Холизм как основа трансдисциплинарности в науке

Современное платоновское понимание системы было оформлено в 1926 г. южноафриканским философом Я. Смэтсом как «принцип целостности» 1661- Этот принцип, более известен как «холизм». По Смэтсу, целостность как органическая мировая субстанция нерасчленимо, и непознаваема, в отличие от механической структуры сущего, которая является предметом науки. Поэтому в концепции холизма мир как система представляет собой целостную совокупность объектов (компонентов), находящихся в закономерной связи. Роль закономерной связи объектов в такой системе способны играть гармония, производственная необходимость, естественные обстоятельства, объективные закономерности, предписанные правила, нормы и т.н. Целостность и устойчивость развития такой системы обусловлены компромиссной согласованностью отношений всех ее компонентов, играющих роль подсистем. «…Вовлечение компонентов в систему или выбор их из имеющегося множества происходит до и в процессе формирования цели на основе исходной потребности. Таким образом, предполагается, что потребность есть причинный системообразующий фактор, а цель — это функциональный фактор» [67, с. 5]. Поэтому холизм составил теоретическую основу трансдисциплинарности-1, -2 и -3.

Однако оказалось, что в рамках холизма невозможно однозначно определить природу единства, невозможно дать однозначное определение системы, образ которой постоянно замыкается и отчуждается от окружающего мира акцентом на совокупность своих частей. Обобщенные высказывания философов, придерживающихся принципов холизма, наглядно характеризует следующее высказывание: «…Система представляет собой множественное единство» [68], — т. е. налицо парадокс: будучи рассмотренной с точки зрения Целого, она есть нечто единое и однородное; будучи рассмотренной с точки зрения составных частей, она нечто разнообразное и разнородное. Французский философ и биолог Г. Атлан выявил организационный характер этого парадокса: организация — это комплекс разнообразия и повторяющегося порядка (избыточности); ее можно рассматривать как компромисс, или соединение максимума разнообразия и максимума избыточности [69, с. 1—9]. «…Поэтому первая и фундаментальная сложность понятия системы, — как считал Э. Морен, — состоит в единении в нем идеи единства, с одной стороны, и идеи разнообразия и множественности — с другой, которые в принципе взаимно отталкивают и исключают друг друга. Идея сложного единства станет более насыщенной, — продолжает он, — если мы будем готовы к тому, что мы не можем сводить ни целое к частям, ни части к целому, ни единое к множественному, ни множественное к единому. Нам следует попытаться осмыслить понятия части и целого, единого и разнообразного в их совокупности, одновременно и как дополнительные, и как резко противостоящие друг другу» [65, с. 136—137]. «…В этой связи, должное осмысление этой коммуникативной связанности предполагает введение в рассмотрение нового концепта (контекст постнеклассической парадигмы синергетической сложности), а именно — концепта гипотетического наблюдателя сложности» [70, с. 34—46].

Таким образом, ситуация, в которой находится современная наука в попытках осознать парадоксальную целостность мира в его сложности, через объектно-ориентированную междисциплинарность, сама становится парадоксальной. Вместо того чтобы создавать новые подходы (подходы-методы), которые наряду с существующими подходами могли бы быть более эффективными в решении сложных многофакторных проблем целого мира, многие философы науки предложили усложнять смысл и содержание самой науки. Они уверены в том, что сложный целый мир можно познать только сложной наукой. Это обстоятельство привело к тому, что в представлениях современных философов современная наука уже распалась на классическую, неклассическую и постнеклассическую формы. В такой структуре видов пауки было определено место морали и нравственности. «…В классической науке вещественная реальность, воспринимаемая в образе совокупности тел в пространстве, существует вне человека. В реальности неклассической науки образ „совокупности тел в пространстве“ сменяется образом „сети взаимосвязей“ окружающей человека. И лишь в реальности постнеклассической науки человек включается в образ сети таких взаимосвязей» [71, с. 5]. Считается, что с момента включения человека в сеть взаимосвязей, существующих в природе, природа обретает мораль. И уже от человека зависит, каким будет содержание этой морали. Благодаря такой интерпретации принципов холизма, целый мир становится антропоцентричным. Его сложность, трудно поддающаяся познанию, усиливается сложностью парадигмы постнеклассической науки и неопределенностью человеческой морали, содержание которой существенно меняется на каждом этапе развития человеческого общества. Как следствие, по мнению В. Е. Лепского «современное общество должно быть сложно устроенным обществом сложных людей, в котором должна соблюдаться гармония сложности общества и сложности человека» [72, с. 23].

