Грандиозные сдвиги, произошедшие на рубеже XX и XXI веков практически во всех областях жизни (социальной, политической, экономической, духовной и др.), выбили почву из-под ног современного г человека, заставили необычайно остро почувствовать одиночество и беззащитность перед лицом глобальных катастроф. Стремительное развитие новых информационных технологий привело к образованию целого ряда виртуальных социальных сетей, которые заменили людям живое общение, оставив человека один на один с ирреальным миром интернет-проекций его родных и знакомых.
В таких условиях особую значимость приобретает проблема связи, контакта, взаимодействия как между отдельными людьми, так и целыми государствами. Именно она определяет сегодня жизненную стратегию человеческого сообщества, а вместе с тем формирует новое русло в развитии отечественного литературоведения, которое всё более решительно отказывается от «медальонного» принципа в изучении литературы.
В этом плане сопоставительное исследование индивидуальных стилевых форм Андрея Платонова и Гайто Газданова, чьи имена в восприятии современного читателя неразрывно связаны с двумя магистральными линиями развития единой и неделимой русской литературы XX века — литературой метрополии и литературой эмиграции, представляется особенно актуальным.
На первый взгляд, сама мысль о возможности сближения столь разных писателей может показаться странной. Ведь А. Платонов и Г. Газданов не были даже знакомы. Один из них никогда не выезжал из советской России, другой почти всю свою сознательную жизнь провел во Франции. Образование первого — электротехническое отделение.
Воронежского политехникума, второй учился на историко-филологическом факультете Сорбонны, чем в значительной степени обусловлена принципиальная разница между совершенно уникальным в своей национальной самобытности творческим сознанием А. Платонова и ориентированным на европейскую литературу и культуру мышлением Г. Газданова. Наконец, во время Гражданской войны, в которой оба писателя принимали участие, они сражались за противоборствующие стороны: Платонов воевал за красных, Газданов — за белых.
И тем не менее в судьбах этих столь далеких друг от друга художников явно присутствует целый ряд сходных моментов. Будучи ровесниками (Платонов старше Газданова всего на четыре года), оба они принадлежали к «младшему поколению» писателей, становление которых приходится на трудное время после революции и гражданской войны, а творческий расцвет — на ещё более драматичный в жизни России, и не менее драматичный (хотя и по-своему) в жизни Европы, период конца 1920;х и начала 1930;х годов. Но самое главное, их сближает то ощущение трагической неукорененности человека в мире, которое В. Варшавский назвал «экзистенциальным беспокойством"1. Причем и в том, и в другом случае оно порождается атмосферой эмиграции, только у Газданова она была «внешней» и означала действительное изгнание, а в ситуации с Платоновым её можно охарактеризовать как «внутреннюю», имея в виду вынужденную изоляцию художника внутри своей страны.
Развивая мысль о наличии перекличек в биографии А. Платонова и Г. Газданова, заметим, что творческие судьбы обоих писателей нельзя назвать счастливыми. В силу известных политических и идеологических обстоятельств их имена на долгие годы оказались вычеркнуты из.
1 См.: Варшавский, В. С. Незамеченное поколение/В. С. Варшавский — М., 1992. С. 187. контекста отечественной литературы XX века. Однако время расставляет всё на свои места, и сегодня оба художника являются признанными классиками, чьи произведения активно публикуются и исследуются как в России, так и за рубежом.
О Жизни и творчестве Андрея Платонова написано уже более двадцати монографий. Первые попытки комплексного изучения человеческого и литературного феномена писателя предпринимаются в книгах В. Васильева «Андрей Платонов. Очерк жизни и творчества"2, Н. Малыгиной «Эстетика Андрея Платонова"3, Л. Шубина «Поиски смысла отдельного и общего существования. Об Андрее Платонове"4, В. Чалмаева «Андрей Платонов: к сокровенному человеку"5, В. Свительского «Андрей Платонов вчера и сегодня"6, Т. Радбиля г.
Мифология языка Андрея Платонова" .
Из работ последнего времени необходимо отметить исследования М. Геллера «Андрей Платонов в поисках счастья"8, К. Баршта «Поэтика прозы Андрея Платонова"9, Л. Карасева «Движение по склону. О сочинениях А. Платонова"10, Е. Яблокова «На берегу неба (Роман Андрея Платонова «Чевенгур»)"11, Е. Проскуриной «Поэтика мистериальности в прозе Андрея Платонова конца 20-х—30-х годов"12, О. Меерсон «» Свободная вещь». Поэтика неостранения у Андрея.
2 Васильев, В. В. Андрей Платонов: очерк жизни и творчества / В. В. Васильев. — М., 1982.
3 Малыгина, Н. М. Эстетика Андрея Платонова / Н. М. Малыгина. -М., 1985.
4 Шубин, Л. Поиски смысла отдельного и общего существования. Об Андрее Платонове / Л. Шубин. — М., 1987.
5 Чалмаев, В. А. Андрей Платонов: К сокровенному человеку / В. А. Чалмаев. — М., 1989.
6 Свительский, В. А. Андрей Платонов вчера и сегодня: статьи о писателе / В. А. Свительский. — Воронеж, 1998.
7 Радбиль, Т. Б. Мифология языка Андрея Платонова / Т. Б. Радбиль. — Нижний Новгород, 1998.
8 Геллер, M. Андрей Платонов в поисках счастья / М. Геллер. — М., 2000.
9 Баршт, К. А. Поэтика прозы Андрея Платонова / К. А. Баршт. — СПб., 2000.
10 Карасев, Л. В. Движение по склону. О сочинениях А. Платонова / Л. В. Карасев. — М., 2002. Яблоков, Е. А. На берегу неба (Роман Андрея Платонова «Чевенгур») / Е. А. Яблоков. — СПб., 2001.
12 Проскурина, Е. H. Поэтика мистериальности в прозе Андрея Платонова конца 20-х — 30-х годов (на материале повести «Котлован») / Е. H. Проскурина. — Новосибирск, 2001.
