Соотношение этнических и социальных компонентов в процессе становления и возрождения казачества

Российское казачество — уникальное явление не только в отечественной, но и в мировой истории. На протяжении веков оно формировалось параллельно в нескольких направлениях — как специфическая социальная группа и как этническая общность. Сейчас, когда движение за возрождение казачества набирает силу, и когда оно получает все более широкую государственную поддержку, проблемами казачества интересуются представители практически всех отраслей общественных наук. Изучению проблем казачества уделяют внимание и историки, и этнографы, и социологи, и политологи, и психологи. И это неудивительно. Казачество всегда играло немаловажную роль в жизни Российского государства. Да и сейчас, в период его ренессанса, оно уже является значительной политической силой. Именно поэтому достоверное знание о прошлом казачества и его настоящем весьма важно для понимания сегодняшних этнических и социальных проблем России.

Актуальность объективного исследования темы определяется необходимостью научно-теоретического обоснования места и роли казачества в этнических и этносоциальных процессах. Это позволит правильно определить значение казачества не только в истории России, но и в ее настоящем.

Актуальность темы

исследования определяется еще и тем, что в концептуальном плане до сих пор не ясно, что же именно возрождается, на какую роль в современном обществе может претендовать и претендует само казачество. Решение этого вопроса должно опираться на социально-философский анализ возникновения, развития и перспектив возрождения казачества как субэтноса и как социальной группы, выявления его места в иерархии русского и других этносов России, восточнославянского суперэтноса. Несмотря на уже существующие попытки поиска методологических основ решения этого вопроса, такая работа до сих пор еще не проделана.

Научная новизна и практическое значение данной работы определяется тем, что это одна из первых попыток разрешить проблему соотношения этнического и социального компонентов в процессе становления казачества и его развития. Социально-философский анализ предмета данного исследования до настоящего времени не проводился. Хотя проблеме соотношения социального и природного в человеке философией уделялось достаточное внимание, а этнология пыталась разрешить данную проблему применительно к этносу, однако в данной постановке вопроса, т. е. применительно к казачеству, проблема соотношения этнических и социальных компонентов, в социально-философском плане не изучалась. Собственно философскому изучению были подвергнуты лишь две стороны жизни казачества — исследование военно-патриотических традиций в работе Ю. В. Рунаева (1) и воинских традиций в работе А. Н. Дубинина (2), которые рассматривают эту проблему по разным основаниям и социально-философские проблемы возрождения казачества.

В практическом плане исследуемая тема актуальна тем, что ее результаты могут способствовать формулированию основных принципов политики государства к нынешнему казачеству, созданию законодательной базы и механизмов ее осуществления. Практическая значимость исследования все более возрастает в последнее время в связи с активизацией процессов возрождения казачества. Решение вопроса о том, что было ведущим, более значимым, для складывания казачества — социальное, сословное или этническое обособление позволит определить, какие институты казачьей жизни и быта актуальны, жизненны и насущны, сохранились самостоятельно или подлежат возрождению, а какие нецелесообразно восстанавливать.

Представление о степени научной разработанности проблемы можно получить лишь из анализа разработанности казачьей тематики смежными отраслями знания.

В этой связи нельзя не отметить, что уже достигнуты определенные научные результаты в казаковедении. Прежде всего в рамках исторической науки и этнографии. Интересная и самобытная история образования и развития казачьих войск России, их беззаветное служение государству привлекала внимание таких крупнейших историков как Карамзин Н. М. (3), Броневский В. (4), Потто В. А. (5), Мавродин В. В. (6) и др.

Собственно история казачества была широко освещена еще в рамках дореволюционной историографии. Если отбросить чисто коньюктурные (попытка доказать старшинство какого-либо из войск) и монархические (обоснование верноподданничества казачества) акценты в трудах дореволюционных историков, то необходимо признать, что ими собран и обработан уникальный материал, освещающий этапы становления казачества.

