Русский Север начала XX века как историко-культурное пространство: источниковедческие и методологические подходы к изучению проблем регионалистики

В последние двадцать лет современные исследователи были вовлечены в поле усиленного внимания общества и научных элит к феномену региона,.

0 чём свидетельствует ряд международных и отечественных научных конференций, посвященных региональной проблематике, регионализму и регионализации.1.

Такой интерес обусловлен в первую очередь дезинтеграционными тенденциями, возникшими вследствие распада СССР, а также рядом препятствий, стоящих на пути регионального строительства Российской Федерации и взаимодействия с её субъектами.

Россия стала «страной регионов», «многоцентрием в единстве», 2 хотя, строго говоря, истоки изучения феномена региона в отечественной науке восходят ко второй половине XIX столетия, и, прежде всего, к материалу, накопленному в этой области экономической географией. Кроме того, региональные исследования получают интенсивное развитие в социологии, демографии, политологии. Их проблематика экстраполируется отчасти в такие гуманитарные дисциплины, как история, этнология и культурология.

При этом характер и методы изучения региональной истории России, т. е. ее отдельных регионов, мыслимых, прежде всего в историко-культурной и хозяйственной плоскостях, определяются самим объектом изучения и той познавательной ситуацией, которая складывается в той или иной отрасли знания, что само по себе осложняет определение понятийно-категориального аппарата региональных исследований. В результате растёт качественная, а за ней и количественная многозначность исходного понятия «регион». Помимо этого,.

1 См., например: «Европа регионов — Россия регионов: вопросы федерализма» (г. Москва, 17 мая 1996 г.) — «Регионализм как порядковое понятие в политике, культуре и экономике» (г. Киев, 25−26 октября 1998 г.) — «Регион в составе Федерации: политические, социальные и этнокультурные аспекты» (г. Нижний Новгород, 14 декабря 1998 г.) — «Европейские трассы, размещение производства и регионы (Транспортная, индустриальная и технологическая политика как средство экономической модернизации)» (г. Москва, 3−5 февраля 1999 г.) Гайдуков В. Н., Осипов В. Г. Региональные этос и «москвоборчество»: феноменология политической культуры современной России II Науч. докл. Московского общественного научного фонда (далееМОНФ). Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. Матер, сем. Тверь, 5−7 марта 1999 года. М., 1999. С. 151. междисциплинарное поле изучения, с одной стороны, затрудняет процесс формирования и становления исходных исследовательских позиций, а, с другойспособствует ему. Последнее обстоятельство мешает унификации понятия «регион».

В связи с этим нам думается, что любые усилия по его дефиниции обладают большей или меньшей степенью убедительности и, в конце концов, заводят в тупик. Определение содержания какого-либо объекта оказывается само по себе не столь необходимым и эффективным, так как в процессе такой процедуры над ним заранее устанавливается власть, которая превращает данность в некий жесткий конструкт.

При этом, однако, невозможно отказаться от такого рода процедуры, так как ее результат продвигает исследование на более конкретном материале. Таким образом, «регион» сам по себе представляет инструмент классификации пространства и является важной составной частью его типологизации, призванной выявить архетипические составляющие в формировании его облика.

Наука располагает большим набором определений понятия «регион» и его производных — регионалистика, регионология, регионика, регионоведение, регионализм, регионализация и т. д. Мы являемся свидетелями процесса интенсивной концептуализации этих понятий, что свидетельствует, с одной стороны, об оформлении регионологии как науки, как качественно новой научной дисциплины, а, с другой — о понятийном плюрализме, а, следовательно, о неустойчивости в определении самой предметности.

Сама региональная терминология была сначала достоянием только одной науки — экономики, а позже экономической географии. Именно экономическая география впервые использовала термин «регион» для обозначения территориальной таксономической единицы или района, опережая становление отдельной отрасли — региональной экономики (экономисты — Э. Б. Алаев, И. В. Арженовский, И. М. Бусыгина, В. А. Долятовский, В. Г. Игнатов, З. П. Кузнецова, Н. А. Некрасов, А. В. Пикулькин, Л. А. Романова, М.А. ЮделевичгеографыЭ.Б.Алаев, Е. Г. Анимица, В. И. Бутов, Ю. А. Веденин, В. Н. Лаженцев, А. Е. Левинтов, Т. Г. Морозова, Д. В. Николаенко, Ю. В. Поросенков, Б. Б. Родоман,.

Ю.Г. Саушкин, А. Ф. Трёшников, М. Д. Шарыгиндемографы — Д. И. Валентей, И. В. Дзарасова и др.).

Позднее в 60−80 гг. это понятие было интегрировано в гуманитарные отрасли знания, прежде всего в социологию (70 — нач. 80-х гг.), и начало обрастать более мобильными и быстро менявшимися значениями, которые его социализировали (А.Н. Елсуков, В. И. Ильин, А. В. Кабыща, JI.H. Коган, Г. В. Осипов, В. И. Староверов, К. В. Шульга и др.). Затем оно получило широкое распространение в философской и исторической рефлексии.

В философии понятийно-категориальный аппарат регионалистических исследований стал разрабатываться с начала 80-х гг. (В.В. Авдонин, НА. Аитов,.

B.Г. Виноградский, В. Н. Гайдуков, Д. В. Доленко, Н. М. Инюшкин, В. И. Коваленко, Б. Ковальчик, JI.H. Коган, Н. Б. Крылова, И. К. Кучмаева, А. И. Лучанкин, Э. С. Маркарян, Л. Г. Олех, В. Г. Осипов, В. В. Павловский, А. С. Панарин, М. М. Прохоров, В. Н. Расторгуев, В. В. Савельев, Е. Н. Селезнева, А. И. Сухарев, Н. М. Теребихин, Е. Г. Трубина, В. Г. Федотова, Г. В. Черкашин, В. Г. Черников, В. Б. Чурбанов, и др.).

С 90-х годов к проблемам теоретической рефлексии региональных проблем стали присоединяться историки (А.Н. Акиньшин, В. В. Алексеев, И. Л. Беленький, И. Н. Белобородова, С. В. Воронкова, К. С. Гаджиев, Ю. В. Гераськин,.

C.А. Голубев, А. В. Гонтар, М. В. Гришкина, Г. В. Каменская, В. В. Керов, ИД. Ковальченко, В. Ф. Козлов, В. П. Корзун, О. Г. Ласунский, В. Н. Майн, Н. Ф. Мокшин, Г. Р. Наумова, А. В. Никонов, А. Н. Смирнов, Т. И. Снегирева, С. В. Соколовский, Ю. Л. Троицкий, Т. А. Чикчанова, С. О. Шмидт, В. А. Юрченков и ДР-).

Сам процесс «перехода» региональной терминологии и «выхода» ее за пределы породившей ее науки объясняется исследователями «пограничностью» статуса экономической и социально-экономической географии, ее.

3 В социологии понятие «регион» толкуется через культурно-территориальную или социально-территориальную общности (далее — КТО, СТО), которые представляют собой основные элементы организации пространства. (Впервые КТО и СТО как категории социологического анализа появились в 1969 г. в работе польского исследователя Я. Щепаньского — «Элементарные понятия социологии»). Подробнее см.: Ткаченко АЛ. Территориальная общность в географических исследованиях и региональном управлении // Регион и география. Тез. докл. международ, науч.-практич. конф. Пермь, 1995. Ч. 1. Вып. 1. оригинальным положением. на рубеже естественных и общественных наук", ее «стыковочным» характером.4.

Анализ историографии по данным вопросам показывает широту сложившегося диапазона мнений ученых, представляющих различные дисциплины гуманитарного цикла. Принимая во внимание общенаучный характер регионологии как научной дисциплины, широкий диапазон поиска значений понятия «регион» кажется вполне оправданным.3.

Представителям экономической географии и региональной экономики регион мыслится как территориальное единствотерриториальная таксономическая единица (район) — как экономический район6 «территориальная часть страны, характеризующаяся не только специализацией, но и внутренним органическим единством».

Литература

справочно-энциклопедического характера, претендующая на универсальность подачи информации, указывает на многозначность термина «регион», выступающего синонимом «района», и в виду этого стремиться к упорядочению терминологии.7 Из всех возможных формулировок с целью избежания часто встречающихся примеров — тавтологичного использования («региональное районирование») терминов предлагается понимать под регионом район и употреблять его контекстуально.8.

Частные точки зрения свидетельствуют о том, что регион может рассматриваться как хозяйственно-экистическая система с социально-политической детерминантой9 (В.Е. Кирьянчук, Ю.В. Поросенков) — как «региональный ландшафтный комплекс"10 (система пространственно смежных физико-географических комплексов, характеризующихся индивидуальной.

4 Мичурина Ф. З. Роль методологии социально-экономической географии в создании концепции развития районов // Актуальные проблемы комплексного развития регионов и преодоления социально-экономических различий между ними. Матер, конф. Саранск, 1983. С. 30−31.

5 В экономической литературе насчитывается около 40 толкований термина «регион».

Региональные исследования за рубежом. М., 1973. С. 68.

1 Алаев Э. Б. Экономико-географическая терминология. М., 1977. С. 50.

8 Алаев Э. Б. Социально-экономическая география. Понятийно-терминологический словарь. М., 1983. С. 69−70.

9 Кирьянчук В. Е., Поросенков Ю. В. Актуальные проблемы районологии и комплексного развития основного социально-экономического района // Актуальные проблемы комплексного развития регионов и преодоления социально-экономических различий между ними. Матер, конф. Саранск, 1983. С. 35. структурой и генетическим единством) (А.Ф. Трешников) — как территория11 (Е.Г. Анимица) — (территориальный) природно-хозяйственный комплекс как некое.

1 -у полифункциональное образование (Б.Б. Родоман, Ю. Г. Саушкин, В. А. Скутин и др.) — как культурный ландшафт13 (Ю.А. Веденин, В. П. Каганский, Б. Б. Родоман, Ю. Г. Саушкин, Р. Ф. Туровский и др.) — «территория в административных границах субъекта Федерации, характеризующаяся. комплексностью, целостностью, специализацией и управляемостью, т. е. наличием политико-административных органов управления» (В.И. Бутов, В.Г. Игнатов) и т. д.14.

Философы и социологи, а также историки, придерживающиеся позиции рассмотрения региона как социологической категории, под понятием «регион» разумеют систему с определенными признаками, позволяющими ее выделитьтерриторию «с относительно целостной организацией экономической и социальной жизни, наличием определенных органов управления»,.

10 Географический энциклопедический словарь. Понятия и термины. Под ред. А. Ф. Трёшникова. М., 1988. С. 262.

