследить характер и особенности влияния культурных факторов на изучаемый феномен в условиях почти полного отсутствия иных значимых ресурсов для обеспечения поддержания независимости.

Балканы — мост между Западом и Востоком, перекресток мировых цивилизаций — являются регионом геополитического разлома и сложных межэтнических отношений. История югославянских народов — это цепь событий, явлений, лиц, то разъединяющих их между собой, то сплачивающих в единое целое. В настоящее время мы наблюдаем завершение распада Югославии — процесс отделения Черногории от Сербии, в котором Черногория вновь приобретает присущий ей суверенитет и культурную специфичность.

В контексте событий последнего десятилетия на территории бывшей Югославии можно наблюдать различные стратегии поиска, обретения, сохранения национальной идентичности, которая выражалась в форме национального суверенитета. Существует поверхностное мнение о том, что Черногория являлась объектом политических манипуляции в ходе разделения единой сербской нации. В действительности Черногория всегда была активным субъектом этнокультурных процессов на Балканах.

История черногорской независимости интересна как социокультурная модель, отражающая ситуацию, когда экономический фактор, например, наличие развитых финансово-экономических ресурсов, не имел решающего значения для утверждение суверенитета. Уникальность феномена Черногории заключалась в том, что базой формирования суверенитета была только социокультурная ситуация, то есть суверенитет был обусловлен в основном внутренними факторами. Черногория отстаивала свою суверенность на протяжении трех столетий, сохранив язык, традиционную культуру и приверженность христианству, несмотря на постоянное исламское давление.

Хронологические рамки исследования. Настоящее диссертационное исследование охватывает 300-летний период с 1496 по 1798 г. Именно в это время в Черногории оформилась особая социокультурная система, получившая в литературе название «черногорского теократизма», характеризующаяся правлением духовных лидеров — митрополитов.

Нижняя граница является в историографии общепринятой: в 1496 г. Георгий Црноевич бежал в Италию, и Зетское княжество — одно из феодальных владений, образовавшихся в результате распада Сербского царства — было ликвидировано. В качестве верхней границы в нашей работе выбран 1798 г. В этом году султан Селим III опубликовал фирман, в котором официально признал независимость Черногории.

Теоретические и методологические основы исследования.

В данном диссертационном исследовании понятие суверенитета является концептообразующим. Классическое определение суверенитета было дано французским политическим мыслителем и теоретиком естественного права Жаном Боденом в восьмой главе первой книги «Шесть книг о государстве» (1576 г.) и подразумевало «высшую, абсолютную и постоянную власть над гражданами и подданными в политическом сообществе». Суверенитет представлялся Бодену сконцентрированным в личности правителя, что отражено в этимологии слова.

В XVIII в. французскими мыслителями-энциклопедистами обосновывалась идея, что суверенитет должен принадлежать только народу. Эта идея нашла свое отражение в законодательстве Французской революции, где полнота верховных прав принадлежит народу, который осуществляет свое право посредством голосования.

Современная политическая наука выделяет несколько типов суверенитета: государственный, национальный и экономический. Государственный суверенитет определяется верховенством выборного правительства во внутренней жизни страны, а во внешнеполитических делах — признанием международным сообществом и другими субъектами международных отношений права данного правительства на юридически равных основаниях вступать во взаимоотношения с другими правительствами.

Данная работа, безусловно, не может игнорировать политологический и, в частности, внешнеполитический аспект суверенитета, поскольку это ведущий критерий для выделения и маркировки суверенитета как реально существующего явления. В этом случае верховная власть, основанная на суверенной воле народа, независима от кого бы то ни было во внутренних делах и в международных отношенияхона сама определяет, как будут складываться отношения с другими государствами, а последние не вправе вмешиваться во внутренние дела суверенного государства. Таким образом, мы видим не зону изоляции, сдерживаемую исключительно внешним давлением, а систему, признаваемую субъектом действия. Только этот факт и свидетельствует о наличии суверенитета.

Немецкий политолог и социолог Карл Шмитт предложил следующее определение суверенитета: суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении1. В своих работах К. Шмитт рассматривает это определение как «предельное понятие», с одной стороны, индивидуализированное для каждой культуры, а с другой стороны — являющееся прил мером идеально-типического решения. Расшифровывая свое определение, автор уточняет, что речь идет о том, кто принимает решение в случае конфликта. Последнее обстоятельство применимо к истории Черногории в условиях турецкого владычества.

