Поэтика художественного слова в эпосе «Гуругли»

Актуальность темы

исследования, Поэтика произведения изобразительного искусства является определяющим компонентом его художественной системы. Именно по специфике поэтической системы можно отличить жанровую характеристику произведения, авторские творческие поиски и изыскания, особенности его бытования в художественной действительности. Поэтика, образно говоря, — паспорт и лицо художественного явления. Особенности тематики, жанра, творческого метода изображения и стиля, способы создания стилистической симметрии, метафор, символов, художественного отображения времени и пространства отличают творческие процессы фольклорного произведения, особенно крупного эпического жанра. Ярким образцом произведений такого типа и и> 0в-в-'! 50 является поэтическии эпос Гуругли, исследованию которого посвящена данная диссертационная работа.

Гуругли" представляет собой героический эпос, порожденной не элитарной литературной традицией, а простонародной художественно-эстетической действительностью. Поэтому воздействие этого многовариантного творения народных сказителей на формирование художественно-эстетического сознания широкой народной аудитории весьма велико.

До недавних пор, когда художественный вкус широких кругов населения формировался вне зависимости от экранных творений коммерческой культуры, главным образом, западного происхождения, народные произведения типа «Шах-наме» (в поэтических и прозаических вариациях, отличных от творения Фирдоуси), «Самак айяр», «Тысяча и одна ночь», «Сказание об Абу Муслиме», «Сказание об амире Хамзе», «Сказание об Ахмаде Замчи», «Сказание о Турке Тахмасе», «Сказание о Кахрамане Катиле», «Сказания о Джамшиде», «Мехр и Мах», «Ширзад и Гульшад», сотни чудесных и фантастических, приключенческих и бытовых произведений средних и малых прозаических жанровых форм, различные своды уже письменно оформленной новеллистической прозы, которые рассказывались бродячими и постоянными сказителями, сказочниками, занимали умы и воображение людей.

В творческой среде мастеров устного словесного искусства выработалось оригинальное искусство исполнения многочисленных вариаций поэтического дастана — эпоса «Гуругли». Пожалуй, не будет преувеличением, если отметить, что последние два столетия устное эпическое народное творчество Таджикистана и сопредельных территорий Афганистана и Узбекистана не знает другого творческого феномена, который по своей популярности соперничал бы с «Гуругли». Исполняемый особым гортанным пением и поэтическим экспромтом, регулируемый с помощью растяжимого звукового окончания «Ы», искусство это совершенно оригинально и неповторимо.

Исполнители «Гуругли» поколение за поколением вырабатывали и оттачивали искусство творческого соперничества в постановке вокала, поэтического экспромта, развивали и совершенствовали свои художественно-эстетические вкусы, способствуя тем самым эстетическому воспитанию своей аудитории, порой долгими вечерами с замиранием сердца внимавшей истории о подвигах и приключениях героев сказания.

Несмотря на то, что происшедшие изменения качества и характеристик культуры современного общества привели к некоторому отходу от исполнительского искусства «Гуругли» на второй план культуры масс, оно все еще по-прежнему продолжает функционировать. Исходя из данного обстоятельства, представляется необходимым проникнуть в поэтический мир жанра средствами научного познания, раскрыть тайны притягательной силы произведения. Такой подход может явиться соответствующим шагом на пути к созданию теоретической базы системного изучения дастанного поэтического творчества и жанра. Большой научный интерес представляет раскрытие творческого мастерства сказителя в использовании поэтических фигур и иных художественных средств в процессе поэтического экспромта. Законы художественного совершенства, свойственные этому фольклорному искусству, соблюдаются неукоснительно. И, естественно, что без изучения поэтики творчества одного или группы сказителей сложно представить, что мастера этого жанра при многочасовом исполнении своего репертуара экспромтом не повторяют одно и тоже слово дважды. Иными словами, творцы текстов «Гуругли» непременно следуют законам красноречия и поэтического изящества. Но здесь следует исходить из того положения, что мы имеем дело с поэзией, далекой от творчества элитарного уровня, где фольклорное начало категорически отвергается. Поэтому исполнители и творцы различных вариаций «Гуругли'9 следуют законам своей поэтики, которая, тем не менее, используют средства и предыдущий опыт общей поэтики персоязычной литературы. Если признать это обстоятельство, то судить о достоинствах и недостатках художественного творчества сказителей «Гуругли» можно лишь тогда, когда мы в достаточной степени изучим поэтику какого-нибудь конкретного творческого акта. Но, к сожалению, именно поэтика фольклорных жанров, особенно «Гуругли», остается за пределами исследовательских процессов.

В таджикской фольклористике проблемам поэтики посвящено исследование Б. Тилавова «Поэтика таджикских народных пословиц и поговорок» [225]. Хотя автор специально не затрагивает поэтику народной поэзии, тем не менее, в своей монографии он характеризует целый ряд поэтических фигур, которые наиболее активно участвуют в творческих процессах [225, 16].