Наиболее серьезны и значимы, в этом плане, работы А. Попова (7), барона Брамбеуса (О.И. Сенковский) (8), А. И. Ригельмана (9), Д. И. Иловайского (10), Г. З. Байера (11), К. К. Абаза (12), Е. П. Савельева (13). Труды этих авторов интересны тем, что в них использованы устные предания самих казаков, сказания, легенды, были — продукт народного творчества отображающий уровень развития этнического самосознания — и архивные материалы, утраченные позднее.

Авторы наиболее серьезных трудов старались опираться на все виды источников, известных в исторической науке, прежде всего письменные — разбросанные в то время по разным русским и иностранным архивам и библиотекам. В их числе русские летописные сказания «Повесть временных лет» (Лаврентьевский список), «Воскресенская летопись», «Новгородская летопись», «Слово о Куликовской битве» Сафония Рязанцаматериалы архива монастыря св. Марка в ВенецииСудебники XV — XVI в.в.- различные правительственные акты, относящиеся к истории казачества, часть которых, начиная с 1570 г., позднее были собраны стараниями генерал-майора A.A. Лишинина и изданы в Новочеркасске в 1891 г. В этот сборник вошли документы из архива главного управления Казачьих войск, архива министерства иностранных дел и посольского приказа (дела Турецкие, дела Ногайские, дела Крымские) и др.

Устное народное творчество, использованное наиболее широко А.И. Ри-гельманом во второй половине XVIII в. и В. А. Потто в конце XIX в., принимать в качестве источников истории казачества позволяют два обстоятельства. Первое — относительно небольшой временной промежуток между созданием работы и описываемыми событиями. И второе: эпос — действительно довольно достоверный и точный источник знаний о прошлом народов не имеющих еще письменности или со слабо распространенной грамотностью.

В период с 20-х по конец 80-х г. г. нашего столетия историками весьма мало уделялось внимания казачеству — сказалась идеологизация науки, научный интерес к ликвидированному сословию значительно снизился. И только в последние годы, что несомненно обусловлено возрождением казачества, казачья тематика переживает настоящий бум в исторической науке. Помимо многотиражного воспроизведения репринтных изданий, появилась масса публикаций как в научных журналах, так и в научно-популярных, других периодических изданиях. Опубликован ряд исследований и монографий, посвященных казачеству.

Из последних работ необходимо отметить труды A.A. Гордеева (14), О. В. Агафонова (15). Эти работы изобилуют интереснейшими фактами из истории казачества, дают богатый познавательный материал, но с концепциями изложенными в них не всегда можно согласиться.

Ряд исследований выходит за рамки «чистой истории» и написан на стыке ее с этнографией и даже этнологией — это работы Заседателевой Л. Б. (16), Сагнаевой С. К. (17), Козлова С. А. (18). Последние работы, по существу написанные как междисциплинарные, оказали большую помощь в разработке темы исследования и определении ее концепции.

В XX веке с развитием различных отраслей общественного знания казачеству уделяли внимание представители и других общественных наук — этнологи, психологи, социологи. Каждым из направлений научной мысли в изучении казачества достигнуты определенные успехи.

Проблемами этногенеза казачества занимается этнология — теоретическая комплексная научная дисциплина, предметом изучения которой являются народы-этносы, их происхождение, закономерности функционирования и развития, межэтнические отношения. Этнология объединяет знания из этнографии, философии, социологии, географии и других смежных наук. Но даже в рамках этой комплексной научной дисциплины «причины этногенеза не вполне ясны и, по-видимому, многообразны, и не могут быть сведены к одному конкретному фактору» (19). Отсюда многообразие школ и направлений в этнологии, особенно зарубежной :

1. Эволюционистская школа рассматривает становление и развитие этносов как естественноисторический процесс, происходящий по объективным законам (Дж. Леббок, Г. Спенсер, Дж-Ф, Мак-Ленан, Э. Тейлор);

2. Антиэволюционистская школа, отрицая закономерный характер этнической истории, является частью неокантианской школы в социальной философии и социологии, отрицающей закономерный характер истории вообще (Ф. Ратцель, Г. Риккерт, Л. Леви-Брюль, Ф. Боас);

3. Функциональная школа, рассматривающая этносы как целостные структуры, отдельные элементы которой выполняют конкретные, жизненно важные для сохранения целостности системы функции (Б. Малиновский, А. Рэдклифф-Браун);

4. Психологическая школа, согласно которой основой существования этноса является его особый психологический склад в данном обществе, передаваемый от поколения к поколению (А. Кардинер, М. Мид).