11 Анимица Е. Г. Становление новой региональной политики в Российской Федерации // Регион и география. Тез. докл. международ, науч.-практич. конф. Регион: социально-экономическое развитие и регулирование. Пермь, 1995. Ч. 1. Вып. 1. С. 11. пСкутин В. А. Географические аспекты исследования внутриобластного административно-территориального устройства// Там же. С. 32−34. ь Рядом исследователей применяется термин «культурный ландшафт», под которым подразумевается «территориальный комплекс вещества, энергии и информации, сформировавшийся в результате спонтанных природных процессов и целеполагающей человеческой деятельности и объединённых в единое целое определённой территориально-культурной общностью людей в процессе их взаимодействия с окружающей средой». Подробнее см.: Саушкин Ю. Г. Культурный ландшафт // Вопросы географии. М., 1946. Вып. 1- Родоман Б. Б. Саморазвитие культурного ландшафта и геобионические закономерности его формирования // Географические науки и районная планировка. М., 1980. Сб. 11- Веденин Ю. А. Искусство как один из факторов формирования культурного ландшафта // Известия АН СССР. Сер. географическая. 1988. № 1- Веденин Ю. А., Середина Е. В. Проблемы сохранения и развития культурного ландшафта в староосвоенных районах страны // Географические проблемы интенсификации хозяйства в староосвоенных районах. М., 1988; Каганский В. П. Существует ли культурный ландшафт? // Городская среда. 1989. Т. 1- Веденин Ю. А. Проблемы формирования культурного ландшафта и его изучения // Известия АН СССР. Сер. географическая. 1990. № 1- Веденин Ю. А. Проблемы формирования и изучения культурного ландшафта // Региональные проблемы в культуре России М., 1994; Веденин Ю. А. Роль наследия в культурном ландшафте русской провинции. Определение исходных понятий // Российская провинция XVIII — XX вв. Матер. Всерос. конф. Пенза, 1995. Кн. 1. Веденин Ю. А. Культурно-ландшафтное районирование России — ориентир культурной политики // Ориентиры культурной политики. Информационный выпуск. № 2. М., 1997; Чалая И. П. Веденин Ю.А. Культурно-ландшафтное районирование Тверской области. М., 1997; Туровский Р. Ф. Культурные ландшафты России. М., 1998. См., также работы зарубежных авторов по проблемам культурного ландшафта: Salter C.L. The Cultural Landscape. Belmont, Ca., 1971; Cosgrove D. Geography is Everywhere: culture & symbolism in Human Landscapes // Horizons in Human Geography. Gregory D. & Walford R. L., 1989. pp. 118−135- Fellman J., Getis A., Getis J. Human Geography. Landscapes of Human Activities. 1992 и др. органическое единство природно-территориальных и социально-экономических характеристик", которым свойственны новые качествацелостность и комплексность15 (А.И. Сухарев) — «целостную систему, включающую природу, хозяйство, население"16 (Д.В. Доленко) — «социально.

17 экологическое пространство" (В.Г. Виноградский) с его экономико-географической, экистической составляющей и с элементами, формирующими социальную инфраструктурусоциально-экономическую систему, выделенную по территориальному признакусоциальное (социализированное)18 или знаковое пространство.

Социализированное (социально значимое) пространство как категория анализа стала часто использоваться в работах философско-культурологического характера. В них предлагаются такие понимания региона, как: «социально выраженная культурная область», «продукт длительного исторического процесса», «социально-исторически выраженное пространство», «пространство духовно-культурной интеграции», «конкретное жизненное пространство»,.

19 форма исторического развития государства" и др.

Есть и такие позиции, согласно которым регион представляется как некая.

9 П территориальная общность (социально-территориальная, культурно-территориальная общность), служащая основным элементом территориальной.

14 Игнатов В. Г., Бутов В. И. Регионоведение (методология, политика, экономика, право). Ростов-на-Дону, 1998. С. 18.

1:5 Сухарев А. И. Регионология — актуальное научное направление П Актуальные проблемы комплексного развития регионов и преодоления социально-экономических различий между ними. Матер, конф. Саранск, 1983. С. 4.

16 Доленко Д. В. О предмете и задачах регионологии // Там же. 1983. С. 24.

17 Виноградский В. Г. Социально-экологическое пространство как элемент понятийного аппарата регионологии // Там же. С. 91−92.

18 Черников В. Г. О социально-философских основах регионологии // Там же. С. 19−23- Панарин А. С. Философия регионализма: в поисках утраченного пространства П Региональные проблемы в культуре. М., 1994. С. 31−48- Расторгуев В. Н. Государственная региональная культурная политика: новые горизонты // Там же. С. 100−125- Федотова В. Г. Что же теперь понимать под культурой? // Там же. С. 4954 и др.

19 См.: например: Кучмаева И. К., Ковалъчик Б. Понятие «регион» в теоретико-культурном смысле // Там же. С. 11−30.

20 Подробнее см.: Аитов Н. А. Социальное развитие регионов. М., 1985; Черксаиин Г. В. Региональные проблемы социальной политики. Свердловск, 1991; Ткаченко А. А. Территориальная общность в географических исследованиях и региональном управлении // Регион и география. Тез. докл. международ, науч.-практич. конф. Пермь, 1995. Ч. 1. Вып. 1. С. 29−32- Белобородова И. Н. Региональная идентичность как фактор формирования социально-территориальной общности: этнокультурный подход к определению исследовательского поля // Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. М., 1999. С. 208−232 и др. организации общества. (Н.А. Аитов, И. Н. Белобородова, В. И. Ильин, А.А.

Ткаченко, Г. В. Черкашин и др.) — «многомерная социальная общность, выделяемая на основе таких критериев, как общность географического положения, природных условий, места в системе общественного разделения.

21 труда, особенностей культуры и стиля жизни" (В .И. Ильин) — «культурный регион — пространство, необходимое и достаточное для осуществления и воспроизводства человеческой жизнедеятельности"22 (В .В. Савельев): неопределенная по своим размерам территория, имеющая конкретные границы жизнедеятельности населения, область, край, страна, географическая зона2» 5 (А.Г. Кахаров) — «самодостаточный социальный организм, находящийся в единстве со своей средой, обладающий физико-географическими, культурно-цивилизационными, эколого-экономическими, культурно-историческими, политико-административными и правовыми свойствами"24 (Л.Г. Олех) и т. д.

В универсальных изданиях и в авторитетных работах по социологии начала 90-х гг. под регионом было принято понимать в узком смысле «группу областей, краев, республик, составляющих территориальное и народнохозяйственное целое», в широком — «любую самостоятельную в хозяйственно-экономическом или административном отношении территорию, начиная от сельского района и кончая крупными народнохозяйственными территориальными комплексами» (Л.Н. Коган).25.

В середине 90-х гг. в универсальной социологической литературе регион признавался ключевым понятием региональных социологических исследований. Указывалось на то, что понимание этого термина в социологии более широкое, нежели в науках экономического цикла. Регион — социально-территориальная общность, проживающая в своеобразных природных условиях, обладающая.

21 Ильин В. И. Социальная стратификация. Сыктывкар, 1991. С. 87-S8.

22 Савельев В. В. Очерки прикладной культурологии: генезис, концепция, современная практика. М., 1993. Ч.З. С. 18.

23 Кахаров А. Г. Социологические проблемы экосоциального развития (региональный аспект). Автореф. дис.М., 1995. С. 23.

24 Олех Л. Г. Понятие региона. Социально-философский аспект // Олех Л. Г. Регионализм и федерализм. Новосибирск, 1998. С. 124.

25 Социологический словарь. Под ред. А. Н. Елсукова, КВ. Шульга. Минск, 1991. С. 199. сложившейся специализацией производства, определенным уровнем развития производительных сил, производственной инфраструктурой (В.И. Староверов).26.

Более позднее определение региона в справочных изданиях включает в себя, помимо экономико-географических особенностей, национальный критерий и принцип историзма складывания территории. В конце 90-х гг. регион начал осмысляться на обоих уровнях — микро — и макроуровнях.27 За регионом мыслится область, район, часть страны, отличающаяся от других областей совокупностью естественных и исторически сложившихся относительно устойчивых экономико-географических и иных особенностей, нередко сочетающихся с особенностями национального состава населения. На макроуровне за регионом признают группу близлежащих стран, представляющих собой отдельный экономико-географический или близкий по национальному составу и культуре, однотипный по общественно-политическому устройству район мира. Подобное определение региона в социологическом словаре 1998 года полностью заимствовано у «Большого экономического словаря» под редакцией А. Н. Азрилияна, вышедшего в середине 90-х гг.28.

Подобного рода примеры указывают на имеющие место случаи «смыслового перетекания» терминологии из одной отрасли знания в другую (в данном случае из экономики в социологию), на полное заимствование понятий той научной дисциплины, чей категориальный аппарат изначально не отражает специфику изучения исследуемого объекта в другой отрасли знания.

Таким образом, приведенные определения понятия «регион», претендующие на универсальность, с учетом хронологии их появления в научной литературе позволяют проследить эволюцию самого регионального мышления в рамках социологической науки, которое претерпевает значительные изменения.

При работе со справочной литературой универсального характера стоит обращать внимание на профессиональную принадлежность авторов (если такие.

26 Энциклопедический социологический словарь. Под ред. Г. В. Ocunoea. М., 1995. С. 633−634- Российская социологическая энциклопедия. Под ред. Г. В. Ocunoea. М., 1998. С. 440−441.

27 Социологический энциклопедический словарь. Под ред. Г. В. Ocunoea. М., 1998. С. 295.

28 Большой экономический словарь. Под ред. А. Н. Азрилияна. М., 1994. С. 338. и имеются) отдельных справочных статей того или иного энциклопедического издания и на его редакционный состав.

В этом конкретном случае, при просмотре социологических словарей за последнее десятилетие XX века выявляется тенденция привлечения в качестве их составителей ученых, принадлежащих к различным отраслям гуманитарного знания. Кроме социологов, привлекаются правоведы, политологи, философы. Последние занимают лидирующие позиции. Это обстоятельство указывает на общенаучный характер формирования справочников.

Один и тот же термин в разных по временной шкале изданиях какой-либо одной отрасли гуманитарного знания может быть оформлен представителями разных научных дисциплин, что само по себе априори модифицирует его содержательное наполнение. В таких случаях процесс смыслового наделения термина проходит в рамках совершенно отличных друг от друга научных направлений, учитывающих только им присущую предметность, цели и задачи. Поэтому результат терминологического переосмысления находится в зависимости от самих агентов теоретической рефлексии, от их профессиональной принадлежности. Последние примечания касаются не только справочно-энциклопедической социологической литературы, но и всего корпуса энциклопедических источников.

Историки в свою очередь конструируют понятие «регион» исходя из естественно-исторической детерминанты, являющейся вектором любого рода исторических реконструкций.

Регион понимают как особый «исторический тип», состоящий из постоянных союзов (В.О. Ключевский)-29 как «территориально единую совокупность административных единиц, обладающих сходством в природных условиях, историческом и экономическом развитии» (И.Д. Ковальченко)/0 как «единицу социокультурной реальности» (С.В. Соколовский)/1.

29 Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций. М., 1993. Кн. 1. Лекция 1.С. 11. j0 Ковальченко И. Д., Бородкин Л. И. Аграрная типология губерний Европейской России на рубеже XIX—XX вв. (Опыт многомерного количественного анализа) // История СССР. 1979. № 1. С. 59. jl Соколовский С. В. Метафизика Севера. Мифологии единого мира и регионализм: территории, культуры, народы // Этика Севера. Томск, 1992. Т. 2. С. 89.

Регион репрезентируется в исторической науке как «культурное гнездо» -интеллектуальное сообщество, «аура» без четко оформленных границ, объединяющая активное меньшинство (В.П. Корзун, Н. Н. Тагильцева, Ю. Л. Троицкий и др.). Последнее понимание «региона» не привносит радикально нового осмысления его как понятия, предложенного в конце 20-х гг. XX века Н. К. Пиксановым в форме «культурного гнезда» и часто использующегося сегодня историками для обозначения тесного единения культурных явлений и их деятелей между собой, их органического слияния, сочетания истории культурного объекта вкупе с ее деятелями.