Вплотную рассмотрением поэтических средств, участвующих в сотворении образной системы стиха, стал заниматься Р. Амонов. Ещё в 1963 году в книге «Очерки устного творчества Куляба» он отмечает: «Важную функцию преувеличения и гиперболы выполняют в описании боевых сцен, облика богатырей, достопримечательностей боевого коня, пиршеств и увеселений, возбуждая слушателей и доставляя им эстетическое наслаждение» [7, 114−115].

Тот же автор в другой своей книге — «Таджикская народная лирика» -высказывает достаточноценные соображения о художественных средствах в поэтике народных четверостиший, поэтических фигурах в поэзии [8, 187].

Исходя из описанного состояния разработанности поэтики устного поэтического творчества, в данной работе мы в гораздо большей степени опирались на теоретические разработки и практический опыт зарубежных ученых, как А. А. Потебня (1905), А. Н. Шалыгин (1909), Б. В. Томашевский (1928), А. Н. Болдырев (1933, 1934, 1935, 1939), А. Н. Веселовский (1940), В. М. Жирмунский, X. Т. Зарифов (1947 в соавторстве), Г. JL Абрамович (1953), И. С. Брагинский (1953, 1956, 1977), В. П. Пропп (1955), Ф. И. Буслаев (1958, 1987), В. И Чичерев (1958), А. В. Ухов (1958), В. В. Виноградов (1959), В. М. Сидельников (1959), П. В. Палиевский (1962), Д. С. Лихачев (1967), П. С. Пустовалов (1973), X. Г. Короглы (1973, 1977, 1983), Е, М, Мелетинский (1975), И. В. Стеблева (1976), Г. Н. Поспелов (1976), Ф. М. Селиванов (1977), И. М. Стеблин-Каменский (1978), В. И. Еремина (1978), Л. Ф. Тарасов (1978), Н. Б. Путилов (1979, 1988), С. Л. Невелова (1979), Ю. М. Скребнова (1979), P.A. Будагов (1980), С. Г. Лазутин ((1981), И. В. Шпаль (1981) и др.

Современные исследования по поэтике словесности отличаются от таджикско-персидской классической поэтики полнотой и глубиной изложения, поэтому при необходимости мы будем пользоваться уже имеющимися достижениями в изучении этой поэтики.

В поэтической системе «Гуругли» одно и наиболее важных мест занимает эпитет. A.A. Потебня об этой поэтической фигуре пишет следующее:

Прозаический эпитет — то есть логическое определениеограничивает объем понятия, в родовом понятии выделяет видовое.

Например, в родовом понятии «лес» выделяется видовое понятие «хвойный» или «лиственный». Поэтический эпитет не уменьшает объема понятия, но подчеркивает какой-нибудь признак, присущий всему понятию. Например, «шумящий лес». Собственно эпитет — это эпитеты поэтические" [189, 216 217].

А.Н. Веселовский рассматривал эпитет как важнейший элемент поэтического стиля, в истории которого получили отражение история поэтического сознания, принцип и методы художественного творчества [118, 73−92].

Исследуя такое произведение народного творчества, как «Гуругли», нельзя не согласиться со словами, высказанными Г. JI. Абрамовичем: «Создатели произведений устного народного поэтического творчества не руководствовались какими-либо писаными правилами. Тем не менее, они сложили немало песен и былин, являющихся высокими образцами поэзии не только в области содержания, но и в области стихотворной формы. В многовековом поэтическом опыте народа были найдены необходимые средства для ритмической организации стихотворной речи, опирающиеся на возможность как речевой, так и музыкальной выразительности» [86, 113−114].

Характеризуя же эпитет, Г. JI. Абрамович считает, что «в отличие от логического определения эпитет не содержит в себе разделительного значения. В то время как логическое определение отделяет признак одного предмета от признаков других, эпитет, как и другие изобразительно-выразительные средства языка, вызывает в нашем сознании целостное представление об изображаемом предмете, рассматриваемом писателем в том или ином аспекте» [86, 150], с чем нам дают основание согласиться результаты наших многочисленных анализов поэтических текстов.

Ученый подмечает важные признаки эпитета — изобразительный и лирический, первый из разновидностей которого весьма характерен для словесной системы рассматриваемого нами фольклорного жанра.

Ф.Ио Буслаев считает, что «эпитет отличается от обыкновенного прилагательного тем, что служит украшению речи и по большой части не придает нового оттенка названному предмету, поэтому называется украшающим эпитетом» [116, 49].

П. С. Пустовалов справедливо отмечает: «Над эпитетами нельзя работать вне контекста, так как эпитет, как и другие виды жанров, вне контекста чаще всего нейтрален» [203, 16−20]. Наш опыт исследования также полностью подтверждает данное заключение.

В ходе нашего исследования мы разделяем точку зрения с Л. Невеловой о природе эпитета: «Многообразие эпитетов, выражающих сходные понятия, связано с синонимикой, варьированностью лексики, используемой для образования эпитетов» [181, 24].

Это позиция полностью подтверждается алфавитным словарем, положенным нами в основу настоящего исследования.

Знакомство с существующей научно-теоретической литературой по рассматриваемой проблематике позволяет заключить, что значение эпитета в системе поэтики художественного слова большинством авторов рассмотрено на разнохарактерном и разрозненном материале. Эти авторы не имели в своем распоряжении репертуара определенного сказителя или исполнителя большого эпического произведения, специально подготовленного словаря, которые бы позволили раскрыть все возможности поэтической фигуры эпитета. Не будет большим преувеличением, если отметим, что в большей степени именно эпитет привносит в народные, фольклорные произведения дух высокой художественности, открыв ему дальнейший путь в сокровищницу национальной культуры.

Совершенство слова, красота художественного образа находят свое выражение именно посредством эпитета. Это положение в полной мере можно проследить на материале эпоса «Гуругли» .

Для того чтобы подготовить научно-аргументированный базис для глубинного поэтического анализа, необходимо осуществить огромную предварительную изыскательскую работу, что, в сущности, составляет содержание научного исследования. Именно эта часть работы подготавливает почву для определения окончательного заключения о художественно-эстетических достоинствах произведения или репертуара отдельного сказителя. Данный фрагмент исследования, по существу, составляет историю изучения темы.

Степень изученности темы. На сегодняшний день проделано достаточно много по сбору, изучению и изданию таджикского фольклора, в частности, эпоса «Гуругли» .

Изучение «Гуругли» по существу было начато в 30-х годах XX века. Еще в 1933 году Таджикской Базой Академии наук СССР в составе трех человек была снаряжена экспедиция в районы Обигарма и Тавильдары. Основная задача этой экспедиции заключалась в обнаружении и уточнении традиций сказительского искусства в горных районах. Членами экспедиции на протяжении двух месяцев было записано несколько дастанов из цикла «Гуругли» и осуществлено описание ритуала их исполнения.

В 1935 году А. Н. Болдырев издает на таджикском и русском языках отрывок из дастана, записанный им из уст сагирдаштского сказителя Сафара [102, 48−57].

Работа по его сбору и изучению эпоса «Гуругли» была продолжена и в последующие годы. Так, по инициативе Союза писателей Таджикистана и Таджикской Базы АН СССР в 1938;1939 гг. был записан репертуар знаменитого яванского сказителя Курбана Джалила (1870−1945) в объеме 30 тысяч стихотворных строк.

Л. Бузург-заде, М. Миршакар и Б. Рахим-заде, осуществившие данную запись, обратили внимание на особенности речения сказителя и дали пояснения диалектной лексики исполнения.

В 1940 году в «Образцах таджикской литературы» (используя вариант сагирдаштского сказителя Сафара, репертуар которого частично был записан А.Н. Болдыревым) Л. Бузург-заде опубликовал один из дастанов Турупга" вместе с кратким предисловием под названием «Ссора пасынка Гуругли-султана с Авазханом» [19]. Приводя пояснения, Л. Бузург-заде при этом сумел полностью сохранить особенности говора сказителя. Благодаря усилиям Л. Бузург-заде и М. Миршакара в 1941 г. был издан первый сборник эпоса «Гуругли», основанный на версии Курбана Джалила [21].

В годы Великой Отечественной войны пропаганде народных произведений, в частности героических дастанов, придавалась особое патриотическо-воспитательное значение. В этом русле в 1942 г. М. Миршакар, используя вариант Курбана Джалила в виде отдельной книжки издал отрывок из главы «Дастан о Мастон-кампире и о набеге Турабпадишаха на страну Чамбул» [22]. Издатель данного сборника не только пояснял труднодоступные слова сказа, но также проделал значительную работу по редактированию языка эпоса в соответствии с нормами литературной речи.

В 1941;42 гг. Л. Бузург-заде и Б. Бурханов записали дастаны «Гуругли» в исполнении Бобоюнуса Худойдод-заде.

После непродолжительного перерыва в последние годы войны и первых лет мирной жизни внимание к эпосу «Гуругли» вновь заметно усилилось. Уже в 1949 г. сотрудниками Института истории, литературы и языка ТБ АН СССР К. Расуловым, Н. Рахимовым, И. Саидовым и Ш. Ниязи из уст кулябского сказителя Одины Шакара были записаны 12 дастанов произведения, общий объем которых составлял 45 тысяч стихотворных строк.

Отряды фольклорных экспедиций, работавших в Каратегине и Дарвазе (поэт Б. Рахим-заде, Н. Маъсуми и Н. Рахимов), в Кулябской долине (Р.

Амонов, Б. Рахимов, Ш. Шарофов), выяснили, что в художественном творчестве горцев «Гуругли» пользуется огромной популярностью.

Членами экспедиций также был собран ценный биографический материал о знаменитых сказителях прошлых времен.

В 1948 г. в Душанбе был приглашен видный сказитель из Оби-Гарма Хикмат Ризо, из уст которого Ш. Ниязи, Р. Амонов, Н. Рахимов и М. Фархат записали 35 дастанов «Гуругли» в объеме 105 тысяч стихотворных строк.

К этому времени относится издание сборника «Народный поэт», составленного Я. Ыальским и Б. Рахим-заде. В сборник был включен и один из дастанов «Гуругли» [177]. В 1961 г. этот сборник был издан на русском языке вместе с отрывком из «Гуругли» в исполнении Бобоюнуса в переводе Я. Нальского [178].

В первый большой сборник «Таджикские народные сказки» на таджикском языке вошли два прозаических варианта дастанов «Гуругли» (под редакцией и комментариями С. Улугзаде) [92].

С момента образования отдела фольклора Института языка и литературы АН Таджикской ССР (1958) сбор и изучение образцов всех фольклорных жанров заметно возрастает и принимает системный характер. Только в 1959 — 1960 гг. по инициативе отдела фольклора были произведены записи репертуаров таких выдающиеся сказителей, как Курбонали Раджаб (18 дастанов, 60 тысяч стихотворных строк), Талби Замир (30 дастанов, 60 тысяч стихотворных строк) и Хакназар Кабуд (30 дастанов, 60 тысяч стихотворных строк).

Тогда же участниками фольклорных экспедиций была произведена магнитофонная запись отдельных фрагментов эпоса из репертуаров ряда сказителей Куляба, Файзабада, Каратегина и Дарваза.

В эти годы заметно активизировалась работа и по изданию дастанов «Гуругли». Так, в 1959 г. в «Хрестоматии по литературе народов СССР» было помещен отрывок из произведения в переводе Л. И. Климовича, которым было также написано и довольно обширное предисловие к изданию [143, 183−185].

В 1962 — 1963 гг. вышел из печати двухтомный сборник «Гуругли» из репертуара Курбонали Раджаба, в который вошли 12 дастанов [23]. Сборник снабжен вступительной статьей Р. Амонова. В 1976 г. К. Хисомов издал семь дастанов из репертуара Хакназара Кабуда [24]. В 1983 г. под руководством И. С. Брагинского в русском переводе было издано девять дастанов «Гуругли» из репертуаров сказителей Бобоюнуса Худойдод-заде, Курбона Джалила, Курбона Сафара, Одины Шакара и Хикмата Риза. Перевод материалов сборника был осуществлен Т. Стрешневой и Д. Виноградовым. В предисловии к сборнику его автор Л. Синицына особое внимание акцентирует на значение состоятельности процессов исполнения героического эпоса [123].

Одновременно с осуществлением записей и изданий образцов «Гуругли» ученые приступили и к исследованию этого народного художественного творения. Уже в 1933 г. по материалам экспедиции в Обигарм и Тавильдару печатается статья А. Н. Болдырева «Новые страницы об изучении устных дастанов таджиков» [15], в которой автор, отмечая некоторые важные проблемы сбора и изучения эпоса «Гуругли», одновременно подчеркивает необходимость записи различных версий эпоса, материалы которых дадут возможность всестороннего изучения произведения [15, 34]. Важное значение в статье придается также вопросам генезиса и языковых особенностей эпоса.

В 1939 г. появилась вторая статья А. Н. Болдырева «Устный эпос Таджикистана», где он, опираясь на собственные наблюдения, заостряет внимание на некоторые художественные особенности «Гуругли». В статье также содрежатся ценные сведения об объеме и поэтической метрике эпоса [104, 299−305]. Еще одна статья А. Н. Болдырева, посвященная «Гуругли», вышла в том же году.

Вслед за русским востоковедом, известный таджикский ученый А. Мирзоев 1940 г. напечатал статью под названием «О дастанеТуругли» [33, 31−35]. Остановившись вкратце на значении и степени распространенности эпоса, автор пересказывает содержание одного из его дастанов. Подкрепляя и развивая тезисы А. Н. Болдырева, А. Мирзоев также делает предположение о популярности эпоса и в Афганистане.

В 1947 г. вышла в свет монография В. М. Жирмунского и Х. Т. Зарифова «Узбекский героический эпос», в которой наряду с типологическим анализом узбекских народных дастанов и аналогичных образцов творчества других народов Центральной Азии затрагивались и некоторые проблемы таджикских народных дастанов. Однако в силу того, что тексты таджикских народных дастанов в эти годы еще не стали достоянием научной общественности, вышеназванные авторы, опираясь зачастую на частные факты, пришли лишь к предположительным выводам, которые затем частично опровергнуты таджикскими фольклористами [138, 35].

В 1952 вышла из печати монография Н. Масуми «Таджикский фольклор», в которой главное внимание автора было направлено на характеристику фольклорных жанров [32]. В частности, в книге можно обнаружить ряд тонких наблюдений и о таджикском эпосе Туругли". Одновременно ученый остро ставит вопрос о серьезном изучении метрической системы произведения. Н. Масуми впервые в истории соприкосновения с поэтикой 'Туругли" отмечает, что «по своему метрическому строю некоторые строки ложатся в форму стихосложения. Весьма интересно то, что отдельные части дастанов не подчиняются ни первой, ни второй метрической системе. В этой связи, общий размер эпоса можно условно назвать смешанным размером» .