Особенность социально-политической организации Черногории рассматривается в диссертации через выделение двух социокультурных подсистем: племенной организации, объединенной теократическим администрированием, и системы тендерных отношений. В качестве теоретической основы анализа племенной организации и племенной идентичности продуктивным оказался социально-антропологический подход, в особенности — концепции племени3.

Соответственно для анализа второй из подсистем в качестве теоретических и методологических оснований использовались положения и теории, наработанные современными исследователями тендерных отношений.

Геидерные исследования — одно из наиболее актуализированных направлений в современных науках о культуре, нацеленных на изучение социальных и культурных реализаций биологического пола и различных форм сексуальности. Концептуальной основой современных тендерных исследований стало понятие гендер, обозначающее все те социальные и культурные нормы, правила и роли, которые общество приписывает людям в зависимости от их биологического пола. В этом контексте способ мышления, виды деятельности и нормы поведения мужчин и женщин вовсе не определены самой природой: во внесоциальной (внекультурной) сфере ни мужчина, ни женщина «не существуют"4. Иначе говоря, понимание того, что такое мужчина и женщина, какое поведение приличествует каждому из них, каковы должны быть отношения между ними, есть не простое отражение или прямое продолжение биологических свойств, а продукт культурно-исторического развития.5.

Современные отечественные исследователи отмечают, что тендерная история в России до сих пор остается «белым пятном» исторической науки, часто подменяется историей женщин или историей быта. На самом деле она заключается не в простом описании мужчин и женщин и их основных характеристик, а в систематическом выявлении их взаимосвязей через постоянное сравнение в рамках различных исторических ситуаций. Применение тендера как категории анализа позволяет раскрыть исторический процесс во всем его многообразии и функциональности6.

Понятое «women's power» (власть женщин) применяется во множестве работ, рассматривающих воздействие женщин на политические решения и политические события, их роль в экономике и общественной жизни, их влияние на формирование и передачу культурных стереотипов (в том числе посредством собственной творческой работы), а также особенности так называемых женских сетей влияния. Очень редко обладая формальным авторитетом, женщины действительно располагали эффективными каналами неформального влияния: устраивая браки, они устанавливали новые семейные связиобмениваясь информацией и распространяя слухи, формировали общественное мнениеоказывая покровительство, помогали или препятствовали политической карьере мужчинпринимая участие в волнениях и восстаниях, проверяли на прочность официальные структуры власти и т. д. 7.

В культурологической парадигме основной задачей исследования является не просто выявление причин и особенностей появления и утверждения того или иного типа тендерных отношений, а выявление того влияния, которое эти взаимоотношения в свою очередь оказывали на социокультурное развитие данного общества и определяли его историю.

Кроме того, для раскрытия проблематики работы использовались: метод исторической реконструкции, компаративный и комплексный анализ, системно-структурный подход.

Объектом исследования является суверенитет как социокультурный феномен.

Предметом исследования являются социокультурные факторы, существенные для поддержания суверенитета, которые рассматриваются на конкретном историко-культурном материале, в социально-динамическом процессе, характеризующем историю Черногории XV—XVIII вв. шее внимание историки уделяли времени с начала правления митрополита Данилы Петровича-Негоша (1696/1697 г.).

Первое исследование истории Черногории в России принадлежало русскому путешественнику А. Попову. Его произведение имело описательный характер, хотя автор приводит в нем интересные факты и фрагменты народных песен, посвященных тому или иному событию10.

Ряд исследований по истории Черногории был создан черногорскими студентами, обучавшимися в России — Д. Бакичем11, 1.

Ж. Драговичем и М. Драговичем. Одно из их достоинств — использование архивных источников по русско-черногорским отношениям. Марко Драгович в своей работе излагает собственную точку зрения на проблему принятия Черногории под покровительство Российской империи во время правления митрополита Василия Петровича13.