В контексте таких выводов следует отметить, что еще 2500 лет назад древнегреческий философ Протагор сформировал положение, знакомое современному человеку: «Человек — мера всех вещей». Это положение разделило мир на то, что существует «по природе» и на то, что существует «по мнению» (по установлению). Это положение отделило в сознании людей общественные законы от законов природы [73, с. 13]. Другой древнегреческий философ, Антифонт (см. рис. 2.1), высказал предположение, что именно антагонизм общественных и природных законов является источником многих бед человека. «…Законы общества заставляют человека часто поступать вопреки природе, — утверждал он. — С одной стороны, у человека возникает требование жить сообразно с природой, „по природе“, ибо законы природы отменены и упразднены быть не могут. С другой стороны, законы общества, которые установлены людьми, людьми же могут быть отменены или изменены» [74].

Вот как сегодня описывает эту непростую ситуацию с осознанием взаимодействия законов природы и законов общества французский философ и социолог науки Бруно Латур: «…Вот уже двадцать лет, как мои друзья и я изучаем эти странные ситуации, которые не в состоянии классифицировать та среда интеллектуалов, в которой мы обитаем. За неимением лучшей терминологии, мы называем себя социологами, антропологами и т. п. Каков бы ни был ярлык, речь всегда идет о том, чтобы вновь завязать „Гордиев узел“, преодолевая разрыв, разделяющий точные знания и механизмы власти — пусть это называется природой и культурой. Мы сами являемся гибридами, кое-как обосновавшимися внутри научных институций, мы — полуинженеры, полуфилософы, третье сословие научного мира, — сделали свой выбор: описывать запутанности везде, где бы их не находили. Это понятие более гибкое, чем понятие „система“, более историческое, чем понятие „структура“. Более эмпирическое, чем понятие „сложность“, — становится „нитью Ариадны“ для наших запутанных историй» [75, с. 621.

В такой ситуации, по существу, любой научный подход, который предполагает проведение научного исследования в контексте целого мира и категории его сложности, может претендовать на звание трансдисциплинарпого подхода. Например, Л. П. Киящеико предлагает считать одним из претендентов на звание трансдисциплинарной методологии интервальный подход и его различные варианты.

Интервальный подход был разработан в 1960 г. двумя философами Ф. Лазаревым и М. Новоселовым. Основные онтологические формулировки интервального подхода, с точки зрения Л. П. Киященко, выглядят так: всякое начало X многомерно, включает в себя множество своих «измерений-аспектов» Xi; у каждого измерения Xi есть свой «интервал» П — система условий, только в рамках которых начало X выражает себя этим измерением-аспектом Xi; задача интервального подхода состоит в выделении измерений Xi и их интервалов Н с последующей координацией между собой. Аналогично могут быть сформулированы основные гносеологические положения интервального подхода: всякая истина относительна; у каждой истины свой «интервал» (область истинности) — система условий, только в рамках которых существует данная истина [76, с. 64—651. Поэтому авторы интервального подхода ввели понятия «интервал приближения» (интервал неопределенности) и «интервал различимости», образующие собой «вилку» детализации и освоения объекта.

Сведения об интегральном подходе свидетельствуют о том, что интервальный подход лишь совершенствует классическое научное моделирование объекта. Для этого он не нуждается в новой действительности, которая, как следует из сути онтологических и гносеологических положений интервального подхода, остается вне модели объекта. Мало того, как считает сам М. Новоселов: «Если интервальная концепция познания верна, то в общей картине мира придется отказаться от привычного „идеала порядка“. В общем случае мы не можем говорить об „интервальной реальности“, как упорядоченной структуре в математическом смысле термина „порядок“. Поэтому в интервальной концепции фокусировка на объект выступает как процедура согласования объективного и субъективного в рамках определенной интервальной ситуации. Таким образом, отправляясь от чисто логической (а не физической) точки зрения, интервальный подход mutatis mutandis оказывается в общем круге идей, провозглашенных синергетикой» [77, с. 15].