В 1956 г. вышли в свет «Очерки из истории таджикской литературы», где была помещена статья «Заметки о таджикском народном эпосе Туругли» [110, 97]. Размышляя о народности эпоса, а также сопоставляя в содержательно-тематическом ракурсе таджикский «Гуругли» с дастанами туркменского, узбекского и азербайджанского происхождения, И. С. Брагинский убедительно утверждает оригинальность таджикского эпоса.

В своей статье «К изучению таджикского эпоса» Р. Амонов совершает экскурс в историю исследования эпоса «Гуругли» и, ставя задачу о необходимости сбора, издания и изучения данного произведения, подводит итоги исследований, проведенных в этом направлении [91, 15−21].

В 1955 г. появляется еще одна статья И. С. Брагинского об эпосе «Гуругли», в которой он называет его богатейшим устным художественным наследием таджиков. Ученый в статье проводит меткое типологическое сравнение, которое подтверждает закономерность развития художественного опыта народа: «В эпическом дастане, посвященном этой стране — Чамбул, в качестве центрального героя выступает богатырь Аваз, который всем своим обликом и характером является последующим развитием образа легендарного Рустама» [109, 19−35].

Вопрос об эпосе «Гуругли» затрагивался также в предисловии к фольклорному сборнику «Устное творчество жителей Куляба», изданному в 1956 г. [6, 8].

Статья Р. Амонова «Народные дастаны о богатырях Чамбули Мастон» также посвящена эпосу «Гуругли» и его значению в духовной и культурной жизни народа [4, 145−151]. Обобщая в данной статье наблюдения, почерпнутые во время фольклорных экспедиций, автор отмечает огромную популярность, высокую художественность и глубину содержания таджикских народных дастанов. Позже статья, переработанная и дополненная, под названием «Героический эпос» была включена в моногрфию Р. Амонова «Очерки устного творчества Куляба» [7, 106]. Не будет преувеличением, отметить, что данная работа явилась своего рода обобщением научных поисков, предпринятых в области изучения устного героического эпоса. Другой, весьма важной особенностью работы Р.

Амонова является новизна его теоретических выкладок. Так, продолжая и развивая целый ряд положений, обоснованных А. Н. Болдыревым и И. С. Брагинским относительно возникновения дастана «Гуругли», особенностей его формы и языка, Р. Амонов приходит к новым выводам о роли творчества сказителей в духовной жизни народа, их творческих состязаниях в развитии и совершенствовании эпического сказания.

В 1977 году также вышла статья Х. Г. Короглы, посвященная критическим текстам туркменского, узбекского и таджикского «Гуругли» [151, 113]. Статья отражает принципы и пути подготовки к изданию записей героических дастанов.

В 1980 г. вышло из печати исследование В. Асрори и Р. Амонова «Устное творчество таджикского народа» [13], а в 1985 г. появилась монография А. Суфиева «Фольклор — эстетическая и социальная мысль народа», затрагивающее целый ряд проблем таджикского фольклора и фольклористики, в том, числе и эпоса «Гуругли» [67, 127]. В рассуждениях автора относительно различных вопросов «Гуругли» обнаруживается немало спорных, зачастую неверных положений. Так автор предполагает, что «видимо под словом Чамбул (Чамани гул) подразумевается цветник или обитель соловьев, что метафорически означает место жительства людей, наделенных тонким восприятием красоты, любовью к жизни» [66, 193].

Среди рассмотренных выше работ особого внимания заслуживает статья С. Аминовой [2, 125−130]. Обнаружив в письменной литературе XV.

XVI вв. весьма схожий с эпосом «Гуругли» рассказ под названием «Гайбзод» («Таинственно рожденный»), С. Аминова высказывает ряд смелых и, следует признать, свежих мыслей относительно происхождения таджикского эпоса «Гуругли». В частности, автор ставит под сомнение точку зрения И. С. Брагинского и Р. Амонова, которые относят появление дастанов «Гуругли» к.

XVII в., и связывает формирование эпоса с более ранним периодом. Исходя из этого положения, С. Аминова опровергает также и ранее высказанное мнение В. Жирмунского и X. Зарифова, согласно которому таджикские дастаны считались переработанными версиями одноименного узбекского эпоса.

В 1977 г. появилась новая работа И. С. Брагинского «Исследования по таджикской культуре», одна из глав которой специально посвящена эпосу «Гуругли» и узбекскому «Алпамыш» [113, 87−104]. Новая работа характеризуется стремлением автора к возможно многостороннему анализу эпоса «Гуругли», к определению его места и значимости в системе духовных ценностей народа, а также художественных достоинств этого народного произведения. Ученый делает попытку провести литературоведческую работу, направленную на выявление основных характеристик главных персонажей произведения. В новом исследовании И. С. Брагинского содержится немало любопытных, свежих сведений и мыслей об эпосе «Гуругли» .