Регион приравнивают к культурно-историческому субъекту, который может не совпадать с административно-территориальной единицей, к результату самоорганизации пространства" (Т.А. Чикчанова).

Ряд авторов, чьи работы связаны с сюжетами экономической истории России, в определении понятия «регион» придерживается подхода, ставшего традиционным. В нем регион представляется крупной индивидуальной территориальной единицей (природной, политической, экономической) (А.В. Власов)-34 а также территорией, значимой, масштабной единицей, (районом) промышленной структуры страны'5 и т. д.

Однако, помимо предложений всякий раз конкретизировать понятие «регион» («экономический регион», «региональная структура крупной промышленности», «промышленность национального региона», «культурно-исторический регион»), осознается необходимость включить в его понимание историко-антропологическую составляющую/6 л Корзун В. П. Культурные гнезда в ситуационной историографии // Российская провинция XVIII—XX вв.ека. Матер. Всерос. конф. Пенза, 1995. Кн. 1. С. 66−67- Он же. Провинциальная историография: поиски координат исследовательской модели // Региональная история в российской и зарубежной историографии. Рязань, 1999. Ч. 1. С. 24−28. ъ Чикчанова Т. А. Ментальность провинции: местные сообщества и судьба традиций // Регионология. 1997. № 4. С. 228. j4 Власов А. В. Проблема индустриального развития регионов и роль государства в этом процессе (на примере Русского Севера) // Информационный бюллетень научного семинара «Индустриализация в России». М, 1997. № 2. С. 16. j3 Например, С. В. Воронцова, используя термин «регион-» при изучении промышленной структуры России, предлагает различать «собственно промышленные районы, «общие экономические районы», «аграрные районы», «территории размещения промышленности». Подробнее см.: Воронцова С. В. Регионалистика как метод познания и управления // Там же. С. 4. j6Керов В. В. Региональный аспект в изучении истории российской промышленности// Там-же. С. 12, 14.

Кроме того, в исследованиях по истории промышленности и индустриализации страны, ставящих целью изучение особенностей «торгово-промышленного» менталитета субъекта хозяйствования, указывается на необходимость корреляции ряда понятий: «район», «территория», «тип», «регион», «ареал», «зона», «анклав» (В.В. Керов).

Существуют более универсальные определения понятия региона, который рассматривается как область (район), «территория, акватория, часто очень значительная по своим размерам, не обязательно являющаяся отдельной единицей в какой-либо системе территориального членения"^8 как Q территориальное единство всех природных и социальных признаков"J (В.В. Алексеев) — как «часть территории, отличающаяся от других совокупностью относительно устойчивых особенностей — экономических, политических, культурно-исторических, национальных"40 (С.О. Шмидт) — как «организованные или исторически сложившиеся сообщества, имеющие культурную, этническую, религиозную, хозяйственную, географическую или иную специфику, а также самостоятельные региональные интересы"41 (Г.В. Каменская) и др.

В то же самое время регион мыслится через административно-территориальный критерий и предстает как «относительно самостоятельная (экономически и юридически) административно обособленная территориальная единица».42 В работах последнего десятилетия XX века регион приравнивается к.

К примеру, В. В. Керов, занимающийся проблемами духовного строя старообрядческого предпринимательства, определяет регион как «ареал преимущественного распространения того или иного типа ментальности в определенный период». При этом он указывает на необходимость обращения внимания исследователей на нечеткость исторически сложившихся в государственной, политической и экономической практиках терминов. Подробнее см.: Кгров В. В. Региональный аспект в изучении истории российской промышленности // Там же. С. 14−15- Он же. Духовность российской промышленности: конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства // Там же. 1997. № 3. С. 16−22.

38 Словарь исторических терминов. Под ред. А. П. Крюковских. Спб., 1998. С. 276.

39 Алексеев В. В. Регионализм в России. Екатеринбург, 1999.

40 Шмидт С. О. Вступительное слово // Региональная история в российской и зарубежной историографии. Рязань, 1999. Ч. 1.С. 3−8.

41 Федерализм. Энциклопедия. Под. ред. КС. Гаджиева, В. PL Коваленко, Э. Г. Соловьева, Й. Траут. М., 2000. С. 418.

42 Юделевич М. А., Кузнецова 3.17. Регион: уточнение понятий, целевые комплексные программы в регионах и финансирование комплексных программ научно-технического прогресса // Актуальные проблемы комплексного развития регионов и преодоления социально-экономических различий между ними. Матер, конф. Саранск, 1983. С. 75. субъекту Российской Федерации или к его территории и понимается как многосубъектное образование.

Одно из возможных условий отождествления региона и субъекта Федерации проистекает по причине привязки административно-территориального деления (далее — АТД) федерации к границам естественных регионов.4″ Такое понимание региона используется при планировании и административном управлении, конституируясь с точки зрения управления и приобретая статус юридической категории.44 Таким образом, регион наполняется политико-административным содержанием.

Впрочем, сама традиция соотнесения региона с сеткой АТД (союзные, автономные республики, края, области, административные районы, крупные города, городские агломерации и т. д.) в советской России была достаточно развита45 (З.П. Кузнецова, А. И. Сухарев, В. Г. Черников, М. А. Юделевич и др.).

А.И. Сухарев, основоположник новой научной дисциплины регионологии в России, прямо отождествлял регион с административными территориями. К примеру, приводимая им классификация регионов (социальных) была построена по дифференциации управления в. различных административно-территориальных форматах. Макрорегионы соответствовали союзным республикам, основные регионы — автономным республикам, краям, областям, первичные регионы — городам и административным районам.

Эта традиция сегодня получила продолжение в опыте постсоветского федеративного обустройства страны, который по инерции использует устаревшие модели по причине отсутствия новых образцов (экономисты-географы: И. В. Арженовский, В. И. Бутов, В. Г. Игнатов, Ф. Д. Кожурин, Т. Г. Морозова, А. В. Пикулькин, JI.A. Романоваисторики — С. А. Голубев, Г. В. Каменская и др.- философы: Л. Н. Коган и др.).

4j Каменская Г. В. Регион // Федерализм. Энциклопедия. М., 2000. С. 416.

44 Алексеев В. В. Регионализм в России. Екатеринбург, 1999.

45 Подробнее см.: Сухарев А. И. Особенности социальной системы городов и регионов советского общества// Проблемы социологии региона. Межвуз. сб. науч. тр. Саранск, 1986. С. 5−18. Кроме того, ряд авторов (Кузнецова З.П., Юделевич М. А. и др.) на заре 80-х гг. видел целесообразным наделение статусом региона крупных городов и нескольких (двух-грех) областей.

Несмотря на это, тенденция конструирования региона с учетом управленческой доминанты вызывает протест со стороны прежде всего историков, философов, культурологов, социологов. У некоторых авторов отождествление региона исключительно с «самостоятельной .административно обособленной территориальной единицей» вызывает возражения, главным образом потому, что оно оказывается правомерным лишь для политической регионологии, но не для региональной истории, вынужденной учитывать постоянное изменение административных границ государства (И.Н. Белобородова, Л. Г. Олех и др.).

Приведенные выше примеры по оформлению понятия региона говорят о том, что процесс его «форматирования» нацелен на приобретение им категориального статуса в тех науках, которые вынуждены соприкасаться с региональной реальностью. Причем, здесь необходимо отметить и то, что формируемые учеными понятия региона, получающие различные объяснения, стремятся соединиться воедино в категории более высокого уровня.

Сам подход к дефиниции понятия «регион» и его производных зависит от той предметности, которая довлеет над ученым, вынужденным считаться со сложившимся понятийно-категориальным аппаратом той научной отрасли знания, представителем которой он является. Отсюда на определение и конструирование этого понятия влияет сама позиция исследователя, цели и задачи, стоящие перед изучением реальности.

Здесь необходимо иметь в виду, что терминология экономической географии, социально-экономической географии и региональной экономики как дисциплин, составляющих теоретическую основу регионологии, довлеет над процессом разработки новой терминологии и над переосмыслением общеупотребительных терминов с привычными укрепившимися за ними смыслами.

Традиционная терминология давно сформировавшихся дисциплин экономической науки носит односторонний характер и при чисто техническом ее перемещении в регионологию не удается избавиться от гипертрофированного экономизма.

Влияние и сильная инерция понятийного аппарата экономико-географической традиции до сих пор отражается на конструировании понятия «регион» в гуманитарной традиции, которое исследователи склонны оформлять по-прежнему через призму «экономических районов», «территориально-производственных комплексов» (далее — ТПК), «промышленных районов» и т. д. Подобного рода терминология откладывает так называемый «производственный» (экономический) отпечаток на теоретическое форматирование понятия «регион».46 Ее экстраполяция в гуманитарные отрасли знания ведет к упрощению изучения объекта и к недоучету объективно имеющих место реалий.47.

Принимая это во внимание, некоторым исследователям выход из сложившейся ситуации видится в социализации (гуманизации, гуманитаризации)48 содержания некогда привычных понятий — в прибавлении к ним определения «социальный» — вместо экономического района «экономико-социальный регион», «промышленно-социальный район», узел, пункт, «территориальный экономико-социальный комплекс», «социально-экономический комплекс» и т. д. (географ. -.В. И. Бутов, экономист — В. Г. Игнатов, философ — В. В. Павловский и др.) 49.

Последнее обстоятельство говорит о необходимости нового витка теоретической рефлексии, который будет способствовать приобретению новой дисциплиной иных, отличных от других, качеств — интегральности, комплексности и целостности.

Формирование понятийно-категориального аппарата новой научной отрасли знания, какой является регионология, идет параллельно формированию ее предмета и становлению ее как науки в целом. Поэтому понятийное оформление ключевого термина «регион» автоматически влияет на оформление предмета.

46 Павловский В. В. Вопросы методологии комплексного анализа регионов // Актуальные проблемы. С. 00.

47 Анимща Е. Г. Становление новой региональной политики в Российской Федерации // Регион и география. Тез. докл. международ, науч.-практич. конф. Пермь, 1995.

48 Николаенко Д. В. Проблемы гуманизации географического изучения регионов (Методологический аспект)// Актуальные проблемы. С. 83.

49 Игнатов В. Г., Бутов В. И. Предмет, метод, региональные исследования // Регионоведение (методология, политика, экономика, право). Ростов-на-Дону, 1998. С. 20−21. нового общенаучного, междисциплинарного направления — регионологии (регионоведения, регионалистики, районистики, районологии).

Собственно говоря, от того, как понимается той или иной традицией исходное понятие «регион», зависит содержательное наполнение предметности регионологии. Процесс определения предмета региональных исследований носит такой же противоречивый характер, что и параллельно развивающийся ему процесс определения понятия «регион», который не перестает носить дискуссионный характер.

С 80-х гг. начался процесс институционализации новой научной дисциплины — регионологии, носивший как организационный характер, так и характер теоретического становления. Географы и экономисты, принимавшие активное участие в разработке методологических и теоретических проблем региональных исследований, неоднократно обращали внимание на роль общенаучного (междисциплинарного) фактора, являвшегося базой для становления новой дисциплины, которой давались разные наименования — районологии, регионологии и т. д.