Одно из важнейших исследований в историографии принадлежит филологу, этнографу, журналисту П. А. Ровинскому, который жил и работал в Черногории в течение 30 лет (1879−1906 гг.)14. Трехтомный труд Ро-винского представляет собой настоящую энциклопедию истории, культуры, географии, этнографии и археологии Черногории и включает в себя данные, собранные автором в результате полевой работы. Широкая эрудиция и академическая образованность автора позволила ему вписать черногорский материал в общий южно-славянский культурный контекст. Его значение не утрачено и до сих пор: неслучайно в 1989 г. труд Ровин-ского был переведен на сербскохорватский язык.

Вслед за черногорскими историками Ровинский выделяет в истории Черногории период теократического правления митрополитов (15 161 851), на протяжении которого страна отстаивала свою независимость в ожесточенной борьбе с турками15. Отдельный раздел посвящен анализу природы этого феномена16. Ровинский был первым, кто провел научное исследование племенной организации в Черногории17. Опираясь на многочисленные источники, собранные им самим сведения и компаративный материал по другим южно-славянским народам, он пришел к выводу, что племена были остатками родового строя древних славян.

Черногория." содержит также описание венецианско-черно-горских отношений и борьбы черногорцев с Турцией в изучаемый период. Дополнительную характеристику внешнеполитическим связям Черно.

1 б гории можно найти в различных статьях П. А. Ровинского. В статье «Россия и славяне» он отмечает, что «в основе изучения России поставлено изучение всего славянского миранаука признала, что плодотворное изучение России может быть только при совокупном и параллельном изучении остальных славянских племен, что русское вполне определяется как видовое понятие славянского"19.

В исследованиях конца XIX в. акцент в изучении проблемы черногорского суверенитета сместился. Это было связано прежде всего с процессами в российском общественном сознании, а также приближающимся 200-летним юбилеем княжеской династии Негошей. Кроме того, важная роль митрополии в черногорской истории привлекала интерес историков церкви. В ходе дискуссий этого этапа сложилось три основных точки зрения на данную проблему.

1. Известный сербский историк о. Иларион Руварац утверждал, что Черногория не была независимой до середины XIX в., и никаких особых форм государственного устройства здесь не существовало. Церкви принадлежала важная роль в духовной жизни, но ее политическое влияние было незначительно. Этой же точки зрения придерживались русские историки ученые В. В. Макушев и Е.Е. Голубинский21, а также некоторые историки-слависты. Точка зрения И. Рувараца, посвятившего этому вопросу специальное исследование, наиболее радикальна: в XVI—XVII вв. Черногория входила в состав Османской империи и управлялась пашами, в конце XVII в. перешла под власть Венецианской республики, а в XVIII.

— середине XIX в. управлялась венецианскими «гувернадурами». Остальные исследователи полагали, что Черногория обрела фактическую независимость на рубеже XVII—XVIII вв.

2. Концепция «теократической государственности», отталкивающаяся от работ 1-й половины XIX в., была дополнена Йованом Роганови-чем. Роганович, работавший на стыке истории и истории церкви, рассмотрел проблему черногорской теократии с точки зрения православных церковных канонов. По его мнению, теократия не является чуждой православию: «Черногорский теократизм. основан на истинно христианском православном отношении меэ/сду клиром и народом"15. Поскольку в православии отсутствует резкое разделение между церковной иерархией и паствой, народ — это «тело Церкви». Таким образом, участвуя в избрании митрополитов, народ передавал им и церковную, и светскую власть.

3. Достаточно оригинальная гипотеза была высказана профессором Казанского университета А. И. Александровым. Он полагал, что Черногория представляла собой «народную республику» под верховным управлением митрополитов24, которая до XVIII в. находилась в зависимости от Турции и Венеции.

С созданием Королевства сербов, хорватов и словенцев в 1918 г. (с 1929 г. — Югославия) черногорская история получила иное освещение. Основной тенденцией истории Балкан в югославской историографии считается объединение земель, населенных южными славянами, в единое государство. Работа Й. Йовановича «Образование черногорского государства и развитие черногорской нации"25 представляет собой обзорное исследование, охватывающее период с VII в. до 1918 г. Она ознаменовала собой новый этап в изучении черногорского прошлого. С созданием в 1948 г. Исторического института Черногории началась комплексная разработка проблем политической и социально-экономической истории республики.