В последние десятилетия серьезный вклад в этнологию внесли отечественные ученые С. А. Арутюнов, Ю. В. Бромлей, Л. М. Дробижева, В. И. Козлов, В. А. Тишков, H.H. Чебоксаров и др. Для отечественной этнографии также характерен плюрализм мнений.

В начале 50-х годов в советской обществоведческой литературе впервые получила хождение точка зрения, согласно которой, в истории человечества существовало три основных этапа этнических общностей: племя, народ, нация" (20). Для первобытного общества типична этническая общность, представляющая собой племя. Этносы эпохи рабовладения и феодализма в этнографии было принято называть «народностями». С развитием капиталистических отношений возникли общности нового типа — нации, выступающие в двух исторических подтипах — нации буржуазные и социалистические (21).

Понятно, что данная концепция, базировавшаяся на марксистском понимании истории, имела мощную поддержку и признание. Однако, уже в 70-х годах H.H. Чебоксаров совместно с С. А. Арутюновым выдвинул новую концепцию типологизации этносов, существенно отличающуюся от прежней (22). В основу ее положена идея об информационных связях (инфосвязях) как основе существования этноса. Важнейшим критерием выделения исторических типов этнических общностей взят уровень плотности инфосвязей внутри этноса. Если структура инфосвязей племенной группы очень проста и неинтенсивна, то с появлением классового расслоения и государства плотность их существенно возрастает. Решающий фактор, позволяющий перешагнуть уровень пороговой плотности, — появление и развитие письменности. Важнейшей вехой, отражающей, развитие народности до уровня нации, является более или менее широкое распространение в массах, хотя бы частично, начального образования, а также тесно связанное с этим формирование национального литературного языка.

Отечественными этнологами предпринимались попытки разграничить понятия «народ» и «нация» по численности населения (23), по наличию у нации государственности в форме союзной или автономной республики (24). Ю. И. Семенов пытался связать появление наций с развитием «рыночно-капиталистических связей» (25).

Оригинальная этнологическая концепция была предложена JI.H. Гумилевым, согласно которой, этнология — географическая наука, изучающая становление этносферы Земли как результат процессов этногенеза в историческую эпоху.

Ю.В. Бромлей, рассматривая процессы этногенеза, обратил внимание на существование в среде людей не только этнических, социальных и биологических общностей, но и находящихся на их пересечении «синтетических» общностей, которые в свою очередь участвуют в процессе этногенеза. «Члены общностей, обладающие самосознанием, идентифицируют друг друга на основе различных признаков. Это может быть определенная идеология, обладание особыми предметами, проживание на общей территории, выполнение тех или иных ритуальных действий, специфические черты внешности и т. д. Связи, объединяющие конкретные человеческие общности, в соответствии с биосоциальной природой людей могут иметь как биологическое так и социальное основание. Ведь человек представляет собой единство двух начал — социального и биологического. В силу этого существуют как социальные, так и биологические общности» (26).

Казачество как раз и представляет собой общность, объединенную одновременно по двум основаниям, — социальному и биологическому. Этот вывод, сделанный на анализе этнологических школ и направлений, будет положен в основу исследования этнического состава казачества в данной работе.

Другой наукой, позволяющей сформировать научные представления об этносах, является этнопсихология. Этнопсихология — это относительно молодая научная дисциплина, которая изучает факты, закономерности и механизмы проявления психической типологии, ценностных ориентаций и поведения представителей той или иной этнической общности. Проблемами психологии русского этноса занимался H.A. Бердяев («Судьба России»). Он старался представить сложную феноменологию сплава азиатской и европейской души в психологии русского народа.