Как верно заметил географ В. Н. Лаженцев, в «изучении региональных процессов пока преобладает методологический уровень частных наук. При этом традиционно сильны позиции экономической географии, что в какой-то мере объясняет ситуацию, когда другие науки первоначально опираются на ее положения и даже заимствуют у нее отдельные части предмета изучения. С одной стороны, это закономерно. С другой же, нельзя не признать, что одна наука в принципе не может выступать в качестве полной основы других, ей подобных».50.

Далее, автор указывал на то, что единственным знаменателем для отдельных дисциплин, составляющих ядро будущей науки — районологии — может выступать историзм. Под районологией (здесь сильна инерция формирования терминов, исходя из уже сложившейся терминологии частных экономических дисциплин) Лаженцев усматривал теорию методов, объясняющую возможность so Лаженцев В. Н. Вопросы методологии комплексного регионального исследования // Актуальные проблемы комплексного развития регионов и преодоления социально-экономических различий между ними. Саранск, 1983. С. 27. познания региональных процессов, сближение частнонаучных и философских методологий, т. е. новый уровень знания, метатеорию, но никак не новую научную дисциплину, процессу становления которой препятствовала междисциплинарность, не способствовавшая созданию «никакого другого предельного уровня знания, кроме философского».

Некоторые экономисты указывали в своих работах на то, что интеграция научных поисков в региональной сфере приводит к возникновению «регионалистического или районологического комплекса наук», под составными частями которого понимались социально-экономико-географическая районология, региональная экономика, территориальное планирование и территориальное управление.

Регионалистический комплекс наук" стал рассматриваться в качестве метанаучной районологии, которая должна была стать одним из разделов науковедения.31 Приведенные выше мнения относительно специфики самого процесса теоретического оформления новой отрасли знания во многом солидаризируются и представляют собой одну из главных тенденций теоретической рефлексии, возникшей в недрах экономической географии.

В связи с этим здесь уместно привести позиции, которые стали «законодательно-научным» образом установлены для всей науки в целом благодаря выходу литературы справочно-энциклопедического характера, представлявшему мейнстрим.

Издания, носящие характер универсальных справочников, придерживаются дифференцированного, разветвленного подхода в определении предмета региональных исследований. Последнее обстоятельство свидетельствует о богатом накопленном опыте теоретической рефлексии в области географии, которая является составной частью таких дисциплин экономического цикла, как экономическая география, социально-экономическая география, региональная экономика, и наоборот/2.

51 Кирьянчук В. Е" Поросенков Ю. В. Актуальные проблемы районологии и комплексного развития основного социальноэкономического района // Там же. С. 35.

52 Алаев Э. Б. Социально-экономическая география. Понятийно-терминологический словарь. М., 1983.

Географы, как и экономисты, пользуются такими понятиями, как «регионалистика», «регионология», «региональная наука», которые по отношению друг к другу не являются взаимозамещающими.

Если под регионалистикой в широком смысле слова понимают совокупность дисциплин и направлений, методологических подходов и методических приемов, объектом исследования которых выступает регион, а именно: теорию районирования или районистику, регионологию или районологию/регионику, районоведение, региональную экономику, региональную социологию, а также региональную демографию, а в более узком смысле — систему понятий, имеющих отношение к методологии и методике выделения и исследования районов (понятийно-категориальный аппарат), 3″ то предметом регионологии считают изучение особенностей развития экономического района (региона) как части единого народнохозяйственного комплекса страны.04.

Иными словами, у экономистов и географов термин «регионалистика» более широкий, чем термин «регионология», который имеет более узкое значение и является одним из составных элементов регионалистики, или, по определению В. Е. Кирянчукаи Ю. В Поросенкова, «регионапистического комплекса наук».

Термин «региональная наука» применяют по отношению к научному направлению, сложившемуся в нашей стране на стыке географии и экономики в начале 60-х гг., изучающему пространственные аспекты экономического и социального развития.

Приведенных выше определений придерживаются авторы-составители «Географического энциклопедического словаря», вышедшего в конце 80-х гг. Они коррелирует с определениями, фигурирующими в более раннем издании -«Региональные исследования за рубежом».53.

53 Регионалистика // Географический энциклопедический словарь. Понятия и термины. Под ред. А. Ф. Трёшникова. М., 1988. С. 260.

54 Регионология // Там же. С. 262.

55 Региональные исследования за рубежом. М., 1973. С. 45−46.

Таким образом, можно указать на то, что ряд терминов — регионология (районология, регионика) — рассматривается как одна из частей совокупности, коей является регионалистика.

Более частные точки зрения свидетельствуют о том, что среди эконом-географов имеются разночтения не только в использовании самих терминов и понятий, но и в их содержательном наполнении.

В частности, под регионологией в широком смысле понимают синтезирование региональных разделов экономики, социологии, психологии, предметом которой становится изучение механизма социально-экономического развития региона как объекта исследования. Более узкое понимание регионологии сводится к тому, что под ней понимается учение о регионах как объектах, территориальных общественных системах разных таксономических рангов во взаимодействии с природным окружением (П.И. Блусь, М.Д. Шарыгин).36 Такое широкое понимание регионологии, как видно, не совпадает с ее трактовкой в универсальных справочных изданиях. В них приведенное частное содержание «регионологии» соответствует не «регионологии», а «регионалистики».

Под регионоведением, еще одним термином, часто встречающимся в научной экономико-географической литературе, предлагают считать комплексную, интегральную социально-экономическую дисциплину, изучающую закономерности процесса формирования и функционирования социально-экономической системы региона (субъекта РФ) с учетом исторических, демографических, национальных, религиозных, экологических, политико-правовых, природно-ресурсных особенностей (В.И. Бутов, В.Г. Игнатов). В данном примере вместо термина справочных изданий регионалистики используется термин регионоведение, который строится наподобие термина страноведения.57.

56 Шарыгин М. Д., Блусь П. И. Регионология: основные направления становления учебной дисциплины // Регион и география. Тез докл. международ, науч.-практич. конф. Пермь, 1995. Ч. 1. Вып. 2. С. 143−146.

51 Игнатов В. Г., Бутов В. PL Регионоведение (методология, политика, экономика, право). Ростов-на-Дону, 1998. С. 8.

В философской и социологической литературе также наблюдается разнообразие терминов, призванных обозначать название вновь складывающейся науки, получающей такие названия, как регионология, районология, а также методологический плюрализм в оформлении самого предмета этой научной дисциплины.

А.И. Сухарев под регионологией предлагает рассматривать научное целостное направление, которое бы интегрально обобщало базовые направления региональных исследований, результатом чего являлась разработка относительно самостоятельной системы законов и категорий, фундаментальных.

58 и прикладных понятий, а также изучение закономерностей комплексного развития регионов и управления ими.39.

Д.В. Доленко, изучая вопросы соотношения новой научной отрасли знания регионологии с социально-экономической географией, приходит к выводу о том, что последняя является общетеоретической основой исследования региональной организации общества, т. е. регионологии, представляющей собой «интегральное научное направление, осуществляющее на базе междисциплинарного подхода изучение закономерностей комплексного развития регионов, а также принципов, способов и форм управления этим процессом».60.

JI.H. Коган полагает, что предмет регионологии лежит в комплексе исследований социальных процессов в рамках определенной территориальной общности людей.61.

А.С. Панарин под регионологией рассматривает процесс признания нового статуса пространственных факторов и исследование их влияния на социокультурную динамику.62.

В энциклопедическом словаре по проблемам федерализма особое внимание обращается на то, что регионалистика или регионика есть «взаимосвязанная.

58 Сухарев А. И. Регионология — актуальное научное направление // Актуальные проблемы. Саранск, 1983.С. 4.

59 Сухарев А. И. Проблемы социологии региона. Межвуз. сб. науч. тр. Саранск, 1986. С. 16.

60 Доленко Д. В. О предмете и задачах регионологии// Актуальные проблемы. Саранск, 1983. С. 26.

61 Коган Л. Н. Региональная социология // Социологический словарь. Под ред. А. Н. Елсукова, КВ. Шулъга. Минск, 1991. С. 198.

62 Панарин А. С. Философия регионализма: в поисках утраченного пространства // Региональные проблемы в культуре. М., 1994. С. С. 31. система наук, отражающая влияние регионализации на все стороны жизни общества — экономику, культуру, политику", однако она не представляет собой единой дисциплины.63.

Иными словами, регионалистика есть система дисциплин, а не одна самостоятельная дисциплина. При этом особо указывается на приоритетность западной науки в вопросах теоретических разработок самого понятия «регионалистика». И это, как нам представляется, вполне справедливо (об этом свидетельствует целый ряд работ, посвященных становлению экономической географии в СССР в начале 20-х гг. XX века, взявшейся за теоретическое оснащение исследований по районированию как одного из ее направлений).

Авторы словаря придерживаются той позиции, согласно которой сам междисциплинарный характер регионалистики не дает реальной возможности создать ей свою собственную теорию, а это не позволяет ей стать отдельной самостоятельной дисциплиной.

Таким образом, регионалистика находится в «системной» фазе своего существования и мы в данном случае можем только солидаризироваться с этой позицией, так как попытка объединения целого ряда дисциплин, принадлежащих к разным отраслям знания, ведущая к предельной генерализации идей, приводит к созданию некой метатеории, которая является ничем иным как философией. Об этом мы уже упоминали в настоящем исследовании.

В исторической науке акценты по теоретическим проблемам региональных исследований России расставлены несколько по-иному. Историки не склонны говорить о становлении некой совершенно новой научной дисциплины, как это имеет место быть у философов, эконом-географов и социологов.

Историки пытаются разобраться в накопленном исторической наукой опыте изучения ряда региональных (областных) тем и актуализировать ряд направлений, выпавших из их внимания в виду увлечения разработкой социально-экономических сюжетов с преобладанием фактологического ряда.

Кроме того, в связи с этим, начиная с 90-х гг., наметилась тенденция разработки теоретических проблем краеведения, забытых с конца 20-х гг. Все.

63 Федерализм. Энциклопедический словарь. М., 1997. С. 199−200. это в целом способствовало в последние десять лет переосмыслению накопленного опыта и энергичному процессу обсуждения вопросов, связанных с определением не столько теоретического аппарата исторических и историко-культурных исследований, сколько предмета региональной истории.

Здесь нам необходимо отметить, что среди историков имеется различное понимание предмета региональной истории, эквивалентами которой в терминологическом и методологическом плане выступают такие понятия, как: типологизация, региональный подход, социальная регионика, региональная историография, краеведение, региональное краеведение, регионология, регионалистика, историческая регионалистика, провинциология, регионоведение и др.

Приводимые ниже точки зрения, согласованные с временной шкалой, дают возможность осмыслить природу процесса модификации ряда понятий и их содержательного наполнения.

И.Д. Ковальченко, изучая аграрную и промышленную структуры России, использовал региональный подход, под которым имелась в виду процедура типологизации, а в узком смысле районирование как частная ее форма, как ограниченный метод типологизации.64.

С.В. Соколовский, занимавшийся проблемами конструирования региона Севера (Арктики) как края ойкумены, применительно к региональным исследованиям употребляет термин «социальная регионика», предметом которой является определение культурного сходства, культурного родства социальных общностей.65.

В.А. Юрченков, разрабатывая проблемы систематизации провинциальной исторической мыли, применяет термин «региональная историография», понимаемый им как «особый вид исторического познания», частной формой.

66 которого является краеведение.

64 Ковальченко И. Д., Бородкин Л. И. Аграрная типология губерний Европейской России на рубеже XIX—XX вв. (Опыт многомерного статистического анализа) // История СССР. 1979. № 1. С. 59−95.