В 1955 г. вышла в свет монография Б. Павичевича «Образование черногорского государства"26. В отличие от книги Йовановича, она охватывает лишь время с 70-х годов XVIII в. до конца 1850-х годов. Это было первое исследование, в котором складывание централизованного государства в эпоху Негошей связывалось с экономическими процессами, развитием товарно-денежных отношений и имущественного неравенства внутри племен.

Целый ряд работ, принадлежавших перу Г. Станоевича, посвящен различным проблемам истории Черногории27. В его первой книге рассматривался начальный этап формирования государства в Черногории в конце XVII — первой трети XVIII в.28 В другой его монографии анализируется роль южных славян и Черногории в венецианско-турецких войнах XVI-XVIH вв.29.

В 1970;е гг. появился ряд фундаментальных работ, посвященных становлению черногорской государственности. Коллектив авторов «Истории Черногории», изданной в 1970;1975 гг., создал официальную концепцию истории Черногории в контексте истории Сербии. Согласно этой концепции, несмотря на героическую борьбу народа, все сербские земли были захвачены турецкими захватчиками. Как буферная территория (между Турцией и Венецией) Черногория, в отличие от других сербских областей, получила достаточно широкую автономию и сохранила местные обычаи и право31. Этот труд позволяет также взглянуть на положение Черногории в системе международных отношений с точки зрения югославских авторов, которые, естественно, местами преувеличивают значение того или иного события в истории своей родины для европейской политики.

В отечественной историографии 1980;1990;х гг. основное внимание уделялось русско-черногорским отношениям. Все остальные проблемы истории Черногории позднего средневековья и нового времени остаются не изученными.

В 1982 г. вышла книга А. П. Бажовой, ведущего специалиста по изучению русско-югославянских отношений32. Этот труд подробно освещает различные аспекты взаимосвязей России и Черногории: экономические, политические, переселенческие и культурные. Не ускользают от внимания автора и проблемы развития венецианско-турецко-черногорских сношений. Все работы А. П. Бажовой созданы на основе исследования источников Архива внешней политики России, архива АН СССР и на анализе работ югославских авторов.

В 1986 г. вышел сборник статей советских и югославских ученых «Южнославянские земли и Россия в XVIII веке"33. В нем была дана оценка отношениям балканских славян и России, роли югославянско-русских связей в развитии освободительного движения и т. д.

В 1990;х гг. исследователи получили доступ к новым источникам по истории российской внешней политики. Результатом новых исследований стал сборник статей серии «Балканские исследования"34. Во входящих в него статьях показывается каким образом определялось отношение европейских стран к Черногории.

Последняя монография А. П. Бажовой посвящена роли России в политике на Балканах в конце XVIII — начале XIX в.35 В ней содержится детальное описание борьбы черногорцев с Махмудом-пашой Бушати и деятельностью Петра I Петровича по укреплению русско-черногорских связей в период правления Александра I.

Современные российские историки высказывают точку зрения, что Черногория в изучаемый период не могла быть серьезным союзником России в борьбе с Портой, так как ее территория и население были невелики. Низкий уровень экономического развития, постоянная межплеменная рознь и слабость центральной власти значительно снижали значение Черногории как политического фактора на Балканах36. Напротив, Ю. П. Аншаков говорит о том, что Черногория уже в XVIII в. обладала фактической независимостью от Османской империи, что имело важное значение для развития освободительного движения всех югосла-вянских народов37.

В современной западной историографии специальных работ, посвященных Черногории, мало, как правило, черногорская история рассматривается в рамках сербской или общебалканской38. Наиболее важным является труд Дж. Файна39, который рассматривает историю Черногории до первой трети XVI в. в контексте истории всех сербских земель.

В целом же можно отметить, что научная литература посвящена главным образом проблемам черногорской истории, в то время как социокультурные или антропологические исследования на черногорском материале крайне редки. К ним относятся работы американского антрополога Кристофера Боэма, которые посвящены кровной мести и ее месту в черногорской культуре40. Исследование Боэма частично опиралось на материалы его полевой работы в Черногории 1960;е гг. Автор рассматривает кровную месть как важную часть традиционной культуры, связанную с представлениями о социальном устройстве и родстве. Исследователь показывает, что многие обычаи, связанные с кровной местью, известные в XIX в., сохранились и в XX в.