Г. Г. Шпет в своей работе «Введение в этническую психологию» (1927г.) также высказывал свои философские и этнологические взгляды на этническое самосознание. Он сформулировал идею о том, что «расу и племя человек определяет для себя субъективно, он причисляет себя к нему». Человек сам духовно определяет себя, относит себя к данному народу, он может даже «переменить народ, войти в состав и дух другого народа» (27).

По мнению B.C. Мухиной этнопсихология «отвечает на вопрос: как социальные и личностные механизмы идентификации и обособления исторически порождали глубинные психологические феномены — национальное самосознание (выраженное местоимением „мы“) с позитивными компонентами самопринятия, осознание соседних этносов („они“), амбивалентная направленность их соотношения (принятие и сотрудничество, с одной стороны, обособление и агрессия — с другой» (28).

Этничность всегда основывается на системе представлений об общности происхождения (кровное родство). При сохранении кровного родства этноса в целом, может происходить постепенная перестройка самосознания его части в связи с выделением из него некоторой общности, претендующей на положение новой этнической группы. Пример — становление этнического самосознания казачества. Изучению особенностей этнической психологии казачества посвящено несколько работ.

Так, П. Лукачев и А. Скорик, очевидно под влиянием взглядов JI.H. Гумилева, считают, что «полиэтническая основа формирования казачества в немалой степени определила возникновение особого психологического типа казака, который следует называть суперпассионарным. Казачество постоянно подпитывалось беспокойными людьми, уходившими от обычного образа жизни и по разным причинам бросавшим хозяйство и имущество, шедшими искать счастья и удачи, конечно же, основным элементом этого процесса выступал пассионарный психологический тип личности. Полиэтническое казачество вбирало в свои ряды пассионариев со всех краев, областей и кочевий, а это обуславливало становление суперпассионарного психологического склада незатухающей пассионарности — и развитие способностей этих людей к сверхнапряжению» (29).

Особенностям этнического самосознания младшего поколения современного казачества была посвящена работа A.A. Ивановой (30). Автор сумела подкрепить теоретические положения своей работы фактическими данными и результатами социологических исследований.

Методы социологических исследований и опросов широко используются не только этнопсихологами. Социологические исследования самого казачества, отношения к нему различных групп и слоев общества стали весьма популярны. Таких социсследований проведено немало. Они различаются по степени достоверности и масштабу охвата респондентов. Но некоторые выводы, сделанные социологами, вполне можно использовать для разрешения проблемы соотношения этнического и социального начал в казачестве.

Как видим, казачество находится в центре внимания различных общественных наук, которые изучают, в силу своей специализации, те или иные аспекты его существования. Каждая из отраслей знаний исследует казачество лишь в контексте своих узких частнопредметных вопросов. До настоящего времени нет ни одного системного исследования о месте казачества в этносоциальной структуре общества. Более того, при изучении этнические и социальные аспекты генезиса казачества искусственно противопоставляются, не исследуются комплексно в их единстве, отсутствует философский подход к проблеме.

Казачьи сообщества развивались по общим законам человеческого развития. По тем самым законам, по которым образовались все этнические общности людей. Но любая этническая общность одновременно является и социальной общностью. Не является в этом плане исключением и казачество. Поэтому в ходе его становления, в соответствии с общими законами развития человечества, на закономерности этнического развития накладывались законы общественной, социальной жизни. Законы развития человека и общества являются предметом изучения социальной философии, которая и разрешает проблему соотношения двух сфер жизни общества — природной и социальной.