65 Соколовский С. В. Метафизика Севера. Мифологии единого мира и регионализм: территории, культуры, народы // Этика Севера. Томск, 1992. Ч. 2. С. 89−90.

66 Юрченков В. А. Региональная историография: российский опыт // Регионология. 1993. № 2. С. 102−103.

А.Н. Акиньшин и О. Г. Ласунский в ряде статей о состоянии исследований по региональной истории отмечают синонимичный характер употребления терминов «регионология», «регионика», «регионалистика», а также констатируют появление производных лексических форм в гуманитарных дисциплинах: «региональность», «регионизм», «регионализм», «регионология». Эти формы призваны обозначать «комплекс научных направлений, занимающихся выявлением и учетом местной специфики в ее нераздельной слитности с общероссийским началом».67.

В свою очередь авторы вводят понятие «региональное краеведение», под которым ими понимается «многоуровневая структура научных и политических знаний о крупных территориях, обладающих ярко выраженными географическими, экономическими, историческими особенностями"68 Сама необходимость введения этого понятия объясняется авторами тем, что оно способствует усовершенствованию исследовательского инструментария и «типологии познания».

И.Л. Беленький предлагает ввести для обозначения системы или некой совокупности научных знаний о провинции конкретно эмпирического, теоретического, сравнительно-исторического и типологического характера.

69 понятие «провинциопогия».

В этом случае термины «провинциологш» и <<регионалистика" коррелируют друг с другом. Кроме того, термин «региональное краеведение» в той его форме, которая предлагается А. Н. Акиньшиным и О. Г. Ласунским, отчасти синонимичен термину «провинциологш» И. Л. Беленького.

Целый коллектив ученых занят проблемой соотношения понятий «региональная история» и «краеведение», «региональная историография» и «краеведение», «краеведение» и «регионоведение» (В.А. Балашов, А. В. Гонтар, М. В. Гришкина, В. Н. Майн, Н. Ф. Мокшин и др.).

67 Акиньшин А. Н., Ласунский О. Г. Воронежская историческая регионология на современном этапе // Исторические записки. Воронеж, 1997. Вып. 2. С. 56.

68 Акиньшин А. Н., Ласунский О. Г. Региональный фактор в изучении российской истории // Общественная жизнь в Центральной России в XVI — начале XX вв. Воронеж, 1995. С. 204.

69 Беленький PI.A. Провинция как предмет знания и переживания: возможна ли провинциология? // Российская провинция XVIII—XX вв. Матер. Всерос. конф. Пенза, 1995. Кн. 1. С. 13.

На вопрос о том, целесообразно ли сводить региональную историографию и региональную историю к краеведению, мнения сводились к тому, что региональная история представляет собой многоуровневость исследований истории регионов по административно-территориальным единицам и ее нельзя сводить к краеведению (В.А. Балашов).

Региональная история как понятие шире, оно призвано генерализировать явления, в то время как краеведение представляет собой эмпирический уровень исследования и как понятие оно более узкое (А.В. Гонтар).

Региональная историография и региональная история могут рассматриваться лишь в качестве части регионоведения (М.В. Гришкина, Н.Ф. Мокшин). В то же время краеведение представляется одной из форм современной региональной историографии и региональной истории (В.Н. Майн).70.

Н. Бэрон, изучающий региональную историю и региональные концепции советской истории через призму англоамериканских исследований, предлагает понимать под регионалистикой — анатиз пространственных взаимосвязей отдельно взятого географического явления в историческом контексте, выявление механизмов восприятия, состава, использования и движения исторически сложившихся территорий.71.

Более универсальное определение регионалистики и региональной истории дает С. О. Шмидт. Причем в его понимании эти понятия не равнозначны друг другу. Под регионалистикой рассматривается «междисциплинарная научная и просветительская деятельность на стыке науки и иных профилей», «комплекс научных и практических знаний, более широких и менее конкретизированных, чем в краеведении», а под региональной историей — «история отдельных регионов и их взаимоотношения между собой и столицами, организация.

72 территориальной структуры государства и управления ею".

70 Проблемы региональной истории и историографии в современном мире. (Материалы «круглого стола») // Регионология. 1995. № 3. С. 162−173.

71 Бэрон Н. Региональная история и «центро-периферийная» концепция в англо-американских исследованиях по советской истории: теоретические подходы // Региональная история в российской и зарубежной историографии. Тез. докл. международ, науч. конф. Рязань, 1999. Ч. 2. С. 71−75.

72 Шмидт С. О. Вступительное слово // Там же. С. 5.

В.В. Алексеев предпочитает говорить об исторической регионалистики, которая изучает единство социально-экономических, политических, национальных, демографических, духовных и экологических факторов развития конкретного региона в долговременной исторической динамике такой продолжительности, которая позволяет обнаружить корни наиболее острых проблем современности.ъ.

Итак, определение внутреннего содержания используемого в различных отраслях знания понятийно-терминологического аппарата, т. е. системы терминов («регион», «региональный», «регионалистика» и т. д.), структурирующей проблематику и темы региональных исследований, будет рассматриваться нами в качестве одной из важных задач настоящей работы.

Иными словами, здесь нам важно выяснить и определить категориальные возможности описания региона, что кажется возможным вследствие конструирования региона как понятия каждой из научных традиций гуманитарной науки, которые можно рассматривать в качестве интерпретационных стратегий историко-культурных процессов.

Поскольку объектом нашего изученияявляется Европейский Север, необходимо также задаться задачей, которая будет заключаться в том, чтобы показать реализацию использования терминов в изучении локализации этого региона с учетом накопленного разными дисциплинами гуманитарного цикла опыта («Европейский Север», «Северный край», «Русский Север», «Поморье», «Крайний Север» и др.).

Этому будет способствовать историографическое и теоретико-методологическое освещение постановки и разрешения ряда проблем принадлежащих разным традициям гуманитарной науки как на общем, так и на конкретном материале.

Необходимость научной разработки рассматриваемого в работе целого комплекса региональных проблем, включая проблематику Европейского Севера, а также важность обращения к истокам изучения вопросов о регионе и региональности как явлениях через анализ историографических работ как Алексеев В. З. Регионализм в России. Екатеринбург, 1999. С. 5, 9. методологического, общего, так и конкретно-исторического плана, проистекает из состояния изученности темы.

В данной работе мы предлагаем существенно расширить ставшее традиционным понимание предмета историографии как изучение того массива информации, который принадлежит исключительно исторической науке.

Причины этому мы находим в том, что в целом, в складывающейся современной историографии пока отсутствует системный, объединяющий позитивные достижения представителей различных отраслей гуманитарного познания взгляд на постановку и особенности целого комплекса проблем (в том числе региональных), большинство которых остается теоретически неструктурированным.

Поэтому включение в предмет историографии сложной системы знаний, принадлежащей всему циклу гуманитарных наук и всей науке в целом, позволит в свою очередь значительно расширить способ интерпретации научного поиска, что приведет к расширению предметности и наращиванию его сложности. Таким образом, поиск точек соприкосновения предметности разных научных традиций, наложение разных предметных исследовательских полей, возможно, приведет к сводимости результатов других наук и к расширению методов исторической науки.

Теоретической и методологической основой исследования явились научные принципы исторического познания, системность и междисциплинарность. В работе применены методы исторических и общенаучных дисциплинсистемный, логический, описательный, проблемно-хронологический.

Проблема определения хронологических рамок работы относится к категории наиболее сложных исследовательских задач. С формальной точки зрения, хронология темы определяется, с одной стороны, самим фактом создания Обществ изучения Северного края (период 1908/1909 и 1913 гг.), а, с другой — рубежом 1917 года, т. е. моментом политического «переформатирования» регионов и состава региональных элит (в том числе научной и культурной интеллигенции). Однако с точки зрения определенных нами исследовательских задач вряд ли возможно при оценке многофакторной структуры использовать только одну систему выделения временных рамок исследования.

Сложность совмещения неоднородных по своей сути хронологических систем координат ориентирует нас на использование максимально корректных критериев выбора временных ориентиров при анализе различных составляющих изучаемой проблемы. Базовым временным отрезком работы является период рубежа веков. Однако, в силу указанных выше причин, при обращении к целому ряду содержательных вопросов данного исследования, мы привлекаем отдельные материалы, относящиеся к более позднему периоду — 20−30 гг. XX столетия.

Первая глава работы построена на анализе историографии (в той ее интерпретации, о которой шла речь выше), который позволяет выявить ключевые темы и проблемы региональных исследований, каждое из которых возникало сообразно сложившимся в рамках научных дисциплин гуманитарного цикла традициям (экономико-географической, институциональной (нормативно-правовой), историко-краеведческой, этнокультурной).

Историографический анализ работ — система рефлексии, позволяющая встать на методологический уровень осмысления проблем, связанных прежде всего со способами, инструментами и путями локализации регионов, понимаемой нами как в теоретико-понятийном, так и в конкретно-историческом плане.

Во второй главе предпринимается попытка практической реконструкции локальных сюжетов, связанных с формированием культурно-информационной среды (далее — КИС) Европейского Севера и ее механизмов, главная роль в которой отведена научно-краеведческим обществам изучения Северного края. Регион как понятие мы предлагаем формировать на конкретно эмпирическом материале.

Конструирование понятия «регион» и его производных, по нашему мнению, должно сопрягаться с постановкой исследовательских целей и задач. В нашем случае регион Русского Севера мы характеризуем как историко-культурное пространство, как культурно-информационную среду.

Под КИС мы понимаем свойственные интеллектуальной элите региона интенции, направленные на реализацию практических инициатив и проектов, относящихся к развитию образования, хозяйственно-промысловой деятельности, коммуникационной среды.

Ее агентами выступают региональные (местные) научно-краеведческие общества — Архангельское общество изучения Русского Севера (далееАОИРС), Вологодское общество изучения Северного края (далее — ВОЙСК), Общество изучения Олонецкой губернии (далее — ОИОГ), которые одновременно являются ее научными, информационными и социальными институтами.

Эти общества можно рассматривать также в качестве социума, выражающего механизмы формирования социальных связей, посредством которых возникает культурно-информационная среда. Таким образом, регион становится пространством социально и исторически значимым.

Представляя собой значительный элемент информационной инфраструктуры, Общества позволяют конструировать регион посредством такого качественного фактора как «деятельнаяинтеграция», чему способствует применение метода исторического портретирования деятелей местных обществ изучения Северного края. Через персонификацию местной культуры, которая позволяет изучать местные личности, удается создать «биографию» целого региона.

Именно решением этой задачи завершается данная работа, третья часть которой ставит целью описание методики создания историко-краеведческого биографического справочника о деятелях Обществ. Сведения, приводимые в ней, представляют Русский Север через местные научно-краеведческие общества, которые могут рассматриваться нами, как «коллективная автобиография».

В этом мы предлагаем видеть один из важных локальных методов второй главы.

Перечисленные выше проблемы второй главы нуждаются в специальном освещении прежде всего в связи с гуманитарной традицией изучения Русского.