Платонова"13, В. Вьюгина «Андрей Платонов: поэтика загадки"14. Их принципиальная значимость для нас определяется тем, что авторы названых работ не просто осуществляют системное исследование поэтики А. Платонова, но предпринимают серьезные шаги на пути раскрытия её своеобразия. Об этом говорят сами названия приведенных выше трудов.
Немало книг написано и о Гайто Газданове. Начиная с монографии американского слависта Л. Диенеша15, по-настоящему «открывшего» для читателя Газданова как человека и художника, в литературоведении наметилось два основных направления в изучении феномена писателя. Условно их можно обозначить словами «жизнь» и «творчество». Так, в.
1 А 1 *7 работах О. Орловой и Н. Цховребова в полной мере раскрывается своеобразие жизненного пути Газданова, а в трудах С. Кабалоти18,.
19 20 21.
Ю. Матвеевой, Ю. Бабичевой и Е. Проскуриной в центре внимания оказываются особенности поэтики его произведений.
По вопросам творчества А. Платонова и Г. Газданова регулярно собираются конференции, издаются сборники научных трудов. За последние два десятилетия в Москве на базе ИМЛИ под редакцией Н. Корниенко было выпущено шесть томов исследовательских работ под общим заглавием «» Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества", готовится к печати седьмой, посвященный драматургии художника. В Санкт-Петербурге стараниями ИРЛИ систематически.
13 Меерсон, О. «Свободная вещь». Поэтика неостранения у Андрея Платонова / О. Меерсон. — Новосибирск, 2001.
14 Вьюгин, В. Ю. Андрей Платонов: поэтика загадки (Очерк становления и эволюции стиля) / В. Ю. Вьюгин. — СПб., 2004.
15 Диенеш, Л. Гайто Газданов: жизнь и творчество / Л. Диенеш, Т. Салбиев. — Владикавказ, 1995.
16 Орлова, О. Гайто Газданов / О. Орлова. — М., 2003.
17 Цховребон, Н. Д. Гайто Газданов / Н. Д. Цховребов. — Владикавказ, 2003.
18 Кабалоти, С. Поэтика прозы Гайто Газданова 20 — 30-х годов / С. Кабалоти. — СПб., 1998.
19 Матвеева, Ю. В. «Превращение в любимое»: художественное мышление Гайто Газданова / Ю. В. Матвеева. — Екатеринбург, 2001.
20 Бабичева, Ю. В. Гайто Газданов и творческие искания серебряного века / Ю. В. Бабичева. — Вологда, 2002.
21 Проскурина, Е. Н. Единство иносказания: о нарративной поэтике романов Гайто Газданова / Е. Н. Проскурина. — М, 2009. выходят книги «Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы». На родине писателя в Воронеже уже многие годы проводятся «Платоновские Чтения», по результатам которых издаются тематические сборники, такие как: «Творчество Андрея Платонова: статьи и сообщения» (1970), «Андрей Платонов: проблемы интерпретации» (1995), «Осуществленная возможность: А. Платонов и XX век» (2001), «Роман А. П. Платонова „Чевенгур“: авторская позиция и контексты восприятия» (2004).
Не менее ценными для современного филолога являются и сборники научных трудов, посвященные литературному феномену Г. Газданова. На сегодняшний день их выпущено уже четыре: «Газданов и мировая культура» (Калининград, 2000), «Возвращение Гайто Газданова» (Москва, 2000), «Гайто Газданов и «незамеченное поколение» «(Москва, 2005),' «Гайто Газданов в контексте русской и западноевропейских литератур» (Москва, 2008).
Заметим также, что совсем недавно, в 2009 году, в московском издательстве «Эллис Лак» вышло пятитомное собрание сочинений.
Г. Газданова, включающее в себя наряду с художественными произведениями писателя его публицистическое и эпистолярное наследие, а также целый корпус работ (воспоминания, эссе, рецензии) о Газданове его современников. Приблизительно в это же время под редакцией Н. Корниенко была опубликована первая книга архива А. Платонова23.
Столь пристальный интерес профессиональных литературоведов и широкой культурной общественности к наследию Г. Газданова и А. Платонова, как нам думается, связан с тем, что произведения этих авторов неизменно приглашают читателя и исследователя к диалогу,.
22 См.: Газданов, Г. Собр. соч.: В 5 т. / Г. Газданов. — М., 2009.
23 Архив Л. П. Платонова. Книга I. Научное издание / Н. В. Корниенко. — М., 2009. требуют от них активного соучастия и даже сотворчества. Тем более, что проблемы, поднимаемые писателями, относятся к разряду «вечных», актуальных во все времена. Читая Газданова и Платонова, нельзя не задуматься о таинственной природе человеческого существования, о смысле жизни и смерти, об относительности истины, об одиночестве и свободе, о памяти и беспамятстве.
Возможно, именно в силу этого внутреннего диалогизма, несомненно присущего творчеству обоих писателей, ученые так часто стремятся найти для них реальных «собеседников в веках», включая Газданова и Платонова в самые различные сопоставительные ряды — от классики до постмодерна. Например, пытаясь вписать прозу Г. Газданова в русскую литературную традицию, в числе наиболее близких ему художников исследователи называют прежде всего Л. Толстого. И вновь одним из первых на этом пути был Л. Диенеш, по мнению которого, «Газданов напоминает Толстого своей способностью замечать мельчайшие события жизни души"24. Кроме того, сходство этих двух писателей Диенеш видит в том, что главенствующая роль в их произведениях отводится не столько внешнему сюжету, сколько «текучести и течению жизни, преимущественно в психологической.
7 Я плоскости". Позже в том же русле тексты Газданова интерпретируют С. Федякин26, А. Фрумкина27, В. Боярский28 и В. Гасиева29, раскрывающие многочисленные творческие переклички писателя уже не.
