Язык и стиль лирико-философской прозы В.В. Розанова

Василий Васильевич Розанов — современник Серебряного века, нередко характеризуемый как яркий персонаж названной эпохи. Существуют герои, хорошо «укладывающиеся» в свое время, словно задаваемые культурным контекстом и понимаемые как детали историко-культурного декора художественной эпохи, и есть мыслители или художники, стоящие наравне с эпохой и соразмерные ей. Таковы, к примеру, о. Павел Флоренский или Сергей Есенин, оба — современники Серебряного века и оба «достаточные» вне этого художественного топоса. В ряду таких «культурных героев» и стоит Василий Розанов. Художественное и интеллектуальное наследие Розанова прошло проверку временем и умолчанием, чего нельзя сказать о многих «знаковых» фигурах Серебряного века, существующих ныне лишь как филологические объекты.

Произведения В. В. Розанова сегодня возвращены отечественной культуре: за последние 15—20 лет было издано большинство философских, историософских, художественных и публицистических текстов автора. В состав завершенного (2010 г.) под редакцией А. Н. Николюкина «Собрания сочинений» В. В. Розанова вошло 30 томовобщий объем этого издания превысил 1000 п. л. В эти же годы вышли в свет многочисленные работы о Розанове, принадлежащие историкам культуры, литературоведам, философам. По неполной библиографии, изданной в 2006 г., количество работ о Розанове превысило 600 изданий1. Не ставя задачи обзора «розановедческой» литературы, отметим важнейшие работы о жизни и творчестве Розанова: подготовленный В. А. Фатеевым свод материалов: «Розанов В. В.: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и иследовате-лей»: в 2 т. СПб., 1995; коллективное исследование под ред. И. А. Едошиной «Василий Розанов в контексте культуры». Кострома, 2000. Авторские моно.

1 В. В. Розанов: жизнь. Творчество. Судьба: к 150-летию со дня рождения В. В. Розанова: биобиблиогр. указ. / Ком. по культуре и туризму Администрации Сергие-во-Посад. р-на, Сергиево-Посад. центр, район, б-ка им. В. В. Розанова. Метод.-библ. отд. -Сергиев Посад, 2006. — 83 с. графии: Сукач В. Г.: Загадка личности Розанова // Розанов В. В: О себе и жизни своей. М., 1990. С. 7−30- Василий Васильевич Розанов: Биографический очерк. Библиография: 1886−2007. М., 2008; Фатеев В. А.: В. В. Розанов: Жизнь. Творчество. Личность. Л, 1991; он же: С русской бездной в душе: Жизнеописание Василия Розанова. СПб. — Кострома, 2002 (готовится переиздание книги) — Николюкин А. Н. Розанов. М., 2001. С 2000 т. в Костроме Центром по изучению наследия В. В. Розанова и П. А. Флоренского под редакцией И. А. Едошиной издается журнал «Энтелехия», роспись статей по выпускам см. в обзоре: Едошина И. А. Василий Розанов и земля костромская. Журнал «Энтелехия». М., 2008. В 2009 г. под редакцией, А. Н. Николюкина выпущена «Розановская энциклопедия», подытожившая ныне существующие знания и представления о Розанове.

Внимание исследователей розановского творчества сосредоточено на философских и религиозных взглядах автора, обстоятельствах его жизни, историко-культурном контексте. Странно сказать, но голос лингвистов в этой полифонии был и остается если не робок, то редок. Показательно, что на юбилейной московской конференции 2006;го года, приуроченной к стопяти-десятилетию со дня рождения В. В. Розанова, из более чем 150-ти докладов программы прозвучало лишь два лингвистических. Заметим и следующее: составители нового Большого Академического словаря, ориентируясь, по их словам, на создание «уникального справочника при чтении русской литературы Х1Х-ХХ веков, который расширяет интеллектуальный кругозор читателяповышает его речевую культуру"1, тексты Розанова в качестве источника не, привлекают. Между тем, по замечанию А. А. Бурыкина, сочинения В. В. Розанова «дают ученым интереснейший материал, имеющий колоссальную значимость и для истории русского языка, в первую очередь языка рубежа 1890−1990;х годов и языка 1910;х годов»?. Действительно, мало кто подарил.

1 Предисловие // НБАС. — СПб.: Наука, 2004. Т. 1. С. 6.

2 Бурыкин, А. А. Прозаические миниатюры В. В. Розанова: доминирование содержа-1 1 ния над формой или доминирование формы, над содержанием? / А. АБурыкин // Энтелелингвистике столько материала, сколько — Розанов, и, добавим, вряд ли есть отрасль гуманитарного знания, ведению которой Розанов подлежал бы в большей степени, нежели лингвистике.

Очерк истории лингвистического изучения текстов В. В. Розанова, как уже сказано, оказывается невелик и не позволяет создать какую-либо систематику. Академик В. В. Виноградов отмечает «Уединенное» Розанова как пример «уединенного монолога"1 и дает абрисную характеристику категории образа автора. Хотя имя Розанова не было табуировано абсолютно (так, соответствующая статья помещена в Краткой Литературной энциклопедии), активное изучение розановских текстов начинается лишь в конце XX века. В ряду появившихся работ отметим, прежде всего, монографическое исследование Е. П. Карташовой3, которое содержит описание стилистики прозы Розанова. В авторских дескрипциях всех основных жанров розановских произведений некоторые ключевые вопросы получают решения, которые не могут нас удовлетворить, речь идет о значении т. н. языковой игры и роли повтора в розановском дискурсе (см. обсуждение в соответствующем разделе нашей работы). Кроме того, собственно дескриптивный подход к явлениям стилистики именно в случае розановского текста, с нашей точки зрения, заведомо ущербен: дискурс Розанова принципиально ориентирован на смысл, который, в свою очередь, предельно приближен к языковым формам. А значит, вне внимания к а) иерархии стилистических механизмовб) категориальным значениям грамматики и в) словесным рядам символов (т. е. к явленной в розановском тексте проекции «системы систем») описательный приступ к медитативной прозе Розанова лишается способности к истолкованию ее организации. Лингвостилистической проблематике текстов Розанова посвящен такхия. — 2005. -№ 11. (Вестн. Костром, гос. ун-та им. Н. А. Некрасова. Сер. Культурология — пиноградов, В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В. В. Виноградов / АН СССР. Отд-ние лит. и яз. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 21.

