Особенности выбора между вероятностью достижения цели и ее ценностью: Психофизиологическое исследование

АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Изучение мотивации, лежащей в основе выбора действий и поступков человека, является одной из актуальнейших проблем в современной науке о поведении человека. Решающая роль в этом, бесспорно, принадлежит мотивации достижения, которая, как известно, имеет многомерное строение (Хекхаузен, 1984).

Важную роль в изучении этого вида мотивации сыграла модель выбора риска (risk-taking model) Аткинсона (Atkinson, 1957, 1964). Эта модель восходит к семейству теорий «ожидаемой ценности» (Feather, 1959). Модель выбора риска является базовой моделью, в упрощенной форме описывающей некий «идеальный случай». Индивид с той или иной степенью выраженности мотивов стоит перед задачей, которую он с определенной вероятностью может решить, причем успех или неудача не имеют для него других последствий, кроме влияния на самооценку (эмоции и осознание собственной компетенции).

Степень риска и предпочтение того или иного уровня притязаний проявляется не только в искусственных экспериментальных ситуациях, тестах, но и в ситуациях, связанных с принятием повседневных, а также жизненно важных решений. Одной из областей применения модели выбора риска является, например, выбор профессии (Kleinbek, 1975, 1977). В этом случае также приходится учитывать различные по отношению к собственным способностям степени трудности и принимать решения.

Существование двух самостоятельных аспектов мотивации было давно замечено в психофизиологии. Известный исследователь мотивации Дж. Роттер (1981) первый аспект мотивации называет «субъективной ценностью подкрепления», второй — «вероятностью возникновения поведения», обусловленной объективным или субъективным опытом, этот аспект определяет доступность данной деятельности. П. В. Симонов (1981,.

1987) выделяет в структуре мотивации два аспекта: ценность подкрепления и вероятность появления подкрепления, при этом в реальном поведении животного и человека один из этих аспектов может выступить в роли основного регулятора активности.

Феномен предпочтения значимости или доступности подкрепления в экспериментальных условиях изучался в основном на животных. У человека проблема психофизиологических предпосылок доминирующей ориентировки индивидов на высокую вероятность достижения цели или на ее субъективную ценность практически не исследована. Одной из наиболее подходящих моделей для экспериментального изучения психофизиологических особенностей лиц, ориентирующихся на «доступность» или «ценность» при достижении цели является модель выбора профессии.

В доступной нам литературе не было обнаружено прямых исследований о связи психофизиологических особенностей человека с высокой вероятностью достижения цели или с её ценностью. Однако, во многих исследованиях показана не только индивидуальная устойчивость характеристик фоновой ЭЭГ (Stassen, 1980), но и их генетическая обусловленность (Жирмунская, 1995; Burdick, 1968). Во-вторых, характеристики ЭЭГ выступают в роли важнейших показателей ряда свойств нервной системы. Например, частотные характеристики альфаи тета-ритмов свидетельствуют о «динамичности» нервной системы (Небылицин, 1966). Показана связь ЭЭГ характеристик с особенностями темперамента (Мерлин, 1986; Русалов и др., 1993; Русалова, Калашникова, 1992; Eysenck, 1987; Robinson, 1987). Свойства нервной системы и сформировавшийся на их основе темперамент обуславливают не только выработку индивидуального стиля деятельности, облегчают или затрудняют овладение тем или иным видом деятельности, но и определяют динамическое своеобразие самой деятельности, ее протекание и способы реализации действий, темп продвижения к поставленной цели (Русалов, 1997; Глушач, 1998; Москалюк,.

1999; Гайдукова, 1999). Поэтому, опираясь на представления П. В. Симонова (1981а, 19 816, 1987) о мозговом обеспечении феномена преобладания предпочтения вероятности или ценности подкрепления, можно предположить, что высокий индивидуально-устойчивый уровень активации мозга может являться одним из решающих факторов, способствующих поддержанию на высоком уровне представление индивида о «ценности» при достижении цели. Адекватная оценка собственных субъективных и объективных возможностей вероятности достижения успеха, реализуется, по-видимому, при доминирующим участии передних: отделов мозга больших полушарий (Лурия, 1966), что может найти свое отражение в особенностях фоновой ЭЭГ. При этом, конечно, не игнорируется работа всего мозга и коры больших полушарий.

Исходя их вышесказанного, представляется актуальным изучение психофизиологических особенностей доминирующей ориентировки на высокую вероятность достижения цели или на ее субъективную ценность у человека, поскольку данное исследование будет иметь существенное значение для раскрытия особенностей мозговой организации при целенаправленном поведении у человека.

ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Цель исследования — экспериментально выявить психофизиологические предпосылки доминирующей ориентировки на высокую вероятность достижения цели или её субъективную ценность у человека.

Исходя из этого, были поставлены следующие задачи:

1. Выявить преобладающую мотивацию выбора между «доступностью» и «ценностью» при достижении цели у испытуемых.

2. Определить индивидуально-типологические особенности и особенности биоэлектирической активности мозга испытуемых.

3. Сопоставить особенности мотивации выбора между «доступностью» и «ценностью» при достижении цели с индивидуально-типологическими характеристиками испытуемых.

4. Исследовать уровень связи между показателями предпочитаемого мотива и характеристиками ЭЭГ в трех исследуемых ситуациях (фон — закрытые глазамысленное воспроизведение сложной невербализуемой фигурымысленное воспроизведение энграмм).

5. Выявить уровень связи характеристик индивидуально-типологических свойств испытуемых, особенностей их мотивационной сферы и пространственно-временной организации ЭЭГ.

ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ.

1. Свойства нервной системы и сформировавшиеся на их основе формально-динамические особенности (или темперамент) существенно влияют на выбор между мотивационной «ценностью» и высокой вероятностью («доступностью») при достижении цели.

2. Изучаемые факторы мотивации («ценность» и «доступность») связаны с особенностями мозговой активации.

3. Более высокие показатели мотивационной «ценности» выявляются у тех лиц, у которых значительная часть коры больших полушарий по данным ЭЭГ, находится в более активированном состоянии. Наиболее высокие показатели мотивационной «доступности» наблюдаются у индивидов, у которых показатели мозговой активации выражены слабее.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ. Проблема доминирующей ориентировки на высокую вероятность (доступность) достижения цели (подкрепления) или субъективную ценность мотива у человека практически не исследована, вследствие чего отсутствуют достаточно адекватные методы для её изучения. Существующие методы оценки мотивации человека направлены в основном на оценку уровня достижения цели. Методики, позволяющие выявить мотивы выбора человеком того или иного вида деятельности нам не известны.

Для экспериментального исследования поведения лиц, предпочитающих высокую вероятность достижения цели или её субъективную ценность, мы применили модель выбора профессии. Для оценки мотивации выбора профессии В. М. Русаловым был разработан специальный тест-опросник (Метод измерения мотивации выбора профессии, МИМВП). Этот метод измерения мотивации опирается на представления известных специалистов в области мотивации: В. Г. Асеева (1976), Дж. Роттера (1981), П. В. Симонова (1981а, 19 816, 1987). Предлагаемый метод представляет собой первую попытку воплотить в измерительное средство имеющиеся теоретические представления о мотивации выбора у человека между «ценностью» и «доступностью» при достижении цели.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ И ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ. Экспериментальное исследование проблемы выбора стратегии поведения имеет огромное теоретическое и практическое значение. Новейшие методики, применяемые в данной работе, позволяют перейти от изучения феномена предпочтения значимости или доступности подкрепления у животных к изучению аналогичной проблемы выбора у человека. Исследование мозговой организации психических процессов с использованием спектрально-корреляционных методов анализа электроэнцефалограммы представляет интерес в нескольких аспектах. Накопление данных в этом направлении будет способствовать дальнейшему развитию одной из фундаментальных теорий физиологии нервной системы — информационной теории эмоций П. В. Симонова. Знание картины межцентральных связей, а также их динамики при изменении состояния человека поможет проследить формирование в ЦНС функционального паттерна структур, управляющего поведенческим ответом.

Результаты настоящего исследования могут быть использованы в научной педагогике, а также при тестировании для профессионального подбора кадров.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОБЗОР.

Все многообразие форм приспособительных реакций животных можно разделить на две основные группы. К первой группе необходимо отнести инстинктивные формы поведения. Это реакции, которые осуществляются по жесткой наследственно запрограммированной схеме и являются формой приспособления к стабильным и периодичным явлениям окружающей среды. Ко второй группе адаптивных реакций относятся формы поведения, приобретенные в процессе индивидуальной жизни. Эти поведенческие реакции обеспечивают приспособление организма к неожиданным, экстренно изменяющимся событиям окружающего мира. Именно такая форма приспособительного поведения была названа И. П. Павловым условным рефлексом (Судаков, 1971).

Следует отметить, что обе формы приспособительной деятельности имеют ряд принципиально важных черт. Инициативным моментом к целенаправленной деятельности во всех случаях является формирование соответствующей внутренней потребности и на её основе — мотивации.

Вопросы мотивации — о целях и причинах различных форм деятельности занимали людей еще в те времена, когда о специализации науки не было и речи. В первой половине двадцатого века в разных странах мира почти одновременно началась плодотворная работа выдающихся основоположников современных направлений в изучении мотивации. З. Фрейд в Австрии, К. Левин в Германии, И. П. Павлов в России, У. Мак-Дауголл в Англии, У. Джеймс и Э. Торндайк в Америке внесли решающий вклад в создание подходов к исследованию мотивов и мотивации, которые интенсивно развиваются и до настоящего времени.

В России первые попытки объяснения целенаправленной деятельности животных были сделаны И. М. Сеченовым. По мнению И. М. Сеченова регуляция поведения обеспечивается при помощи системных чувств, имеющих всегда характер позыва (на еду, питьё, отдых и т. п.), причем «системное чувство вызывает целесообразную деятельность не иначе как через посредство психики» (Сеченов, 1952, с.573). Однако наличие позыва еще недостаточно. «Голод способен поднять животное на ноги, способен придать поискам более или менее страстный характер, но в нем нет никаких элементов, чтобы направить движение в ту или иную сторону и видоизменить его сообразно местности и случайностям встреч» (Сеченов, 1952, с.581). Эту последнюю функцию выполняют «высшие органы чувств», причем «ощущения не имеют такого субъективного характера как, например, боль или голод, и относятся сознанием наружу к произведшим их причинам. Это суть орудия общения животного с внешним миром» (там же). Согласно И. М. Сеченову, страх или отвращение, с одной стороны, и наслаждение — с другой, есть причина целенаправленной деятельности. Животное стремится найти и удержать чувственное возбуждение, если оно приятно, и напротив, удалиться и избавиться от действия раздражителя, вызывающего неприятные ощущения.

