Сущностной чертой адыгских литератур современного этапа является то, что в них сложились и успешно развиваются повествовательные жанры. При этом значительные успехи достигнуты в жанре романа, обращенного к исторической тематике и проблематике. Ученые, исследовавшие динамику формирования романа и его жанровых разновидностей в младописьменных литературах Северного Кавказа, все чаще говорят о становлении в них исторического романа.
Исследователи адыгских литератур единодушны во мнении о том, что с первых же шагов, начиная с 30−40-х годов, адыгская романистика тяготела к исторической тематике, к художественному исследованию переломных моментов истории народа, эпохальных этапов жизни общества. И по теме, и по художественной концепции романы и повести исторической тематики были связаны с исторической памятью народа, со стремлением осмыслить его жизнь и судьбу во времени. Но, к сожалению, оно не всегда реализовывалось сполна и на должном художественном уровне. Причин было много. Это и молодость самой литературы, и трудности освоения метода и жанра, и идеологические запреты на освещение наиболее драматических, а подчас и трагических моментов истории адыгов, Отсюда и установка на исследование определенного, новейшего периода отечественной истории, связанного с революцией Октября 1917 года,.
Наше демократическое время дает возможность более полно, без купюр воссоздать вехи исторической судьбы и жизни народа во времени.
Важнейшие проблемы прошлого, созвучные духу современности, способствуют пониманию преемственности эпох, позволяют верно осмыслить значение событий истории и извлечь из них социально-нравственные уроки. Между тем, наряду с учебниками, весьма ценным источником сведений об истории этноса становится исторический роман, воспроизводящий его прошлое в художественных образах, роман, где «оживает день минувший, сопрягаясь с днем нынешним, и нерасторжимая связь времен постигается в современном движении народной жизни» 1. В историческом романе прошлое есть опыт исследования в художественной литературе. Его воспроизведение не любопытство, а необходимость, продиктованная тем, что история тысячами невидимых нитей связана с современностью. Русская, европейская литературы давно приступили к этой работе. Младописьменные же литературы эту тему стали осваивать с первых шагов своего становления.
Наряду с другими литературами северокавказских народов, к решению этой проблемы приступила и адыгская литература. В глубоком раскрытии прошлой жизни народа она достигла определенных успехов, в ней наработано много приемов.
Появление в адыгской прозе собственно исторического романа, отвечающего жанровым требованиям в какой-то мере, приходится на послевоенные годы. Этому способствовало, на наш взгляд, не только то обстоятельство, что национальная проза прочно стала на ноги и достигла значительных успехов, хотя и это имело весьма существенное значение. Послевоенные годы стали вехой в развитии тенденции к художественному осмыслению важнейших, переломных моментов, значительных периодов в истории народов. Писатели, перенесшие тяготы, огонь и горе великой войны, по-новому, критически переосмысливают роль народа, его составляющей единицы — человека в истории и свое предназначение в правдивом воссоздании его образа в художественном произведении. В литературе четко обозначается стремление осмыслить историческое прошлое народа, вдумчивее изучить его и находить корни сегодняшних явлений в завершившихся эпохах. Именно в послевоенные годы в адыгейской литературе появляется повесть Т. Керашева «Дочь шапсугов», в кабардинской — роман А. Шортанова «Горцы», охватывающий широкую панораму событий на Кавказе, в Крыму, Иране, Турции и России в XIX веке и вбирающий в себя судьбы значительного количества людей. Позже адыгейская литература обогатилась историческими романами Т. Керашева «Одинокий всадник», И. Машбаша «Бзиюкская битва», «Жернова» и «Хан-Гирей», Ю. Чуяко «Сказание о Железном Волке», кабардинская — историко-философскими романами М. Эльберда «Страшен путь на Ошхамахо» и «Ищи, где не прятал», Т. Адыгова «Щит Тибарда», историческим романом А. Налоева «Всадники рассвета», черкесская — романом В. Абитова «Будка на часах» .
Исследователи северокавказских литератур сегодня все чаще сходятся во мнении о том, что можно уверенно говорить о рождении и формировании жанра исторического романа и его разновидостей в адыгской прозе. В связи с этим возникает необходимость всестороннего исследования процессов становления жанра адыгского романа, раздельного и глубокого изучения видов романаисследования генезиса идейно-художественных функций романа, рассмотрения проблемы связей фольклора и современного литературного процессасоотношения исторического факта, вымысла и домысла в произведениях этого жанра и т. д.