Севера, которая насчитывает многовековую, богатую историю. К исследованию его региональных проблем обращались основатели первого в России частного исторического общества в Архангельске (с 1759 г.)74 В. В. Крестинин, А. И. Фомин, П. И. Рычковкрупные историки В. О. Ключевский, М. М. Богословский, Ю. М. Сибирцев, А. А. Шахматов, А. А. Кизеветтер, С. Ф. Платонов, В. Дашков, фольклористы и этнографы А. Н. Афанасьев, Е. В. Барсов, А. Ф. Гильфердинг, А. Д. Григорьев, П. С. Ефименко, Ф. М. Истомин, Н. Е. Ончуков, П. Н. Рыбников, Б. Н. Срезневский, Б. В. Шергин, топонимисты А. Ф. Орлов, П. П. Свиньин, и др.73.

Регион Русского Севера, к которому в рамках изучаемого периода относят бывшие Архангельскую, Вологодскую и Олонецкую губернии, притягивал многих исследователей тем, что он представлял собой архаическую зону, зону консервации инородных русскому населению финно-угорских элементов и реликтовой культуры. Многим специалистам различных отраслей знания он давал обширный материал для работы.

В дореволюционный период исследование Европейского Севера велось не систематично и разрозненно, что приводило к накоплению материала, который не успевал обрабатываться и публиковался, как правило, в виде эмпирических описаний этнографического, историко-статистического характера.

До революции регион Русского Севера изучался правительственными учреждениями губернского и уездного уровня — губернскими статистическими, церковно-археологическими комитетами, центральными ведомствамиминистерствами и их департаментами (МВД, МНП и т. д.), историческими и.

74 А. И. Фомин и В. В. Крестинин и основанное ими в Архангельске общество для исторических исследований// Финансовый вестник. 1845. Т. 3. С. 194−197.

73 См., например: Свиньин П. П. Изъяснение некоторых карельских слов, доказывающих существование там чуди // Отечественные записки. 1829. № 6. С. 410−418- Дашков В. Описание Олонецкой губернии в историко-статистическом и этнографическом отношениях //Журнал МВД. Спб., 1841. № 11. С. 176−179- Ключевский В. О. Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае // Известия Московского университета. 1867. № 7. С. 541−574- Яхонтов Я Жития святых севернорусских подвижников Поморского края, как исторический источник (по рукописи Соловецкой библиотеки). Казань, 1881- Срезневский Б. Н. Отчет отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук о поездке в Олонецкую, Вологодскую и Пермскую губернии (июнь 1902 г.) Спб., 1904; Орлов А. Ф. Происхождение названий русских и некоторых западноевропейских рек, городов, племен и местностей. Вельск, 1907; Богословский М. М. Земское управление на Русском Севере в XVII веке. М., 1909; Сибирцев Ю. М., Шахматов А. А. Еще несколько Двинских грамот XV в. Спб., 1909; Кизеветтер А. А. Русский Север. Роль Северного края Европейской России в истории русского государства. Исторический очерк. Вологда, 1919; Платонов С. Ф. Прошлое Русского Севера. Очерки по истории колонизации Поморья. Спб., 1923 и др. этнографическими отделениями научных обществ Москвы и Петербурга, отдельными местными исследователями-любителями, или просто самоучками, которые впоследствии стали краеведами своей земли, организовав местные общества изучения Северного края. Одними из источников по изучению Европейского Севера стали всевозможные «Военно-статистические обозрения Российской империи.» по губерниям, «Описания.», «Памятные книжки.», «Очерки губерний.», «Статистические труды.», «Хозяйственно-статистические атласы.», «Хозяйственные обозрения.», «Справочные книжки.», «Статистические ежегодники России.» и т. д.

На послереволюционном этапе изучение этого региона стало приобретать более системный характер.

После революции, в 20−30-е годы, появились новые институциональные формы исследования Европейского Севера, которые были направлены в первую очередь на развитие его экономического и производительного потенциалаСовет по изучению производительных сил при Госплане СССР, Межведомственная комиссия по проблемам Севера, Комитет содействия.

76 народностям северных окраин при Президиуме ВЦИК.

Ко второй половине XX века принадлежит ряд инициатив по созданию целого комплекса научных проектов и организаций, которые вели.

77 целенаправленное изучение Европейского Севера России. Это и Вологодское проблемное объединение по аграрной истории Европейского Севера СССР (1967 г.), и Северное отделение Археографической комиссии Российской Академии наук при содействии Бюро отделения истории АН СССР (с 1969 г.), комплексная программа исторического развития Северо-западного региона (1984 г.), краеведческое общество (с конца 80-х гг.), Общество историков-архивистов (с начала 90-х гг.), проекты Научного совета по истории мировой культуры Академии наук под названием «Вклад народных масс в материальную и.

76 Этот Комитет действовал с 20 июня 1924 года. На него была возложена обязанность сосредоточения своей работы на обследовании «экономических и политических условий жизни и быта народностей Севера, их нужд и потребностей при условии максимального использования работы и сил существующих государственных аппаратов». Подробнее см.: Хроника. Комитет содействия народностям северных окраин при Президиуме ВЦИК// Северная Азия. 1925. Кн. 1−2. С. 136−139.

77 Бгзнин М. А., Камкин А. В., Коновалов Ф. Я. Вологодский опыт изучения культурного наследия провинции // Российская провинция XVIII—XX вв. Матер. Всерос. конф. Пенза, 1995. Кн. 2. С. 233−241. духовную культуру края и страны" под руководством П. А. Колесникова, это и североведческие комитеты исторической науки, и проекты Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая и Поморского государственного университета М. В. Ломоносова (Центр сравнительного религиоведения и этносемиотики народов Баренцева региона — с 1993 г.).78.

К организационным формам научной деятельности по изучению Русского Севера относятся филиалы Российского Географического общества (Коми, Северный, Московский), Архангельский центр РГО РАН (Санкт-Петербург), Министерство по делам национальностей Республики Коми, Карельский научный центр Института языка, литературы и истории РАН, Петрозаводский государственный университет им. О. В. Куусинена, Вологодский государственный педагогический институт, региональная межведомственная комиссия по координации комплексных социально-экономических, медико-биологических, лингвистических исследований и проблем развития народностей Севера, проблемная научно-исследовательская лаборатория по освоению Севера (географический ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова), кафедра географии полярных стран и гляциологии МГУ и др.

Такой широкий спектр научно-исследовательских объединений, ученых коллективов говорит о широком междисциплинарном диапазоне научного познания Европейского Севера, которым охвачены различные сферы знанияэкономика и география региона, его этническая и социокультурная история.

Помимо институционального роста научной деятельности ученых Европейского Севера, заметен активный рост научных исследований в виде публикаций целых серий историко-краеведческих альманахов, памятников письменности, хранящихся во многих провинциальных музеях региона,.

78 См., например: Русский Север. Л., 1973; Русский Север: проблемы этнографии и фольклора. JL, 1981; История и культура Архангельского Севера в годы советской власти. Вологда, 1985; История и культура Архангельского Севера. Дооктябрьский период. Вологда, 1986; Культура народностей Севера: традиции и современность. Сибирское отделение АН СССР. Сб. науч. тр. / Под ред. В. И. Бойко. Новосибирск, 1986; Куратов А. А. История и культура Архангельского Севера. Межвуз. сб. науч. тр. Вологда, 1986; Русский Север: проблемы этнокультурной истории, этнографии и фольклористики. Сб. ст. Л., 1986; Культура Русского Севера. Сб. ст. научного совета по истории мировой культуры. / Под ред. К. В. Чистова. Л., 1988; Культура Европейского Севера России. Вологодский педагогический институт. Северное отделение Археографической комиссии. Межвуз. сб. науч. тр. Дооктябрьский период. Вологда, северных археографических сборников и научных монографий, ставших результатом защиты диссертационных работ.79.

К настоящему моменту накоплен богатый опыт изучения целого комплекса региональных проблем Русского Севера. Специалисты разных отраслей гуманитарного знания — филологи, лингвисты и диалектологи80 (А.С. Герд, В. Л. Дерягин, Л. П. Комягина, Г. И. Куликовский, Е. А. Минюхина, И. А. Морозов, Е. Б. Островский, А. О. Подвысоцкий, С. Н. Смольников и др.) — лингвоэтнографы81 (А.Н. Давыдов и др.) — топонимисты (М.В. Витов, В. А. Жучкевич, Г. М. Керт,.

1989; Куратов А. А. Историография истории и культуры Архангельского Севера. Уч. пособ. к спецкурсу. Вологда, 1989 и др.

79 За вторую половину XX века по региональным проблемам Европейского Севера защищались кандидатские и докторские диссертации по экономике, философии, истории, географии. См., например: Трофимов П. М. Экономическое развитие России. Автореф. дис. д. экон. наук. Архангельск, 1962; Осинский В. В. Регулирование хозяйственной деятельности северных регионов в условиях перехода к рынку. Автореф. дис. к. экон. наук. М., 1995; Павленко В. И. Социально-экономические проблемы стратегических преобразований в арктических районах России. Автореф. дис. д. экон. наук. М., 1995; Теребихии Н. М. Семиотика пространства культуры народов Европейского Севера. Автореф. дис. д. филос. наук. Спб., 1995; Оку нее Ю. П. Социокультурная ситуация на Севере России: противоречия, пути оптимизации. Автореф. дис. к. филос. наук. М., 1997; Киселев А. А. Социокультурная индустриализация Европейского Севера СССР (1926;1940 гг.) Автореф. дис.д.и.н. Л., 1975; Цой Ун Ен. Социально-экономическое развитие Печорского края в конце XIX — начале XX в. Автореф. дис. к.и.н. М., 1980; Горохова Е. Г. Наказы крестьян русского Севера в уложенную комиссию 1767−1768 гг. как исторический источник. Автореф. дис. к.и.н. М., 1982; Сорокин Ю. В. Научное изучение Европейского Севера СССР в 1917;1928 гг. Автореф. дис. к.и.н. М., 1988; Соколова Ф. Х. Культура Европейского Севера конца 20-х-середины 30-х гг.: некоторые аспекты исследования: на материалах партийных организаций Северного края. Автореф. дис. к.и.н. Л., 1991; Дианова Е. В. Кооперативное движение на Европейском Севере в 1917;1923 гг. Автореф. дис.к.и.н. Петрозаводск, 1996; Корчагин Ю. В. Преобразования XX века у народов Севера России в западноевропейской и североамериканской историографии. Автореф. дис.д.и.наук. Спб., 1996; Витязева В. А. Узловая проблема промышленного освоения Европейского Севера СССР. Развитие производительных сил Коми экономического района. Научн. докл. о содержании совокупности выполненных и опубликованных работ д. геогр.н. Сыктывкар, 1965; Пилясов А. Н. Закономерности и особенности освоения Северо-Востока России: ретроспектива и прогноз. Автореф. дис.д. геогр. наук. Спб., 1995.

80 См., например: Подвысоцкий А. О. Словарь областного Архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении. Спб., 1885- Куликовский Г. И. Словарь областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении. Спб., 1898- Дерягин В. Я., Комягина Л. П. Из истории диалектических границ в северной России // Вопросы языкознания. 1968. № 6. С. 109−119- Дерягин В. Я. Из истории лексических изоглосс в говорах Архангельской области // Этимология. 1966. М., 1968; Герд А. С. Славянская региональная историческая диалектология и Русский Север // Лексика и фразеология северно-русских говоров. Вологда, 1980; РАН. Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Морозов И. А., Слепцова И. С., Островский Е. Б., Смольников С. Н., Минюхина Е. А. Духовная культура северного Белозерья. Этнодиалектический словарь. М., 1997 и др.