Другим претендентом на роль методологии трансдисциплинарности является «логика включения третьего» (the logic of the included middle). Эта логика основана на идеях франко-румынского философа Стефана Лупашко (1900—1988) и активно развивается одним из лидеров трансдисциплинарного движения в Европе Б. Николеску (рис. 2.2). Смысл этой логики можно выразить следующей формулировкой: то, что несовместимо на нижележащем уровне, может быть совмещено на следующем, более высоком уровне, но и на этом уровне всегда остается своя область несовместимого, выходящая за границы области совместимости предыдущего уровня. «Включенным третьим» оказывается в этом случае более совместимое состояние более высокого уровня в отношении к своим несовместимым образам нижележащего уровня. Этот итерационный (многократно повторяющийся) процесс может продолжаться до бесконечности, пока не будут исчерпаны все уровни реальности — известные или мыслимые. Другими словами, действие «логики включения третьего» на разных уровнях реальности формирует открытую структуру единства уровней реальности. По мнению Б. Николеску, такая структура имеет значительные последствия для теории познания, потому что она подразумевает невозможность создания замкнутой полной теории. В результате познание становится вечно открытым [78, с. 76]. Как в рамках такой логики, так и в рамках интервального подхода философия трансдисциплинарности становится антиномичной (антиномия — это противоречия между двумя суждениями, умозаключениями, законами, одинаково обоснованными и логически доказываемыми). Совершенно очевидно, что антиномия в данном случае является прямым следствием онтологических представлений о множестве истин каждого интервала, которые нуждаются в синхронизации.

Следует отметить одну принципиальную особенность, которая, на наш взгляд, ускользнула от Б. Николеску. Переход на новый уровень (логика включения третьего), который в представленной им модели выглядит простой схемой, на самом деле представляет собой переход к новому горизонту научного мировоззрения. Новый горизонт научного мировоззрения оформляется новой научной парадигмой. А как известно из истории науки, новая парадигма — это среда существования ученых так называемой новой волны. Поэтому в целях поиска решений сложных многофакторных проблем, обладающих наименьшим риском для природы и общества, процесс познания и его результаты должны изначально обладать максимальной полнотой и непротиворечивостью. Отсутствие в «вечно открытом процессе познания» логически обоснованных этапов «полного этапного познания» наделяет знания нечетко прогнозируемым риском при их практическом использовании. При современном уровне развития техники и технологии, содержания морали и нравственности накопление рисков в сфере практически полезных знаний может привести к катастрофическим последствиям для природы и общества.

Рис. 2.2. Авторы подходов, претендующих на роль методологии трансдисциплинарности

Еще одним претендентом на роль методологии трансдисциплинарности считается интегральный подход Кена Уилбера (см. рис. 2.2). Согласно точке зрения Яна Митроффа, известного как «отец кризисного управления», профессора Южно-Калифорнийского университета, «дисциплинарное деление научного знания является не единственным, и, возможно, не самым удачным. Необходима новая — трансдисциплинарная — организация знания, где большую помощь может оказать интегральный подход Уилбера» [79, с. 25—42]. «По Уилберу» в основе Бытия лежит Великая пустота — Единое, в которой — все. Внутри пустоты находится некоторое пространство (морфогенетическое поле возможностей), которое включает в себя вертикальные уровни организации («Великое гнездо Бытия») и горизонтальные сферы-сектора («Большая Тройка»). Число уровней в разных традициях может быть разным, но в общем случае можно говорить по крайней мере об уровнях материально-физическом, чувственноэмоциональном, ментально-логическом, душевном, духовном и недуальном (единстве всех предшествующих уровней). В качестве горизонтальных сфер Уилбер выделяет четыре основные сферы, образованные делениями «внутреннего (субъективного) — внешнего (объективного)» и «единичного — коллективного» [76, с. 75—86]. После определения всех возможных уровней Бытия «по Уилберу» появляется возможность не упустить знания, которые будут принадлежать как объективному, так и субъективному. Однако в ходе знакомства с интегральным подходом Уилбера возникает несколько принципиальных вопросов — если Бытию предшествует «Великая пустота», то вследствие каких всеобщих законов в пустоте формируется «морфогенетическое поле возможностей» и посредством чего такое поле получает свою организацию, потенцию этой организации и энергию для ее проявления? Если тело человека, состоящее из миллиардов клеток, — это носитель «субъективного», то почему «тело» галактики, состоящее из миллиардов звезд, является носителем «объективного»?

Подобные вопросы, не получившие однозначных ответов в рамках интегрального подхода, отсылают исследователей к проблеме описания «бытийного» слона, которого в известной притче пытаются описать философы с завязанными глазами. Но в любом случае каждая методология, называющая себя трансдисциплинарной, должна предлагать эффективные решения сложных многофакторных проблем, приводящие к сохранению единства природы и общества.