И.П.Павлов также различал два компонента или уровня регуляции поведения, из которых один определяется как эмотивность, буйство сложнейших безусловных рефлексов (функция подкорковых центров, афферентное страстное действование), а другой как контролирующий, регулирующий, координирующий (функция коры) (Павлов, 19 526).

В 1916 году И. П. Павлов обращает внимание на значение «рефлекса цели» в одноименном докладе. «Рефлекс цели, — говорил И. П. Павлов, — имеет огромное жизненное значение, он есть основная форма жизненной энергии каждого из нас. Вся жизнь, все её улучшения, вся её культура делается рефлексом цели, делается только людьми, стремящимися к той или другой поставленной ими себе в жизни цели.» (Павлов, 1951, стр.199).

Проблема целенаправленного поведения получила новую интерпретацию в связи с открытием динамических организацийфункциональных систем организма (Анохин, 1963, 1968, 1975).

Согласно П. К. Анохину, функциональные системы представляют собой динамические организации, деятельность которых направлена на обеспечение тех или иных полезных для организма приспособительных результатов (Анохин, 1962). Такими полезными приспособительными результатами могут быть как константы внутренней среды (уровень питательных веществ, кислорода и т. д.), так и результаты поведенческой деятельности организма, направленные на удовлетворение его внутренних потребностей, которые обеспечивают, в конечном счете, выживание данной особи или продление её рода.

Представления о функциональных системах потребовали изменить старые представления о линейном характере распространения возбуждения по центральной нервной системе представлениями о циклических формах взаимосвязи различных уровней центральной нервной системы (Анохин, 1963, 1968).

Особенно сложную организацию функциональные системы приобретают в том случае, когда в них для обеспечения конечного жизненно важного результата включаются поведенческие акты. Центральные аппараты функциональных систем, по П. К. Анохину, имеют принципиально общую для каждой из них архитектуру (Анохин, 1975). Первой и наиболее ответственной стадией архитектуры функциональной системы любой сложности является стадия «афферентного синтеза». На стадии «афферентного синтеза» решается несколько вопросов: «что делать» (на основе сопоставления внешних и внутренних раздражителей), «как делать» (на основе памяти) и «когда делать» (на основе действия специальных пусковых раздражителей). Стадия афферентного синтеза заканчивается важным моментом — принятием решения к действию. Эта стадия ограничивает организм от многочисленных «степеней свободы» и заставляет выполнять только одну конкретную форму поведения, соответствующую его внутренней потребности и окружающей обстановке. Именно на этой стадии сложного приспособительного акта и формируется цель к действию.

Формирование цели к действию связано с деятельностью специального аппарата — «акцептора результатов действия» (Анохин, 1968). «Акцептор результатов действия» возникает всякий раз, как только принимается соответствующее решение к действию и формируется исполнительное действие. По своей сути «акцептор результатов действия» предполагает прогнозирование содержания и афферентных характеристик целевого объекта. Такое предвидение свойств раздражителей, удовлетворяющих ту или иную потребность организма, и является по существу материальным процессом постановки определенной цели к действию.

Таким образом, «цель» есть опережение реальных событий действительности.

Реализация цели в действие представляет собой сложный интегративный процесс, который объединяет комплекс исполнительных аппаратов, соматические и вегетативные компоненты («эфферентный интеграл» по П.К.Анохину). В результате всех этих процессов формируется соответствующее целенаправленное поведение, которое сопровождается специальными вегетативными реакциями. Это целенаправленное поведение строится на основе постоянной оценки организмом результатов действий и сравнения их со свойствами «акцептора результатов действия» .

Однако, наряду с содержанием цели мозг каждый раз прогнозирует и вероятность её достижения.

Введение

категории вероятностного прогнозирования (Фейгенберг, 1963) является ключевым моментом в информационной теории эмоций П. В. Симонова.

П.В.Симонов под термином «поведение» понимает «такую форму жизнедеятельности человека и животных, которая изменяет вероятность и продолжительность контакта с внешним объектом, способным удовлетворить имеющуюся у организма потребность. Прерывание или предотвращение вредоносного воздействия на организм, удовлетворяя потребность сохранения особи, её потомства, вида в целом, представляет частный случай поведения» (Симонов, 1998, с.20).

Согласно П. В. Симонову (1998) для организации поведения в системе потребности — вероятность их удовлетворения — необходимо взаимодействие передних отделов новой коры, гиппокампа, миндалины и гипоталамуса (рис.1). Как внутренние (метаболизм) так и внешние (боль, запах и т. п.) побуждающие стимулы активируют мотивационные структуры гипоталамуса, который, в свою очередь, активирует гиппокамп и передние отделы новой коры. Благодаря гиппокампу широкий круг внешних стимулов усиливает доминантное состояние. В случае совпадения этих стимулов с действием подкрепляющих факторов гиппокамп оказывается первым местом встречи сочетаемых афферентаций. При сформированном поведенческом акте в результате совместной деятельности гиппокампа и фронтальной коры отбираются те внешние стимулы и их энграммы, которые ранее сопровождались удовлетворением данной потребности. Путем сопоставления мотивационного возбуждения с наличными стимулами и энграммами, извлеченными из памяти, в миндалине формируется эмоциональная окраска этих стимулов и энграмм, что ведет к выделению доминирующей мотивации, подлежащей первоочередному удовлетворению. Сложившаяся во фронтальной коре программа поступает в базальные ганглии, где путем взаимодействия с теменной корой вписывается в.

РИС. 1 Схема взаимодействия мозговых структур в процессе организации поведенческого акта.

Условные обозначения: ФК-фронтальная кора, ГИП-гиппокамп,.

М-миндалина, ГТ-гипоталамус.

Сплошные линии — информационная афферентацияпрерывистые — мотивационные влияниядвойные — эмоционально-окрашенная афферентация. пространственные координаты предстоящего поведенческого акта. Отсюда через моторную кору возбуждение поступает на эффекторные органы, реализующие целенаправленное поведение.

П.В.Симоновым (1998) совместно с П. М. Ершовым была предложена классификация потребностей человека, при разработке которой они руководствовались идеями В. И. Вернадского и А. А. Ухтомского о развитии как освоении расширяющихся в пространстве и времени сред обитания: геосферы, био-социосферы и ноосферы, под которой понимается интеллектуальное освоение мира. Потребность трансформируется в мотивацию, благодаря нейрофизиологическому механизму активации хранящихся в памяти следов (энграмм) внешних объектов, способных удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые ранее приводили к её удовлетворению.

Животные все свои многообразные потребности удовлетворяют с помощью генетически запрограммированных врожденных (безусловных) рефлексов и путем обучения, т. е. выработки индивидуально приобретённых условнорефлекторных навыков.

Сложнейшие безусловные рефлексы (инстинкты) и возникающие на их основе индивидуальные формы поведения (по П.В.Симонову) объединяются в три основные группы: витальные безусловные рефлексыролевые (зоосоциальные) инстинктыбезусловные рефлексы саморазвития.

К числу витальных рефлексов относятся пищевой, питьевой, регуляции сна, оборонительный, рефлекс экономии сил и многие другие. Ролевые (зоосоциальные) рефлексы лежат в основе полового, родительского, территориального поведения, в основе феномена эмоционального резонанса («сопереживания») и формирования групповой иерархии. К безусловным рефлексам саморазвития относятся исследовательская активность, рефлексы сопротивления принуждению (свободы), превентивной вооруженности. П. В. Симоновым особо подчеркивается исходная самостоятельность витальных, зоосоциальных и «развивающих» мотиваций. «Эта обнаруживающаяся на дочеловеческих этапах эволюции самостоятельность может служить дополнительным аргументом в пользу выделения первичных, то есть не выводимых друг из друга потребностей человека» (Симонов, 1998, стр.52).

При анализе творческой деятельности человека необходимо учитывать потребность преодоления препятствий на пути к цели. Процесс овладения навыками, умениями, совершенствование профессионального мастерства способны порождать собственные положительные эмоции, доставлять наслаждение деятельностью. Большинство современных авторов рассматривают волю как способность, производную от сознания («сознательная регуляция субъектом своей деятельности и поведения», «основа самоконтроля»). П. В. Симонов наиболее вероятной основой для проявления воли называет «генетически предпрограммированную потребность преодоления препятствий на пути к цели» (Симонов, 1998, с.61). В онтогенезе человека она обнаруживает себя сначала в виде сопротивления ограничению двигательной активности, а затем в виде упрямства, стремлении настоять на своем. Причем, желание достигнуть цели, несмотря на многочисленные неудачи, проявляется даже и в том случае, когда отсутствует элемент соревнования и успех означает только «победу над собой» .

Мотивации являются определенным внутренним состоянием организма. Будучи полностью сформированными, они приводят к целенаправленным поведенческим реакциям. Поэтому вполне естественно, что целенаправленные поведенческие реакции являются одним из внешних проявлений мотивации. Таким образом, поведение животного или человека может характеризовать наличие у него определенной мотивации.

Выбор стратегии поведения следует признать важнейшим принципом приспособления к окружающей среде, а, в конечном счете, и к выживанию, что делает этот принцип актуальной проблемой экспериментального исследования.

Ряд крупных ученых искали пути и подходы к анализу программирования целенаправленной деятельности. И среди них выдающееся место занимает И. С. Бериташвили (1974), который систематически развивал идею о так называемых психонервных образах среды у животных, а потом и образной памяти, которые организуют и направляют поведение в среде. Можно оспаривать правомерность использования вышеназванных терминов, но нельзя сбрасывать со счета богатый фактический материал грузинской школы физиологии, разработавшей оригинальные подходы к физиологии программирования поведения.

К анализу программирования или планирования поведения К. Прибрам подходит с позиций «цель-средства» (1975), т. е. формирования последовательности предвосхищающих образов, постоянно модифицирующихся в результате деятельности. Согласно его представлениям планы и программы формируются в процессе переработки информации в предвосхищающем моторном организме.

Наконец, уместно вспомнить принцип физиологии активности, разработанный Н. А. Бернштейном (1966). По его мнению, модель будущего может иметь только вероятностный характер. Предвосхищение того возможного исхода или исходов, к которым движется текущая ситуация, возможно только путем экстраполирования, которое никогда не может привести к категорическому результату. В любой фазе этого процесса мозг в состоянии лишь наметить для предстоящего момента своего рода таблицу вероятностей возможных исходов.