31 См., например: Давыдов А. Н. Три «текста» урбонимической системы дореволюционного Архангельска (опыт структурно-семиотического подхода в лингвоэтногеографии) // Традиционная духовная культура народов Европейского Севера: ритуал и символ. Межвуз. сб. науч. тр. Сыктывкар, 1990. С. 67−78.

82 Попов А. И. Топонимика Белозерского края // Советское финно-угроведение. Л., 1948. Вып. 1. С. 164 174- Матвеева А. К. О происхождении северно-русской топонимии на «ас» и «ус» // Вопросы топономастики. Свердловск, 1962. Сб. 1- Поспелова ЕМ. О балтийской гипотезе в северно-русской топонимике// Вопросы языкознания. 1965. № 2- Витов М. В. Северно-русская топонимия XV—XVIII вв.: (К постановке топонимического источниковедения) // Вопросы языкознания. 1967. № 4. С. 75−90- Жучкевич В. А. Общие и региональные географические закономерности топонимики. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. геогр. наук. Минск, 1970; Матвеев А. К. Из истории субстратной топонимики.

Н.Н. Мамонтова, А. К. Матвеева, А. И. Попов, Е. М. Поспелова, Н. М. Теребихин, A.JI. Шилов и др.) — ономасты (В.А. Никонов и др.)-8″ историки и краеведы84 (Ю.С. Васильев, Ф. Я. Коновалов, А. Н. Насонов, О. В. Овсянников, П. С. Панов, Н. В. Уваров и др.) — фольклористы85 (А.Ф. Гильфердинг, А. Д. Григорьев, Ф. М. Истомин, В. Ф. Миллер, Н. Ончуков, К. В. Чистов и др.) — этнологи86 (Т.А.

Русского Севера // Вопросы топономастики. Свердловск, 1971. № 5 (или Уч. зап. Уральского ин-та им. A.M. Горького. 1971. Вып. 18. № 114) — Керт Г. М., Мамонтова Н. Н. Загадки Карельской топонимики. Петрозаводск, 1976; Теребихин Н. М. Сакральная топонимика Русского Севера (к постановке проблемы) // Вопросы топонимики Подвинья и Поморья. Архангельск, 1991. С. 24−34- Шилов A.JJ. Заметки по исторической топонимике Русского Севера. М., 1999 и др.

83 Никонов В. А. География фамилий. М., 1988 и др.

84 Очерки по истории колонизации Севера. Пг., 1922. Вып. 1−2- Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951; Трофимов П. Очерки экономического развития Европейского Севера России. М., 1961; Витое М. В. Историко-географичесхие очерки Заонежья XVI—XVII вв. Из истории сельских поселений. М.> 1962; Витое М. В. Антропологические данные как источник по истории колонизации Русского Севера // История СССР. 1964. № 6. С. 81−109- Васильев Ю. С. Об историко-географическом понятии «Заволочье» // Проблемы истории феодальной России. JL, 1971. С. 103−109- Материальное положение, быт и культура северного крестьянства (советский период). Межвуз. сб. науч. тр. Вологда, 1992; Овсянников О. В. Средневековые города Архангельского Севера. Люди. События. Даты. Архангельск, 1992; Этика Севера. РАН. Сибирское отделение. Институт проблем освоения Севера. Центр прикладной этики. Томск, 1992. Т. 1−2- Коновалов Ф. Я., Панов П. С., Уваров Н. В. Вологда XII — начало XX века. Архангельск, 1993; Теребихин Н. М. Сакральная география Русского Севера. (Религиозно-мифологическое пространство северно-русской культуры). Архангельск, 1993; Традиционное мировоззрение и духовная культура народов Европейского Севера. Сб. ст. Сыктывкар, 1996; Шаляпин С. О. Религиозная ситуация на Русском Севере в исторической ретроспективе (XIII-XIX вв.) // Религиозная жизнь Архангельского Севера: история и современность. Архангельск, 1997. С. 6−21- Белобородова И. Н. Региональная идентичность как фактор формирования социально-территориальной общности: этнокультурный подход к определению исследовательского поля (на примере Русского Севера) // Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. Науч. докл. МОНФ. Матер, сем. М., 1999 и др.

35 См., например: Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 г. Спб., 1894−1900. Т. 1−3- Песни русского народа, собранные в губерниях Архангельской и Олонецкой в 1886 году / Ф. М. Истомин и Г. О. Дютш. Спб., 1894- Миллер В. Ф. Наблюдения над географическим распространением былин. Очерки русской народной словесности. М., 1897- Его же. Новые записи былин в Архангельской губернии // Известия Отделения русского языка и словесности Имп. АН. 1899. T.4. Кн. 2. С. 661−725- Беломорские былины / Зап. А. Марковым. М., 1901; Архангельские былины и исторические песни. Собр. А. Д. Григорьевым в 1899—1901 гг. Спб., 1904;1910. Т. 1−2- Ончуков Н. Печорские былины // Записки РГО по отделению этнографии. Спб., 1904. Т. 30- Фольклор и этнография Русского Севера. JL, 1973; Чистов К. В. Проблемы этнографического и фольклорного изучения Северо-запада СССР // Этнографические исследования Северо-запада СССР. Л., 1977. С. 3−10- Фольклор Севера: региональная специфика и динамика развития жанров: исследования и тексты. Архангельск, 1998 и др.

86 Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии // Труды этнографического отдела ОЛЕАЭ. М., 1877−1878. Вып. 1−2- Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Известия ОЛЕАЭ. Т. LXIX. Тр. Этнографического отдела. Т. XI. Вып. 1−2. М., 1890- Бернштам ТА. Поморы. Формирование группы и система хозяйства. JL, 1978; Давыдов А. Н. К этнографии низовьев Северной Двины и города Архангельска в свете историко-культурного районирования Русского Севера // Географическое общество СССР. Природа и хозяйство Севера. Вып. 11. Мурманск, 1983; Русская народная культура Поморья в XIX — начале XX века. Этнографические очерки. JL, 1983; Бернштам Т. А. К проблеме формирования русского населения бассейна Печоры // Материалы к этнической истории Европейского Северо-востока. Сыктывкар, 1985. С. 134−147- Она эюе. Христианизация в этнокультурных процессах финно-угорских народов Европейского Севера и Поволжья (сравнительное обобщение) // Современное финно-угроведение. Опыт и проблемы. JI., 1990. С. 133−140- Она же. Локальные группы Двинско-Важского ареала: духовные факторы в этнои социокультурных процессах // Русский Север: к проблеме локальных групп. Спб., 1995. С. 208−3 17- Щепанская Т.Б.

Бернштам, А. Н. Давыдов, П. С. Ефименко, Н. А. Иваницкий, Т. Б. Щепанская и.

Я7 др.) — специалисты по семиотике северной культуры (А.Н. Давыдов, Н. М. Теребихин и др.) — с учетом специфики научных традиций отдельных дисциплин реконструировали региональные особенности Европейского Севера, который видится исследователям как единое историко-культурное, хозяйственное, географическое пространство.

Входящие в него части — Архангельская, Вологодская и Олонецкая губернии (области) — объединяются в некую целостность вследствие их природно-географической близости, общности многочисленных исторических факторов, составляющих их общую судьбу, однотипности хозяйственно-экономической системы и других немаловажных признаков (малонаселённость региона, ставшего одним из мест ссылки) и т. д.

Результаты междисциплинарного опыта изучения Русского Севера красноречиво свидетельствуют об уникальности этого региона, представляющего собой особый культурно-географический, культурно-хозяйственный и культурно-исторический тип, который мыслится, прежде всего, через микротопонимическое, этносоциальное и этногеографическое единство, обретшее свою культурно-бытовую устойчивость.

Занимаемая исследователями активная позиция в отношении фонетически-морфологического, фразеологического, терминологическо-лексического изучения отдельных ареалов Русского Севера, введение в научный оборот новых источников за счет публикации архивных материалов по истории его отдельных областей, свидетельствует о постоянно растущем интересе не только к истории этого региона, но и всей России.

Кризисная сеть (традиции духовного освоения пространства) // Там же. С. 110−176- Историческая этнография Русского Севера и Ингерманландия. Межвуз. сб. науч. тр. Спб., 1997 и др.

37 См. например: Давыдов А. Н. Архангельск: семантика городской среды в свете этнографии морского порта U Культура Русского Севера. JL, 1988; Теребихин Н. М. Семиотические аспекты организации крестьянского мира на Русском Севере (XVII-XIX вв.) // Семиотика культуры. Тез. Всесоюз. летней школы-семинара по семиотике культуры. Архангельск, 1988; Он же. Мифологическая социология и история крестьянского мира на Русском Севере // Семиотика культуры. Тез. Всесоюз. летней школы-семинара по семиотике культуры. Архангельск, 1989. С. 59−63- Он же. Семиотика пространства культуры народов Европейского Севера. Дисс. в виде науч. докл. на соиск. уч. ст. д-ра филос. наук. Спб., 1995 и др.

Однако при ближайшем знакомстве с комплексом наработанного материала необходимо отметить имеющиеся лакуны, которые напрямую относятся к постановке ряда проблем, о которых мы собираемся говорить во второй части работы.

Начиная с 80-х годов XX века, рядом исследователей ведется архивно-археографическая и библиографическая работа по введению в научный оборот наследия членов научно-краеведческих обществ Севера — П. А. Дилакторского, Л. Ф. Пантелеева, П. А. Сорокина, Н. Трапезникова, Н. А. Черницына, А. А. Шустикова и др.88 Публикуются работы по истории филиалов обществ.89.

Большой интерес к региональной истории и культуре Европейского Севера проявился в создании новых издательских проектов — историко-художественных и краеведческих альманахов, сборников, 90 которые явились инициаторами продолжения лучших культурных традиций начала XX века — возрождения деятельности существовавших в то время на его территории научно-краеведческих обществ, ставших важным фактором интеллектуальной консолидации и познавательной интеграции широкого спектра общественных.

88 См., например: Вологда в воспоминаниях и путевых записках конца XVIII — начала XX вв. Вологда, 1997; Гринченко Н. А. Письма П.А. Дилакторского академику А. А. Шахматову // Вологда. Краеведческий альманах. Вологда, 1997. Вып. 2. С. 643−679- Панов Л. С. «Жизнь движется и в Вологде.» Питирим Сорокин в общественной и культурной жизни Вологды. 1911;1917 // Там же. С. 181−202- Решетников Н. И. Н. А. Черницын — исследователь Тотемского края // АЕ. 1983 год. М., 1985. С. 178−181- Цой Ун-Ен. Вопросы землевладения и землепользования северного крестьянства в «Известиях Архангельского общества изучения Русского Севера» // Тр. Ин-та языка, литературы и истории Коми науч. центра УрО АН СССР. Сыктывкар, 1987. Вып. 42. С. 53−59- Рубцова М. А. Этнографические материалы на страницах «Известий АОИРС» (1909;1917 гг.) Тематико-библиографический указатель // Русский Север. Ареалы и культурные традиции. Спб., 1992. С. 207−270- Вавилова М. А. Крестьянский календарь Кадниковского уезда Вологодской губернии (по материалам коллекции А.А. Шустикова) // Культура Русского Севера. Межвуз. сб. науч. тр. Вологда, 1994. С. 119−131- Енговатова М. А., Пашина О. А. Из дневника собирателя. По реке Вашке // ЖС. 1994. № 2- Панов Л. С. Переписка Ф.И. Витязева и В. Н. Трапезникова (из истории Вологодского общества изучения Северного края) // Вологодская старина. Послужить Северу. (Историко-худож. и краевед, сб.). Вологда, 1995. С. 123−143.