Другое важное исследование — монография В. Пешича «Патриархальная мораль черногорцев"41. По мнению автора, основой черногорской культуры являлась специфическая система моральных ценностей, основой которой были чо/ство («человечность») и jynauimeo («геройство»). Он реконструирует ее посредством анализа народных пословиц и поговорок, а также песенного наследия. Сущность этой системы автор видит в равноправии полов, в стремлениях черногорцев к свободе, правде, любвиособо много составляющих морали он видит не только в кровных связях мать, отец, брат, сестра), но и в отношениях так называемого кумовства, побратимства и гостеприимства.

Таким образом, можно утверждать, что, несмотря на имеющийся большой блок собственно исторических исследований, а также работ, посвященных отдельным аспектам социокультурных процессов в Черногории, за рамками специального анализа остался такой важный для этого общества феномен, как сохранение суверенитета в контексте развертывания потенциала и интенсивного влияния комплекса социокультурных факторов, использования возможностей тех традиций и иных культурных оснований, которые были значимы для развития черногорской истории.

Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является выявление определяющих социокультурных факторов формирования и сохранения черногорского суверенитета в условиях ограниченности природных и экономических ресурсов, а так же определивших модель социокультурного развития страны.

Для реализации данной цели ставятся следующие исследовательские задачи:

• рассмотреть основные принципы и подходы к исследованию суверенитета как культурно-исторического феномена и выявить значимые методологические принципы такого анализа;

• подвергнуть теоретическому анализу социокультурные факторы, влияющие на формирование суверенитета;

• проследить генезис черногорской племенной организации, на базе которой формировался черногорский суверенитет;

• рассмотреть проблему возникновения и трансформации черногорского теократизма;

• реконструировать целостную картину формирования феномена суверенитета Черногории в условиях бытования традиционной культуры и борьбы за независимость;

• определить исторические факторы формирования социокультурных характеристик личности, оказавших влияние на возникновение и развитие понятия суверенитет в определенной социокультурной ситуации (на материале истории Черногории XV—XVIII вв.);

• дать комплексный анализ ситуации, рассмотрев ее не только с точки зрения геополитического развития региона, но и с точки зрения формирования восприятия социокультурного поля самими черногорцами.

Источники исследования. Источники по истории балканских стран XV—XVIII вв. исключительно многочисленны. Они включают законодательные и актовые материалы, дипломатические документы, этнографические описания Черногории и Брды, записки путешественников, исторические произведения и др.

Из законодательных и актовых источников для данной работы наиболее важны «Законник Стефана Душана» (1349), который дает панораму социальной и экономической жизни сербских земель накануне османского завоевания42, а также дарственная грамота князя Ивана Црноевича на построение храма Рождества Богородицы и монастыря в Цетинье, переведенная на русский язык П.А. Ровинским43. Документ проливает свет на ранний этап формирования племенной организации в Черногории.

В настоящее время опубликовано много источников, которые дают исчерпывающую характеристику русско-черногорским и венецианско-черногорским отношениям XVIII века, рассматривающие этапы борьбы Черногории с Портой.

Среди них особо выделяются документы, опубликованные в 1895 г. в сборнике «Споменик: Материал за исторщу Црне Горе». В них широко представлены грамоты правителей России и Черногории, письма, приказы Коллегии иностранных дел, реляции послов относительно связей двух стран в изучаемый период. В данной работе использована лишь одна книга этой серии, в которой содержатся документы, характеризующие русско-черногорские отношения в период правления Елизаветы Петровны и черногорского Василия Петровича44.

Документы, содержащиеся в публикации «Зборник докумената из исторще Црне Горе (1685−1782)», освещают венецианско-черногорские отношения, степень зависимости и подотчетности Черногории венецианскому сенату45.

Значительный объем документов был опубликован в 1984 г. под редакцией А.П. Бажовой46. Этот сборник является наиболее полной публикацией источников, освещающих русско-югославянские дипломатические, экономические и культурные связи XVIII в. Документы по Черногории распределяются очень неравномерно, что определяется наличием архивных материалов, и в определенной мере отражают степень активности и особенности внешнеполитических контактов в различное время.