Говоря о характере любой поведенческой программы, Н. А. Бернштейн подчеркивал её зависимость не столько от внешних факторов среды, сколько от той биологической или социальной потребности, которая преобладает в настоящий момент. Моделирование потребности будущего он считал высшим отражением активности мозга, который сталкивается с динамически переменчивой ситуацией, ставящей перед необходимостью вероятностного программирования.

Если признать, что программа поведенческого акта — это модель того, что произойдет с организмом в будущем, то её можно рассматривать как формирование логики, алгоритма, функциональной структуры предстоящего поведенческого акта. Такая функциональная структура опирается на прошлый жизненный опыт, записанный в памяти с вероятностью, равной единице, актуальное настоящее, куда входит не только изменчивая окружающая среда, но и организм с его потребностями. В результате планируется будущий поведенческий акт, в котором организм должен с той или иной вероятность предвидеть возможные изменения в постоянно изменчивой окружающей среде. Следовательно, модель будущего может иметь только вероятностный характер (Фейгенберг, Журавлев, 1978). Способность к вероятностному прогнозированию есть результат эволюции в вероятностно организованной среде (Меницкий, Трубачев, 1974).

Любая поведенческая программа должна строится, по крайней мере, на трех основных факторах: 1) доминирующей мотивации- 2) прошлом жизненном опыте (память) — 3) оценке текущей ситуации (Батуев, 1980).

В основе любого акта жизнедеятельности лежит определенная биологическая, а для человека, прежде всего — социальная потребность. Производя избирательную активацию определенных мозговых аппаратов, она приводит к созданию доминирующей мотивации, в основе которой лежит принцип доминанты, разработанный А. А. Ухтомским (1951, 1978).

Д.Н.Меницкий отмечает (1983), что в основе «приспособительного поведения целостного организма лежат, по меньшей мере, два составляющих компонента. Один из них — инициативный (активирующий, побудительный) определяется модальностью и величиной доминирующей специфической потребности (пищевая, оборонительная и т. п.) Другой — ассоциативный (направляющий), связан с информацией о расположении организма и объектов его потребностей во внешней среде (сигналы упорядоченности событий в пространстве и времени), определяющей вероятность, порядок, пути и средства для удовлетворения целей» .

Эти два компонента регуляции поведения получили самостоятельное значение в «познавательных» и «подкрепляющих» теориях научения или обусловливания. В первой группе теорий главная роль приписывается простому заучиванию последовательностей сигналов, реакций и их последствий, а во второй группе главное внимание уделялось эффекту подкрепления, т. е. «награды», снижающему доминирующую потребность, оказывающему непосредственное специфическое действие на усиление взаимосвязи стимула и реакции.

Изучение поведения по методике вероятностного подкрепления проводилось многими исследователями, получившими ряд новых, интересных фактов, характеризующих данный вид адаптивного поведения, и предложившими свою оригинальную классификацию различных стратегий поведения (Забродин, 1983; Меницкий и Трубачев, 1974).

Понятие мотивации у человека по всеобщему признанию, включает в себя все виды побуждений: мотивы, потребности, интересы, стремления, цели и т. д. В наиболее широком смысле мотивация определяется как детерминация поведения вообще.

Любое человеческое действие — это сложное системное, многопризнаковое образование. Б. М. Теплов отмечал, что кроме различий, относящихся к содержательной стороне поведения и действий человека, люди различаются по некоторым, скорее формальным особенностям своего психического склада и поведения (Теплов, 1961). Эти последние особенности нередко называют «динамическими особенностями». «К этим формально-динамическим характеристикам, — писал В. Д. Небылицин, — могут быть отнесены такие качества, как интенсивность, напряжение, темп, ритм, объем, градиент нарастания и затухания человеческих действий, устремлений и переживаний» (Небылицин, 1974). Содержательный же, мотивационный аспект соответствующей деятельности, по мнению С. Л. Рубинштейна, составляет «отношение личности к задачам, которые перед ней встают» (Рубинштейн, 1959).

Понятно, что мотивационный аспект поведения и действий человека, формально-динамические особенности имеют свои специфические различия и могут быть предметом отдельного изучения. Поэтому не случайно в ряде исследований подчеркивается необходимость дифференцированного анализа динамических, содержательных, мотивационных, эмоциональных характеристик. Так, Ю. М. Забродин и А. Н. Лебедев пишут, что их следует изучать раздельно в качестве объекта науки, но вместе с тем в качестве системы, существующей как целое, где эти объекты не могут быть оторваны, изолированны друг от друга (Забродин, Лебедев, 1977).

Иными словами между выделенными аспектами поведения и действий человека существуют определенные связи, то есть в реальном процессе взаимодействия человека со средой они не разобщены, слиты воедино (Крупное, 1990).

Необходимость научного рассмотрения целостности индивидуальности требует обобщения теоретических и экспериментальных данных, полученных при изучении индивидуально-типологических различий и их физиологических основ. Такое обобщение требует в качестве исходного пункта рассмотреть понятие структуры индивидуальности и личности.

Одним из самых обстоятельных обзоров, посвященных структуре личности, является обзор Ришара Мейли (1975). Понятие «структура» -пишет Мейли, — предполагает, что многочисленные и всегда разные проявления личности детерминированы более стабильной структурой, составляющей их основу" (Мейли, 1975, с. 198). Тремя аспектами личности, по Мейли, являются темперамент, способности и мотивация, которая выступает для автора как синоним характера.

В определении личности «как целостной индивидуальности в ее социальном развитии» (Ананьев, 1966) также подчеркнуто значение целостности в трактовке индивидуальности и личности. По мнению Е. В. Шороховой, основной итог и задачи дальнейшего исследования структуры личности сводятся к определению одного или нескольких структурообразующих признаков и характера связей и взаимозависимостей между ними (Шорохова, 1980).

С позиций потребностно-информационного подхода личность есть индивидуальная неповторимая композиция и внутренняя иерархия основных (витальных, социальных, идеальных) потребностей данного человека (Симонов, 1998). Наиболее важной характеристикой личности служит тот факт, какие из потребностей и сколь длительное время занимают доминирующее положение в иерархии сосуществующих мотивов, поскольку «деятельность человека определяется доминантными тенденциями структуры личности» (Э.Фромм, 1990, стр.233). П. В. Симонов (1998, стр.63) отмечает, что «личность человека будет характеризовать его мотивационная доминанта. Личность — динамическая система, поскольку иерархия витальных, социальных и идеальных потребностей может перестраиваться на протяжении жизни данного человека» .

В работах разных лет С. Л. Рубинштейном, Б. Г. Ананьевым и Б. М. Тепловым рассмотрены принципиально важные положения, относящиеся к различным подструктурам индивидуальности и личности и их природным предпосылкам. Наиболее существенными и устойчивыми чертами личности и индивидуальности считаются способности, характер и направленность, потребности, мотивы, темперамент.

Вопрос о проявлениях темперамента в поведении неразрывно связан с вопросом о факторах, эти проявления обусловливающих. В истории учения о личности можно выделить три основные системы (гуморальные, морфологические и нейрофизиологические концепции) взглядов на этот вопрос.

Древнейшими из них являются гуморальные теории, связывающие темперамент со свойствами тех или иных жидких сред организма. Наиболее ярко эту группу теорий темперамента представляла классификация темперамента, основанная на учении Гиппократа. На основе теории Гиппократа постепенно сформировалось учение о четырех типах темперамента по количеству главных жидкостей, гипотетическое преобладание которых в организме и дало название основным типам темперамента: сангвиническому (от латинского sanguis — кровь), холерическому (от греческого chole — желчь), меланхолическому (от греческого melaina — черная желчь) и флегматическому (от греческого phlegma — слизь).

Психологическая характеристика этих типов темперамента была обобщена и систематизирована впервые немецким философом И. Кантом (1789).

К морфологическим теориям темперамента относятся концепции Э. Кречмера (1930) и У. Шелдона. Анализируя совокупности морфологических признаков, они выделяют на основе разработанных ими критериев основные конституционные типы телосложения и делают попытку определить темперамент именно через эти типы морфологических конституций.

Основным недостатком гуморальных и морфологических теорий является то, что они принимают в качестве первопричины поведенческих проявлений темперамента такие системы организма, которые не обладают необходимыми для этого свойствами. С помощью любого, даже самого полного перечня факторов, невозможно решить фундаментальную задачу дифференциально-психологического исследования — описание природы выявленных различий. Суть темперамента раскрывают не факторы, а механизмы, лежащие в их основе. Именно поэтому одной из наиболее перспективных концепций, объясняющей темперамент с позиций современной науки, является функциональная типология высшей нервной деятельности, разработанная И. П. Павловым (1952а), который хотел объяснить различия в темпераменте, опираясь на концепцию свойств нервной системы.

Крупнейшей заслугой Павлова явилось детальное теоретическое и экспериментальное обоснование положения о ведущей роли и динамических особенностях поведения центральной нервной системы, обладающей способностью к универсальным регулирующим и контролирующим влияниям. Павлов выделил три основных свойства нервной системы: силу, уравновешенность и подвижность возбудительного и тормозного процессов. Таким образом, по параметрам этих свойств животные (и люди) были разделены на четыре типа: слабыйсильный — неуравновешенныйсильный уравновешенный, инертныйсильный уравновешенный, подвижный. Из всех возможных сочетаний свойств силы, уравновешенности и подвижности И. П. Павлов выделил только четыре.

В последние годы своей жизни И. П. Павлов создает третий вариант классификации свойств нервной системы, представляющий дополнение ко второму, связанный со специфическими особенностями высшей нервной деятельности у человека. В эту классификацию И. П. Павлов включил свои представления о первой и второй сигнальных системах. Тип с преобладание первой сигнальной системы над второй был отнесен И. П. Павловым к художественному типу. Тип с преобладанием второй сигнальной системы над первой был назван им мыслительным типом. И. П. Павлов выделил еще и средний тип — тип людей без явного преобладания какой-либо системы над другой (этот тип «соединяет работу обеих систем в должной мере» (Павлов, 1951).

Таким образом, И. П. Павлов выделил у людей «общие» и «частные» типы высшей нервной деятельности. К общим типам (имеющим место и у животных) И. П. Павлов относил известные четыре типа. К частным были отнесены типы с различным соотношение первой и второй сигнальных систем.

Первые попытки применения теории типов нервной системы, разработанной И. П. Павловым, к изучению человека были предприняты двумя его учениками — Н. И. Красногорским (1953, 1958) и А.Г.Ивановым-Смоленским (1953). Как отмечает В. Д. Небылицин (1976): «. классификация А.Г.Иванова-Смоленского является одной их наиболее первых, основывающихся на результатах экспериментальных исследований, попыток введения принципа динамичности нервных процессов в изучение человека» .

Дифференцированный анализ природных предпосылок подструктур личности и индивидуальности стал возможен благодаря обращению к трудам естествоиспытателей и развитию их идей в современных нейронауках.

Проблема индивидуально-психологических различий между людьми всегда рассматривалась в отечественной психологии как одна из фундаментальных. Подавляющее большинство работ отечественных исследователей проблемы индивидуально-психологических различий было выполнено в рамках единой методологии, интегрирующей представления об основных уровнях организации индивидуальности. В качестве теоретической основы в этих исследованиях выступала концепция свойств нервной системы, разработанная И. П. Павловым. Данная концепция была подвергнута анализу рядом авторов, как в нашей стране, так и за рубежом (Русалов, 1979; Biological bases of indnvidual differences, 1972; Mangan, 1982; Strelau, 1983). Теоретическая и методологическая целостность работ отечественных психофизиологов особенно отчетливо выступает на фоне необозримого количества исследований по этой проблематике, проведенных в мировой науке. Именно поэтому в литературном обзоре рассматриваются работы отечественных дифференциальных психофизиологов, оказавших наибольшее влияние на развитие теоретических и методологических оснований психологии индивидуальных различий.

Многие отечественные и зарубежные авторы отмечают, что качественно новый этап в изучении свойств высшей нервной деятельности, в том числе и применительно к темпераменту человека, начинается с середины 1950;х годов, с работ группы исследователей под руководством Б. М. Теплова, а затем его ученика В. Д. Небылицин. Трудами этих ученых была заложена основа структурно-функциональной стратегии в изучении теории темперамента.

Ключевой концепцией, которая использовалась в школе Б.М.Теплова-В.Д.Небылицына, являлось и является понятие свойства нервной системы. Данное понятие определяется в терминах базисных (нейрофизиологических) аспектов функционирования мозга. Это стало особенно очевидным, когда В. Д. Небылицин стал использовать электроэнцефалограмму для диагностики свойств нервной системы.

Критический анализ результатов, получаемых при использовании различных методов определения свойств нервной системы, позволил Б. М. Теплову и его сотрудникам прийти к выводу о существовании наряду с традиционно выделенными свойствами (сила, уравновешенность и подвижность возбудительного и тормозного процессов) еще нескольких свойств нервной системы, в частности таких, как динамичность и лабильность. Первое из них отвечает за легкость генерации нервной системой процессов возбуждения и торможения, в частности при формировании временных связей. Второе — лабильность — есть скоростная характеристика деятельности нервной системы, определяющая в основном быстроту затухания последействия импульса возбуждения и, следовательно, быстроту смены одного цикла возбуждения другим при серийной подаче импульсов.

В итоге многолетних исследований, предпринятых в школе Б.М.Теплова-В.Д.Небылицина, была намечена 12-мерная классификация свойств нервной системы человека. Согласно В. Д. Небылицину можно выделить, по крайней мере, восемь первичных (сила, подвижность, динамичность и лабильность по возбуждению и торможению) и четыре вторичных свойства, каждое из которых указывает на уравновешенность по этим четырем параметрам.

Согласно Б. М. Теплову, свойства нервной системы проявляют себя, прежде всего и преимущественно, в динамическом (или формально-динамическом) аспекте поведения (скорость,. темп, напряженность, вариабельность и т. д.) и в меньшей степени обнаруживаются в содержательных аспектах деятельности (побуждения, мотивы, цели и т. д.). Различие между этими аспектами поведения и деятельности впервые было определено С. Л. Рубинштейном (1946). Согласно С. Л. Рубинштейну, темперамент — это динамическая характеристика психической деятельности личности. Б. М. Теплов был полностью согласен с С. Л. Рубинштейном в вопросе о динамической природе темперамента и предпосылок способностей (общих и специальных) — двух основных компонентов структуры индивидуально-психологических различий. Он сформулировал предположение о том, что темперамент и задатки способностей определяются свойствами нервной системы. Б. М. Теплов предложил трехфакторную структуру темперамента, которая состоит из следующих компонентов: 1) эмоциональная возбудимость- 2) выражение эмоций- 3) общая быстрота движений (Умрихин, 1987).

Важный шаг в развитии исследований индивидуально-психологических различий сделал ученик Б. М. Теплова — В. Д. Небылицын. Он внес значительный вклад в разработку концепции свойств нервной системы. В. Д. Небылицын ввел понятие «общих свойств» нервной системы, которые представляют собой «сверханализаторные» характеристики мозга и, согласно представлениям В. Д. Небылицина, могут служить основой для интерпретации целостных особенностей индивидуального поведения (Небылицин, 1968). Исходя из представлений Б. М. Теплова, В. Д. Небылицин предложил новое, более структурированное определение темперамента. Он подчеркнул, что темперамент является важнейшим компонентом организации индивидуальности, который характеризует динамику индивидуального поведения. В. Д. Небылицин различал два главных ортогональных параметра в структуре темперамента: общую активность и эмоциональность. Были выделены три уровня активности — моторный, интеллектуальный и социальный и три аспекта эмоциональностивпечатлительность (эмоциональную чувствительность), импульсивность и эмоциональную лабильность (Небылицин, 1976).

Обсуждая проблему физиологических основ структуры темперамента, В. Д. Небылицын предположил, что индивидуальные характеристики активности как черты темперамента связаны с. особенностями лобно-ретикулярного комплекса мозговых структур, тогда как параметры эмоциональности детерминитуются лобно-лимбической системой мозга (Небылицин, 1976).

В.Д.Небылициным был предложен структурно-системный подход к анализу физиологических факторов человеческого поведения и высказано предположение о том, что свойства нервной системы имеют многоуровневую организацию (уровень нервных клеток и уровень структурных комплексов мозга). При этом он отмечал, что формально-динамические характеристики индивидуального поведения, включая свойства темперамента, связаны преимущественно с более высоким уровнем мозга. В. Д. Небылицин полагал, что решающую роль в детерминации особенностей темперамента играют комплексы, ведущей составной частью которых является лобная кора. В то же время, имея в виду идеи П. К. Анохина, В. Д. Небылицын отмечал, что эти комплексы не могут существовать и функционировать изолированно друг от друга и от других систем мозга (Небылицин, 1976).

Исследование активности получило дальнейшее развитие в работах.

A.И.Крупнова и его коллег (Крупнов, Прядеин, 1982; Крупнов, 1985; Лейтес и др., 1980; Жемчугова, 1980). А. И. Крупнов был первым среди отечественных дифференциальных психофизиологов, кто включил в анализ коммуникативный аспект активности (наряду с интеллектуальным и психомоторными аспектами). Факторный анализ корреляций между интеллектуальными, психомоторными и коммуникативными индикаторами активности не выявил факторов, объединяющих показатели разных сфер. Три сферы проявления активности формировали самостоятельные группы признаков. А. И. Крупнов пришел к выводу о том, что три аспекта проявления активности являются отностительно независимыми друг от друга. Их совместное действие обеспечивает оптимальный уровень взаимодействия индивида с окружающей его средой.

Подход к изучению структуры индивидуальности, который разрабатывался В. С. Мерлиным, составил основу развития оригинальной школы по изучению природы темперамента. Если Б. М. Теплов и.

B.Д.Небылицин подчеркивали, что главная задача состоит в изучении отдельных свойств нервной системы, а выделение основанных на сочетании этих свойств типов играет второстепенную роль, их последователи, в частности, В. С. Мерлин и его ученики, заняли иную позицию. В. С. Мерлин сосредоточил внимание не на отдельных измерениях темперамента, а на целых комплексах его свойств. Собственную концепцию В. С. Мерлин определял как «интегральную теорию индивидуальности», подчеркивая, таким образом, что понятие индивидуальности интегрирует в себе всю совокупность свойств человека (Мерлин, 1977, 1986). Темперамент, согласно этой точке зрения формируется на основе типа нервной системы и включает такие черты как психодинамическая тревожность, экстраверсияинтраверсия, реактивность, ригидность, импульсивность, активность, эмоциональную возбудимость и эмоциональную стабильность. При этом каждое свойство входит в определенное сочетание с другими свойствами, образуя, таким образом, типы темперамента (Мерлин, 1964). В. С. Мерлин и его коллеги разработали серию экспериментальных процедур для оценивания характеристик темперамента (Мерлин, 1986).

Взаимоотношения между выше перечисленными чертами темперамента с использованием различных моделей связей были изучены В. В. Белоусом — учеником и коллегой В. Ф. Мерлина. Корреляционный подход к выделению типов темперамента явился отправным моментом для формулирования концепции темперамента, основанной на модели инварианта. Под инвариантом понимаются такие математические зависимости между переменными, которые являются устойчивыми и не зависящими от изменений, происходящих в самих переменных (Белоус, 1982). Тип темперамента, как и любая саморегулирующаяся система, характеризуется с помощью указания на константные взаимодействия между отдельными свойствами.

Школами Б. М. Теплова, В. С. Мерлина, Б. Г. Ананьева был достигнут большой успех в изучении павловских типологических свойств нервной системы как природной основы темперамента, а также роли этих свойств в качестве природных предпосылок в успешности трудовой, спортивной и учебной деятельности (Вяткин, 1978; Гуревич, 1970; Ильин, 1979; Климов, 1969).

В конце 80-х годов с целью формирования новой стратегии исследования природы индивидуально-типологических различий между людьми В. М. Русалов высказал гипотезу об особом статусе темперамента в структуре индивидуальности. Данная гипотеза получила название «специальной теории индивидуальности» (Русалов, 1986). Эта концепция позволяет объединить достижения различных направлений в определенную систему взглядов на природные основы индивидуальности. Методологическая сторона данной теории заключается в следующем положении. Содержательные характеристики психики в процессе развития попадают под действие социально-обусловленных законов, в то время как биологические механизмы формальных характеристик подчинены эволюционно-генетическим законам. Таким образом, темперамент человека рассматривается в двух аспектах — предметном и социальном.

В качестве теоретической основы своей разработки В. М. Русалов использовал концепцию системной организации деятельности мозга, предложенную П. К. Анохиным (1975). В соответствии с этой концепцией, поведение человека является результатом взаимодействия между организмом и средой и представляет собой последовательность поведенческих актов. Каждый такой акт организуется и осуществляется как система, состоящая из четырех блоков: «афферентный синтез», «программирования», «исполнения», «обратной связи». Эти блоки образуют универсальную функциональную систему, которая лежит в основе любого действия и поведенческого акта.