Само возникновение человека было связано с появлением сознания. «Сознание открыло совершенно новую сферу для деятельности человека и дало новые импульсы для его прогресса. Опираясь на наличие сознания человек приобрел возможность. колоссально ускорить свой прогресс на принципах, в корне отличных от обычной генетической эволюции. Сознание путем восприятия социальной программы оказалось вовлеченным в поразительно быструю прогрессивную эволюцию, поскольку социальная программа — это личный опыт поколений, в адекватной форме передающий новым поколениям достижения прогресса. Идея о наличии у человека двух программ — генетической и социальной — еще плохо осознана» (31). А наличие этих двух программ у такой этносоциальной общности, как казачество, хотя и не вызывает сомнения, но до сих пор не изучено. Особенно влияние одного из этих двух начал на тот или иной аспект жизни исследуемой общности. По словам Н. Дубинина, «когда дело идет о таких физических свойствах, как цвет глаз, пигментация кожи, наличие болезни крови — гемофилия или ее отсутствие и т. д. — во всех этих случаях торжествует генетическая программа. Духовный мир человека, хотя и опирается в биологическом плане на гены, однако складывается сложными путями под определяющим влиянием внешней социальной среды» (32).

В этой связи возникает весьма актуальный вопрос о соотношении этнического (природного) и социального начал в процессе формирования казачества. Подобный вопрос о соотношении биологического и социального в природе человека уже ставился В. Гиндилисом, но только в рамах изучения природы психофизиологии человека. Хотя ученым не изучался данный вопрос на примере какой-либо общности людей, что интересует нас в данном случае, его подход к проблеме заслуживает внимания. «В каждом конкретном случае изучения той или иной особенности человека, форм его поведения и ситуационных реакций он предлагает устанавливать удельный вес генетических (и вообще биологических) факторов, с которыми связано происхождение данного свойства, и удельный вес чисто социальных моментов, влияющих на развитие данного свойства, на становление данной формы повеления у отдельных лиц или группы людей с различными или сходными генотипами» (33).

Все это обосновывает актуальность социально-философского анализа проблемы соотношения этнических и социальных компонентов в процессе становления казачества и определяет цели и задачи исследования.

Целью данной диссертации является осуществление социально-философского анализа проблемы соотношения этнических (природных, генетических) и социальных компонентов в процессе становления и возрождения казачества.

Достижение этой цели возможно путем решения следующих задач:

— Разработка методологии изучения проблемы. Методы исследования этносов и этнических групп несколько отличаются от методов изучения социальных групп. Казачество уникально тем, что являлось одновременно и этнической (субэтнос) и социальной (сословие) группой. Для изучения такой этносоциальной группы методы разработанные только этнологией или только социологией не подходят. Такое исследование требует комплексного подхода с привлечением достижений и этнологии, и общей теории этноса, и обществоведения, и социальной психологии, и социологии. Только системный анализ процесса формирования казачества позволит разрешить социально-философскую проблему о соотношении этнического и социального начал в нем.

— Исследование этнического состава казачьих сообществ и этнических процессов в них. Полиэтничность казачестваразнонаправленные этнические процессы протекавшие в его средеиногда кардинально отличающийся в этническом плане, в разных группах казачьих войск, состав мигрантов вызывает необходимость раздельного анализа как этнического состава, так и этнических процессов в различных казачьих войсках. При этом необходимо выделение общих тенденций и закономерностей, которые могут быть вызваны социальными факторами, общими для всего казачества в целом.

— Анализ социально-исторических предпосылок появления и существования казачества. Социальная сфера жизни общества наиболее подвижна и подвержена изменениям. Изменялись на протяжении нескольких веков и социальные факторы, обуславливавшие генезис казачества. Существование казачества в кардинально отличных социальных, политических, исторических условиях вызывает необходимость социально-философского анализа этих условий и предпосылок, выявления из них наиболее значимых, существенных.

— Анализ роли государственно-правовых институтов в формировании и возрождении казачества. Административное и нормативно-правовое регулирование являлось одним из самых мощных социальных факторов обусловивших становление казачества. Причем не только в качестве сословия, но и в качестве этнографических и субэтнических групп русского народа.

Объектом диссертационного исследования является длительный и многообразный процесс становления казачества, а также относительно короткое по времени, но весьма динамичное явление — «возрождение казачества». Предметом исследования является механизм взаимодействия и соотношения сословных и субэтнических признаков казачьих сообществ с одной стороны, и соотношение социального и природного начал в ходе этногенеза казачества.