В 1982 г. была опубликована новая работа A.A. Петросяна «История народа и его эпоса» [186, 22], в которой обобщены исследования по изучению эпосов народов СССР. Автор, отмечая историческую и социальную предпосылки возникновения героических произведений, привлекает к анализу эпические дастаны различных народов нашей страны, что позволяет ему прийти к целому ряду весьма ценных заключений, имеющих немаловажное значение для дальнейшего исследования эпических дастанов. Записанный текст «Гуругли» нами расписан по принципу, предложенному в 1971 г. И. Г. Левиным в «Инструкции по составлению частотно — понятийного словаря мотивов» отделу фольклора Института языка и литературы Академии наук Таджикистана [139].

Средства художественного изображения — эпитет, метафора, сравнение, гиперболариторические фигуры — синонимия, омонимия, антитеза, в общей сложности, вся поэтика «Гуругли» в диссертации рассматривается по-новому.

Цель и задачи исследования

Исследование, как отмечено выше, преследует цель определить роль и место поэтических средств изображения и выражения в народном эпическом дастане Туругли". Но в виду того, что на сюжете произведения, вернее, на фабуле дастана каждый сказитель или исполнитель строит собственную его вариацию, была поставлена цель исследования поэтики 'Туругли" на основе репертуара талантливого народного сказителя Одины Шакара и выяснить:

— основные рамки сюжета и содержания дастана 'Туругли" ;

— функционирование средств художественного изображения в дастане;

— роль поэтики как средства создания художественного образа (на базе алфавитного словаря);

— роль эпитета, сравнения, и гиперболы в создании образов центральных героев дастана «Гуругли» ;

— роль и место метрики и рифмы в поэтической системе дастана.

Источники исследования. Основными источниками исследования послужили материалы, собранные соискателем за период между 1961;1979 гг., в процессе активного участия в научной экспедиции по сбору и записи произведений устного народного творчества. За указанный период исследователь записал биографические данные восьми сказителей «Гуругли» и отдельное фрагменты из их репертуаров. Так, за 1961;1963 г. диссертант осуществил запись репертуара Талби Замирова в объёме 50.000 строк. Помимо этого, в фольклорном фонде Института языка и литературы им. Рудаки АН Таджикистана хранятся записи 114 дастанов «Гуругли» в исполнении талантливого мастера-сказителя «Гуругли» Одины Шакара. Общий объем сказания в его исполнении составил 45.124 строк.

Методология исследования. В процессе исследования автор главным образом пользовался средствами историко-сравнительного и структурно-описательного методов анализа. Методологическую основу исследования составляют опыт и труды известных русских, иранских, таджикских, составляют опыт и труды известных русских, иранских, таджикских, афганских и узбекских ученых. Помимо трудов таких исследователей поэтики классического периода таджикской литературы, как Ибн Мутаз, Мухаммад Радуйани, Рашид Ватват, Шамс Кайс Рази, Мухаммад Хусайн Сиддик, автор широко пользовался опытом исследований и трудами таджикских ученых Т. Зехни, Р Амонова, В. Асрори, Ю. Бобоева, Б. Тилавова, Б. Шермухаммадова, Д. Обидова, А. Суфиева, С. Фатхуллоева, Р. Ахмадова, Ш. Умаровой, Т. Исраиловой, узбекских — Т. X. Зарифова, М. Мурадова, российских и европейских — В. Я. Проппа, В. Н. Чичерова, В. В. Буслаева, А. Н. Болдырева, И. С. Браченского, Г. Л. Абрамовича, А. Н. Шалычина. А. Н. Тамашевского, А. А. Потебни, Г. Л. Колпаковой, А. Н. Веселовского, А. X. Ухова, В. В. Виноградова, В. М. Сидельникова, П. В. Палиевского, Д. С. Лихачева, П. С. Пустовалова, Е. М. Мелетинского, И. В. Стеблевой, Г. Н. Постелова, Ф. М. Селиванова М. И. Стеблина-Каменского, В. И. Ереминой. А. Э. Тарасова, Н. Б. Путилова, С. А. Невеловой, Ю. М. Скребновой, P.A. Будакова, С. Г. Лазутина, И. В. Шпаль и др.

Практическая ценность исследования. Полученные научные результаты диссертации, оригинальная методика исследования могут быть полезны в научной практике фольклористов, этнографов, диалектологов, филологов. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в учебных целях в средней и высшей школе. Метод исследования, исходящий из характера фактического материала, положит конец необоснованным априорным высказываниям о происхождении и генезисе произведения, его художественных достоинствах, идейно-тематических параметрах. Исследование внесет существенный вклад в исследовании истории сюжетафабулы произведения и типа фольклорных жанров.

Апробация исследования. Материалы диссертации опубликованы в ряде статей и монографии и средства художественного изображения в эпосе «Гуругли» (Душанбе: Деваштич, 2006, 300с, на тадж. языке).