Кроме того, для данной работы интересны документы, опубликованные под общим названием «Черногорско-русские отношения 1711−1918"47. Это всевозможные записки, отчеты и донесения по черногорской тематике. Такого рода документы содержат сведения об общественно-политическом положении Черногории, формировании в ней государственности.

Из этнографических произведений особо следует выделить книгу И.Ю. Поповича-Липоваца «Черногорцы и черногорские женщины"48. Автор сам черногорец по происхождению — дал подробное описание черногорской культуры XIX в., запечатлев многие исчезавшие на тот момент обычаи. В сферу его внимания попали социальная и военная организация, семья, образование, положение женщины, суеверия, роль церкви, мораль и многое другое. Изложение автор добавляет воспоминаниями о своем детстве. Богатство материала делает эту работу неоценимым источником для социокультурного исследования.

Особое место среди источников занимают путевые заметки путешественников. Наиболее раннее из таких произведений — «Описание Скадарского санджака» Мариана Болицы — дворянина из Котора на службе Венеции. Этот документ был написан в 1614 г. и содержит подробное географическое и демографическое описание черногорских земель, а также сведения по истории, культуре и политической организации страны. «Описание.» было переведено на русский язык и издано П.А. Ровинским49.

Петр Андреевич Толстой (1645−1729) — российский государственный деятель и дипломат, который в 1697 г. был послан Петром I в Италию для изучения морского дела и по пути посетил ряд городов на восточном побережье Адриатики. Его дневник содержит лишь ряд описаний черногорских городов.

Подпоручик Севского полка Михаил Тарасов в 1766 г. был послан правительством Екатерины II в Черногорию для доставки императорской грамоты, субсидии Цетинскому монастырю, церковной утвари, а также имущества умершего в Петербурге владыки Василия Петровича. В своем журнале он описывает Черногорию: ее политическое устройство и природные ресурсы. Наиболее важны характеристики Тарасова данные митрополиту Савве и его окружению, которые совпадают с мнением ряда других авторов о Савве Петровиче, как о слабовольном, проавстрийски настроенном деятеле.

Записки русских путешественников XIX в. — Е. П. Ковалевского, А. Попова и И.И. Срезневского50 содержат интересные детали бытовой культуры черногорцев.

История Зетского княжества в правление Балыиичей и Црноевичей (XIV-XV вв.) подробно освещена в произведении Мавро Орбини «Славянское царство». Орбини (ок. 1550−1611) — далматинский историк, считающийся родоначальником югославянской исторической науки.

Источниками по истории Черногории при митрополитах являются произведения владык Василия Петровича (1754) и Петра I Петровича (1835). Это были первые образцы истории Черногории и черногорского народа51.

Структура исследования. Проблематика, цели и задачи исследования определяют структуру исследования.

Диссертация состоит из введения, в котором дается обоснование исследования, трех глав, в которых освещаются основные вопросы темы и заключения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В результате проведенного исследования было выявлено, что уникальность феномена Черногории XV—XVIII вв. заключается в том, что базой формирования и сохранения ее суверенитета были преимущественно социокультурные факторы.

1. Геополитический фактор. Географическая изолированность основной части Черногории делала эти территории труднодоступными. В условиях преимущественно скотоводческого хозяйства и рассеянного характера населения турецкие власти не имели возможности установить эффективный контроль над страной. Располагаясь на границе между турецкими и венецианскими владениями, Черногория играла важную роль в ве-нецианско-турецком противостоянии XVI—XVII вв. Эта роль официально признавалась Портой, предоставившей ей автономию: здесь не было турецкой системы аграрных отношений, а ее жители считались филурджия-ми — свободными и не были обложены различными податями, а платили единый налог (харач). В рамках подготовки антитурецкой коалиции в 1614 г. союзники планировали использовать в качестве плацдарма Черногорию, «как страну свободную, никогда не покорявшуюся Турции».

С начала XVIII в. Черногория заняла важное место в российской политике на Балканах, направленной на ослабление Османской империи, потому что царское правительство рассматривало эту страну как независимую и православную.

Особенности социального и политического устройства Черногории стали причиной того, что в XVIII в. «Великие державы» (Англия, Франция, Габсбургская монархия) не рассматривали ее как суверенное политическое образование, а включали в состав турецких владений.