Методологическую основу работы составили принципы объективности, научности, системности, концептуальные разработки Л. Н. Гумилева и Ю. В. Бромлея в построении теории этноса, и концепции этносоциального развития, разработанные за рубежом.

Работа опирается на труды отечественных и зарубежных авторов, посвященных анализу закономерностей развития, структуры и типологии человеческого общества и составляющих его этнических и социальных общностей.

Используя достижения диалектического метода, в диссертации осуществлен системный анализ казачьих сообществ как исторически сложившихся социальных целостностей. Исследованы общие параметры, те социальные признаки, которые в единстве определяют становление, функционирование и развитие казачества в целом. Вместе с тем, методология комплексного подхода к проблеме позволила рассмотреть социально детерминированные этнические процессы в казачьих сообществах системно: и как этническую социализацию, и как межпоколенную трансляцию константных характеристик этносов представленных компонентами формирующегося социума, показать социальное единство, и этническое различие казачьих войск. В работе использованы част-нонаучные методы.

Разрешая проблему вынесенную в название диссертации, автор выносит на защиту следующие основные положения:

1. Учитывая двойственную природу социумов, имеющих этнические характеристики, и казачества в частности, автор предлагает выделить две диалектически взаимодействующих пары: природное и социальное внутри этнической общности, а так же этническое и сословное в казачестве как в этносоциальном сообществе.

Спецификой казачества в этой схеме является то, что этническая составляющая этих пар не есть однородный антропо-субстрат, базирующийся на потоке передаваемой из поколения в поколение генетической информации. Напротив, природное ядро казачества, его биологическая организация сформировалось из совокупности генофондов этносов участвовавших в межэтническом взаимодействии в казачьих сообществах и претерпевавших в ходе воспроизводства изменения. Эти изменения продолжались в ходе внутриэтнических процессов в образовавшихся популяциях, а также под влиянием изменений в природной, исторической и социальной среде развития казачьих общин и закреплялись в генетической и социальной памяти социумов.

Рассматривая первую пару (природное и социальное) необходимо отметить, что природные аспекты выступают в качестве условий функционирования этноса — обеспечивая этнические способности и этнические потребности к самосохранению и выживанию этноса. Социальное проявляется в зависимости от уровня развития и включенности в социальную организацию общества. С развитием социальной организации биологическое проявляется на новом уровне, все более социально окрашенном. Таким образом осуществляется принцип снятия в высшем низшего — переход к социальной форме движения материи. Диалектическое единство социального и природного в этносе проявляется в том, что социальное не только включает в себя в «снятом» виде часть биологического, но и уже преобразованное биологическое интегрируется в социальную систему, изменяя ее.

2. С вхождением казачьих войск в структуру Российского государства этнические процессы в них все более детерминировались социальными факторами, в частности сословными. Это привело к образованию единого казачьего сословия, при сохранении этнического своеобразия каждого войска. Часть из них сложились в субэтносы русского народа, остальные в этнографические группы, или шли по пути этнического обособления.

3. Административное и нормативное регулирование (регламентация) жизни казачества с XVI в. и по сей день было направлено сугубо на формирование войсковой сословности, этнические интересы игнорировались. Но в ряде случаев даже социальная адаптация опосредованно влияла на этническое обособление. Сословность наряду с остальными социальными и этническими факторами стала для казачества одним из этнообразующих факторов. К концу XIX века казачество — этносоциальный организм, которому присущ набор характеристик применимых к сословию, а для ряда казачьих сообществ, и к этническому социуму.

4. Возрождение казачества началось в рамках и на волне этнического возрождения, но вскоре переросло их. Более того, государственную поддержку получило возрождение если не сословности, то, во всяком случае, возрождение социального статуса и роли казачества в Российском государстве.