В.М.Русалов предположил, что существование четырехступенчатой внутренней структуры функциональной системы поведенческого акта может обуславливать наличие четырех фундаментальных параметров функциональной организации поведения человека — эргичность, пластичность, индивидуальный темп и эмоциональность. Данные характеристики темперамента проанализированы в работах В. Д. Небылицина (1986), А. И. Крупнова, В. Д. Мозгового, Б. Р. Кадырова (1976), М. В. Бодунова (1977а, 19 776) и В. М. Русалова (1979).

Отличительной чертой используемого в настоящей работе «Опросника формально-динамических свойств индивидуальности» В. М. Русалова является то, что он построен на представлении о четырех фундаментальных свойствах индивидуальности человека, формирующихся под влиянием общих свойств нервной системы — эргичность, пластичность, индивидуальный темп и эмоциональность. Эргичность индивидуального поведения (работоспособность, выносливость) соответствует классическому представлению о силе нервной системы. Пластичность определяется подвижностью нервных процессов. Скорость (индивидуальный темп) связана с лабильностью нервной системы. Каждое из четырех свойств рассматривается в трех измерениях — психомоторной, интеллектуальной и коммуникативной сферах.

Следует отметить, что с такой позиции, характеристики темперамента играют важную роль в разграничении позиций индивида на социальное и физическое окружение, а также в перцептивных ситуациях, различных ситуациях выбора, в развитии стратегий предпочтения (Lerner, 1984; Rothbart, 1991; Thomas, Chess, 1977). С этой точки зрения человек характеризуется как активный, адаптирующийся в окружающей среде объект.

Важно отметить, что адаптивные возможности индивида различные авторы связывают с реализацией его биологической программы, зафиксированной, прежде всего, в системе свойств темперамента. При этом указывается, что темперамент маскирует процесс и результативность деятельности (в том числе совместной) и определяет стиль и организацию свободного общения (Либин, 1999). Проблема определения специфики соотношения стилевой и темпераментной подструктур индивидуальности особенно отчетливо проявляется в выборе стратегий обучения, организации профессиональной, спортивной и совместной деятельности (Либин, 1991; Маствилискер, 1989; Русалов, Парилис, 1991).

Исследование структурно-функциональной организации мозговых систем, обеспечивающих психические функии человека, продолжает оставаться одной из важных проблем психофизиологии. Использование электрофизиологических методов при исследовании психической деятельности существенно расширяет возможности изучения и понимания мозговых механизмов, лежащих в основе поведенческих процессов.

Одним из наиболее адекватных подходов к исследованию специализированного участия и системного взаимодействия различных областей коры больших полушарий является использование спектрально-корреляционного анализа электрической активности мозга человека, который позволяет объективно охарактеризовать функциональную организацию мозга при различных психических процессах. Известно, что синхронное протекание биоэлектрических процессов в удаленных друг от друга зонах коры является одним из важных факторов, обеспечивающих их функциональную взаимосвязь (Ливанов, 1972). Обнаружено, что генерализация процессов активации и дезактивации сопровождается изменением общего уровня пространственной синхронизации по всей коре, тогда как концентрации этих процессов, лежащих в основе организации целенаправленной деятельности, соответствует установление корреляционных взаимосвязей заинтересованных отделов мозга (Дубровинская, Савченко, 1990; Князева, 1990; Мачинский с соавт., 1987, 1990; Свидерская, 1987 и др.).

Первые регистрации электрической активности мозга человека позволили предположить, что в количественных характеристиках ЭЭГ сигнала отражаются не только межиндивидуальные различия, но и особенности текущей информационно-аналитической деятельности мозга (Gloor, 1994). За более чем 70-летнюю историю изучения ЭЭГ эти ожидания в значительной мере оправдались (Gevins А., 1997; Gevins А., 1998).

Биоэлектрическую активность мозга необходимо рассматривать как систему, структуру которой определяет совокупность взаимосвязанных элементов.

Рядом исследователей был проведен факторный анализ ЭЭГ системы различных функциональных состояний мозга: сна (Larsen, 1969), спокойного бодрствования (Defayole, Dinand, 1974; Dolce, Waldeier, 1974; Herrman et al., 1978) и некоторых видов активной психической деятельности (Dymond et al., 1978; Larbig, 1982). В этих работах в качестве исходного набора признаков использовались оценки спектральной плотности одногерцовых полос ЭЭГ затылочной области мозга от 1 до 25 гц. Было найдено, что одногерцовые полосы в спектре ЭЭГ каждого состояния связаны по принципу «соседства» и на этом основании могут быть объединены в частотные полосы. Взаимосвязь отдельных частот характеризовалась значительной устойчивостью. Ларсен (Larsen, 1969) полагает, что в основе эффекта взаимосвязи отдельных частот лежит общий механизм генерации ритма.

Важно отметить, что на основе результатов факторного анализа спектры ЭЭГ всех исследованных функциональных состояний были представлены идентичными наборами частотных полос — низкочастотной, высокочастотной и альфа полосой, представленной либо двумя, либо тремя поддиапазонами.

В работе Д. Джаннитрапани исследована факторная структура ЭЭГ 16 областей обоих полушарий мозга, полученная на основе первичного их описания двухгерцовыми полосами спектра. В структуре ЭЭГ альфа-активность представлена узкими частотными полосами, общими для всех областей мозга, бета и низкочастотная активность представлены широкополосными группировками частот. Было показано также, что структура ЭЭГ двух полушарий мозга является билатерально симметричной (Giannitrapni, 1985).

Таким образом, волновая последовательность ЭЭГ была разделена на компоненты на основании объективного критерия — взаимосвязанности частотных элементов, имеющих общую причину генерации.

Биоэлектрическая активность мозга представляет собой сложный процесс, многообразие которого складывается из различных видов ритмической активности (компонентов ЭЭГ), разнообразия индивидуальных электроэнцефалограмм и их реактивных изменений. Для анализа электроэнцефалограммы исследователи используют новые современные методики (Quinines, 1998; Каплан и др., 1999; Krystal et. al., 1999). В психофизиологической литературе имеются многочисленные данные о функциональной значимости различных характеристик ЭЭГ.

Медленные частоты представлены в структуре ЭЭГ двумя пространственно-частотными конфигурациями (дельта и тета).

Дельта-активность в литературе (Жирмунская, 1995) рассматривается как один из наиболее характерных признаков нарушения функционального состояния мозга. Однако в норме выраженная дельта-активность свидетельствует о преобладании охранительного торможения, низком уровне активации (Русинов, 1977; Amzica, Steriade, 1997; Armitage, 1995; Caldwell, 1995; Dijk, 1995; Seifritz et. al., 1995; Signorino et. al., 1995; Tafti et. al., 1992; Etnier et. al., 1996 и др.).

Вероятно, медленные компоненты ЭЭГ, близкие по частоте к секундным ритмам, связаны с процессами гомеостатической регуляции мозга, и этот функциональный механизм выступает на первый план в тех состояниях мозга, которые не обеспечиваются гомеостатическими и информационными возможностями режима ритмической альфа активности. Подтверждением этому служит тот факт, что в структуре десинхронизированного типа электроактивности низкочастотные параметры ЭЭГ (1−2 гц) занимают ведущее, архетипическое положение (Гончарова, 1990). Это согласуется с мнением И. Н. Книпст с соавторами (1982) о глобальной, организующей роли дельта активности в ЭЭГ-системе.

Составляющие дельта конфигурации обнаруживают повышение мощности в ситуациях активного бодрствования относительно уровня покоя, более выраженного при переходе к аналитическим видам деятельности, что ситуационно связано с подавлением мощности всех альфа компонентов, активными изменениями бета частот и увеличением представленности десинхронизированной активности. Повышение уровня мощности дельта активности, параллельное депрессии альфа составляющих, выявлено в разнообразных ситуациях мыслительной деятельности (Свидерская, 1974; Хомская, 1979) и рассматривается отдельными исследователями как неспецифический эффект, сопровождающий любую когнитивную активность. Ряд исследователей, однако, связывают этот эффект с увеличением «внутренней концентрации», отключением внимания от внешней среды, обусловленным активацией кортикальных проекций на таламус, вследствие чего связь коры с окружающей средой тормозится и ее функциональное состояние снижается (Harmony et. al., 1994).

Частотные компоненты, составляющие тета активность доминируют в электроэнцефалограмме в детском возрасте, однако затем доминирующее положение переходит к альфа активности.

В литературе повышение тета активности связывается с напряженным выполнением логических операций (Mizuki, 1987), эмоционально-окрашенными состояниями, основанными на реальных или воображаемых событиях (Симонов, 1981; Larbig, 1982), состояниями неопределенности, замешательства (Уолтер, 1966; Суворова, 1975).

Альфа-ритм давно привлекался к оценке функционального состояния мозга. В последнее вновь возник интерес к исследованию альфа-ритма (Basar, 1997аBasar, 1997bBazar et al., 1997dKlimesch et. al., 1998; Markand, 1990; Shaw, 1996; Schurmann et. al., 1997; Yogt et. al., 1997; Williamson et. al., 1997). Показатели мощности и пространственной синхронизации альфа-активности интенсивно привлекаются для описания психофизиологических и нейрофизиологических процессов (Шеповальников, Цицерошин, 1979; Дубровинская, 1985; Структурно-функциональная организация, 1990; Мачинская, Дубровинская, 1996; Маркина и др., 1995; Лебедев, 1993; Lebedev, 1990).

Функциональная роль альфа-ритма определяется тем, что эта доминирующая в ЭЭГ активность имеет определенную пространственно временную организацию в коре больших полушарий. Её показателем является наличие устойчивых сдвигов альфа-волн в пределах одного полушария, при наиболее выраженном сдвиге в дистантно-удаленных отделах мозга — лобно-затылочный градиент (Шеповальников с соавт., 1979; Шеповальников, 1987).

Предполагается, что физиологический смысл фазовых сдвигов состоит в целесообразности пространственного смещения очагов оптимальной возбудимости в коре, что создает благоприятные условия для последовательной дискретной обработки информации в пределах каждого альфа-цикла (Шеповальников, 1987).