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании ученого совета Института литературы имени Рудаки АН Республики Таджикистан от 7 апреля 2006 г, протокол № 4.

Структура диссертации определяется общим направлением, целью и конкретными задачами, а также логикой развития и развёртывания темы исследования. Диссертация состоит из ведения, четырёх глав, заключения и списка цитированной и использованной литературы.

ЭПОСА «ГУРУГЛИ».

Поэтика каждого фольклорного жанра имеет свою особую специфику, в которой определяющую роль играет какой-либо конкретный из ее компонентов. В формировании содержания устных эпических сказаний ласта, но в таким опорным компонентом служат особые слова и выражения, которые изредка либо относительно мало употребляются в других жанровых формах. Это свойство наиболее отчетливо проявляется в исследуемом нами устном эпосе Туругли", отличающимся в этом отношении даже от других фольклорных эпических жанровых форм.

В теории литературы господствует утверждение, что в художественном произведении изображается либо человек, либо природа. Но всё ещё не прекратились прения по поводу того, что доминирует в этом действии: человек или природа? Некоторые ученые-литературоведы и литераторы придерживаются мнения, что предметом изображения художественной литературы является природа. Другие исследователи предметом изображения произведения литературы признают человека.

По данному вопросу мы не станем занимать какую-нибудь категорическую позицию, но заметим, что дошедшие до нас из глубины веков произведения, особенно народные дастаны, свидетельствуют о том, что в центре изображения многих произведений лежала биосфера в различных ее проявлениях. «Панчатантра», известная в цивилизованном мире и под названием «Калила и Димна», «Тути-наме» («Книга о попугае»), утерянная в X в., персоязычная книга, известная по историческим источникам под названием «Аджайиб-ул-махлукат» («Диковинки мира животных»), и им подобные могут служить в качестве примеров такой литературы.

Как предмет изображения, в художественной литературе человек появился 3−4 тысячи лет тому назад в литературах Египта, Индии, Китая, Ирана, Греции и других ранних литературах. В образе героев мифов, сказок, национальных эпических полотен изображалась борьба человека с природными катаклизмами, явлениями, в постижении которых человеческий разум был бессилен. В этих произведениях человек постигает познание тайн происхождения огня, свойств металлов, приручает животных, выявляет животворные качества воды и почвы. Этот долгий путь от натуралистических поисков художественного сознания до образного абстрагирования и метафорического перевоплощения действительности является историческим свидетельством постепенного развития поэтики художественного творчества вообще, эпических жанровых форм, в частности, роста творческого мастерства человека.

Аристотель в своей «Поэтике» уже подчеркивает, что предметом изображения в литературе является не только природа, но и человек" [94].

В литературе Центральной Азии также человек, как персонаж вошёл более двух с половиной тысяч лет назад [81, 36- 81−85].

В. Белинский придерживается мнения, что в эпосе приоритет принадлежит событиям и явлениям, а в драме, напротив — человеку. Это положение подтверждают факты, извлеченные из алфавитного словаря, составленного на материале эпоса «Гуругли»: фабула привлекает внимание тех, для кого произведение создано. События и явления — это приключения, которые переживают персонажи произведения. В этом аспекте В. Я. Пропп оценивал эпическое поле следующим образом: «эпос изображает реальную действительность и действительных героев [201, 9].

Наконец следует вспомнить точку зрения Б. Н. Путилова по этому вопросу. Ученый пишет: «Именно в сюжете, в конечном счете, сосредоточено содержание эпического произведения — и не только в фабульном смысле: Сюжет — это концепция действительности воплощенной в событиях, конфликтах, в комплексе значений явных и скрытых.» [204, 68].

В начальной стадии сознательной жизни человека объектом изображения, таким образом, является природа. На этом этапе человек целиком зависит от явлений природы, которые являются объектом его почитания. Потому и в письменной литературе народа сохраняются отголоски далеких «взаимоотношений» природы и человека.

Дастанные события «Гуругли» составляют мотивы единой сюжетной организации. В дастане постоянно противостоят друг другу две антагонистические силы — добро и зло. Внешнее проявление этого великого противостояния происходит через образы и персонажи абсолютной мифологии или полумифического порядка, что чаще называют легендой. Но и мифологическая действительность, и легендарная, сотворены историей и формируются на исторических основах.

В дастане «Гуругли» представителями сил добра выступают Гуругли, Аваз, Нурали, Шурали, Ширмох, Каракуз, Хасан, Соки. Антагонистами этим силам являются Ахмад, Юсуф, Шодмон, Карахон. Создатели эпоса «Гуругли» не позволяют силам зла брать верх над силами добра.

Оптимистическое противостояние сил добра и сил тьмы и зла является содержанием множества эпических сказаний иранцев или арицев. За тысячу лет до возникновения исторических государств иранских народностей в главной книге зороастризма Авесте отразилось героическое сопротивление сил добра темным силам. В этой великой книге люди воспевают неугасимый свет — символ добра и чистоты. Продолжая традицию, эпос «Гуругли» является одним из выдающихся устных творений таджикского народа, в котором силы добра не дают угаснуть сияние света и добра.