5. В условиях сегодняшних российских социально-политических и экономических реалий сословное возрождение казачества бесперспективно. А для поистине этнического возрождения (возрождения субэтносов) необходимо создание условий для естественного этногенеза — компактное проживание, единство экономической жизни, восстановление традиционного хозяйственно-бытового укладавосстановление социальной роли защитника отечества, а не растаскивание казаков по силовым ведомствам, что приведет к утрате воинских традиций.

Все эти теоретические положения, выносимые на защиту, могут быть спорными, но именно поэтому они требуют дополнительного социально-философского обоснования и доказательств. Попытка сделать это предпринята в данной работе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Казачество занимает весьма важное место в истории России. Нашло оно свою специфическую нишу и в этносоциальной структуре общества и государства, как Российской Империи, так и Российской Федерации. Учитывая то, что оно формировалось параллельно как специфическая социальная группа и как этническая общность, его можно отнести к этносоциальным общностям. В ходе своего становления казачество подвергалось воздействиям различных факторов — этнических, культурных, социальных, религиозных, политических, которые можно разделить на две основные группы — этнические и социальные. Сформировавшееся на протяжении нескольких веков казачество есть результат взаимодействия этих факторов их взаимопроникновения, инобытия одного в другом и закономерностей этнического и социального развития общества, которые неразрывно связаны.

Схематично соотношение этнических и социальных компонентов в процессе становления казачества можно представить следующим образом. Первоначально казачьи ватаги и общины формировались по социальному признаку. Общий статус, общий образ жизни вольных людей, добывавших средства существования ратным трудом, а зачастую разбоем. На этом этапе этнические различия членов казачьих общин не имели большого значения, да и сам термин «казак» не имел этнического наполнения. Внутреннего воспроизводства по причинам отсутствия семейных отношений, постоянных жилищ, временного характера объединения индивидумов в консорции, не было. А следовательно не было возможности для генетического наследования, образования биологического ядра этнической группы.

Позднее с переходом вольных казачьих общин из состоянии конссорции в состояние конвиксии, т. е. не только общность судьбы, но и общность жизни с расширением внутреннего воспроизводства общин, появились предпосылки для развития в них разноплановых этнических процессов. Мощные миграционные потоки представителей восточнославянского этноса, влившихся в казачьи общины обусловили направленность этих процессов. В зависимости от состава влившихся в их ряды этнических компонентов казачьи общества на Дону, Тереке, Яике и Днепре приобрели свои этнографические особенности. Наладилась передача от поколения к поколению традиций опыта, культуры, социальной и генетической памяти. На этом этапе особо важное значение, проявившееся как во внешнем облике казаков различных «запольных» рек, так и в особенностях материальной культуры, имело взаимодействие с местными этносами. Закономерности этнического развития стали не только преобладающими, но и отразились на социальной сфере данных общностей.

С вхождением казачьих территорий в состав Русского государства, получением казаками специфического статуса в его сложной социальной структуре, социальные институты начинают играть преобладающую роль в процессе становления казачества. Но в тоже время и политические, и религиозные, и сословные факторы в форме инобытия проявлялись в этнических процессах, протекавших внутри казачества.

Казалось бы с приобретением казаками статуса служилого сословия и с началом государственного регулирования функционирования казачьих войск, этническое развитие должно было сойти на нет, уступив место закономерностям социального развития. Однако, казачество продолжило свое существование и дальнейшее развитие и как единое, не взирая на принадлежность к тому или иному войску, сословие, и как этнические подразделения. Наиболее старые казачьи войска — Донское, Терское, Уральское и относительно молодое, но имеющее древние казачьи корни — Кубанское, к началу XX в. сформировались в качестве субэтносов русского народа, остальные шли по пути этнического развития. Однако в XX веке эти процессы были прерваны. Но казачество не погибло как остальные сословия, очевидно именно в силу того, что помимо социальных отличий, как «отмененные купцы и мещане», оно обладало целым рядом этнических и субэтнических характеристик, которые позволили поставить вопрос об этническом возрождении казачества.