24 Диенеш, Л. Гайто Газданов: жизнь и творчество. С. 267.
25 Там же. С. 269.
26 Федякин, С. Р. Толстовское начало в творчестве Газданова / С. Р. Федякин // Гайто Газданов и «незамеченное поколение»: писатель на пересечении традиций и культур: Сб. науч. тр. — М., 2005. С.96−102.
27 Фрумкина, А. Поэтическая проза Гайто Газданова в свете русской классики [Электронный ресурс] /.
A. Фрумкина. — Режим доступа: http://www.hrono.info/statii/2001/gazdan08.html.
28 Боярский, В. А. «Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевского и «Возвращение Будды» Г. Газданова: некоторые мотивные аналогии [Электронный ресурс] / В. А. Боярский. — Режим доступа: http://www.hrono.info/statii/2002/bovar аагсЮ!, 1Пт1.
24 Гасиева, В. Достоевский в публицистике и художественном мире Газданова [Электронный ресурс] /.
B. Гасиева. — Режим доступа: http://www.hrono.info/text/ru/gass0104.html только с Л. Толстым, но также с Ф. Достоевским, А. Чеховым и другими классиками отечественной литературы.
При этом заметим, что чеховский контекст является одним из самых актуальных и для произведений А. Платонова, о чем.
30 31 свидетельствуют, например, работы Л. Карасева и О. Филенко. Конкуренцию ему может составить, пожалуй, лишь творчество Н. Лескова, художественный мир которого представляется В. Расторгуевой не просто близким, но параллельным миру А. Платонова32.
Что касается Г. Газданова, то из писателей-современников его чаще всего сравнивают с М. Прустом и В. Набоковым. Последнее, в частности, отмечают такие ученые, как М. Дмитровская33, Ю. Матвеева34, С. Кибальник35, И. Сухих36 и др37.
Кроме того, существует немало исследований, авторы которых улавливают переклички газдановской прозы с произведениями целого ряда советских, эмигрантских и зарубежных писателей. В их числе А. Камю, Л.-Ф. Селин и Б. Поплавский, которые, как и Г. Газданов, например, тяготеют к экзистенциальной проблематике, что.
30 Карасев, Л. В. Движение по склону: о сочинениях А. Платонова. С. 104 — 110.
31 Филенко, О. Степь и Сад (Принципы организации художественного пространства и времени в творчестве.
A. Чехова и А. Платонова) / О. Филенко // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып .6. — М., 2005. С. 90−97.
32 См.: Расторгуева, В. С. Параллельные миры: Н. Лесков и А. Платонов (на материале романа «Чевенгур») /.
B. С. Расторгуева // Роман А. Г1. Платонова «Чевенгур»: авторская позиция и контексты восприятия. -Воронеж, 2004. С. 198−205.
33 Дмитровская, М. А. «Стрела, попавшая в цель» (телеология Набокова и Газданова) / М. А. Дмитровская // Газданов и мировая культура. — Калининград, 2000. С. 103 — 116.
34 Матвеева, Ю. В. В. Набоков и Г. Газданов — «метафизическая связь» творчества / Ю. В. Матвеева // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. Тюмень, 2001. Вып. 5.
C. 154−157.
35 Кибальник, С. А. Газданов и Набоков / С. А. Кибальник // Русская литература. 2003. № 3. С. 22−41.
36 Сухих, И. Клэр, Машенька, ностальгия / И. Сухих // Звезда. 2003. № 4. С. 218−227.
37 См.: Шульман, М. 10. Газданов и Набоков / М. Ю. Шульман // Возвращение Гайто Газданова: научная конференция, посвященная 95-летию со дня рождения. — М.:Русский путь, 2000. С. 15−24- Русаков, В. Г. Концепт счастья в романах «Машенька» Набокова и «Вечер у Клэр» Газданова / В. Г. Русаков // Газданов и мировая культура. С. 117−134- Рябкова, Е. Г. Мотив зеркала в романах Газданова «Призрак Александра Вольфа» и Набокова «Отчаяние» / Е. Г. Рябкова // Там же. С. 135−139- Трофимов, Е. А. «Ушедшая Россия» в романах Набокова «Дар» и Газданова «Вечер у Клэр» / Е. А. Трофимов // Там же. С. 140−147 и др.
38 39 обнаруживают работы А. Мартынова, О. Третьяковой и В. Жердевой40. Также включим в этот ряд В. Яновского, чей автобиографический герой, по замечанию А. Кузнецовой41, оказывается необычайно близок лирическому герою Г. ГаздановаМ. Булгакова42, А. Гайдара43 и Вс. Иванова44, использующих в своих произведениях те же мотивы и образы, что и создатель «Вечера у Клэр».
В ещё более широком контексте современной ему литературы изучается творчество А. Платонова. Пионерами на этом пути сопоставительного платоноведения были Е. Толстая, осветившая отдельные моменты творческого диалога А. Платонова и Б. Пильняка45- Н. Драгомирецкая, которая одной из первых подняла проблему «Платонов и Горький"46- Е. Яблоков, обнаруживший в своих работах некоторые эстетические аналогии художественного мира А. Платонова с мирами, творимыми М. Пришвиным47, Л. Леоновым48 и В. Набоковым49;
38 Мартынов, А. В. Газданов и Камю / А. В. Мартынов // Возвращение Гайто Газданова. С. 67−80.
39 Третьякова, О. А. Экзистенциальное «путешествие на край ночи» в романах Г. Газданова и Л.-Ф^ Селина / О. А. Третьякова // Гайто Газданов в контексте русской и западноевропейских литератур. С. 87−93.
40 Жердева, В. М. Экзистенциальные мотивы в творчестве писателей «незамеченного поколения» русской эмиграции (Б. Поплавский, Г. Газданов): дис. .канд. филол. наук / В. М. Жердева. — М., 1999.
41 Кузнецова, А. А. Г. Газданов — В. Яновский: «проза памяти» и «проза вымысла» / А. А. Кузнецова // Гайто Газданов в контексте русской и западноевропейских литератур. — М., 2008. С. 101−108. <
42 Яблоков, Е. А. Железный путь к площади Согласия («Железнодорожные» мотивы в романе «Вечер у Клэр» и в произведениях Булгакова) / Е. А. Яблоков // Газданов и мировая культура. С. 148 — 174.
43 Литовская, М. А., Матвеева, Ю. В. Незамеченный контекст незамеченного' поколения: Г. Газданов и А. Гайдар / М. А. Литовская, Ю. В. Матвеева // Гайто Газданов и «незамеченное поколение»: писатель на пересечении традиций и культур. С. 103−129.
44 Дарьялова, Л. Н. «Возвращение Будды» Газданова и «Возвращение Будды» Вс. Иванова: опыт художественной интерпретации / Л. Н. Дарьялова // Газданов и мировая культура. С. 175−187.
45 См.: Толстая, Е. Д. «Стихийные силы»: Платонов и Пильняк // Толстая, Е. Д. Мирпослеконца: работы о русской литературе XX века / Е. Д. Толстая. — М., 2002. С. 272−288.
4 Драгомирецкая, II. В. Горький и Платонов (к проблеме метода и стиля) / Н. В. Драгомирецкая // Максим Горький и революция. Горьковские чтения — 1990. Нижний Новгород, 1991. 4.1. С. 154−159.
47 См.: Яблоков, Е. А. Художественная философия природы (творчество М. Пришвина и А. Платонова середины 20 — начала 30-х годов) / Е. А. Яблоков // Советская литература в прошлом и настоящем. — М., 1990. С. 55−71.
18 Яблоков, Е. А. Пуховы и прочие: (Леонид Леонов и Андрей Платонов в двадцатые годы) / Е. А. Яблоков // Век Леонида Леонова: Проблемы творчества. Воспоминания. М., 2001. С. 175−188.
49 Яблоков, Е. А. «Царство мнимости» в произведениях А. Платонова и В. Набокова начала 30-х годов / Е. А. Яблоков // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества.- М., 1999. Вып. 3. С. 332 -342. и конечно, Н. Корниенко, описавшая явление творческой встречи А. Платонова с Н. Зощенко50 и М. Шолоховым51.
Позже работу в данном направлении продолжили Н. Полтавцева52, А. Кеба53, А. Ливингстон54, А. Лысов55, Б. Соколов56 и др. Благодаря их усилиям были обнаружены точки соприкосновения А. Платонова с творчеством таких самобытнейших художников XX века, как Дж. Джойс, Ф. Кафка, Б. Пастернак, А. Твардовский, М. Булгаков и др.
Однако при всем богатстве исследований, сопоставляющих произведения Платонова и Газданова с творчеством других авторов, на сегодняшний день существует крайне мало работ, изучающих творческое схождение — расхождение этих писателей друг с другом. Исключая отдельные соображения, высказанные на данный счет учеными по ходу основного анализа (например, И. Сухих, размышляя о частых сравнениях Газданова с Достоевским, замечает, что «газдановский герой-протагонист напоминает скорее не «подпольного» ,.
57 а сокровенного человека", а М. Сосницкая в «Комментариях к сочинениям Газданова» высказывает мысль о том, что именно Газданов и Платонов являются ключевыми фигурами в русской литературе 19 201 930;х годов: «Газданов и Платонов — составляют двуглавого орла на гербе державы под названием современная русская литература. Газданов.
50 См.: Корниенко, H. В. Зощенко и Платонов. Встречи в литературе / Н. В. Корниенко // Лит. обозрение. 1995. № 1.С. 47−54.
51 Корниенко, Н. В. «Сказано русским языком.» Андрей Платонов и Михаил Шолохов: встречи в русской литературе / Н. В. Корниенко. — М., 2003.
52 Полтавцева, Н. Г. Мотив сиротства как проблема культуры у Платонова и Джойса (Саша Дванов и Стивен Дедалус) / H. Г. Полтавцева // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн.З. — СПб., 2004. С. 263−280.
53 Кеба, А. В. А. Платонов и Ф. Кафка: к проблеме типологии художественных форм в литературе XX века / А. В. Кеба // Осуществленная возможность: А. Платонов и XX век. Материалы III Международных Платоновских чтений. — Воронеж, 2001. С. 229−239.
54 См.: Ливингстон, А. Гамлет, Дванов, Живаго / А. Ливингстон // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. С. 227- 241.
55 Лысов, А. Идеалы целостности жизни у А. Платонова и А. Твардовского («Чевенгур», «Страна Муравия») / А. Лысов // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып .6. С. 121−130.
56 Соколов, Б. «Счастливая Москва» и «Мастер и Маргарита»: спор о городе / Б. Соколов // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.З. С. 343−350.
5 Сухих, И. Клэр, Машенька, ностальгия / И. Сухих // Звезда. 2003. № 4. С. 218 смотрит на Запад и олицетворяет актуальное положение русского зарубежья. Платонов смотрит на Восток и своей судьбой внутреннего.
58ч изгнанника отражает положение литературы дома, в нашей стране"), мы можем назвать лишь две статьи, представляющие собой целенаправленное изучение творческого взаимодействия интересующих нас художников. Это работы А. Мамон «» .Понял тайну волос." (семантика волос у Платонова и Газданова)"59 и Е. Проскуриной «Г. Газданов и А. Платонов — в поисках истинного бытия (к постановке проблемы)"60.
Ценность работы А. Мамон заключается в том, что в ней предпринимаются первые попытки сопоставительного анализа отдельных элементов поэтики Г. Газданова и А. Платонова. Признавая, что сравнивать творчество писателей довольно сложно (художественная манера Газданова, отмеченная легкостью стиля, красочностью, насыщенностью образов и музыкальностью речи, по мысли автора, есть нечто совершенно противоположное трудному, «неудобному» для неподготовленного читателя, лишенному изящества языку Платонова), А. Мамон тем не менее обнаруживает в текстах «Вечер у Клэр» и «Чевенгур» фрагменты, необычайно созвучные друг другу.
В частности, в романе Газданова есть эпизод, когда после близости с возлюбленной Николай Соседов погружается в размышления и его рассеянный взгляд вдруг замечает «белое тело Клэр, покрытое в трех местах такими постыдными и мучительно соблазнительными волосами"61. При этом герой говорит о «постигнутой тайне» как.
58 Сосницкая, М. Комментарии к сочинениям Газданова [Электронный ресурс] / М. Сосницкая. — Режим доступа: http://www.hrono.ru/text/2008/sos0808.html.
59 Мамон, Л. Г. «.Понял тайну волос.» (семантика волос у Платонова и Газданова) / А. Г. Мамон // Газданов и мировая культура. С. 188−193.
60 Проскурина, Е. П. Г. Газданов и А. Платонов — в поисках истинного бытия (к постановке проблемы) / Е. Н. Проскурина // Она же. Поэтика мистериальности в прозе Андрея Платонова конца 20-х — 30-х годов (на материале повести «Котлован»), С. 190−234.
61 Газданов, Г. Собр. соч.: В 5 т. / Г. Газданов. — М., 2009. Т.1. С. 47. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте диссертации в квадратных скобках с указанием номера тома и страницы. следствии свершившегося соития и связанного с ним полного бесстыдного обнажения. В качестве параллели ситуации, описанной в произведении Газданова, А. Мамон приводит эпизод, произошедший с главным героем романа «Чевенгур» Александром Двановым. Раненный отрядом анархистов, герой Платонова спустился в овраг, где стояли всадники, и перед смертью «сжал ногу коня обеими руками, нога превратилась в благоухающее тело той, которой он не знал и не узнает, но сейчас она стала ему нечаянно нужна. Дванов понял тайну волос выделено автором — Е. Б.], сердце его поднялось к горлу, он вскрикнул в забвении своего освобождения и сразу почувствовал облегчающий удовлетворенный покой. Природа не упустила взять от Дванова то, зачем он был рожден в беспамятстве матери: семя размножения, чтобы новые люди стали семейством. Шло предсмертное время — и в.
62 наваждении Дванов глубоко возобладал Соней" .
Сопоставляя данные эпизоды, А. Мамон приходит к выводу, что образ женских волос в романах Газданова и Платонова обладает единой мифологической семантикой сексуальной силы и связанной с ней тайны познания.
Подобного рода текстовые переклички в у Газданова и Платонова обнаруживает в своей работе и Е. Проскурина. При этом основное внимание исследовательницы оказывается сосредоточено на мотивной организации платоновских и газдановских произведений. К тому же, в отличие от А. Мамон, она стремится систематизировать найденные мотивные аналогии. Так, в качестве центрального, организующего текстовое пространство обоих авторов, Е. Проскурина называет мотив путешествия, странничества*. И действительно, с этим трудно не согласиться, вспомнив хотя бы названия газдановских романов,.
62 Платонов, А. П. Чевенгур: Роман и повести / А. П. Платонов. — М., 1989. С. 82. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте в квадратных скобках с указанием номера страницы. Здесь и далее, в том числе и в цитатах, курсивом выделено нами. — Е. Б. неизменно акцентирующих идею движения («История одного путешествия», «Полет», «Пилигримы», «Возвращение Будды», «Ночные дороги».), а также героев-«странников» А. Платонова, буквально перенаселяющих его произведения. При этом, как и многие газдановеды63 и платоноведы64, под «странничеством» Е. Проскурина понимает не только и не столько внешнее перемещение героев в пространстве, сколько их внутреннее движение к своему подлинному «Я». В этом плане, — пишет исследовательница, — мотив путешествия у Платонова и Газданова оказывается тесно связанным с мотивом преодоления пустоты, который имеет биографические корни (переживаемое художниками состояние эмиграции — «внешней» для Газданова и «внутренней» для Платонова).
Кроме того, как сквозные для творчества обоих авторов Е. Проскурина рассматривает мотивы жизни-сна и пробуэ/сдения, смены имени, телесной и душевной искалеченности и, что принципиально важно для нас, мотив памяти.
По мнению исследовательницы, для героев Платонова характерна утрата родовой памяти, которая, как это ни парадоксально, происходит в пределах их исторической родины, в России. Для газдановских же героев — напротив, одной из главных целей становится поиск родных или соотечественников в «изгнанническом рассеянии». Персонажи почти всех романов Газданова пребывают в постоянном внутреннем путешествии-воспоминании. Именно сила памяти, как пишет Е. Проскурина, «в ситуации уходящей из-под ног почвы дает герою Газданова возможность преодолеть опасность онтологического бездомья"65.
63 См., например, работы Л. Диенеша, Т. Красовченко, Ю. Матвеевой и др.
64 См., в частности, исследования Е. Яблокова, Н. Малыгиной, Е. Толстой, М. Геллера и др.
65 Проскурина, Е. Н. Г. Газданов и А. Плаюнов — в поисках истинного бытия (к постановке проблемы). С. 203.
В результате своих наблюдений за художественной формой произведений Газданова и Платонова, Е. Проскурина приходит к очень значимому для нас выводу. Она говорит о существовании между писателями «косвенного ментального диалога», который протекает «уже не только в идейно-тематическом плане или в плане мотивных соответствий, но через посредство поэтических антиномий, возникающих на основе общности художественных деталей"66. Иными словами, исследовательнице удалось обнаружить, что в диалог оказываются включены практически все элементы газдановской и платоновской художественной формы, которая и становится главным выразителем уникального мировидения и миропонимания авторов.
Однако при всей своей безусловной ценности работа Е. Проскуриной во многом носит обзорный характер. Намечая основные линии взаимодействия художественных миров Газданова и Платонова, исследовательница лишь поднимает вопрос об особой типологической близости творчества этих писателей, который нуждается в самом серьезном и вместе с тем разностороннем изучении.
Отсюда — основная цель нашего исследования — выявить характер взаимодействия индивидуальных авторских стилей в романах Г. Газданова «Вечер у Клэр» и А. Платонова «Чевенгур».
Для достижения поставленной цели были намечены следующие задачи:
1) охарактеризовать основные формы и способы взаимодействия авторских стилей в литературном процессе;
2) выявить предпосылки стилевого сближения романов «Вечер у Клэр» и «Чевенгур»;
3) обозначить стилевые доминанты творчества Г. Газданова и А. Платонова;
66 Проскурина, Е. Н. Г. Газданов и А. Платонов — в поисках истинного бытия (к постановке проблемы). С. 207.
4) показать особенности стилевого воплощения проблемы памяти в романах «Чевенгур» и «Вечер у Клэр», проанализировать стилевые схождения и расхождения художников в решении данной проблемы.
Методологическую основу диссертации составляют труды В. Жирмунского67, Ю. Тынянова68, Б. Эйхенбаума69, М. Бахтина70, Д. Лихачева, а также исследования А. Соколова Н. Гея, М. Гиршмана74 и В. Эйдиновой75, разрабатывающие концепцию стиля как основного худоэюественного закона творчества писателя. Претворяясь в авторской поэтике, этот закон «образует в ней ряд частных закономерностей и целостно воплощает органичное для художника и отзывающееся в каждом из нас эстетическое содержание» .
Кроме того, принципиально значимым для нашего исследования явилось положение о неразрывной связи стиля и личности писателя. В этом плане мы опираемся • на работы А. Лосева, который одним из первых высказывает мысль о первостепенной важности эмоциональной составляющей стиля, его «чувственной наглядности"77. Не менее ценными для нас стали суждения теоретика совершенно иного времени и иного научного направления Р. Барта. Он пишет о том, что стиль «вырастает из глубин индивидуальной мифологии писателя» и представляет собой «некий феномен растительного развития,.
67 Жирмунский, В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. М. Жирмунский.-Л., 1977. С. 15−55.
68 Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. — М., 1977.
69 Эйхенбаум, Б. М. О поэзии / Б. М. Эйхенбаум. — Л., 1969.
70 Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. — М., 1979.
71 Лихачев, Д. С. Контрапункт стилей как особенность искусств / Д. С. Лихачев // Он же. Очерки по философии художественного творчества. — СПб., 1999. С. 74−90.
72 Соколов, А. Н. Теория стиля / А. Н. Соколов. — М., 1968.
73 Гей, Н. К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. / Н. К. Гей — М., 1975.
74 Гиршман, М. М. Литературное произведение: Теория художественной целостности / М. М. Гиршман. -М., 2002.
75 Эйдинова, В. В. Стиль художника / В. В. Эйдинова. М., 1991.
76 Там же. С. 12.
77 См. об этом: Лосев, А. Ф. Материалы для построения современной теории художественного стиля / А. Ф. Лосев //Контекст — 1975. -М., 1977. С. 237−238. проявление вовне органических свойств личности". И конечно, назовем в этом ряду ученых, принципиально различных в плане научной методологии, но близких в понимании глубинной связи индивидуального творческого сознания писателя и творимой им стилевой формы, М. Гиршмана. Последний определяет стиль как «непосредственное, зримое и осязаемое выражение авторского присутствия в каждом элементе [произведения — Е.Б.], как материально воплощенный и творчески постигаемый след авторской активности, образующей и организующей художественное целое"79. Материалом исследования послужили:
1) романы Г. Газданова «Вечер у Клэр» и А. Платонова «Чевенгур», принадлежащие к числу знаковых произведений литературы рубежа 1920;1930;х годов, взятой в единстве двух основных линий её развития — литературы метрополии и литературы русского зарубежья;
2) широкий корпус публицистических и эпистолярных текстов Г. Газданова и А. Платонова;
3) произведения других авторов, также обнаруживающих свою принадлежность к разным срезам литературы указанного периода и обращенных к проблеме памяти: «Жизнь Арсеньева» И. Бунина, «Машенька» В. Набокова, «Кащеева цепь» М. Пришвина, «Отец».
B. Катаева, «Волга впадает в Каспийское море» Б. Пильняка.
Объект исследования — взаимодействие стилевых форм, творимых А. Платоновым и Г. Газдановым в романах «Чевенгур» и «Вечер у Клэр».
Предмет исследования — стилевое воплощение проблемы памяти — одной из самых значимых как для всей литературы рубежа 1920—1930;х годов, так и для творчества Г. Газданова и А. Платонова, — в романах «Вечер у Клэр» и «Чевенгур».
78 Барт, Р. Нулевая степень письма / Р. Барт// Семиотика. Литология. — Екатеринбург, 2001. С. 331.
79 Гиршман, М. М. Литературное произведение: Теория и практика анализа / М. М. Гиршман. — М., 1991.
C. 75.
Методом исследования является комплексный подход к творчеству писателей, сочетающий в себе элементы историко-литературного, сравнительно-типологического и структурного анализа.
Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые в современном литературоведении романы Г. Газданова «Вечер у Клэр» и А. Платонова «Чевенгур» рассматриваются в аспекте схождения — расхождения индивидуальных стилей их создателей. Они сходятся в стремлении проникнуть в сокровенные глубины индивидуального сознания, раскрыть специфическую природу и роль памяти в жизни человека. Но для решения этой эстетической задачи каждый из художников создает свою, органичную его типу личности, стилевую форму: А. Платонов — «напряженно-сопрягающую», Г. Газданов -«собирающе-углубляющую».
Типологическое схождение стилевых форм платоновского и газдановского романов представлено в контексте современных им литературных произведений. Это позволяет по-новому взглянуть не только на природу художественного формостроения Платонова и Газданова, но и на литературный процесс рубежа 1920—1930;х годов в целом.
Теоретическая значимость работы заключается в выявлении типологического схождения оригинальных стилей романов Г. Газданова «Вечер у Клэр» и А. Платонова «Чевенгур», что существенно углубляет представление о стилевом развитии отечественной литературы в обозначенный период.
Практическая ценность исследования видится в возможности использования его материалов и выводов в общих курсах по истории русской литературы XX века, а также при подготовке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемам поэтики и стиля, творчества Г. Газданова и А. Платонова.
Положения, выносимые на защиту:
1. Выражая повышенное «экзистенциальное беспокойство», вызванное последовательным «расчеловечиванием» мира, литература рубежа 1920;1930;х годов сосредоточивает своё внимание на. жизни отдельной личности.
2. Самобытные художники метрополии и эмиграции (в частности, А. Платонов и Г. Газданов) сходятся в напряженном поиске стилевых форм, способных максимально полно и зримо раскрыть уникальность человеческой индивидуальности — изображаемой и изображающей.
3. Проблема памяти, являясь прямым свидетельством подчеркнуто антропологического духа отечественной литературы конца 1920;х и начала 1930;х годов, обретает в романах «Чевенгур» и «Вечер у Клэр» специфическое стилевое воплощение, реализуясь в различных компонентах платоновской и газдановской поэтики.
4. Стилевое решение проблемы памяти в романе А. Платонова разворачивается в соответствии с «драматически-сопрягающей» логикой авторского стиля, который в означенный период оборачивается стилем катастрофических «разрывов» и «разломов" — в произведении Г. Газданова — в соответствии с динамической природой его «углубляющего» стиля.
5. Творимая художниками стилевая форма («напряженно-сопрягающая» в «Чевенгуре», и «собирающе-углубляющая» в «Вечере у Клэр») выражает общее стремление авторов к «собиранию» мира посредством памяти. Однако ни Платонову, ни Газданову желанной целостности воссоздаваемого бытия достичь так и не удается, что свидетельствует о трагическом мироощущении обоих писателей на рубеже 1920;1930;х годов.
Структура работы подчинена её научным целям и задачам. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего 214 наименований.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Рубеж 1920;1930;х годов явился одним из самых напряженных и драматичных периодов в истории русской культуры, и в особенности литературы. Создававшаяся в условиях нарастающей опасности для жизни отдельного человека, в атмосфере, губительной для всего единичного и неповторимого, отечественная литература тех лет (и в метрополии, и в эмиграции) обретает «новое художническое зрение». Оно целиком сосредоточено на человеческой индивидуальности, в том числе и на индивидуальности авторской. Само время не только заставляет максимально «оформиться» и даже «кристаллизоваться» индивидуальные писательские стили, но и способствует их явственному сближению в устремленности к предельно полному раскрытию уникального авторского видения мира и его неповторимого формотворения.
Находясь по разные стороны границы советской России, по-настоящему чуткие, самобытные художники той поры начинают работать в едином стилевом режиме, создавая формы, необычайно созвучные друг другу.
К числу писателей, необыкновенно точно и тонко чувствующих дух своего времени, безусловно, принадлежат А. Платонов и Г. Газданов. Типологическому схождению стилей их главных романов «Чевенгур» и «Вечер у Клэр» способствовала не только общая историко-литературная ситуация рубежа 1920;1930;х годов, но также явные и неоднократные совпадения жизненных траекторий художников.
Оба текста поднимают проблему памяти, которая представляет собой прямое свидетельство подчеркнуто антропологического духа русской литературы тех лет. Однако каждый из писателей решает её по-своему. Платонов — в соответствии с «драматически-сопрягающей» логикой своего стиля, который на рубеже 1920—1930;х годов оборачивается стилем катастрофических «разрывов» и «разломов». А Газданов делает это в соответствии с динамической природой своего' стиля. Именно он последовательно выполняет в тексте «Вечера у Клэр» «основное художественное задание» автора, углубляя изображаемую им действительность, открывая в простом и банальном некие сущностные основы человеческого бытия.
Рассмотрев различные аспекты художественной структуры «Чевенгура» и «Вечера у Клэр», мы выявили целый ряд параллелей в стилевом решении писателями проблемы памяти.
Анализируя словесную ткань романов, мы обнаружили, что и у Газданова, и у Платонова воспоминания обладают ярко выраженной чувственной природой, о чем свидетельствует частое использование в текстах соответствующих лексем со словами, означающими ощущения различного рода — обонятельные, осязательные, зрительные, вкусовые, аудиальные. А это значит, что герои обоих авторов не думают о прошлом, а переживают его буквально «всем сердцем». Но при этом ведущим каналом восприятия мира для газдановских персонажей становится слух, а для платоновских — обоняние, что существенно отличает их, например, от героев-визуалов В. Набокова, ориентированного главным образом на зрительный способ освоения бытия. И всё это говорит о том, что родственная устремленность названных художников к максимально полному раскрытию проблемы памяти вовсе не лишает их индивидуального стилевого «лица». Ведь на фоне общего единичное и неповторимое выглядит ещё более рельефно и отчетливо.
Ещё одним моментом, явно сближающим газдановскую и платоновскую концепцию памяти и их стилевое воплощение, оказывается предельная эмоциональная насыщенность воспоминаний, разворачивающихся в тексте «Чевенгура» и «Вечера у Клэр». При этом и Газданов, и Платонов нередко фиксируют крайние точки душевного переживания личности, погруженной в процесс воспоминаний. И тем не менее делают они это по-разному, следуя природе своего уникального творческого «Я». Платонов — путем острейшего оксюморонного столкновения в тексте полярных переживаний, что соответствует сверхстрастной природе его личности. А Газданов — путем нагнетания целого ряда сходных душевных состояний, каждое из которых раскрывает новый оттенок испытываемого ощущения, бесконечно расширяя его границы и усиливая эмоциональное звучание, что в свою очередь является органичным проявлением газдановской индивидуальности, устремленной в самую глубь бытия, открывающей в одном предмете или явлении признаки другого, в другом — третьего и т. д.
Не менее важным знаком стилевого созвучия романов «Чевенгур» и «Вечер у Клэр» является процессуальность воплощаемых в них воспоминаний. В обоих текстах воспоминания разворачиваются одновременно с повествованием и длятся в настоящем времени. Однако их внутренний ритм оказывается различным. В произведении Газданова воспоминания необыкновенно динамичны, стихийны, они обрушиваются на героя подобно неудержимому дождю. У Платонова же метафорическим выражением его представлений о природе и механизме памяти является озеро, в котором медленно плавают совершенно не соединимые друг с другом обломки прошлого. При этом особо подчеркнем, что любые попытки платоновских героев «собрать» свои воспоминания в единое целое доставляют им невыразимые муки.
Столь же явно стилевые схождения и расхождения художников в решении проблемы памяти проявляются и в синтаксической организации их романов. Так, в «Вечере у Клэр» мы обнаружили две основные тенденции построения предложений-воспоминаний. Первая — проявляет динамическое начало газдановского стиля и обнаруживает себя в активном использовании сверхдлинных предложений, которые образуются посредством нанизывания многочисленных однородных конструкций. Вторая — акцентирует «углубляющее» начало стиля писателя и выражается в создании «многослойных» предложений, где при помощи тире одна фраза «вкладывается» в другую наподобие «грамматической матрешки», открывая принципиальную сложность и «многоуровневость» авторского видения мира.
Принцип нанизывания однородных членов в синтаксической организации воспоминаний использует и Платонов. Однако, в отличие от Газданова, он соединяет всячески сопротивляющиеся и совершенно не соединимые (ни логически, ни семантически) явления, что в очередной раз проявляет драматизм платоновского стиля. Ведь акцентируя внутреннюю устремленность художника к связи самого разного и даже несопрягаемого, его синтаксис одновременно открывает трагическую разобщенность мира, которую просто невозможно преодолеть.
Стилевые притяжения и отталкивания Г. Газданова и А. Платонова прослеживаются и в более крупных компонентах творимой ими романной формы. В частности, анализируя сюжетно-композиционное строение «Чевенгура» и «Вечера у Клэр», мы заметили, что оба художника обращаются к ассоциативному принципу организации воспоминаний, но воплощают его опять-таки по-разному. Если Газданов, устремленный к особой многомерности воскрешаемого мира, связывает целые ряды воспоминаний, используя сразу несколько способов их сопряжения (например, по сходству и смежности), то Платонов ассоциативно связывает лишь отдельные образы, зачастую крайне далекие друг от друга. К тому же наиболее часто он использует в романе ассоциацию по контрасту, которая выражает стремление писателя сблизить откровенно противостоящие и даже отторгающие друг друга понятия и явления.
Определенные стилевые аналогии обнаруживаются и в организации системы персонажей «Чевенгура» и «Вечера у Клэр». Именно способность к воспоминаниям является для обоих авторов главным критерием отношения к персонажу. Так, все герои платоновского произведения существуют в пространстве высочайшего напряжения, возникшего между двумя этическими и эстетическими полюсами романа — памятью и беспамятством. И в зависимости от степени приближения к одному из этих полюсов, их можно разделить на пять основных типов. Два из них располагаются непосредственно на полюсах платоновского универсума — это носитель всеобъемлющей памяти и выразитель полного беспамятства. А три оставшиеся находятся между ними. Исходя из особенностей их воспоминаний, мы обозначили эти типы героев как носителей ассоциативно-связующей, «осколочной» и мнимой памяти.
Отношения между носителями различных типов памяти строятся в романе Платонова по принципу притяжения — отталкивания, обнаруживая трагическую неспособность человека преодолеть собственное сиротство и установить столь необходимые ему сердечные связи с окружающими людьми.
Система персонажей в «Вечере у Клэр» отражает «углубляющую» природу газдановского стиля, что проявляется в её центростремительной организации. Все герои представлены в тексте романа сквозь призму памяти главного субъекта повествования Николая Соседова. И степень приближенности того или иного персонажа к нему в первую очередь определяется активностью памяти этого персонажа. Так, если среди духовно близких Соседову людей практически все владеют «искусством воспоминания», открывающим глубину и богатство их внутренней жизни, то среди персонажей, более отдаленных от героя, памятью одарены лишь единицы.
Таким образом, самые разные уровни и аспекты стилевой структуры романов Газданова и Платонова оказываются созвучными между собой, что свидетельствует об особой эстетической общности этих в высшей степени самобытных и непохожих друг на друга художников. При этом ещё раз подчеркнем, что, говоря о созвучности газдановской и платоновской стилевой формы, мы вовсе не имеем в виду прямые текстовые совпадения., Речь идет о едином векторе формотворения этих авторов, общей творческой устремленности к максимально полному выражению своего индивидуального видения и понимания мира.
Использованный в работе литературно-исследовательский материал дает нам основание утверждать, что проблема взаимодействия индивидуальных авторских стилей крайне важна не только для Г. Газданова и А. Платонова и не только для русской прозы рубежа 1920;1930;х годов, но и для всего развития отечественной литературы. В первую очередь мы имеем в виду те переломные его моменты, которые заставляют подчеркнуто разных в стилевом отношении художников направлять свои творческие силы в одну сторону для решения важнейших эстетических задач. Одним из таких моментов, в частности, является рубеж XX и XXI столетий, о чем проницательно пишут в своих работах, например, М. Абашева318 и Т. Маркова319, изучающие стилевое состояние литературы этого периода.
318 Абашева, М. П.
Литература
в поисках лица (русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности) / М. П. Абашева. — Пермь, 2001.
319 Маркова, Т. Н. Современная проза: конструкция и смысл (В. Маканин, Л. Петрушевская, В. Пелевин) / Т. Н. Маркова.-М" 2003.