В настоящее время исследователи сходятся во мнении, что альфа-ритм не является единым целым, включает в себя несколько ритмических составляющих, различающихся по топографическому распределению и мощности (Гоман, Мачинский, 1983; Thatcher, Walker, 1985; Inouye, 1986; Фарбер, Вильдавский, 1996; Klimesch, 1999) и особенностям реакции на сенсорные и интеллектуальные нагрузки (Толстова, 1993, 1996; Мачинская, Дубровинская, 1996; Фарбер, Вильдавский, 1996). Топографическая и функциональная гетерогенность альфа-ритма отчетливо проявляется при исследовании их связи с различными сенсорными модальностями. Спектрально-корреляционный анализ показал относительную независимость зрительного и роландического альфа-ритмов (Schoppenhorst et. al., 1977; Kuhlman, 1978).

Функциональная и топографическая разнородность различных поддиапазонов альфа-ритма достаточно четко выявилась в онтогенетических исследованиях. Изучение возрастной динамики основного ритма ЭЭГ у детей и подростков показало не только прогрессивный рост его ведущей частоты с возрастом, но и усложнение его общей характеристики.

Сосуществование альфа-ритмов с различными частотами привело к выделению отдельных альфа-поддиапазонов.

До настоящего времени четкая частотная структура альфа-ритма окончательно не определена. При наличии некоторых расхождений в значениях граничных частот, исследователи выделяют три поддиапазона альфа-ритма: низкочастотный (7.7−8.9 гц), среднечастотный (9.3−10.5 гц) и высокочастотный (10.9−12.5 гц), обозначенных как альфа-1, альфа-2 и альфа-3, соответственно (Алферова, Фарбер, 1990).

Преобразования бета активности, сопряжённые с депрессией альфа колебаний (в силу чего бета волны становятся более заметными в паттерне десинхронизированной ЭЭГ) ситуационно связываются в литературе с ориентировочной реакцией, восприятием внешней информации и ее дискретной переработке (Линдсли, 1962; Legewie et al., 1969; Matousek et al., 1969; Vogel et al., 1969; Becker-Carus, 1971; Shin et al., 1981; Michel, 1982; Kakizaki, 1985; Pulvermuller et al., 1997). Случаи выявления этого режима электроактивности при эмоциональных реакциях не являются исключением, поскольку базируются на анализе внешней информации (Симонов, 1981; Ray, Cole, 1985).

Дифференцированность бета активности показана в многочисленных исследованиях. Локальное нарастание бета активности обнаружено в теменных и затылочных областях при чтении (Dolce, Waideier, 1974) и решении дискриминационных задач (Michel, 1982), в затылочных областях обоих полушарий при решении различных задач нарастающей трудности (Kakizaki, 1985), в правой височной области (для частот 26−33 гц) при восприятии зашумленного сигнала (Giannitrapani, 1985) — симметричное понижение мощности частот 14−18 гц в центральных и височных областях описано при тактильных раздражениях, при выполнении и планировании движений (Pfurtcheller, Aranibar, 1980; Pfurtcheller, 1981). Существуют также прямые указания на разнонаправленность сдвигов бета активности в разных областях мозга: увеличение в затылочно-височных областях и редукция в лобно-центральных при мыслительных и зрительно-моторных задачах (Lewewie et al., 1969) — понижение в левой височной области и повышение в правой височной области при письме и счете (Doyle et al, 1974) — описано также понижение мощности низкочастотных бета составляющих при одновременном повышении мощности высокочастотных во время зрительного слежения (Gale et al., 1977).

При всем разнообразии экспериментальных ситуаций, в которых выявлены сдвиги бета активности относительно уровня покоя, обнаруживается единство направления этих сдвиговповышение бета активности (23−31гц) преимущественно в затылочных областях, режетеменных и височных, а её редукция — в лобных и центральных (15−22 гц). Это совпадает как с разделением поля бета частот на структурные элементы, так и с направлением их реактивных изменений при аналитических видах деятельности (Гончарова, 1990).

В то же время градуальность сдвигов бета активности, как по частоте, так и по пространству мозга, их повторяемость в разных ситуациях деятельности, указывают на взаимозависимость компонентов бета активности, их соподчиненность единой нейродинамической функциональной системе.

По-видимому, в основе региональных различий реактивности бета частот лежит глобальное морфофункциональное разделение передней и задней коры мозга, специфическое участие лобных и теменно-затылочных зон коры в обеспечении аналитических информационных процессов. Такое разграничение в распределении функций передней и задней коры приводит К. Прибрамсогласно его представлениям все операции по переработке информации ограничиваются задней корой, а участие деятельности лобной коры заключается в выборе альтернатив поведения (Прибрам, 1982). Это принципиальное разделение корковых структур подтверждает Н. П. Бехтерева.

1988), противопоставляя зоны мозга, которым непосредственно адресуется раздражитель, и зоны (преимущественно лобно-височные), которые обеспечивают избирательность памяти и формирование плана текущей деятельности.

Исследование мозговой организации психических процессов с использованием спектрально-корреляционных методов анализа электроэнцефалограммы представляет интерес в нескольких аспектах. Накопление данных в этом направлении может способствовать дальнейшему развитию одной из фундаментальных теорий физиологии нервной системыинформационной теории эмоций П. В. Симонова. Очевидно, что знание картины межцентральных связей, а также их динамики при изменении состояния человека поможет проследить формирование в ЦНС функционального паттерна структур, управляющего поведенческим ответом.

Исследование функциональной организации мозга позволит оценить не только особенности функционального объединения структур для реализации определенной программы действий, но и выявить специализированное и динамическое вовлечение структур в складывающуюся функциональную систему.

В доступной нам литературе не было обнаружено прямых исследований о связи между ценностью и доступностью при достижении цели и психофизиологическими особенностями индивида. Но, теоретически такую связь вполне можно допустить.

Во многих исследованиях показана высокая индивидуальная устойчивость характеристик фоновой ЭЭГ (Stassen, 1980; Жирмунская, Лосев, 1984). Е. А. Жирмунская отмечает, что «целостный паттерн ЭЭГ., сохраняющийся у здорового человека на протяжении почти всей жизни., отражает функциональное состояние мозга как целогоон характеризует собой особенности взаимоотношения коры и нижлежащих структур мозга, главным образом — её синхронизирующих и десинхронизирующих механизмов» (Жирмунская, Лосев, 1984, с. 12). По мнению А. М. Зимкиной (1975, 1978) индивидуальная ЭЭГ отражает преобладающее у индивида функциональное состояние мозга. Этого мнения придерживаются и другие исследователи (Данилова, 1978, 1985; Бехтерева, 1988; Святогор, 1988). Близкими по содержанию являются трактовки в терминах возбудимости и лабильности мозга (Сергеев с соавт., 1968; Павлова, 1986), уровня гомеостатического регулирования (Латаш, 1968; Василевский, 1975), типичного для индивида уровня активации мозга (Голубева, 1978; Михайлов, 1978).

Это мнение можно считать общепризнанным, однако, интерпретация индивидуальности ЭЭГ в этих категориях является достаточно обобщенной и, по выражению А. М. Зимкиной (1978, с.31), «требует известного абстрагирования, т.к. оно (функциональное состояние) отражает свойства системы как целого, а целое обладает свойствами, не присущими его компонентам». Кроме того, детерминация индивидуальной ЭЭГ уровнем бодрствования не объясняет существования всех типологических вариантов ЭЭГ. Не случайно вышеприведенная цитата из монографии Е. А. Жирмунской и В. С. Лосева заканчивается следующим утверждением: «ЭЭГ покоя — это своеобразный и очень важный итог всего предшествующего периода существования человека» (1984, с. 12).

Много исследований было посвящено поискам корреляции между параметрами ЭЭГ и психологическими характеристиками. Были обнаружены взаимные соответствия между характером индивидуальной ЭЭГ и психологическими появлениями темперамента. Манди-Кастл показал, что индивиды с доминирующим высокоамплитудным и низкочастотным (ниже 10 Гц) альфа-ритмом медлительны, осторожны, уравновешенны, склонны к депрессивному поведению, в то время как лица с низковольтной высокочастотной альфа активностью проявляют обратные качества и имеют склонность к резкому, импульсивному поведению (Mundy-Castl, 1957).

Дж. Де Ланге с соавторами (1962) рассматривали выделенные ими классы как противоположные по интенсивно-экстенсивной характеристике (в терминологии дифференциальной психофизиологии — формально-динамической): индивиды класса, А (обилие альфа волн) обнаружили активность, уверенность в себе, отсутствие напряженности и тревоги, а индивиды класса Б (обилие бета волн) — интенсивность, напряженность, тревогу, неуверенность в общей ситуации.

В.Д.Небылицин (1966) полагал, что в основе описанных этими авторами индивидуальных проявлений темперамента, тесно связанных с выделенным им свойством баланса нервных процессов (возбуждения и торможения) по динамичности, лежат различия в уровне активированности мозга.

Прямое указание на уровень активации мозга как основу связи свойств личности и ЭЭГ принадлежит Г. Айзенку (Aysenck, 1967), который считал, что интроверсия, в противоположность экстраверсии, связана с более низкими сенсорными порогами и более высоким уровнем кортикальной активации. Один из последних пересмотров этой концепции с точки зрения свойств диффузной таламо-кортикальной системы принадлежит Робинсону (Robinson, 1982).

Исследований психофизиологических предпосылок, а также мозгового обеспечения доминирующей ориентировки на высокую вероятность достижения цели или на субъективную ценность мотива у человека практически не проводилось. Однако, литературные данные указывают на то, что такие предпосылки вполне возможны. Показано, что свойства нервной системы и сформировавшиеся на их основе формально-динамические свойства (или темперамент) могут влиять на выбор между вероятностью и ценностью при достижении цели. Установлено, что особенности темперамента человека не только обуславливают выработку индивидуально стиля деятельности, но и определяют динамическое своеобразие самой деятельности, её протекание и способы реализации действий, темп продвижения к поставленной цели (Гайдукова, 1999; Глушач, 1998; Москалюк, 1999; Русалов, 1997).

На основании вышесказанного можно предположить, что определенные свойства темперамента, могут способствовать (или тормозить) формирование мотивации к той или иной деятельности.

Изучение мотивации, лежащей в основе выбора действий и поступков человека, является одной из важнейших проблем в современной науке о поведении человека. Особенно это касается выбора профессии. Решающая роль в этом, бесспорно, принадлежит мотивации достижения, которая, как известно, имеет многомерное строение (Хекхаузен, 1986).

Важную роль в изучении этого вида мотивации сыграла модель выбора риска (risk-taking model) Аткинсона (Atkinson, 1957, 1964). Эта модель восходит к семейству теорий «ожидаемой ценности» (Feather, 1959). Модель выбора риска является базовой моделью, в упрощенной форме описывающей некий «идеальный случай». Индивид с той или иной степенью выраженности мотивов стоит перед задачей, которую он с определенной вероятностью может решить, причем успех или неудача не имеют для него других последствий, кроме влияния на самооценку (эмоции и осознание собственной компетенции).

Степень риска и предпочтение того или иного уровня притязаний проявляется не только в искусственных экспериментальных ситуациях, тестах, но и в ситуациях, связанных с принятием повседневных, а также жизненно важных решений. Одной из областей применения модели выбора риска является, например, выбор профессии (Kleinbek, 1975, 1977). В этом случае также приходится учитывать различные по отношению к собственным способностям степени трудности и принимать решения.

В процессе выбора профессии субъект ориентируется не только на совокупность устойчивых, значимых для него побуждений к данному виду.

41 #ОССЯИС*А*. Г focw * ' j деятельности, но и на внутренние и внешние условия, вызывающие и поддерживающие выбранную целенаправленную активность. Существование этих двух самостоятельных аспектов мотивации было давно замечено как в психологии, так и в психофизиологии. В основе всякого побуждения лежит противоречие, являющееся движущей силой всякой психической деятельности, — противоречие между тем, что объективно имеет значение для жизнедеятельности человека и отражается им как субъективно значимое, и наличной действительности. По мнению В. Г. Асеева (1976), в побуждении непосредственно фиксируются оба состояния действительности: наличное и желаемое. Противоречивое единство этих состояний и составляет первую, и основную, структурную особенность побуждения как единицы мотивационной системы. Желаемое и действительное, как два полюса образуют то напряженное энергетическое поле мотивации, в пределах и под влиянием которого, детерминируется и осуществляется целенаправленная деятельность человека.

Известный исследователь мотивации Дж. Роттер (1981) первый аспект мотивации называет «субъективной ценностью подкрепления», второй — «вероятностью возникновения поведения», обусловленной объективным или субъективным опытом, этот аспект определяет доступность данной деятельности. П. В. Симонов выделяет в структуре мотивации два аспекта: ценность подкрепления и вероятность появления подкрепления, при этом в реальном поведении животного и человека один из этих аспектов может выступить в роли основного регулятора активности. Иными словами, одни индивиды в своём поведении предпочитают в большей мере ориентироваться на вероятность подкрепления, другие на его ценность или субъективную значимость (Симонов, 1981а, 19 816, 1987).

Феномен предпочтения значимости и доступности подкрепления исследуется в основном в экспериментах на животных (Дьякова, Руденко, 1993; Чилингарян с соавт., 1996; Чилингарян, 1999). П. В. Симоновым создана концепция мозгового обеспечения поведения животных, ориентирующихся преимущественно на высокую вероятность или ценность пищевого подкрепления. Согласно этой гипотезе выбор высоковероятного подкрепления обеспечивается преимущественно фронтальной корой, а предпочтение более ценного гипоталамусом (Симонов, 1981а, 19 816, 1987). В ряде работ проведенных на животных показана связь между типологическими особенностями последних и предпочтением мотивациихарактером выбора между вероятностью и ценностью получаемого подкрепления (Берг с соавт., 1993; Дьякова, Руденко, 1993; Мержанова, 1997; Преображенская, 1997; Руденко, 1988; Чилингарян, 1999; Чилингарян с соавт., 1996).

Опираясь на представления П. В. Симонова о мозговом обеспечении феномена преобладания предпочтения вероятности или ценности подкрепления (1981а, 19 816, 1987), можно предположить, что высокий индивидуально-устойчивый уровень активации мозга может являться одним из решающих факторов, способствующих поддержанию на высоком уровне представление индивида о ценности выбранной им цели. Адекватная оценка собственных субъективных и объективных возможностей вероятности достижения успеха реализуется, по-видимому, при доминирующем участии передних отделов больших полушарий (Лурия, 1966), что может найти своё отражение в особенностях фоновой ЭЭГ.

Таким образом, из совокупности приведенных в литературном обзоре данных очевидна большая значимость психофизиологического исследования феномена предпочтения высокой вероятности или ценности при достижении цели.

МЕТОДИКА.

1. Выбор испытуемых.

Исследуемую группу составили 70 практически здоровых взрослых в возрасте 19−28 лет, средний возраст 23,5 года. Из них женщин было 37, а мужчин 33. При отборе испытуемых мы стремились к максимальному личностному разнообразию и разнообразию паттернов ЭЭГ. Все испытуемые были студентами физкультурного вуза. Выбор лиц именно этой профессии был обусловлен тем, что у студентов многих других вузов в условиях высокого конкурсного отбора доминирование мотива «ценность» для избранной специальности было слишком очевидным. Следует также отметить, что спортивный коллектив, состоящий из молодых здоровых людей, хорошо приспособленных к различным влияниям внешней и внутренней среды, представляет собой благоприятную базу для изучения типологических свойств человека. Этот контингент имеет несомненное преимущество перед иными группами испытуемых, проявления жизнедеятельности которых, как правило, выпадает из поля зрения исследователя (Бирюкова, 1961).

2. Оценка преобладающей мотивации выбора между вероятностью достижения цели или её ценностью.

Для экспериментального исследования поведения лиц, предпочитающих высокую вероятность достижения цели или её субъективную ценность, мы применили модель выбора профессии. Нами были проанализированы показания студентов о доминирующих мотивах при поступлении в ВУЗ.

В случае выбора профессии человеку приходится учитывать различные по отношению к собственным способностям степени трудности и принимать решения. В процессе выбора субъект ориентируется не только на совокупность устойчивых, значимых для него побуждений к данному виду деятельности, но и на внутренние и внешние условия, вызывающие и поддерживающие выбранную целенаправленную активность.

Для оценки мотивации выбора между «ценностью» и «доступностью» при достижении цели нами применялся тест-опросник — «Метод измерения мотивации выбора профессии» (МИМВП), разработанный В. М. Русаловым. Этот метод измерения мотивации опирается на представления известных специалистов в области мотивации: В. Г. Асеева, Дж. Роттера, П. В. Симонова. Эти авторы считают, что в структуре мотивационной регуляции человека и животных можно выделить два компонента. Первый — это содержательный компонент мотивации, в котором отражается уровень значимости, важность, «ценность» объекта для индивида. Второй (динамический) компонент отражает субъективный уровень доступности внутренних и внешних средств и условий для реализации выбора.

Предлагаемый метод представляет собой первую попытку воплотить имеющиеся теоретические представления о мотивации выбора между «ценностью» и «доступностью» при достижении цели в измерительное средство. Конструирование этого метода состояло из трех этапов. На первом этапе составлялась группа вопросов, которые отражают различные аспекты значимости и доступности избираемой профессии. На этом этапе в исследовании приняли участие 300 студентов различных гуманитарных вузов г. Москвы. Студентам предлагалось дать развернутые ответы на вопросы, как они выбрали данную специальность и какие условия при этом учитывали. В результате анализа ответов для дальнейших исследований были отобраны 50 формулировок, которые были представлены в виде пунктов (25 пунктов для шкалы «ценность» и 25 пунктов для шкалы «доступность»).

Психометрическая проверка включала все необходимые процедуры, принятые при разработке психометрических тестов. Одномоментная надежность, или внутренняя согласованность шкал оценивалась с помощью коэффициента альфа Кронбаха. Оказалось, что для шкалы «ценность» данный коэффициент был равен 0.69, для шкалы «доступность» — 0.65. Таким образом, сконструированные шкалы являются вполне гомогенными и соответствуют стандартам, принятым в психометрике. Надежность отдельных пунктов оценивали по точечно-бисериальному коэффициенту. Во всех случаях коэффициенты были положительными и превышали 0.3. Дискриминативность пунктов оценивали по частотам выбора каждой из двух альтернатив: «согласен» — «не согласен». В сконструированных шкалах отсутствовал перекос в сторону одной из альтернатив. Все пункты имели соотношение в пределах 80−20%. Определяли также нормальность распределения тестовых норм, их устойчивость. Обе шкалы имеют распределение, близкое к нормальному.

Таким образом, с помощью метода МИМВП оценивали следующие два показателя: 1-уровень субъективной значимости- 2-уровень доступности. Опросник содержит 50 пунктов (25 пунктов для шкалы «ценность» и 25 пунктов для шкалы «доступность»), требующих ответа в форме с двумя альтернативами («согласен» — «не согласен»). В результате, для каждой шкалы были получены количественные данные, т. е. субъективные данные оценивались строго количественно.

Для примера можно привести формулировки пунктов — по три для каждой шкалы опросника МИМВП. Например, в шкалу «ценность» вошли такие пункты: «Моя профессия будет играть важную роль в развитии моей личности» — «Овладение моей специальностью стимулирует мою умственную активность» — «Для того, чтобы хорошо изучить мою профессию нужно много заниматься». В шкалу «доступность» вошли, например, такие пункты: «Я выбрал свою профессию потому, что здесь мне легче учиться» — «Любые, а не только трудолюбивые люди, могут добиться успехов в моей специальности» — «Я выбрал свою профессию, так как не был уверен, что смогу поступить в другой вуз» .

3. Оценка свойств темперамента испытуемых.

Темперамент оценивали с помощью «Опросника формально-динамических свойств индивидуальности» («ОФДСИ») В. М. Русалова. Метод «ОФДСИ» является валидным и надежным инструментом, позволяющим оценить свойства темперамента. Отличительной чертой данной модели темперамента является то, что она построена на представлении о четырех фундаментальных свойствах индивидуальности человека, формирующихся под влиянием общих свойств нервной системы — эргичность, пластичность, индивидуальный темп и эмоциональность. Эргичность индивидуального поведения (работоспособность, выносливость) соответствует классическому представлению о силе нервной системы. Пластичность определяется подвижностью нервных процессов. Скорость (индивидуальный темп) связана с лабильностью нервной системы.

Кроме того, в рассматриваемой модели темперамента важным является то, что поведение человека характеризуется двумя принципиально разными аспектами проявления:

• взаимодействие человека с предметным миром, которое называется субъект-объектным взаимодействием, или предметной деятельностью, и которое, в свою очередь, можно разделить на интеллектуальное и физическое;

• взаимодействие с социальным миром, или субъект-субъектное взаимодействие, или общение (коммуникация). Ко второму типу взаимодействия может быть отнесено и отношение к себе, и общение с самим собой.

Следовательно, основу ОФДСИ составляет такая модель структуры свойств индивидуальности, в которой гипотетически выделяется 12 относительно независимых латентных переменных свойств (шкал). Каждое из четырех свойств темперамента (эргичность, пластичность, индивидуальный темп и эмоциональность) рассматривается в трех измерениях — психомоторной, интеллектуальной и коммуникативной сферах. При этом каждая шкала обладает разной степенью индивидуальной выраженности, или интенсивности.