В самой же Черногории понятие суверенитета в его общепринятом европейской наукой понимании оформиться не могло, поскольку в рамках племенной культуры, основанной на племенной идентичности, человек отождествлял себя прежде всего со своей родственной группой, а не со страной или нацией. Надплеменной уровень идентичности олицетворялся с митрополитом и церковно-религиозными структурами, то есть идентичность была сосредоточена не в политико-правовой, а в морально-религиозной сфере. В связи с этим сама постановка вопроса о возможности зависимости православных черногорцев от мусульманской Османской империи была невозможна.

Отношения с Турцией формировались и развивались на уровне племенных структур и строились на основе личных отношений племенных лидеров с конкретным пашой. Отношения с Венецианской республикой строились на разных этапах и на уровне племенной организации, и на уровне митрополита как носителя государственного начала. С установлением в XVIII в. тесных отношений с Россией возникла идея о том, что черногорцы подвластны православному русскому царю.

2. Фактор социокультурной трансформации. Турецкая экспансия в XV в. привела к социокультурной трансформации сербского общества. В условиях упадка центральной власти при Црноевичах и нарастания центробежных тенденций возникла необходимость во взаимопомощи на локальном уровне. Таким образом, люди могли надеяться только на традиционные социальные институты (семья, община). Это вызвало повсеместное укрупнение семей и общин.

Архаизация социокультурной системы привела к формированию на основе земледельческих и пастушеских общин особой социокультурной общности — племени. Племя характеризовалось эгалитарной структурой, декларируемым равенством всех членов племени, отсутствием специализированных институтов власти и управления. Все вопросы решались на общем собрании мужчин (зборе), а в некоторых случаях на зборе утверждались племенные должностные лица.

Вторым компонентом социокультурной трансформации черногорского общества стало усиление роли церкви в жизни страны. В XVI в. глава черногорской церкви — митрополит — был прежде всего духовным лидером, но начиная с XVII в. он превращается в политическую фигуру, которая принимает активное участие в дипломатических и военных действиях. С появлением в конце XVI — начале XVII в. общечерногорского збора, считавшегося проводником воли всех черногорцев, а также збора старшин, митрополиты нередко возглавляют эти надплеменные органы.

Окончательное оформление черногорская теократическая система получила при Даниле Петровиче-Негоше (1697−1735), ставшем основателем династии митрополитов. С этого момента должность митрополита закрепляется за Негошами и передается от дяди к племяннику. В XVIII в. митрополит является лидером всех племен: представляет страну на международной арене, председательствует на общечерногорском зборе, имеет высшую судебную власть и возглавляет союзное войско во время войны.

Черногорский теократизм можно определить как особую социокультурную систему, состоящую из племенной организации и церковной иерархии во главе с митрополитом, который был религиозным и политическим главой всего народа.

3. Фактор племенной идентичности. Племя состояло из братств, представлявших собой локализованные родовые группы (линиджи). В целом племя строилось не на родовой, а на территориальной основе, поскольку объединяло мигрантов из разных земель. Однако внешне племя имитировало родовую структуру: его единство обосновывалось в эпической традиции, в преданиях об общем происхождении, родоначальники братств считались сыновьями одного человека — эпонима племени.

Развитие племен сопровождалось усилением внутриплеменной консолидации, что нашло свое выражение в развитии института кровной мести (iосветы). С усложнением родовой организации кровная месть стала главным способом разрешения межгрупповых конфликтов и приобрела ритуализированный характер. В центре концепции осветы стояла идея о крови (крви) как основе родовой группы, которая требует отмщения в случае оскорбления или убийства.

Племенное общество базировалось на племенном этосе. В его основе лежали идеи о равенстве всех членов племени, преданности племени и своей родовой группе, уважению к предкам и т. д. Племенной кодекс чести включал представления о справедливости, взаимных обязательствах, любви и дружбе, гостеприимстве и совести как основания личного суда. Особое место в племенном этосе занимала храбрость и мужество как главные характеристики человека. В условиях постоянной османской угрозы все мужчины воспитывались воинами, стремившимися к победе. Воинские навыки оттачивались и в ходе межплеменных усобиц. Важную роль играла и верность православию: не прекращавшаяся война с турками рассматривалась сквозь призму борьбы в защиту христианской веры. В результате племенное ополчение, состоявшее из всех мужчин, обладало исключительно высоким боевым духом и боевыми качествами, неоднократно нанося тяжелые поражения турецкой армии, которая была одной из лучших в Европе.