Движение за возрождение российского казачества приобрело широкий размах в 80-е годы. С принятием Закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов» и ряда указов Президента Российской Федерации по реализации данного Закона движение приняло организованный характер и переросло рамки общественного движения. Однако отсутствие механизма реализации указанных законодательных актов и ясно сформулированной государственной политики по отношению к казачеству не позволяло придать движению за возрождение казачества целенаправленный, конструктивный характер. Раздробленность казачьих общественных объединений и их различный подход к проблеме возрождения казачества затрудняли эту работу.

Вместе с тем, требовалось время для осознания роли казачества и его места в государственной системе Российской Федерации в новых исторических условиях. В настоящее время государство весьма четко сформулировало свое отношение к казачеству, его статус, законодательно закрепило его место в государственной системе. Однако анализ законодательной базы регулирующей возрождение казачества позволяет прийти к выводу о смене направления этого возрождения от этнического к социальному. Начавшееся как этнокультурное, возрождение казачества, было направлено государством в русло возрождения только социально-сословной обособленности.

Между тем, еще в 1928 г. казак Терского войска, генерал-майор Л.Ф. Би-герахов писал: «Военно-служилое состояние в наше время могло осуществляться искусственно и фактически сводилось к состоянию военных поселян. Это состояние изжито условиями жизни — современной техникой военного дела, — и, что важнее, оно осуждено рядовым казачеством. Военно-служилое состояние если и не унизительно, то все же в высшей степени обременительно для хозяйственной жизни. Искусственно это состояние поддерживалось до последнего времени, и едва ли после событий революции целесообразно и выгодно казачеству возвращаться в состояние военно-служилого сословия» (1). Удивительно, почему белоэмигрантский генерал еще шестьдесят лет назад понимал бесперспективность сохранения сословной обособленности казачества, а сегодняшние политики не могут этого сделать.

Лозунг «привилегии и льготы в обмен на государственную службу» уже известен из истории и не имеет ничего общего с поддержкой этнического возрождения. Поэтому перспектива возрождения казачества в контексте этнокультурного возрождения представляется весьма сомнительной. «Чтобы исповедовать идею национального возрождения, чтобы служить восстановлению национальных обрядов, надо как минимум иметь представление о своей культуре, о своем народе, о его истории. Идея национальной культуры, столь необходимая для национального возрождения, требует просвещения и возвышения души» (2). Отсюда вытекают конкретные задачи по поддержке этнического возрождения казачества, а не только восстановления его социальной роли в государстве. Это пропаганда культурных, воинских и патриотических традиций казачества, распространение истинных, а не вымышленных знаний о происхождении и истории казачества, поддержка самобытного народного творчества.

Коль скоро казачество не просто социальная общность, а этносоциальное образование, разрешать его проблемы необходимо используя методологию социальной философии, системный подход. Ведь этнические и социальные его компоненты, как было показано выше, находятся в состоянии диалектического единства. Восстановление социальных функций казачества в обществе, закономерно должно привести к изменениям в этнической сфере. Необходимо отметить, что государственная политика по отношению к казачеству никогда не была направлена на его этническое обособление и развитие, однако закономерности этнического развития, биологические законы сохранения популяции и передачи генной информации от поколения к поколению, действуют независимо от воли государства, и даже сугубо социальные факторы, направленные на сословное обособление казачества, в конечном итоге способствовали его этническому развитию. Остается надеяться что так произойдет и сейчас.

Сам термин «возрождение казачества», широко используемый ныне, предполагает некую условную аналогию с термином «ренессанс». У Н. А. Бердяева (3) есть размышления о периоде подготовившем европейский ренессанс. Средневековый период аскетизма и воздержания от траты творческих сил накопил духовную энергию, мощно проявившую себя в образе Возрождения. Двадцатый век создал для казачества схожую ситуацию. Десятилетиями сдерживался вольный полет творческих сил, они, не имея выхода наружу, копились внутри. Исходя из исторического опыта, из сегодняшней этнополитической ситуации в России, следует ожидать, что накопленная духовная энергия проявит себя спасительным ренессансом.