С этой позиции, характеристики темперамента играют важную роль в разграничении позиций индивида на социальное и физическое окружение, а также в перцептивных ситуациях, различных ситуациях выбора, в развитии стратегий предпочтения (Lerner, 1984; Rothbart, 1991; Thomas, Chess, 1977). С этой точки зрения человек характеризуется как активный, адаптирующийся в окружающей среде объект.

В исследовании использовалась компьютеризированная версия опросника, которая содержит 150 вопросов, требующих ответа в форме с четырьмя альтернативами (не характерномало характернодовольно характернохарактерно), и позволяет получить значения по двенадцати темпераментным шкалам, каждая из которых представлена 12 вопросами различной степени трудности и имеет значения от 12 до 48 баллов. Кроме того, опросник содержит контроль достоверности ответов респондента по шкале социальной желательности (по шкале «лжи»).

Результаты опроса включают в себя:

• свойства темперамента испытуемого в баллах по двенадцати темпераментным шкалам (эргичность — психомоторная, интеллектуальная, коммуникативнаяпластичность — психомоторная, интеллектуальная, коммуникативнаятемп — психомоторный, интеллектуальный, коммуникативныйэмоциональность — психомоторная, интеллектуальная, коммуникативная);

• индексы психомоторной, интеллектуальной, коммуникативной активности. Вычислялись как сумма баллов активностных шкал в определенной сфере поведения (например: активность психомоторная = эргичность психомоторная + пластичность психомоторная + скорость психомоторная);

• индекс общей активности = активность психомоторная + активность интеллектуальная + активность коммуникативная;

• индекс общей эмоциональности = эмоциональность психомоторная + эмоциональность интеллектуальная + эмоциональность коммуникативная;

• частные типы темперамента в психомоторной, интеллектуальной и коммуникативной сферах и общий тип темперамента из девяти предлагаемых автором типов. Для определения типа темперамента в определенной сфере поведения (психомоторной, интеллектуальной и коммуникативной) учитывались значения индексов активности и эмоциональности, вычисленных для соответствующей сферы. Общий тип темперамента определялся исходя из значений общей активности и общей эмоциональности. В предлагаемые автором типы темперамента включены четыре классических (павловских) типа темперамента — холерик, сангвиник, флегматик и меланхолик, а также — смешанный низко эмоциональный тип, смешанный высоко эмоциональный тип, смешанный низко активный тип, смешанный высоко активный тип и неопределенный тип темперамента. 4. Регистрация биоэлектрической активности мозга испытуемых.

В исследовании осуществлялась регистрация ЭЭГ спокойного бодрствования при закрытых глазах и в ситуациях мысленного воспроизведения сложной невербализуемой фигуры и мысленного составления анаграмм.

Выбор экспериментальных ситуаций был продиктован задачей формирования в эксперименте сдвига уровня бодрствования. Поскольку нас интересовали различия между ситуациями, определяемые состоянием испытуемых, то внешние условия должны были быть максимально сходными. Поэтому исследуемые виды деятельности выполнялись испытуемыми мысленно, при закрытых глазах. Это устраняло неопределенность, связанную с непосредственным влиянием характера внешней стимуляции на ЭЭГ и неоднозначность зависимости между перцепцией внешних стимулов и способом выполнения деятельности.

Вербальная (составление анаграмм) и невербальная (мысленное воспроизведение фигуры) были выбраны как функции, отражающие нагрузку на левое и правое полушария соответственно и наиболее изученные электроэнцефалографически.

ЭЭГ регистрировали в затемненной, относительно звукоизолированной, экранированной камере. Испытуемые находились в кресле, сидя, с закрытыми глазами. Электроды располагали по международной схеме 10−20%. Запись ЭЭГ проводили монополярно от 16 отведений: Fpl, Fp2- F3, F4- F7, F8- СЗ, С4- ТЗ, Т4- Т5, Т6- РЗ, Р4- 01, 02 на установке, состоящей из 32-канального усилителя фирмы МБН (Медицина-Биология-Нейрофизиология) и персонального компьютера (частота опроса 100 гц).

ЭЭГ регистрировали в течение 3-х минут для каждой экспериментальной ситуации. Для анализа результатов использовали программу «НЕЙРОКАРТОГРАФ» фирмы МБН. При расчете спектральных показателей производилось усреднение данных анализа 10 эпох длительностью по 5 секунд в следующих ситуациях: спокойное бодрствование при закрытых глазах, мысленное воспроизведение сложной невербализуемой фигуры, мысленное составление анаграмм.

Спектрально-когерентные характеристики ЭЭГ определяли с помощью ЭВМ в полосе от 0,5 до 39,92 гц. Основываясь на представленных в литературе данных (Larsen, 1969; Giannitrapni, 1985; Defayole, Dinand, 1974; Dolce, Waldeier, 1974; Herrman et al., 1978; Dymond et al., 1978; Larbig, 1982; Thatcher, Walker, 1985; Inouye, 1986; Гончарова, 1990; Гоман, Мачинский, 1983; Фарбер, Вильдавский, 1996), для более детального исследования биоэлектрической активности мозга было решено разделить изучаемые нами частотные диапазоны (дельта, тета, альфа и бета) на узкие поддиапазоны частот. Дельта и тета частотные полосы были разделены каждая на два поддиапазона, альфа-полоса на три поддиапазона и бета-полоса на два поддиапазона. Таким образом, спектрально-когерентные характеристики ЭЭГ определялись нами в девяти частотных поддиапазонах:

• дельта-диапазон: R1 =0,5−2,07гцR2=2,07−3,945гц;

• тета-диапазон: R3=4,14−5,82гцR4=5,82−7,89гц;

• альфа-диапазон: R5=8,085−9,96гцR6=9,96−11,83гцR7=l 1,83−13,12гц;

• бета-диапазон: R8=l3,32−20,07гцR9=20,07−39,92гц.

При обработке данных для каждой экспериментальной ситуации (фон — закрытые глазамысленное воспроизведение сложной невербализуемой фигурымысленное составление анаграмм) оценивали:

• показатели мощности в каждом, из выделенных нами частотном диапазоне от R1 до R9.

• среднюю частоту в каждом, из выделенных нами частотном диапазоне от R1 до R9.

• показатели когерентности в каждом, из выделенных нами частотном диапазоне от R1 до R9.

5. Процедура эксперимента.

Порядок проведения эксперимента был общий для всех испытуемых. После беседы о здоровье и самочувствии проводилось психологическое тестирование. Испытуемым давалась инструкция отвечать на вопросы опросников откровенно и быстро. Тестирование свойств темперамента проводилось с помощью «Опросника формально-динамических свойств индивидуальности» («ОФДСИ») В. М. Русалова. Для оценки мотивации выбора между «ценностью» и «доступностью» при достижении цели нами применялся тест-опросник — «Метод измерения мотивации выбора профессии» (МИМВП), также разработанный В. М. Русаловым. С результатами психологического тестирования испытуемые знакомились по окончании всей процедуры эксперимента.

После этого проводилась основная часть эксперимента. При регистрации электроэнцефалограммы последовательность экспериментальных ситуаций была фиксированной, общей для всех испытуемых. Перед каждой ситуацией устно давалась инструкция, ориентирующая испытуемых на спокойный, удобный темп выполнения вербального и зрительно-пространственного задания. Первая ситуация (фоновая) — покой, глаза закрыты. Перед выполнением второго задания испытуемому в течении одной минуты демонстрировалось изображение геометрической фигуры. Затем испытуемого просили закрыть глаза и, после слова экспериментатора «начали», мысленно воспроизводить показанную геометрическую фигуру до слова экспериментатора «закончили». Третье задание включало в себя мысленное воспроизведение анаграмм. Испытуемому давалась инструкция мысленно создавать такую последовательность слов, в которой каждое последующее слово начиналось бы на последнюю букву предыдущего. Область употребления слов не ограничивалась. Испытуемого просили закрыть глаза и, после слова экспериментатора «начали», мысленно создавать последовательность слов до тех пор, пока экспериментатор не скажет: «Закончили». 6. Статистический анализ данных.

С помощью корреляционного анализа (пакет статистических программ SPSS) оценивали уровень связи:

• между показателями предпочитаемого мотива («ценностью» и «доступностью») и свойствами темперамента;

• между показателями предпочитаемого мотива и показателями мощности во всех частотных диапазонах;

• между показателями предпочитаемого мотива и средней частотой, каждого из выделенных нами частотных диапазонов.

• между показателями предпочитаемого мотива и значениями функции когерентности.

Конечный результат обработки данных представлен в виде таблиц коэффициентов корреляции между показателями предпочитаемого мотива и свойствами темперамента, показателями предпочитаемого мотива и амплитудными и частотными характеристиками ЭЭГ. На основании представленных таблиц были построены графики регионального распределения значимых коэффициентов корреляции (р<0,05, р<0,01) по всем исследуемым показателям. В исследовании также были получены таблицы коэффициентов корреляции между показателями предпочитаемого мотива и показателями функции когерентности ЭЭГ, которые легли в основу карт коэффициентов корреляции (см.приложение).

РЕЗУЛЬТАТЫ.

ВЫВОДЫ.

1. Свойства нервной системы и сформировавшиеся на их основе формально-динамические особенности (или темперамент) существенно влияют на выбор между субъективной «ценностью» и высокой вероятностью («доступностью») при достижении цели.

2. Лица, предпочитающие ориентироваться на мотивационный фактор «ценности» цели, обладают сильной, подвижной и лабильной нервной системой. Эти лица являются, по традиционной терминологии, сангвиниками или холериками. Лица, ориентирующиеся на высокую вероятность достижения цели («доступность»), обладают более слабой нервной системой.

3. Выявлена связь изучаемых факторов мотивации с особенностями мозговой активации.

4. Более высокие показатели мотивационной «ценности» выявлены у тех лиц, у которых значительная часть коры больших полушарий по данным ЭЭГ, находится в более активированном состоянии. Наиболее высокие, значения мотивационной «доступности» наблюдались у индивидов, у которых показатели мозговой активации были выражены слабее.

5. Уровень фоновой активированности передних отделов мозга обнаруживает связь с особенностями мотивационной сферы испытуемых. У лиц, которые предпочли «ценность» при достижении цели, передние отделы мозга в фоне были более активированы, чем у лиц, которые ориентировались на ее высокую вероятность достижения («доступность»).