4. Гендерные отношения. Специфика черногорского племенного общества и геополитическая ситуация привели к складыванию особого типа тендерных отношений в изолированной социокультурной среде. Мужская сфера — это война и общественно-политическая деятельность. Все должности в племенах занимали мужчины, а женщины могли оказывать лишь неформальное влияние. В равнинных областях мужской работой считалась также пахота. Женская сфера — ремесло, торговля, домашнее хозяйство. Черногорка могла владеть имуществом, вести торговые дела наравне с мужчинами и хотя зачастую, казалось, имела более низкий статус, чем мужчина, в действительности обладала большей независимостью, чем европейская женщина.

Мужчины социализировались таким образом, что главным для них становилась война как борьба и защита семей и территории от врага. Образ врага «чужого» воплощался в турках-мусульманах. Как и во многих других племенных и горских обществах, война играла важнейшую роль в жизни черногорцев. Речь идет не столько о межплеменных столкновениях, сколько о набегах на соседние земли. Сложившаяся набеговая система формировала особый тип социализации мальчиков.

В соотношении мужского и женского в мифологическом наследии просматривается явное доминирование женских образов, в то время как в эпической поэзии преобладал мужской элемент.

Для тендерной культуры Черногории характерно институционально поддерживаемое доминирование женского архаического элемента, являвшегося консервативным ядром всей социокультурной системы. Мужчины главенствовали в официальной церковной иерархии, то же самое наблюдалось в обрядах, связанных с родовыми и племенными традициями, соответственно, их роль была определяющей и в историческом самосознании.

5. Конфессиональный фактор. В ходе турецкого завоевания феодальная культура с ее иерархичностью, резкой гранью между «высокой» и «народной» культурой была уничтожена. В этой связи произошла архаизация социокультурной системы, а роль хранителя и транслятора культурных традиций утвердилась за православной церковью. Племенная обособленность преодолевалась осознанием религиозно-культурного единства. Важнейшую роль в этом играла православная церковь. Ее позиция подкреплялась легендой о том, что последний князь Зеты Георгий Црноевич передал власть над страной главе церкви — митрополиту Вавиле.

Православная церковь в Черногории, также как и в других югославянских землях, в условиях османского гнета в значительной мере способствовала сохранению народного самосознания. Поэтому соотношение между «народным» и «официальным» христианством здесь было отличным от России.

Черногорское духовенство практически не выделялось из народа, хотя составляло отдельную группу: сан передавался по наследству в пределах одной семьи. Внутренняя жизнь клира не была так жестко регламентирована, как в других православных странах. Священники принимали активное участие в борьбе с турками. Служители церкви носили оружие (даже при отправлении служб и совершении обрядов), могли занимать высшие военные должности в ополчении (воевода, сердар, полководец и др.). Несмотря на религиозность, отличительной чертой черногорской культуры была веротерпимость: все религии пользовались в стране одинаковыми правами.

С распространением христианства и деятельностью монастырей в Черногории было тесно связано и развитие просвещения. При почти полной неграмотности населения священники как образованные люди пользовались большим уважением. Церковные книги, облачения и утварь были одной из основных статей помощи России Черногории с начала XVIII в. В этой связи церковь оказывала решающее влияние на формирование у черногорцев представления о России. В общественном сознании, формировавшемся церковью, делался упор на единоверии и генетическом родстве черногорцев, сербов и шире — православных южных славян — с русским народом.

Народные обычаи черногорцев, хотя имели параллели в культуре других югославянских народов, обладали яркой спецификой, которая заключалась в тесном переплетении «сакрального», церковного и бытового.

Все вышеперечисленные факторы активно взаимодействовали в социокультурной истории страны и способствовали сохранению Черногорией своей независимости на протяжении трех столетий. При этом следует подчеркнуть равнозначность их влияния. Хотя факторы вступали в действие не одновременно, периоды доминирования того или иного фактора определить невозможно.