Для разрешения этих проблем в адыгском литературоведении сделано немало. Так, проблемам взаимосвязей устного народного творчества и национальных художественных традиций с формированием эпических жанров адыгских литератур посвятила свою монографию «От богатырского эпоса к роману» Л.Бекизова. В ней автор сосредоточил внимание на осмыслении роли фольклорных традиций и их влиянии на формирование первых жанровых форм романа в адыгской прозе в 20−30-е годы, на динамику развития романов 50−60-х годов, на осмыслении принципов создания образов героев и других проблемах поэтики жанра. Исследуя проблему формирования романных форм в адыгской литературе, автор монографии «пытается раскрыть сложный процесс, который приобретает в каждый исторический период качественно новые формы» 2.
В свете избранной нами темы заслуживает пристального внимания и работа известного литературоведа К. Шаззо «Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах» 3, в которой ученый подробно анализирует литературный процесс и прозаические произведения литератур Адыгеи, Кабарды и Черкесии. Автор исследует природу художественного конфликта как такового и основных его типов — эпического, лирического и драматического и дает глубокий анализ художественного материала адыгских литератур с точки зрения роли художественного конфликта в образовании и эволюции жанрово-родовых признаков литературы.
В работе «Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур» 4 У. Панеш проводит сравнительно-типологический анализ родственных — кабардинской, черкесской и адыгейской литератур, что дает возможность четче, объемнее, в сопоставительном аспекте исследовать особенности формирования жанра исторического романа в генетически близких адыгских литературах, опирающихся на общность языка и фольклорных истоков.
Процесс формирования общеадыгской прозы исследователь делит на три этапа. По мнению автора, первому этапу соответствует «проза исторического перелома» (20-е — 30-е годы). Этот период характеризуется «от.
Бекизова Л. А. От богатырского эпоса к роману. Национальные художественные традиции и развитие повествовательных жанров адыгских литератур. Черкесск, 1974. С. 8.
3 Шаззо К. Г. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси, «Мецниереба», 1978.
4 Панеш У. М. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. Майкоп, 1990. крытием активной личности, участвующей в творении истории .
Второй этап — это период, связанный с военным и послевоенным временем (конец 30-х — середина 50-х годов). Третий этап — современная проза фштософско-нравственной проблематики. По мнению У. Панеш, последний период отличается многообразием жанров и художественных форм5.
Освещению генезиса адыгского романа, анализу специфических средств и способов художественного воссоздания историко-художествен-ного опыта адыгских народов посвящена монография Ю. Тхагазитова «Адыгский роман» 6. Автор работы подробно исследует проблему определения содержания и уровня фольклорной ориентации адыгского романа, процесс становления этих ориентацийдает глубокий анализ функциям мифоэпических традиций, исследует жанровые особенности адыгского романа. В связи с последним Ю. Тхагазитов в адыгской прозе выделяет три разновидности жанра романа: историко-революционный, тяготеющий к эпопее (А.Кешоков, Х. Теунов), философский (М.Эльберд, А. Евтых) и ли-рико-психологический (Т .Адыгов, И. Машбаш). В основу такой дифференциации автор кладет «тип художественного сознания писателя, а также фактор стилевого своеобразия» 7. Предложенная Ю. Тхагазитовым дифференциация безусловно заслуживает пристального внимания, поскольку появление в адыгской прозе подобных видовых форм романа свидетельствует о его многомерности. Для нас же прежде всего важно утверждение ученого относительно того, что адыгская ментальность тяготеет к философ-ско-нравственному познанию мира, что не могло не сказаться на жанровых особенностях собственно исторического романа в адыгской прозе, на фи.
5 Панеш У. М. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. С.ЗЗ. 6 лософию его образов.
Обобщению опыта развития жанровых форм романа в генетически родственных литературах Северного Кавказа посвящено исследование А. Мусукаевой «Северокавказский роман» 8. В нем в сравнительно-типологическом плане, на обширном иллюстративном материале рассматриваются проблемы генезиса жанра, его формирования в процессе взаимодействия и взаимообогащения молодых литератур региона, развивающихся в едином контексте с многонациональной литературой России.