В этой главе диссертации исследованию подвергаются средства художественного изображения, дифференцированные в 19 тематических групп. Исследование проведено по принципу, представленному в 1971 г. И. Г. Левиным отделу фольклора Института языка и литературы имени Рудаки АН Таджикистана [139]. Исследование базируется строго на документальной основе и точных статистических данных.

Более чем пятикратная частота слов и выражений обобщается на основе статистического словаря дастана «Гуругли» на примере одной из космических тем и примыкающих к ней темам.

Результаты исследования эпоса «Гуругли» можно вкратце резюмировать следующим образом:

1. Исследованный сказ эпоса «Гуругли» включает 19 тем, которых объединила единая сюжетная линия.

2. Персонажи эпоса разделены мифо-сказочными барьерами добра и зла. Принципы этого статического метода исследования господствующей действительности остаются в эпосе незыблемыми.

3. В повествовании не наблюдается четкого этнического социального разделения действующих сил эпоса: силы добра защищают свою сказочную страну Чамбули Мастон. Им противостоит «палаточная цивилизация» в лице туркменов, арабов.

4. Идейно-художественное содержание эпоса «Гуругли» разработано на уровне обыденного художественного сознания. При этом сердства художественного риторического выражения призваны удовлетверять ожидание особого эстетического воображения аудитории необычными героями, боевыми сражениями, описаниями любовных историй и т. п.

5. Данные составленного алфавитного частотного словаря (15 898 раз — образ человека, 3406 — образ природы) подтверждают второстепенность «лирической струны» в художественной действительности, созданной творцами эпоса «Гуругли», на что указывает также вывод пункта 4.

6. Повествование в «Гуругли» построено в характерной для героического эпоса манере — напряженных коллизиях напряженных противостояний, изобилующих богатырскими подвигами и боевыми приемами.

7. Эпические события в «Гуругли» происходят по нарастающей спирали. При этом положительные персонажи изображаются искусными воинами и могучими богатырями с положительными моральными качествами. В поединках они, как правило, одерживают победу, но нередко попадают в плен к многочисленным противникам. Этот художественной прием главным образом применяется для появления новой сюжетной линии включения нового персонажа и т. п.

8. Творцы эпоса «Гуругли», которые являются, как правило, выходцами из местного населения, весьма плодотворно пользуются дастанным творчеством, произведения которого требовали такие же условий исполнения, как и «Гуругли».

9. Материалы наших словарей показывают, что создатели эпоса «Гуругли» при формировании системы художественных средств изображения, риторических средств и приемов, особенно поэтических фигур, в основном пользовались опытом письменной персидско-таджикской поэзии, но в выборе размера отказались от арабской метрической просодии, возвратясь к более древней и удобной силлабической метрической системе.

10. Наиболее часто применимой поэтической фигурой, играющей важную роль в формировании образов персонажей дастана «Гуругли», является эпитет. Почти такую же функцию в образной системе произведения выполняют следующие фигуры: уподобление (сравнение), гипербола, которые полностью соответствуют жанровым характеристикам эпоса «Гуругли».

11. Как жанровая форма, строящаяся на экспромтном поэтическом искустве широких народных масс, «Гуругли» в корне отличается от всех других фольклорных жанров.

12. Ритм в исполнении дастанов «Гуруги» является переменным компетентом бытования эпоса. Ритм зависит от воли сказителя, который исходит из обстановки, сложившейся к моменту исполнения, определенных канонов искусства исполнения. Воля сказителя также распространяется на подбор рифмы и размера стиха, а также лексических средств. Нам удалось установить, что наиболее маститые мастера сказа меняют ритм пения произведения до двенадцати раз.

13. «Гуругли» исполняется необычным для таджикского исполнительного и вообще, вокального искусства горловым голосом, о происхождении которого пока еще нет единого мнения среди тех, кто исследует это искусство.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

I.

Диссертационное исследование базировалась на материалах трех словарей (722 страницы в двух столбцах), составленных по сказу одного сказителя.

Как показало исследование, в произведениях устного народного творчества, как и в письменной поэзии, особую роль для придания художественной достоверности, создания системы художественых образов играют средства художественного изображения. Художественность выступает одним из главных компонентов творческого процесса и в эпосе «Гуругли». Художественность создает почву для реализации идеи произведения устного творчества, глубокого содержания, выражения оригинальных мыслей.

Художественность в эпосе «Гуругли» достигается двумя способами: ¡-.Употребление средств художественного изображения (эпитеты, уподобление, гипербола) — 2. Использование поэтических и риторических средств.

Классификация и исследование материалов эпоса «Гуругли» устанавливает роль и место средств художественного изображения и поэтико-риторического выражения на примере творчества одного сказителя эпоса. Поэтические и риторические средства оформляют речь персонажей и придают ей целенаправленность. Сказитель с помощью способов и средств риторики создал совершенные и выраженные художественные образы.