2 Виноградов, В. В. О теории художественной речи / В. В. Виноградов. — М.: Высш. шк., 1971. — (Б-ка филолога). С. 203.

3 Карташова, Е. П. Стилистика прозы В. В. Розанова: моногр. / Е. П. Карташова — Моск. пед. ун-т. — М.: МПУ, 2001. — 373 с. же ряд аспектных работ, при этом коп>6<- тоттосвсех исследований — констатация «новизны» розановского текста, проявляющейся на различных ярусах дискурса. Уровень словообразования и неологии рассмотрен в обстоятельной статье В. В. Леденёвой, отметившей среди рассмотренного материала «новообразования <.> необходимые для номинации философских категорий». В работе констатируется глубокая мотивированность розановской неологии, ее связь с «философской мыслью и духовными поисками писателя» и делается обоснованный вывод об искренности, экспрессивности и большой силе воздействия розановской «новаторской прозы"1. В работе Н. А. Николиной, предложившей филологический анализ текста «Уединенного», говорится о «новом типе синтаксической организации произведения"2. А. А. Бурыкин пишет о феномене «формы» розановской медитативной прозы с акцентом на представленной в этих текстах афористике и о «новаторстве. в области ли5 тературно-философской формы». Проблемы субъектной организации розановского дискурса и поэтика его произведений рассматриваются в ряде статей Ж. В. Пушкаревой4.

Языковому творчеству Розанова уделяется внимание также в исследованиях более общего характера. Так, «языковое новаторство» Розанова отмечает в очерке синхронного литературного языка Л. М. Грановская5. Лингвофи.

1 См.: Леденёва, В. В. Новообразования в текстах В. В. Розанова / В. В. Леденёва // Текст. Структура и семантика: докл. IX Междунар. конф. — М.3 2004. С. 40,42.

2 Николина, Н. А. «Уединенное» В. В. Розанова: структура текста // НиколинаН. А. Филологический анализ текста: учеб. пособие для студентов пед. вузов, обучающихся по специальности 32 900 — Рус. яз. и лит. / Нар. акад. пед. образования. — М., 2003. С. 67.

3 Бурыкин, А. А. Прозаические миниатюры В. В. Розанова. С. 56−57.

4 Пушкарева, Ж. В. Авторское «я» в прозе Розанова / Ж. В. Пушкарева // Гуманитарный ежегодник: сб. науч. тр. аспирантов и соискателей / РАН. Сиб. отд-ние. Ин-т истории. — Новосибирск, 2001. — Вып. 1. — С. 97−102- Пушкарева, Ж. В. Поэтика образного мышления в прозе В. В. Розанова / Ж. В. Пушкарева // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры: сб. науч. работ / Тюмен. гос. ун-т. -Тюмень, 2001. — Вып. 5. — С. 72−75- Пушкарева, Ж. В. Субъектная организация прозы В. В. Розанова как жанрообразующая основа / Ж. В. Пушкарева // Проблемы литературных жанров: материалы X междунар. науч. конф, посвящ. 400-летию г. Томска, 15−17 окт. 2001 г. / Том. гос. ун-т. — Томск, 2002. — Ч. 2: Русская литература XX в. / ред. О. А. Дашевская и др. — С. 69−71.

5 Грановская, Л. М. Русский литературный язык в конце XIX и XX вв.: очерки / Л. М. Грановская. — М.: ЭЛПИС, 2005. С. 176. лософское осмысление розановского творчества представлено в исследованиях В. В. Колесова. Мировосприятие Розанова охарактеризовано как «скептический реализм. мыслителя, разочарованного в мыслительном акте». Но стержень розановских воззрений показан вполне реалистическим — это «рост к сущности», хотя и «замедленный, неторопливый, с оглядкой и подмигиванием"1. Лингвистическая трактовка розановской гносеологии предложена в исследовании П. И. Мельникова (Давыдова). Философское творчество Розанова толкуется автором как «осмысление в категориях языка коллективных сознаний (обыденного, религиозного, художественного, научного) как «ве.

ЩЄИ " .

Ряд обзорных статей, относящихся к языку и стилю розановских текстов, включены в состав «Розановской энциклопедии»: «Метафора» И. В. Резчико-вой3- «Неологизмы» В. В. Леденёвой4- «Синтаксис» М. В. Дегтяревой5- г.

Стиль" В. А. Фатеева — «Язык» А. Н. Кожина, отметившего «новый тип авторского повествования». Несколько работ, содержащих общую характеристику лирико-философской прозы принадлежат также автору настоящего исследования8.

1 Колесов, В. В. Реализм и номинализм в русской философии языка / В. В. Колесов. -СПб.: Logos, 2007. С. 211.

2 Мельников (Давыдов), 77. И. Стилистика русского философского дискурса: диа-хрон. аспект / П. И. Мельников (Давыдов). — СПб.: Фак. филологии и искусств СПбГУ, 2009. С. 169.

3 Резникова, И. В. Метафора / И. В. Резчикова // Розановская энциклопедия / РАН. ИНИОН — сост. и гл. ред. А. Н. Николюкин. -М.5 2009. — Стб. 1644−1645.

4 Леденёва, В. В. Неологизмы / В. В. Леденёва // Розановская энциклопедия / РАН. ИНИОН — сост. и гл. ред. А. Н. Николюкин. — М., 2009. — Стб. 1708−1712.