В процессе работы над нашим исследованием для нас послужила хорошим подспорьем сделанная А. Мусукаевой подробная классификация романных форм литератур народов Северного Кавказа. Особую значимость в этом отношении имеют наблюдения и выводы, сделанные ею при анализе историко-революционного и собственно исторического романов. Так, в разделе «Жанрово-видовая типология северокавказского романа» исследовательница выделяет 4 типа этого жанра:
1. Роман историко-революционный, получивший, по мнению А. Му-сукаевой, самое широкое распространение на Северном Кавказе прежде всего потому, что он позволил эпически широко «понять исторические судьбы народа в соотношении с личной судьбой и судьбой человечества» 9. В работе дается всесторонний анализ историко-революционных романов «Вершины не спят» и «Сабля для эмира» А. Кешокова, «Новый талисман» Б. Гуртуева, «Утренняя звезда» Х. Байрамуковой и др.
2. Роман о Великой Отечественной войне. Тема Великой Отечественной войны, по утверждению А. Мусукаевой, «формирует огромный тематический цикл произведений в нашей литературе. Но проблема изображения войны, самые принципы ее изображения определили также ка-g чества, типологически общие для всех наших литератур» 10. В качестве примеров романа о Великой Отечественной войне А. Мусукаева рассматривает трилогию А. Кешокова «Долина Белых ягнят», «Сломанная подкова» и «Грушевый цвет», романы И. Машбаша «Сто первый перевал» и О. Хубиева «Аминат» .
3. Роман о современности. Этот вид романа исследовательница характеризует как деревенский роман, посвященный селу и современному сельскому труженику.
4. Четвертый тип романа, выделяемый А. Мусукаевой, есть исторический роман. Автор в монографии дает общую характеристику этому жанру и анализирует роман Т. Адыгова «Щит Тибарда», отмечая при этом, что данный роман «назвать историческим можно лишь условно» 11.
Проведенный выше анализ фундаментальных трудов ведущих адыгских литературоведов свидетельствует о колоссальной работе, проделанной по исследованию природы жанра романа, ступеней его развития и своеобразия в прозе северокавказской в целом, и адыгской — в частности.
Вместе с тем следует отметить, что в исследовании адыгского исторического романа осталось еще немало проблем, требующих своего решения. И главная из них — определить сущность исторического романа и особенности его формирования в адыгской прозе.
Так что есть исторический роман? Является ли он самостоятельным жанром или только органично входит в систему видов романа? Каковы критерии определения исторического романа: тематика, типология функций вымысла, типология личности главного героя в романе или временные границы описываемых в романе событий? Каковы различия исторического и ретроспективного жанров?
Как видно из выше изложенного, до настоящего времени нет однозначных ответов на эти вопросы не только в младописьменной адыгской, но и в русской, с вековыми традициями, литературе. В последней амплитуда мнений по этой проблеме настолько велика, что наряду с исследованиями, выделяющими исторический роман как полноправный, самостоятельный жанр литературы, существуют мнения, согласно которым отрицается жанровая природа исторического романа вообще.
Так, В. Д. Оскоцкий считает, что исторический роман — это только тематическая разновидность романа и потому «называть его жанром можно лишь в том условном и неточном литературоведческом смысле, в каком мы в повседневном критическом обиходе и впрямь говорим о жанрах приключенческого или научно-фантастического, социально-психологического или семейно-бытового романа. Ни содержание, ни форма не дают оснований выделять его в некий самостоятельный и особый вид эпического рода, развивающийся по своим собственным имманентным законам. Таковых попросту не существует» 12. По мнению исследователя, «образная специфика многоразличных повествовательных форм исторического романа определяется не жанровой их „пропиской“, а тематической принадлежностью, то есть своеобразием жизненного материала, извлеченного в историческом прошлом и положенного в основу произведения» 13.
Адекватными являются взгляды на эту проблему Г. Лукача14, С. Злобина15, К. Гамсахурдия16 и др.
В определении особенностей исторического романа иной точки.
12 Оскоцкий В. