Мифологические и обрядовые связи русских народных необрядовых песен (песни о молодушке и свекре)

Настоящая диссертация — это исследование некоторой части русских народных лирических необрядовых песен. Все изучаемые песни близкородственны. Главные герои их — молодушка /т.е. невестка/ и свекор. Отношения героев враждебны. Тем не менее тон песен мажорный, с раскрываемой в песнях точки зрения молодушки конфликт разрешается благополучно. Сказанное дает представление о характере родства песен: они близки друт другу тематически. Поэтому выделенные песни определены как тематическая группа. Каковы задачи исследования ее?

Известно, что к настоящему времени зафиксировано очень большое количество разнообразных песенных текстов. Изучать их единым массивом нельзя. Исследователи давно объединяют тексты в группы разного масштаба, так же, как это делали не преследовавшие научных целей составители песенных сборников, как это делает хранящий песни народ. Общепринятого объедине.

I г. ния текстов сейчас нет. Тем не менее последние два с половиной десятилетия интенсивно изучались самые разные песенные группы. Достаточно сказать, что за, это время русская неисторическая поэзия анализировалась более, чем в тридцати канди.

2 я датских и трех докторских диссертациях. Изучались песни По проблеме классификации песен см. 74, с. 11−29- 145, с. 46−82- 42, с. 98−163- 7, с. 11−15- 84- 164- 15- 43- 26- 121- 75а.

2 См. 35- III- 206- 47- 59- 123- 24- 81- 180- Па- 86- 127- 62- 88- 163- 190- 193- 52- 137- 89- 105- 131- 210-'85- 100- 152- 168- 104- 208- 95- 194- 196- 195.

3 См. 75- 6- 91. обрядовые и необрядовые, зафиксированные на разных территориях и в разные периоды.

Как бы ни отличались одна от другой упомянутые работы, они имеют общую черту: предмет их преимущественного внимания — крупные группы, причем величина определяется не количеством, а качеством объединяемых текстов. Крупная группа может быть представлена немногими текстами, но разнородными, а потому нуждается в новом и новом делении.

Практически же анализируются, как правило, два-три уровня общности текстов. Набор показателей, используемых на самом высоком иа них, сейчас уже довольно определенен. Это показатели: этнический, географический, временной, Функциональный, тематический, аксиологический, музыкальный, кинетический. .Один из показателей или чаще сочетание двух-трех определяет главный предает исследований /крупные группы/. На' втором и третьем уровнях при выделении подгрупп обычно используются показатели, не привлеченные прежде, и повторяются уже.употребленные. Кроме того, часто подключаются некоторые сюжетные и/или композиционные характеристики подгрупп.

Примечательная особенность работ, устремленных на познание крупных групп, заключается в том, что в их рамках оказывается трудно дотянуться до того уровня. общности текстов, который является важнейшим и одинаковым для всех исследователей — до уровня произведений, песен.

Та или иная песня выступает лишь в роли примера, подтверждающего наличие какой-то подгруппы. Сколько таких «примеров» еще существует в традиции, нередно неясно. Определенно неясно — в каких отношениях находятся близкие «примеры», рождается ли и в чем заключается на уровне произведений новое качество. Песни оказывается явлением, будто бы понятным всем, т.к. все им пользуются, но знание о котором, имея интуитивный характер, остается при исследователях.

При них же остаются и трудности, с которыми пришлось столкнуться, проходя этот первый снизу уровень общности, в свете которого тексты преобразуются в более и менее близкие варианты произведений. В том, что трудности есть всегда, сомнений нет. Они иногда проступают в виде замечаний исследователей. Например. «. происходили тематические и жанровые изменения, когда нетюремные песни превращались в тюремные и, напротив, тюремные превращались в солдатские и любовные нетюремные «/206, с. 4/. «Но ямщицкая поэзия знает и свои «коронные» темы. Такой темой, единственной в своем роде /если не считать песен о смерти солдата в чистом поле/, является тема труда ямщика, .'.» /69, с. 15/.

Трудности, возникшие при осмыслении произведений, как бы снимаются опактом сформирования крупных групп текстов. Но, относясь к основе построений, они способны всерьез колебать уверенность в достоверности выделенных крупных групп. Что будет, если анализируя ямщицкие песни, «посчитать» явно близкие им тексты о смерти солдата /а также казака, молодца/ в чистом поле? Или, говоря словами А. Н. Беселовского, ратовавшего за необходимость «внести органический порядок в разнообразный и сложный материал»: «если представить себе, что в гайдамацкой песне вместо гайдамака подставился бурлак или казак, — станет ли такая песнь в разряд бурлацких или казацких? Как быть, если одна и та же песнь с небольшими изменениями говорит о счастливой или-несчастной любви парня — или девушки, о горькой доле сироты — или несчастной жены?» /30, с. 9, 34/. Вопросы относятся к не обрядовым песням. Но непросто и осмысление песен обрядовых.

Таким образом, представляется, что в настоящее время наряду с имеющимися достижениями в изучении крупных групп песенных текстов недостаточно исследуются самые нижние уровни общности, в частности, важнейший — уровень произведений.

Этому выводу, казалось бы, противоречит существование работ, посвященных анализу отдельных песен4. Таких исследований мало. Они небольшие и реализуются в статьях, очерках. Однако не количественная, а качественная сторона их возвращает к вышеизложенному выводу.

Результаты работ об отдельных песнях довольно четко делятся на более и менее бесспорные.

Сильную сторону работ в первую очередь составляют замечания о внешней истории произведений: библиографии, территории и времени записи вариантов, об отражениях песен в профессиональном искусстве. Для раскрытия внутренней истории произведений важны комментарии к отдельным социально-историческим деталям содержания. Указанная сильная сторона, судя по сотаву изучаемых песен, ощущается исследователями. Обычно анализируются песни, известные в особо большом числе вариантов, яркие, дающие простор социально-историческим пояснениям в связи с событиями ХУЛ — XX вв.

Сильнёя сторона работ в конце концов оборачивается слабостью. Крут песен, пригодных для анализа, как-то автоматически чрезвычайно сужается, появляются многочисленные повторения. За последние двадцать лет монографически исследовалось около тридцати произведений: капля в песенном море. Но при том, к песням «Степь Моздокская», «Лучинушка», «Нам которо.

4 См. 99- 172- 153- 82- 167- 36- 182- 90- 166- 93- 83- 116- 205- 77- 156- 157- 104- 70- 184- 5I-7a- 181- 157- 202. го сына в содцаты отдать" исследователи обращались триждык песням «Ходила младешенька по борочку», «Калину с малиной вода поняла», о завещании раненого, муже-солдате.в гостях у жены — .дважды. Эти же песни /и ряд других из тридцати/ не раз исследовались и раньше.

К менее бесспорным выводам относятся те, которые раскрывают внутреннюю историю произведений, но не объясняются напрямую, хотя это нередко пытаются делать, социально-историческими сдвигами нового времени. Они касаются очень важных вопросов определения границ произведений, установления иерар-. хии отличий, наблюдаемых в вариантах. Вопросы эти решаются и сходным образом — отталкиваясь от идеала произведения, сложившегося у исследователя. Основания идеалов обычно не обсуждаются и могут быть весьма отличными /логическиехудожественные — хронологические, например, выделяются ранние записисоциальные, например, предпочтение отдается крестьянским вариантам/. Следовательно, разными, даже при наличии общего материала, оказываются и итоги.

Исследования крупных групп и отдельных произведений, несмотря на различие объемов материала, по способу подхода к нему на нижних уровнях не противостоят друг другу. Работы о песнях — это иногда прямо фрагменты исследований крупных групп. А в исследованиях крупных групп находится немало образцов анализа отдельных произведений, похожих на монографические исследования песен, но менее обстоятельных. Во всех случаях обращение к произведениям оказывается выделением отдельных ярких примеров. Причем осуществляется оно при пропуске ряда уровней общности, находящихся между крупными группами, большими подгруппами и отдельными песнями.

При указанном подходе не получают удовлетворительного решения многие вопросы. Существенно, что выглядит весьма ме- • ханистической так или иначе намечаемая картина движений, про-• исходящих на нижних уровнях. Связи между песнями оказываются сугубо «миградионистскими». Выясняется: из каких фрагментов каких песен сложилось произведениекакая песня первична, а какая вторична /все — при малом круге родственных произведений/- куда двинулся тот или иной мотив, закрепленный исследователем за определенной песней /что нередко неубедительно/. Произведения, т.к. внимание не привлечено к их природе, выглядят как очень пассивные организмы. Это либо то, на что давит время /оно их развивает или разрушает/, либо то, что проходит сквозь время, сохраняя неизменной свою основу. Обособление произведений не позволяет выявить их активную сущность, описать их отношения друг с другом, со временем как всегда диалогические, что кажется более верным.

Итак, представляется назревшей проблема обращения к нижним уровням общности песенных текстов.

Проблема эта особенно актуальна в связи с тем, что сейчас перед Фольклористами страны стоит задача практического упорядочения собранного материала, издания его в виде национальных сводов. В этой большой работе один из самых сложных участков /во всяком случае, когда дело касается русского фольклора/, по общему признанию, именно песенный.

Возможны три точки зрения. на задачу практической систематизации песенных текстов на нижних уровнях. Можно предполагать, что все решится как бы само собой, в рабочем порядке, и дело заключается главным образом в том, чтобы верно определить крупные группы текстов /15, с. 24- 48, с. 114/. Можно также вполне осознать сложность систематизации имеющихся текстов и сосредоточиться на том, чтобы найти удачные практические приемы, позволяющие каталогизировать материал /37- 101- 177/. И можно, наконец, полагать, что практическая систематизация текстов на нижних уровнях неотделима от углубленных теоретических поисков, способных привести к значительным для понимания специфики, истории и принципов науч-. ной систематизации материала результатам /200, с. 318−319, 323−324, 335- 149, с. 143−145/. Справедливой кажется последняя точка зрения.

JBce сказанное выше объясняет направленность настоящей диссертации на изучение нижних, ближайших к отдельным песенным текстам уровней общности. В качестве систематической единицы предлагается тематическая группа /сокращенно — ТГ/. Думается, что ТГ в песенной традиции много. Однако в диссертации в центре внимания — одна ТГ. Она отчасти уже представлена введением. Необходимо расширить характеристику, подчеркнуть особенности, Формирующие ТГ, выделяющие ее в песенном массиве. Эти особенности просты, но существенны.

Следует заострить внимание на том, что содержание — основополагающий признак ТГ, критерий отбора текстов в нее. При этом не учитываются особенности организации слова как облада- • ющего относительной самостоятельностью материала, оформляющего содержание. Тем более не принимаются в расчет зафиксированные собирателями различия в Формах исполнения и бытования /хотя там, где это было возможно, они Фиксировались, картина Форм получилась пестрой/. И если все входящие в ТГ песни определяются как необрядовые, то и это их качество выявлено через изучение содержания.

Указанный подход к текстам определен следующими соображениями. Песни — явление многоэлементное /речь-, музыка, движение/ и многофункциональное. Каждое из слагаемых имеет свою специфику и прошло долгий путь развития. Кроме того, каждое из слагаемых варьируется. Изменяется и соотношение слагаемых. Понять песни как единство слагаемых, как целое — задача сложная, к ее решению надо подходить постепенно. При анализе песен представляется важным сохранять до поры какой-то определенный ракурс, стараться последовательно видеть, изучить до вожможной глубины, систематизировать произведения ж варианты именно с этой точки зрения, не стремясь к преждевременному синтезу слагаемых. Бессистемные обращения к слагаемым ведут к произвольным объяснениям. Речь в ее содержательной стороне — важнейший песенный элемент. Определить ею изначальную точку зрения на песни целесообразно.

Следующая важная особенность — само содержание, характеризующее ТГ. Б нем три составные части: основные персонажи, их отношения и оценка ситуации, в значительной степени связываемая с точкой зрения одного из персонажей. Только так описанное содержание /нельзя, например: песни семейные, песни о взаимоотношениях молодушки с семьей мужа и. т.п./ позволяет отделить ТГ от других ТГ, исследовать ее саму по себе. Песни изучаемой ТГ противостоят песням, в которых выясняют взаимоотношения, например, жена и муж, девушка и батюшкав которых отношения молодушки и свекра доброжелательныв которых, наконец, конфликт молодушки с кем-либо трактован трагически.

Выделяемая ТГ — величина предельная, других ТГ с указанными особенностями содержания в русской Фольклорной традиции больше нет. ТГ принадлежит классическому русскому Фольклору, имеет в нем прочные традиции. Б ней много песен: есть очень популярные, зафиксированные во многих вариантах, есть и редкие, представленные единичными записями. Произведения, входящие в ТГ, выявлены с известной полнотой — НО песен. При привлечении новых источников число произведений еще будет расти, но уже крайне медленно /утверждение основано на опыте/. Напротив, число выявленных вариантов — 561"—" текст — увеличить несложно. Оно вырастет при обращении ко многим из. неиспользованных источников. Учет всех доступных вариантов не был целью. Думается, что привлечение ограниченного числа текстов при условии совокупного изучения-близкородственных песен, при условии межпесенного изучения не препятствует пониманию существенных особенностей песен. И, наоборот, привлечение любого, сколь угодно большого числа текстов замкнутой в себе песни не дает надежных оснований для ее осмысления.

Для настоящего исследования тексты отбирались из источников, обладающих наибольшей общекультурной значимостью и так, чтобы представить разные территории. Входящие в ТГ тексты выбраны из шестнадцати собраний, включающих свыше шестнадцати тысяч песенных текстов. Не все выявленные тексты можно с уве-. ренностыо отнести к русским. Сказанное относится к тем из них, которые записывались в районах со смешанным населением /Смоленская губерния, Сибирь/. Однако это близкородственное восточнославянское население, в его соольклоре много общих черт, переходных явлений, затрудняющих строгую дифференциацию.

ТГ представляет один из уровней общности песенных текстов. Б диссертации предполагается также выявить в пределах ТГ нижеследующие уровни /т.е. ступени деления ТГ/, проследить логику связей между уровнями. Эти задачи решаются подобно задаче выделения ТГ — через изучение содержания.

Сразу шагнем к следующему после уровня ТГ уровню общности. Единая ТГ здесь делится на две скжетно-тематические группы /СТГ/. В обеих молодушка иг свекор связаны отношением враждебности, но в первой сюжетно-тематической группе /I СТГ/ нападает свекор, защищается молодушка, во второй сюжетно-темати-ческой группе /П СТГ/ - позиции героев меняются на противоположные. На втором уровне общности текстов появляется различение субъекта и объектасвязь-отношение сменяется связью-действиемобнаруживается логическая противоположность СТГ.

Вопросам систематизации текстов в ТГ посвящена последняя, пятая глава диссертации. Выяснение соотношений текстов в ней опирается на углубленное изучение’содержания в главах предыдущих.

Из сказанного выше не следует делать вывод о второстепенной роли изучения содержания песен. Оно — не подсобное средство для систематизации, а самостоятельная и даже наиболее важная цель диссертации. Содержание изучается с разныхсторон. Исследуется его организация. Этому посвящены третья и четвертая главы диссертации. Выясняются его исторические связи.

Как оказалось, в содержании анализируемой ТГ есть две стороны. Одна соотносима с повседневной действительностью нового времени, другая ею не объяснима. Для ее понимания требуется обращение к иным, архаическим по своим истокам, явлениям. Причем. вторая сторона как бы «спрятана» в первой и выявляется только при целенаправленном анализе. В этом i—-—" исследуемая группа песен близка, например, бытовым сказкам /207/.

Первая сторона содержания в диссертации не интерпретируется. Это много раз делалось за последние два столетия: по песням судили о положении русской женщины в семье, социальными сдвигами объясняли те или иные стороны содержания песен /например, 124- 151/. Кроме того, выяснилось, что в целом ряде случаев эта сторона сама из себя просто необъяснима, прямоесоотнесение песен и действительности нового времени оказывается ложным, хотя выглядит правдоподобно.

Большая часть диссертации отдана изучению второй стороны содержания. Это обусловлено тем, что она в очень значительной степени питает и держит исследуемый песенный организм. Анализируются связи песен с. мифологическими /первая глава/ и обрядовыми /вторая глава/ традициями, архаическими представлениями /первая, вторая, третья главы/. Особенная роль изучения исторических связей заключается в том, что на его результаты опираются решения многих из поставленных в диссертации задач.

Исследование второй стороны содержания потребовало выхода за пределы ТГ, привлечения к анализу разнообразного песенного и другого фольклорного материала. Таким образом, с точки зрения исторических связей песни ТГ. получают в диссертации значительный Фольклорный контекст.

У диссертации есть приложение. Б нем реализуется та задача практической систематизации песенных текстов, на важность которой в настоящее время указывалось. Кроме того, оно должно способствовать восприятию диссертации.

При написании ее не было возможности сослаться на какой-либо уже имеющийся, общедоступный образец объединения текстов, как это сделал, например, В. Я. Пропп, указав в «Морфологии сказки» /144/ на сборник сказочных текстов, составленный А. Н. Афанасьевым /II/. Изучаемые 'песенные тексты разбросаны по многим собраниям. Даже огромный свод А. И. Соболевского /Соб./ оказался недостаточным для того, чтобы понять выделяемую ТТ. Но дело не сводится только к количественной стороне. Изучаемые песни своей Фактурой /" художественная разработка повествования", см. 141, с. 24/ не выделяются среди прочих песен так явно, как, например, волшебные сказки среди прочих сказок. Нужные песни затеряны, растворены в песенном массиве. Б силу этого не существует хотя бы интуитивного, но определенного общеизвестного образа исследуемых песен, на который можно было бы сослаться безотносительно к каким-либо сборникам. Приложение призвано представить песни.

Б диссертации и приложении используются категории, которые сейчас пока неопределенны или спорны либо в фольклористике вообще, либо применительно к песням. Это категории: ТТ, С. ТГ, песня, версия, редакция, сюжет, мотив. В них, хотя, конечно, учитывались существующие точки зрения, вкладывается содержание, подсказываемое потребностями работы. Так, например, оказалось неприемлемым /в фольклористической литературе' это встречается/ •употребление слова «песня» как синонима к слову «вариант». Понятие, вкладываемое в слово «песня», эквивалентно понятию слова «произведение». Вариант же — частный случай воплощения песни, произведения. Представляется необходимым указать здесь кратко на свое понимание сюжета. Обычно говорят о неразвитости повествовательного сюжета в. песнях /он поэтому трактуется как сюжетная ситуация/, о наличии в них главным образом «сюжеN та эмоций, о том, что сюжет в песнях в значительной степени результат использования словесного материала /разные исследователи подчеркивают разное, см. 74, с. 146−1-49- 145, с. 109- 92, с. 44- 7., с. 9-II- 2П9- 165- III- 185- 75а, с. 27−28/'. В песнях изучаемой ТГ повествовательный сюжет есть. Он достаточно развит и по своей протяженности соизмерим, например, со сказочным. Это сложное, своеобразно выражающееся образование. Сюжет песен иногда не улавливается просто потому, что мы не готовы к его восприятию. В этом смысле велико значение ТГ: она заставляет сюжет звучать ясно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Б заключении, используя наблюдения, изложенные в главах, завершу начатую во введении характеристику содержания ТГ, входящих в нее песен.

Содержание песен ТГ можно представить как многослойное. Каждый слой отличается составом элементов, их значимостью и степенью конкретности. У каждого свои отношения с историеи. Поверхностный слой состоит из разнообразных и конкретных мотивовнаиболее важны, устойчивы /см. ниже/ мотивы, называющие персонажеймотивы слагаются в сюжеты. Этот слой открыт разным историческим эпохам, способен отражать, даже мелкие их приметы.

Б следующем, более глубоком слое содержания, вместо мотивов и сюжетов — ИМ и сюжетные схемы. Здесь господствуют действия. Они становятся основой сюжетных схем, подчиняют себе другие элементы содержания. Собственная организация последних в слое отсутствует /ИМ времени, места/ или трансформирована действиями /система персонажей дополнена системой деятелей/. Этот слой содержания связан с очень длительной, архаической исторической эпохой как важным изначальным этапом в развитии представлений людей о мире и о себе.

Б каждом из двух слоев содержание может быть представлено как длящееся и как одномоментное. Б последнем случае персонажи и действия сокращаются До главных.

Только они, основные персонажи, связанные действиями /шире — взаимоотношениями/, есть в еще более глубоком, третьем, слое содержания. Здесь они имеют еще более обобщенный, вне-исторический /подходящий разным историческим эпохам/ логический смысл /молодая и старый, связанные враждебными отношениями/.

Доступ к глубоким слоям содержания в песняк затруднен. Этому есть две важные причины. Фрагментарность изложения содержания /относительно небольшое число разнородных элементов первых двух слоев/. Кроме того, специфика действий: их частое отсутствие там, где они должны бы бытьособенности отбора и сочетания действий разных способов и направлений, мешающие пониманию смысла ИМ-действий, включающих их эпизодов. Специфика действий не отменяет их господствующего положения во втором слое содержания. Однако вынуждает к «окольному» методу осмысления действий второго слоя /организуемых ими структур/ - через раздельную проработку /составление словаря/ других мотивов, ИМ: по ним уточняется смысл ИМ-действийими в значительной степени реализуются типы, определяемые по действиям, но не обязательно в каждом тексте, произведении действиями представляете.

Сложности понимания второго слоя, естественно, препятствуют пониманию и следующего, третьего, слоя содержания.

Песенная труднодоступность элементов и связей глубоких слоев как бы компенсируется очевидностью, устойчивостью элементов поверхностного слоя содержания. Они вполне обозримы в пределах ТГ благодаря краткости песен, подчеркиваются повторениями. Они выдерживают трансформации элементов и связей глубоких слоев. «Окольный» характер пути к глубоким слоям содержания, ценность частностей заставляют с каждым прорабатываемым элементом возвращаться к поверхностному слою, к мотивам. Наконец, поверхностный слой не преодолевается при обобщении /систематизации/ песен.

Для систематизации песен важны все слои содержания, причем лишь в своих наиболее значимых частях. Для второго и третьего слоев эта часть — связки /т.е. действия, взаимоотношения/. Начиная с уровня подгрупп каждый более высокий уровень общности вскрывает все более глубокий смысл связок. Персонажи же не меняются. На каждом уровне общности присутствуют конкретные молодушка и свекор. При исследовании глубоких слоев важно установить, что герои — испытуемая и испытатель, строители моста, молодая и старый. Вместе с тем прш систематизации отступить от конкретности образов нельзя: уйдет из поля зрения ТГ, станет недоступной ее многосторонняя /логическая, композиционная, сюжетная/ цельность, без понимания которой невозможно и целостное понимание каждой входящей в нее песни.

Поверхностный слой ограничивает и количество входящих в единицу систематизации /ТГ/ песен, текстов — объем материала. Очевидно, что на каждом более высоком уровне общности объединяется все большее число произведений. Очевидно так же, что их в ТГ входило бы больше, если на верхнем уровне общности были не молодушка и свекор, а молодая и старый /вошли бы песни о девушке и батюшке, молодой жене и старом муже и пр./.

Песенная очевидность поверхностного слоя и трудбступность глубоких слоев /залог многозначности, «мягкости» песенного содержания/ - это существенная особенность организации содержания песенной речи. Она примечательна не только морфологически, не только потому, что определяет специфику научного изучения и систематизации песен со стороны речи. Она, как представляется, имеет значительный исторический смысл.

В основе песен, как и других фольклорных произведений, лежат архаические представления о мире и человеке. То и другое на той ступени развития рефлектирующего сознания познавалось через внешние проявления. Представления о внутреннем мире и тем более о специфике эмоциональной сферы человека не было. В фольклорной картине деятельности, как показывалось, эмоции затерялись среди зрения, слуха, предметно-телесной деятельности, и много более, чем эмоции, заметна воля. Между тем древнейшая /свойственная уже животным/, беспонятийная, эмоциональная форма отражения действительности /см. .204/ все же выражалась в продуктах духовной культуры и в песнях — сильнее, чем в других фольклорных произведениях.' Она выражалась в очень значительной степени беспонятийно: музыкальной стороной песен, многими отдельными элементами речи /см. о реализации и обращении песенного мажора в ТГ/ и в целом такой организацией речи, в частности ее содержания, которая в известной степени сходна с музыкальной. Содержание музыки, как и содержание песенной речи, многозначно, допускает разные толкования. В то же время звучание музыки: высота, длительность звуков, темп — более определенны.

Особенности организации содержания песенной речи обусловлены ее никогда не отмененной, ставшей сутью народных песен исторической основой /столкновение между древнейшей эмоциональной формой отражения действительности и ранним рефлектирующим сознанием, познающим через внешние признаки/. В то же время эти особенности организации содержания песенной речи, как представляется, имели значение для долгой продуктивной жизни песен. Многозначность песен и открытость поверхностного слоя разным историческим эпохам умножали возможности актуального звучания песен.