5 Дегтярева, М. В. Синтаксис / М. В. Дегтярева // Розановская энциклопедия / РАН. ИНИОН — сост. и гл. ред. А. Н. Николюкин. — М., 2009. — Стб. 2087;2092.

6 Фатеев, В. А. Стиль / В. А. Фатеев // Розановская энциклопедия / РАН. ИНИОН — сост. и гл. ред. А. Н. Николюкин. -М., 2009. — Стб. С. 2164−2171.

7 Кожин, А. Н. Язык / А. Н. Кожин // Розановская энциклопедия / РАН. ИНИОН — сост. и гл. ред. А. Н. Николюкин. — М., 2009. — Стб. 2349−2351. Ср. также Кожин, А. Н. Экспрессивность прозы Розанова / А. Н. Кожин // Наследие В. В. Розанова и современность: Материалы Межд. научн. конф. / М.: РОССПЭИ, 2009. — С. 114−122.

8 Назовем следующие: Фомин, А. И. Символика прозы Розанова: взгляд от лингвистики / А. И. Фомин // Энтелехия. — 2005. — № 41. — С. 57−61. — (Вестн. Костром, гос. ун-та им. Н. А. Некрасова. Сер. Культурология — т. 11 (80)) — Фомин, А. И. Еще раз о стилистике и поэтике Розанова / А. И. Фомин // Энтелехия. — 2006. — № 13. — С. 78−87. — (Вестн. Костром. гос. ун-та им. Н. А. Некрасова. Сер. Гуманитарные науки — т. 12) — Фомин, А. И. Из на.

Несмотря на то, что значительное количество нелингвистических работ в той или иной степени развернуты к проблемам розановского дискурса, различие исследовательских задач и методов, а главное, критериев достоверности далеко не всегда позволяет воспользоваться их результатами. Тем не менее, ценные наблюдения над явлениями поэтики и стиля, как полагаем, могут быть соотнесены с выводами лингвиста. С нашей темой связаны указанные выше работы В. Г. Сукача и В. А. Фатеева.

Проблематика лингвистического изучения розановского наследия.

Исходим из того, что вершиной словесного творчества Розанова стала именно его лирико-философская проза (медитативная проза, жанр «листьев»). Эти тексты (прижизненно изданы «Уединенное», два «Короба опавших листьев», а также небольшая подборка «Смертное») не только явили открытую Розановым и совершенную в своем роде форму, но оказались и наиболее емкими тематически и предельно содержательными в авторских интуициях произведениями.

Круг вопросов, актуальных для лингвостилистического исследования розановской лирико-философской прозы, на наш взгляд, сводится к следующим:

1. Изучение авторских языка и, главным образом, стиля как систем, являющих уникальное владение словом. Розанов — крупнейший художник русского слова, что отмечалось уже его современникамив связи со сказанным приведем некоторые отзывы: «Есть у Розанова особенная, таинственная жизнь слов, магия словосочетаний, притягивающая чувственность слов. У него нет слов отвлеченных, мертвых, книжных. Все слова — живые, биологические, полнокровные"1- «.Розанов владеет в совершенстве именно тем даром чисто художественной, гениальной интуиции, вскрывающей корни веI блюдений над лексико-стилистическими особенностями розановских «листьев» / А. И. Фомин // Учен. зап. Казан, гос. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. — 2010. — Т. 152, кн. 2.-С. 261−271.

1 Бердяев, Н. А. О вечно бабьем в русской душе // Бердяев Н. А. Судьба России. Кризис искусства. — М&bdquo- 2004. С. 41. щей посредством «вчувствования и симпатии» ."1- «Розанов привел меня в умиление. Изумительно искренняя и точная передача своих мнений и чувствований.» — Розанов «говорит. с волшебным даром точности воплощения в слова"3- у Розанова «изумительные по краткости и жгучести своей отдельные фразы и слова» и «скульптурность языка"4.

Слова же Н. А. Бердяева «Розанов — сейчас первый русский стилист, писатель с настоящими проблесками гениальности"5, сказанные в 1915 г., несмотря на прошедшие без малого сто лет, не утратили актуальности заложенной в них оценки. О писательском даре Розанова пишут и современные исследователиредкая работа о нем обходится без формул того же Бердяева: «.Самый большой дар в русской прозе. Это настоящая магия слова"6. Все сказанное и процитированное — прямой стимул к изучению стилистических механизмов розановской лирико-философской прозы, относящихся к самым ярким произведениям русской словесности.

2. Истолкование розановского мировосприятия. Споры относительно ро-зановских размышлений о Боге, мыслях о мире, природном и социальном, и человеке нескончаемы, и, по-видимому, в существующей «исследовательской парадигме» нескончаемы принципиально, несмотря на значительное ко.

1 Закржевский, А. К. Религия. Психологические параллели. В. В. Розанов /.

A. К. Закржевский // В. В. Розанов: pro et contra: личность и творчество Василия Розанова в оценке рус. мыслителей и исследователей: антология / [сост., вступ. ст. и примеч.

B. А. Фатеева — отв. ред. Д. К. Бурлака — Сев.-зап. отд-ние Рос. акад. образования, Рус. христиан. гуманитар, ин-т]. — СПб., 1995. — Кн. 2. С. 151.

2 Эрн, В. Ф. [Письмо А. В. Ельчанинову]. № 78 / В. Ф. Эрн // Взыскующие града: хроника частной жизни рус. религиозных философов в письмах и дневниках / сост., под-гот. текста, вступ. ст. и коммент. В. И. Кейдана. -М., 1997. С. 143.

3 Гиппиус, 3. Н. Задумчивый странник: о Розанове // Гиппиус 3. Н. Собр. соч. / [сост., примеч. Т. Ф. Прокопова — вступ. ст. Н. И. Осьмаковой]. — М., 2002. — [Т. 6]: Живые лица: воспоминания. Стихотворения. С. 104.

4 Курдюмов [Каллаш], М. А. О Розанове / М. А. Курдюмов // Настоящая магия слова: В. В. Розанов в литературе русского зарубежья / сост., предисл. и коммент. А. Н. Николюкина — редкол.: Н. Н. Скатов (пред.) и др. — СПб., 2007. — (Неизвестный XX век). С. 64,103.

5 Бердяев, Н. А. О вечно бабьем. С. 41.

6 Бердяев, Н. А. Самопознание: [сб.] / Н. А. Бердяев — [сост., авт. вступ. ст. А. А. Ермичев]. — Л.: Лениздат, 1991. С. 147−148. личество работ, в том числе и на многие специальные исследования1. Интеллектуальные интересы и духовные запросы В. В. Розанова были чрезвычайно разнообразны: откликаясь на социальные проблемы, он затронул все сколько-нибудь значимые темы, сопутствующие жизни человеческого сообщества. При этом розановские статьи и книги о культурных, исторических и этнологических вопросах, об образовании и семье, русской литературе, Церкви рознятся с публицистикой не только глубиной проникновения в предмет, но и его философским осмыслением.

Сложность же соответствующих интерпретаций не только и не столько в том, что Розанов не оставил собственно философских произведений (за исключением ранней книги «О понимании», опубликованной в 1886 г.). Значительные затруднения создаются отходом Розанова от дискурсивно-логической формы и его тяготением к «импрессионистическому» образу изложения2.

Проблема эта известна, о чем свидетельствуют признания исследователей: «Мы не можем занять в отношении розановских текстов позицию, с которой мысль его могла бы быть оценена «объективно» и специфицирована как философия определенного направления или литература определенного жанра"3- «.мысль писателя невозможно рассматривать ни в категориях ло.

1 Укажем ряд диссертационных исследований: Белокоскова, Е. В. Язык и культура в работах В. В. Розанова: ист.-филос. анализ: автореф. дис.. канд. филос. наук / Е. В. Белокоскова — Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. — М., 1996. — 28 е.- Сарапулъце-ва, А. В. Религиозно-идеалистическая философия В. В. Розанова: становление и развитие: автореф. дис.. канд. филос. наук / А. В. Сарапульцева — Урал. гос. экон. ун-т. — Екатеринбург, 1996. — 18 е.- Медведев, А. А. Эссе В.В.Розанова о Ф. М. Достоевском и Л. Н. Толстом: (проблема понимания): автореф. дис.. канд. филол. наук / А. А. Медведев — МГУ им. М. В. Ломоносова. — М., 1997. — 24 е.- Алыиевская, Л. В. Нравственно-религиозные искания В. В. Розанова: социал.-филос. анализ: автореф. дис.. канд. филос. наук / Л. В. Алыдевская — [Бурят, гос. ун-т]. — Иркутск, 1999. — 22 е.- Семе-нюк, А. П. Проблема понимания в творчестве В. В. Розанова: автореф. дис.. канд. ист. наук / А. П. Семенюк — Том. гос. ун-т. — Томск., 2002. — 24 с.

2 Упоминания импрессионистичности в работах о розановском тексте регулярны. См., напр., работу В. Т. Захаровой (Захарова, В. Т. Импрессионизм мысли: «Уединенное» и «Опавшие листья» В. Розанова / В, Т. Захарова // Рос. литературовед, журы. — 1994. — № 5/6: Рус. лит. серебряного века: темат. номер. — С. 177−188.). Полагаем, слова об импрессионизме более изъясняют восприятие исследователя, нежели суть текста Розанова.

3 Белоскокова, Е. В. Язык и культура в работах В. В. Розанова. С. 23. гики, ни в традиционной парадигме отношений мысль-образ"1- в этом же ряду — слова о «вненаходимости» Розанова2. Предложена и резюмирующая формула указанной проблемы: «. .» концепция" розановского «метода» дается вне анализа формы розановского понимания и остается оторванной от содержательного анализа розановских статей"3.

Самое существо нетолкуемости Розанова показал В. Г. Сукач: «Сделать анализ личности Розанова средствами современной науки — едва ли возможно, поскольку современная терминология приспособлена к предметным и видимым формам культуры"4. Сказанное справедливо, но имеет пределы применения — забыто про язык. Между тем тексты Розанова — это и в первую, и в последнюю очередь, именно русский язык, не только с точки зрения формы (стиля и под.), но, прежде всего, содержательно. Поскольку мы числим компетенцию в изучении языковой ментальности за лингвистикой, то не можем присоединиться к пессимизму культурологов, литературоведов, философов, даже историков (который, заметим, вполне справедлив — эти науки в номиналистическом терминотворчестве несравненно богаче языкознания). Итак, обоснованное истолкование мировоззрения Розанова — другой план лингвистического изучения розановского текста.

Учитываем возможное возражение против названного аспекта исследования, состоящее в том, что 1) изучение мировоззрения не входит в непосредственные задачи лингвистики вообще, а 2) указанный аспект как будто бы не предполагается темой исследования, в частности. Однако, хотя лингвистика не числит изучение авторского мировоззрения в составе своих целей, ничто и не обязывает ее уклоняться от решения соответствующей задачи в ситуации конкретного авторского текста. Если же особенности авторского видения мира впрямую (как это имеет место в случае розановских «листьев») соотносятся с формами стиля и, главным образом, языка, то считаем.

1 Пушкарева, Ж. В. Поэтика образного мышления. С. 72.

2 Василий Розанов. С. 9.

3 Медведев, А. А. Эссе В. В. Розанова. С. 12.

4 Сукач, В. Г. Загадки личности Розанова: [вступ. ст.] / В. Г. Сукач // Розанов В. В. О себе и жизни своей. -М., 1990. С. 9. постановку и решение корреспондирующей проблемы в настоящем исследовании целесообразным.

Данное рассуждение целесообразно дополнить следующим доводом: теоретическая лингвистика полагает актуальным общий вопрос: «если существуют классы явлений, то как они существуют», т. е. вопрос о «введении и устранении лингвистических абстракций"1. В иной же «огласовке», а именно — в онтологической проекции указанная проблема оказывается вопросом о существовании универсалий. Как известно, решение указанного вопроса принципиально характеризует соответствующую систему миропонимания. Онтологическая и лингвистическая проблематика, связанная с вопросом об универсалиях, встречаются в плоскости языковой л ментальности. Таким образом, обращение к анализу авторского миропонимания (в названном аспекте — во всяком случае) не отделено непреодолимым барьером от собственно лингвистического исследования.

3. Текст Розанова в отношении к русскому языку. Речевое творчество Розанова — это яркое свидетельство возможностей национальной языковой системы. Приведение в связь различных элементов языка и стиля наполнило смыслом и стилистическими оттенками выбранную «редуцированную» форму розановского текста — новый тип дискурса со свободными тематическими переходами, чередованием коммуникативных регистров и стилистической тональности, подчеркнутой энтимемностью и употреблением актуализирующих средств всех ярусов (от графики до синтаксиса). — стал новой «нор, о мой эстетического поведения» (используем выражение В. А. Фаворского). Созданный им текст, отвечая по своим содержательным качествам, а также по монологической организации характеристикам книжно-письменного языка, оказался новацией, значимой для литературного языка. Соответствующие.

1 Степанов, Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения: семиол. грамматика / Ю. С. Степанов — АН СССР. Ин-т языкознания. — М.: Наука, 1981. С. 14.

2 См.: Колесов, В. В. Русская ментальность в языке и тексте / В. В. Колесов. — СПб.: Петерб. востоковедение, 2007. С. 38−65.

3 См.: Фаворский, В. А. Что такое искусство? // Фаворский В. А. Об искусстве, о книге, о гравюре / сост. и вступ. ст. Е. С. Левитина. — М., 1986. С. 38.

15' зависимости не были предметом специального рассмотрения в истории русского литературного языка как развивающейся системы. Анализ этих отношений был бы значим для понимания розановского наследия как явления принципиально вербальной по своему характеру русской культуры и для осознания новой формы текста, ныне актуальной в русской книжно-письменной культуре.

Обобщая сказанное, можно отметить, что при таком подходе лингвистикой «покрывается» большая часть розановской проблематики, как языковая, что естественно, так и философско-культурная. С нашей точки зрения, это, действительно, так, однако необходимо учесть, что исследование всех указанных планов в пределах одной работы, сведясь к экстенсивной дескрипции, увело бы от рельефного изображения доминантных характеристик словесного творчества Розанова.

Характеристика сочетания «лирико-философская проза». С одной стороны, указанное сочетание, используемое для обозначения исследуемого дискурса, выполняет функцию знака-индекса, призванного отграничить указанные выше тексты от произведений, относящихся к иным жанрам значительного по объему литературного творчества Розанова. С другой стороны, использованное сочетание — в силу его собственной смысловой нагрузки — уже несет определенную семантику и в самой общей форме указывает на «собственную норму» произведения (совокупности произведений), обусловливаемую синхронной общелитературной нормой (узусом), ближайшей традиционной средой, «жизненной ситуацией» и, естественно, самим текстом произведения1. Названные факторы в различной степени учтены в настоящей работе.

Тема исследования. Заданная названием работы тема исследования «Язык и стиль лирико-философской прозы В. В. Розанова» может быть уточнена. Стиль автора понимается как иерархически организованная и подвла.

1 См.: Степанов, Ю. С. Французская стилистика / Ю. С. Степанов. — М.: Высш. шк., 1965. С. 288−289. стная автору система: совокупность доминирующих особенностей, создающих общий стилистический рисунок, и черт стиля, связанных с локальными эффектами. Язык автора, объективируемый по данным текстов, понимается как совокупность категорий, заданных, с одной стороны, национальной системой, с другой, моделируемая авторским мировосприятием — рефлексом языковой ментальности. Отмеченные особенности подходов к языку и стилю, фактически, формируют проблемное поле исследования.

Актуальность исследования. Актуальность исследования обусловлена значимостью лирико-философской прозы Розанова как факта русского языка и русской культуры. Указанные тексты рассматриваем как репрезентацию замечательных явлений в области стилистики, обнажение глубоких закономерностей русского языка, уверенные свидетельства о русской языковой ментальности и фактах исторической стилистики. Однако на сегодняшний день нельзя утверждать, что феномен розановского текста изучен в достаточной степени, более того — он и описан явно недостаточно: в первую очередь, отсутствует иерархически ориентированное описание стилистики лирико-философской прозы, также не были объектом рассмотрения образуемые стилистически маркированными единицами словесные ряды. Не были специальным объектом исследования языковые категории текстов розановской медитативной прозы, и, как следствие, эти произведения не рассматривались с позиций языковой ментальности в той степени, которой они заслуживают. Не ставился (со времен В. В. Виноградова), вопрос о категории образа автора в этих произведенияхсоответственно, остается не проясненной природа роза-новских «листьев» как нового типа текста. Само наличие указанных нерешенных вопросов, являющихся принципиальными для понимания и рецепции словесного творчества одного из крупнейших русских писателей, делает актуальным предпринятое в данной работе исследование указанных проблем.

Цель и задачи исследования

Целью исследования является истолкование стилистического своеобразия и языковой организации текстов лирикофилософской прозы В. В. Розанова на фоне национальной языковой системы и в связи с русской языковой ментальностью.

Различие исследуемых ярусов текста и многомерность изучаемого материала потребовали решения следующих последовательных задач:

1. Определить иерархию и механизм стилистических явлений, для чего:

— рассмотреть коммуникативно-синтаксический план высказывания и проанализировать коммуникативную организацию линейно-динамической структуры высказывания;

— рассмотреть принципы графического оформления микротекстов;

— используя подготовленный на основе полного словоуказателя частотный словарь знаменательной лексики «листьев», рассмотреть соотношения групп лексики, различающихся сферой употребления.

2. Определить локальные стилистические явления и используемые средства, для чего:

— рассмотреть использование стилистически маркированных групп лексики, включая неологизмы и диалектизмы;

— рассмотреть конструктивно-синтаксический план высказывания и проанализировать использование конструкций актуализированного синтаксиса;

— рассмотреть использование девиаций в словои формообразовании.

3. Охарактеризовать реализацию речемыслительных категорий, репрезентирующих язык текстов медитативной прозы, для чего последовательно проанализировать категориальную семантику:

— предметности;

— качественности;

— темпоральности;

— бытийности.

4. Рассмотреть обусловливающие связи категориальных языковых значений и характеристик языковой ментальности.

5. Охарактеризовать мировосприятие автора.

6. Рассмотреть ведущие принципы смыслообразования в сфере лексической семантики.

7. Охарактеризовать использование символа как содержательной формы слова.

8. Рассмотреть явление словесных рядов.

9. Охарактеризовать категорию образа автора.

Объект и предмет исследования. В определении категорий объекта и предмета исследования следуем мнению И. П. Распопова: «Объектом лингвистики является речевая деятельность. или язык в самом широком смысле. Объект. науки, изучаемый под определенным углом зрения, составляет ее предмет"1.

Объектами исследования в настоящей работе являются тексты лирико-философской прозы Розанова и встретившиеся в них:

— различные средства создания стилистического рисунка и сами стилистические коннотации, актуальные в текстах розановских «листьев» ;

— грамматические формы, реализующие категориальную семантику, релевантную для лирико-философской прозы;

— средства композиционной организации «листьев» .

Предмет исследования. В качестве предмета исследования рассматриваются реализованные в «листьях» связи и соотношения:

— иерархические соотношения стилистических средств, обусловливающие их локальную или общетекстовую функцию;

— связи между различными стилистическими средствами и спецификой их значений;

— связи между семантикой грамматических форм и смыслами речемыс-лительных категорий;

1 Распопов, И. П. Методология и методика лингвистических исследований: (методы синхронного изучения языка): пособие по спецкурсу / И. П. Распопов. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1976. С. 32.

— соотношения между реализованными в тексте речемыслительными категориями и мировоззренческими доминантами автора;

— приемы смыслообразования розановского текста;

— соотношения образа автора с формирующими его авторскими масками.

Принципы и методы исследования. Прежде всего отметим герменевтический принцип подхода к истолкованию явлений языка и стиля, обоснованный в ставших классическими трудах Г.-Г. Гадамера1. Такая установка, в первую очередь, предполагает внимание к существующим исследовательским, критическим и читательским мнениям, которые отражают объективный факт восприятия розановской прозы и тем обеспечивают необходимое предсуждение дальнейшего анализа данных текста. Кроме того учитывается 1) внутренний и 2) внешний фон словесного творчества Розанова: 1) его произведения, не относящиеся к лирико-философской прозе, и 2) показательные тексты русской словесности. Соответственно, явления идиостиля и идиолекта рассматриваются не в изоляции от качеств и тенденций русского языка, а также особенностей русской словесности. Собственные же рефлексии Розанова, во множестве эксплицированные в его высказываниях, в отличие от существующей исследовательской практики розановедов рассматриваются лишь как вспомогательный источник сведений к толкованию внутренних мотивов автора. Указанный подход, в частности, обеспечивает необходимую дифференциацию стилистических фактов, которые в исследовании разграничены как явления, создающие доминантные характеристики, и явления локальных эффектов. Другое следствие методологического порядка, задаваемое герменевтическим подходом — это «презумпция» целостности объекта, взгляд на текст и его смысл как на целое, из чего необходимо вытекает значимость отдельных явлений стиля и языковых средств элементов.

1 См.: Гадамер, Г.-Г. Истина и метод: основы филос. герменевтики: пер. с нем. / Г.-Г. Гадамер — общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. — М.: Прогресс, 1988. — 699 е.- Гадамер, Г.-Г. О круге понимания // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного: [пер. с нем.]. -М., 1991. — С. 72−82. — (История эстетики в памятниках и документах).

Общий принцип подхода к явлениям языка и стиля представляет сочетание индуктивного и дедуктивного методов исследования, что в применении к предметам исследования означает определение общих закономерностей, стоящих за наблюдаемыми явлениями текста, и распределение этих явлений в соответствии с известными и общепринятыми категориальными и ментальными характеристиками языка и языковой ментальности. В ходе исследования стремимся также выдерживать общие принципы последовательности и достаточной объяснительной силы аргументации.

Разнообразие исследуемого материала, относящегося к различным уров-невым и функциональным сферам, а также различие самих аспектов исследования потребовали использования различных методов. В первую очередь, назовем метод дифференциального анализа, предполагающий объединение единиц языка и стиля, различающихся ярусами и функциями, в соотносительные ряды1. Отнесенность единицы к такому ряду предопределяет наличие у нее определенных свойств, обеспечивающих, с одной стороны, ее достаточную характеризацию, с другой — реализуемых в тексте. Анализ использования этих групп в исследуемом тексте дает сведения о противопоставляемых признаках и их текстовых репрезентациях, что значимо как для определения стилистических механизмов, так и для толкования системности используемых грамматических средств, формирующих в текстах розановской медитативной прозы речемыслительные категории.

В числе частных методов исследования используются:

Метод компонентного анализа (как развитие дифференциального анализа), предполагающий не выделение т. н. сем, своего рода семантических «корпускул», что характеризует узкое понимание метода, а определение семантических оттенков групп лексических и грамматических единиц, сопоставляемых по образующемуся семантическому признаку, что позволяет, в свою очередь, определять функциональную и смысловую значимость указанных групп.

1 См.: Распопов, И. П. Методология и методика. С. 81−82.

Метод языкового экспериментаср.: «в возможности применения эксперимента. кроется громадное преимущество. изучения живых языков"1. При анализе явлений коммуникативного синтаксиса, грамматической семантики, а также явлений, связанных с метонимическим началом розановского текста, используем возможность, варьируя высказывания, словосочетания и отдельные слова с задачей и анализируя возникающий эффект, определить значимость и значение формы, репрезентированной в тексте, а также уточнить мотивировки авторского выбора.

В анализе коммуникативно-синтаксического плана высказываний используется метод латентных вопросов, позволяющий корректно, ориентируясь на содержательный план, выявлять коммуникативное членение2.

Метод статистического описания. По замечанию В. В. Виноградова, «в разных стилях книжной и разговорной речи, а также в разных стилях и жанрах художественной литературы частота употребления разных типов слов различна <.> Анализ всех грамматических категорий должен уяснить их относительный функциональный вес в разных стилях литературного языка"3. Использование статистики основано на признании того факта, что «элементы» языка «и функционируют в речи, и развиваются, подчиняясь тем или иным вероятностно-статистическим законам"4. В настоящей работе частотные характеристики использованы в оценке размеров и сложности предложения, в описании коммуникативных типов высказывания, различных лекси-ко-грамматических классов и разрядов лексики, а также явлений в сфере грамматической семантики.

1 Щерба, Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность / АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Комис. по истории филол. наук. — Л., 1974. С. 32.

2 См.: Крылова, О. А. Текст как объект стилистики речи, коммуникативного (динамического) и семантического синтаксиса / О. А. Крылова, Т. Ф. Матвеева // Методология лингвистики и аспекты изучения языка: сб. науч. тр. / [редкол.: Л. А. Новиков (отв. ред.) и др.]. -М., 1988. С. 69.

3 Виноградов, В. В. Современный русский язык: пособие для лит.-лингвист. фак. вузов, утв. Наркомпросом РСФСР / В. В. Виноградов. — М.: Учпедгиз, 1938. — Вып. 1: Введение в грамматическое учение о слове. С. 155, 156.

4 Головин, Б. Н. Язык и статистика / Б. Н. Головин. — М.: Просвещение, 1971. С. 16.

Методом конкорданции дан полный перечень знаменательной лексики, представленной в авторизованных книгах лирико-философской прозы, что обеспечило исследование материалом для статистических заключений о стилистическом и смысловом использовании лексических ресурсов языка, частотного описания, а также дало возможность сопоставления с языковыми данными, представленными в специальных описаниях.

Метод частотно-лексикографического описания использован для создания частотного словаря указанных произведений (см. приложение), который, в свою очередь, служит дополнительным источником определенным образом систематизированного материала.

Научная новизна исследования. Новизна исследования, прежде всего, состоит во впервые предпринятом комплексном изучении языка, стиля и мировоззренческих оснований словесного творчества В. В. Розанова. Новым также является последовательное применение общего герменевтического подхода к анализу авторского текста, предполагающее в числе прочего включение в исследование показательных суждений, характеризующих само восприятие розановского текста.

Новым в практике анализа художественного (околохудожественного) дискурса является акцент не столько на стилистических, сколько на собственно языковых явлениях авторского текста, что обусловлено целью настоящей работы. В работе также проводится соотнесение языковых явлений розановского лирико-философского дискурса с фактами и обстоятельствами истории русского языка. Новым в настоящей работе является также использование в практике анализа текста обоснованного в трудах В. В. Колесова разграничения содержательных форм слова.

Прим{ипиалъно новым является обоснование характеристик авторского мировоззрения анализом и обобщением языкового материала.

Теоретическая значимость исследования. Теоретическая значимость итогов работы заключается в углубленном комплексном подходе к анализу языка и стиля авторского текста. Теоретическую значимость видим также в.

23 экспликации существующих соотношений между явленной в тексте категориальной семантикой и мировоззрением автора и, как следствие, в фактическом обосновании (верификации) самого метода установления указанных корреляций.

Практическая значимость исследования. Результаты работы могут быть использованы в вузовском преподавании: в лекционных курсах по стилистике русского языка, а также в отдельных курсах его грамматикив специальных курсах ментальной грамматики, философии языка и стилистики языка художественной речи. Кроме того, результаты работы могут быть использованы при подготовке учебных пособий по стилистике, языку художественной речи, философии языка. Практическое применение может иметь прием описания авторского мировоззрения на основе анализа языковых данных конкретного текста.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Доминантным качеством стилистики текстов лирико-философской прозы Розанова является устное звучание книжного текста, создаваемое особенностями коммуникативной организации предложения — актуальным членением и особенностями линейно-динамической структуры. Фактором, поддерживающим эффект устной интонации письменного текста, является смешение контрастных лексических пластов — книжного и разговорного.

2. Использование стилистически маркированных средств, создающих стилистические локальные эффекты, показывает направленность розановско-го текста на смысл и свободное обращение автора с узуальной формой.

3. В розановском тексте предельно сближены языковая семантика и смысл построяемых автором высказываний.

4. Данные языка лирико-философской прозы характеризуют эти тексты как предметно и качественно ориентированные.

5. Данные языка лирико-философской прозы показывают нерелевантность времени в реконструируемой «картине мира» Розанова.

6. Слагаемые языковые характеристики лирико-философской прозы Розанова дают основание определять его мировоззрение как реализм.

7. В смыслообразовании текстов лирико-философской прозы Розанова центральное положение занимают метонимические механизмы и словесные ряды символов как предпочитаемой содержательной формы слова.

8. Категория образа автора заключается в единстве и многообразии форм авторского сознания, непосредственно воплощенного в языковых формах.

Исследованный материал. Материалом для исследования послужили, в первую очередь, опубликованные при жизни В. В. Розанова сборники «листьев»: «Уединенное» (1912), «Опавшие листья. Короб первый» (1913) и «Опавшие листья. Короб второй и последний» (1915). Эти произведения, а также начальный фрагмент «Сахарны», в 1917 году подготовленный Розановым к печати и доведенный до стадии верстки, и первые десять выпусков книги «Апокалипсис нашего времени», в определенной степени примыкающей к стилистике «листьев», могут в полной мере рассматриваться как авторизованные тексты. В качестве источников были использованы также иные книги лирико-философской прозы, сохранившиеся в рукописях и опубликованные ныне в составе 30-томного Собрания сочинений В. В. Розанова: «Мимолетное. 1914 год», «Мимолетное. 1915 год», «Последние листья. 1916 год», «Последние листья. 1917 год», «Сахарна» (полный текст), «Апокалипсис нашего времени» (полный текст). В соответствии с задачами исследования использовались произведения В. В. Розанова, относящиеся и к другим жанрам: «В мире неясного и нерешенного», «Из восточных мотивов», «Когда начальство ушло.», «Переписка В. В. Розанова с Н. Н. Страховым», «Переписка В. В. Розанова и П. А. Флоренского» и другие, в т. ч. значительное количество литературно-критических и публицистических статей. Внимание к языковому, литературному и культурному фону эпохи и стремление раздвинуть хронологические рамки рассматриваемых стилистических и языковых явлений сделало целесообразным включение языковых фактов, представленных в произведениях А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, И. В. Киреевского,.

В. Ф. Одоевского, А. И. Тургенева, Н. В. Гоголя, А. С. Хомякова, А. К. Толстого, Ф. М. Достоевского, Н. С. Лескова, Л. Н. Толстого, Д. В. Григоровича, К. Н. Леонтьева, С. В. Максимова, М. М. Пришвина, П. А. Флоренского, В. Ф. Эрна, К. П. Победоносцева, М. О. Меньшикова, А. А. Коринфского, А. А. Блока, Е. Н. Трубецкого, В. С. Трубецкого, А. А. Ухтомского, А. Л. Толстой, П. И. Бирюкова, П. Д. Боборыкина, М. Д. Муретова, А. П. Чехова, Н. А. Бердяева, Л. П. Карсавина, А. В. Ельчанинова, Ю. П. Иваска, И. А. Ильина, Б. Башилова (Б. П. Юркевича), В. Д. Иванова, А. С. Новикова-Прибоя, В. П. Астафьева.

Воспроизведение цитируемых текстов. Тексты В. В. Розанова воспроизводятся с сохранением авторских выделений: курсивного и полужирного написания, скобок, кавычек, многоточий. Наши сокращения цитаты показаны угловыми скобками с многоточием, что связано с частым использованием знака многоточия самим Розановым. Источник цитирования указан сокращенно (см. список сокращений) или (в случае единичного использования произведения) полностью. Авторские ремарки даны в ломаных скобках кеглем того же размера, что и основной текст цитаты. В тех же ломаных скобках может быть дан необходимый контекст. Знаки графического выделения фрагментов текста (виньетка и тильда) воспроизводятся лишь при необходимости, ряды авторских отточий заменяются одной строкой отточийв отдельных случаях слиты абзацы. В ряде слов использованы графемы ^ и ь.

Выводы.

В настоящей главе лирико-философская проза рассмотрена с различных точек зрения: объектной направленности текстов, их метонимической ориентированности, значимости символики, ее организованности в словесных рядах, а также характеристики образа автора. Исследованный материал диктует следующие выводы:

— множественность различных по тематической направленности микротекстов предполагает наличие значительного количества объектов, разграничение которых по социальной, личностной и онтологической отнесенности имеет условный характер в силу подвижности розановской символики. К центральным объектам, во многом задающим тематику «листьев», относятся различные явления русских быта, культуры и духовности. Указанные особенности, декларируемая автором «русскость» в сочетании с отмеченными в главе IV явлениями языковой ментальности формируют специфическую национальную окрашенность текстов лирико-философской прозы;

— метонимия и смежные явления (повтор, тавтология, амплификация), определяемые как таковые на основании смежности или тождественности понятийных полей, занимают центральное место в смыслообразовании розановского текста. Соответствующее сцепление понятийных полей используемых в метонимически ориентированных «смысловых образованиях» обеспечивает онтологическую плотность розановского текста;

— символ как содержательная форма слова оказывается основным и абсолютно преобладающим лексическим средством истолкования внеязыковой действительности. Активность в использовании корреспондирует с реалистическим мировоззрением автора — символ есть оптимальное средство одновременного указания на предмет (явление) и на его сущностную характеристику. Для текстов «листьев» характерна также подвижность символикииспользование одного и того же символа в описании различных сфер действительности.

— Розанов не создал упорядоченной системы символов, воспроизводящей толкуемую им действительность, однако большинство использованных им символов входит в сложно взаимодействующие словесные ряды. Такие ряды организованы, прежде всего, повторами, дериватами, варьированием словосочетания, включающего символ, парафрастическим воспроизведением или иным воспроизведением соответствующего. В последовательности словесного ряда совокупностью использованных содержательных форм слова дан соответствующий концепт, значимый для авторского миропонимания.

— отображение содержания в текстах лирико-философской прозы реализуется в текстовых формах, которым соответствуют авторские маски: интимного собеседника (заметно доминирующая в «листьях»), юродствующего, исповедующегося, безадресно рефлексирующего и медитирующего, оратора и публициста, литератора-очеркиста. Соответствующая маска автора, будучи инструментом «образа автора», всякий раз выступает как его конкретный репрезентант. наполнением образа автора лирико-философской прозы Розанова является авторское сознание, явленное в личностном единстве и многообразии языковых форм, отраженных авторскими масками. Розанов вербализовал непрестанный мыслительный процесс, зафиксировав его в той непосредственности, насколько это позволяют формы и категории языка, и потому именно язык оказывается фактором, формирующим стилистическую «физиономию» розановского творчества и выявляющим мировоззрение автора в системе реализованных грамматических и лексико-грамматических категорий.