89 Белов С. П. История Тотемского отдела Вологодского общества изучения Северного края (1915;1920 гг.) // Тотьма. Краеведческий альманах. Вологда, 1997. Вып. 2. С. 518−536.

90 См., например: Вологодская старина. Историко-художественный и краеведческий сборникТотьма. Краеведческий альманахВожега. Краеведческий альманахУстюжна. Краеведческий альманах и др. Эти издательские проекты, входящие в серию историко-краеведческих альманахов «Старинные города Вологодской области», признаются многими специалистами беспрецедентным и феноменальным опытом, которого не было ни в России, ни за рубежом. Об этом см.: Решетников Н. И. Современные проблемы краеведения // Европейский Север России: прошлое, настоящее, будущее. Архангельск, 1999. С. 384.

91 В декабре 1994 года в Вологде состоялся учредительный съезд Вологодского общества изучения Северного края (ВОЙСК).

Переиздаются труды дореволюционных авторов, занимавшихся историей кустарных промыслов, работы собирателей фольклора, среди которых имеются.

Q9 исследования членов обществ «(А. Арсеньев, А. А. Шустиков и др.).

Однако необходимо отметить, что имеющиеся в нашем распоряжении работы касаются, как правило, отдельных сюжетов истории Обществ, 9,3 а весь объем наработанного материала характеризуется малой систематичностью изучения целого комплекса источников, разрозненными и единичными попытками репрезентировать историко-культурный ландшафт региона и малочисленностью усилий, предпринимаемых в этом направлении.

Большая потенциальная база источников еще не стала предметом отдельного изучения. Функционирование системы региональной прессы Северного региона начала XX века не было темой специального изучения, что само по себе осложняет исследование истории научно-краеведческих обществ края, которое невозможно вести без учета широкой и репрезентативной источниковой базы, неотъемлемыми элементами которой являются, кроме региональной печати, нормативно-законодательный (уставы Обществ и инструкции для их филиаловзаконодательные акты Российской империии т.д.) — делопроизводственный (отчеты Обществ и их отделений, включая финансовую отчетность (сметы расходов и поступлений) — протоколы заседаний общих собраний членов Обществсписки их членов за разный период деятельности и т. д.) комплексыдокументация личного происхождения (письма в редакции региональных газет и журналов — в «Известия» Обществ, переписка их членов и их воспоминания) и др. См., например: Арсеньев А. Вологодская губерния. Очерк кустарных промыслов по изданиям, собранным Вологодским губернским земством. (Репринтное издание). Вологда, 1882, 1993; Шустиков А. А. Троичина Кадниковского уезда. Бытовой очерк // Вожега. Краеведческий альманах. Вологда, 1995 (репринтное издание 1892 года).

93 См.: например: Комарова И. И. Путеводитель по научным обществам России. С предисл. Эдварда Касинца. N-Y, 2000. С. 23−33- 59- 242−244- Куратов А. А. Архангельское общество изучения Русского Севера // Европейский Север России: прошлое, настоящее, будущее. Архангельск, 1999. С. 191−203- Лайус Ю. А. К истории изучения морских промыслов Русского Севера: общественные организации, власти и ученые в Архангельске, 1900;1930 гг. // Там же. С. 300−305- Рощевская Л. П. Библиотека Усть-Сысольского отделения Архангельского общества изучения Русского Севера // Там же. С. 316−324- Смирнова М. А. Издательская деятельность Архангельского общества изучения Русского Севера // Там же. С. 324−329- Тропичева Е. И. История создания библиотеки Архангельского общества изучения Русского Севера // Там же. С. 310−3 16- Цвешкова Л. И. История создания музея Архангельского общества изучения Русского Севера и формирование его коллекций (1910;1920) //Там же. С. 330−343.

Исходя из вышеотмечеииого, реконструкция коммуникационной или культурно-информационной среды (КИС) региона Европейского Севера на базе широкого комплекса источников, куда бы входили все перечисленные выше группы документации, еще не становилась предметом специального изучения в историко-культурных исследованиях.

Отсюда предпринимаемая во второй и третьих главах попытка системного изучения источников по истории КИС, процесса самого зарождения целых документальных комплексов и возможностей их дальнейшего практического использования в конкретно-историческом ракурсе, а также попытка включения в познавательное поле проблем, напрямую связанных с историей КИС и местных обществ изучения Русского Севера, является еще одной задачей настоящей работы, придавая ей в целом характер новизны.

Научная новизна работы обусловлена также характером постановки ряда проблем (категориальные возможности познания региона как на теоретико-методологическом, так и на конкретно-историческом уровне — на примере Европейского Северарепрезентация региона как пространства социального взаимодействия через механизмы формирования культурно-информационной средысистемное изучение источниковой базы по истории деятельности Обществ изучения Северного края и др.), подходами к их изучению и полученными результатами.

Полученные обобщения и выводы могут быть учтены при дальнейшем всестороннем исследовании региональных проблем (как в теоретико-методологическом, так и в конкретно-историческом плане), которое предполагает расширение самого состояния контекстности. Мы надеемся, что результаты работы помогут по-иному подойти к рассмотрению ряда вопросов изучения России в региональном срезе.

В заключение следует сказать о том главном, о чём шла речь в данной работе. В теоретико-методологическом плане изучения региональных проблем России в целом стоит отметить следующее. Гуманитарное знание как органическая часть познания в целом должно активно включаться в изучение региональной проблематики. Важным элементом осмысления истории региональных проблем является неизбежная вовлеченность отдельных отраслей научного знания в междисциплинарный контекст, синкретичность которого со всей очевидностью осознаётся исследователями с точки зрения предметности каждой из наук. Каркас методов, выработанный гуманитаристикой, в том числе такими её формами, как история, краеведение, этнография и шире этнология, в определённом смысле дополняет ту методологию и те методы, которые имели место в других науках. В этом проявляется междисциплинарный характер научного поиска. Общий фон региональных исследований в" рассмотренных выше научных традициях сводится к тому, что на смену географическому мышлению приходит нравственно-метафизическое региональное сознание. Допущение метафизических конструктов в жёстко заданные прагматическо-позитивистские тиски позволяет ослабить их и посмотреть на данный регион в целом по иному, нежели прежде. Метафизические конструкты имеют значительный вес в теоретико-познавательном поле научных поисков Сравнительной метод, или метод аналогий, пришедший из географии, уходит со сцены ряда наук в силу того, что он во многом опрощает многоликую реальность. Н, а место образовавшейся лакуны приходит системно типологический метод, который позволяет оперировать регионами как отдельными, уникальными сущностями, которые могут представлять либо хозяйственно-культурные, либо культурно-исторические типы, либо антропогеоценозы, либо локальные культуры (локусы), либо самоорганизующиеся системы и т. д.Регион начинает мыслиться как уникальный локальный хронотоп, которому свойствены внутренняя самодостаточность, самобытность, подвижность, диффузность его границ, его внемасштабность и одновременно разномасштабность, потенциальная целостность, культурная полифоничность. Новая мировоззренческая ориентация позволяет рассматривать регион как социально выраженное пространство духовно-культурной интеграции, рецептируемое и формируемое только при помощи субъекта, как пространство, имеющее свои генетические корни. Проблема историко-культурной типологизации регионов России является одним из составных элементов предметного поля каждой из отраслей гуманитарного познания. Более того, она представляет собой составную и глобальную часть региональной истории, превращающей её в проблему универсального характера, предмет которой — пространственная морфология, т. е. структура и конфигурация отдельных объектов, систем и комплексов. Именно историческая наука даёт устойчивый вектор познания регионов России, ибо регионы мыслятся как часть сложного, многосоставного историко культурного феномена. Региональная культурология, как одновременно обособленная область культурологии в целом и как частное регионалистическое направление в области исторических наук, позволяет рассматривать целый ряд региональных явлений через призму понятия «культура», которое изначально ориентирует исследователя на их интегральное осмысление. В конкретно-историческом плане изучения региональных проблем регионов России — Русского Севера — мы приходим к следующему заключению. Русский Север можно определить как неопределенную по свои размерам географическую зону, область, край, территорию, имеющую при этом конкретные границы жизнедеятельности проживающего на ней населения. Изучение проблемы локализации этого региона связано, как нам представляется, с осуществлявшимся в рамках различных традиций гуманитарной науки терминологическим поиском, со сложной системой рефлексии, имевшей отношение к выявлению смыслов понятий «Европейский Север», «Северный край», «Русский Север», «Поморье» и т. д.Категориальное оформление этих понятий затруднено тем, что каждая отрасль гуманитарного знания исходит из присущей только ей предметности, целей и задач. Поэтому определение территориальных рамок этого региона одновременно как категории анализа и объекта исследования, кажется нам не столь очевидным. Исследователю, вновь обращающемуся к различным темам по истории Русского Севера, приходится сталкиваться с разнобоем мнений, пытающихся локализовать этот регион, определить его географические, экономические, историко-культурные или этнографические границы, оформить его пространственно. Изучение работ экономической географии, историко-краеведческих, этнокультурных и законодательно-правовых материалов по локализации Европейского Севера позволяет говорить о формировании своеобразного локального опыта осмысления роли этого региона в разные исторические эпохи нашего Отечества. При включении в наше познавательное поле новых локальных подходов мы обладаем возможностью наблюдать и реконструировать процессы реализации ряда частных инициатив местных интеллектуальных элит, способствовавших формированию и развитию культурно-информационной среды этого региона (КИС) и ее механизмов. Множество существовавших в Российской Империи обществ по изучению края рубежа Х1Х-ХХ вв. представляет собой составной элемент коммуникативной информационной сети регионального уровня и одновременно важную составляющую конституирования социальной реальности. Они являются также аккумуляторами, носителями и акторами культурной среды в частности и культуры в целом. Изучение истории деятельности такого рода Обществ (АОИРС, ВОЙСК и ОИОГ) в региональном измерении открывает возможности для исторического восстановления культуры конкретного региона в форме ее субсистемы, соответствующей определенному уровню ее информационного состояния. Формы социальных рефлективных механизмов, служащие аналогом информационного обмена, являются неким внутрикультурным интегратором, а также маркером, определяющим маргинальные модели типологизации того или иного историко-культурного региона, возникающего как результат самоорганизации специфической исторической деятельности людей. В связи с этим особую значимость приобретает вопрос о традициях коммуникативности в пространстве, о коммуникативных формах информационного обмена и о возможностях их распространения. В этом смысле обращение внимания на одну из таких форм, как региональные сообщества интеллектуальных элит, являющиеся социальным институтом общения, информационного обмена и способом коммуникативной деятельности, позволяет восстановить один из важных элементов коммуникационных сетей передачи информации и реконструировать тип «деятельной интеграции» региона. Таким образом, применение метода реконструкции регионального опыта формирования культурно-информационной среды Европейского Севера (историко-культурное портретирование деятелей Обществ изучения Северного.

края) позволяет обнаружить физиогномику малой территориальной единицы, осмыслить региональное пространство как носителя историко-культурных явлений, по верному замечанию И. М. Гревса, как пространство «гнездения духовной жизни в территориальном седалище».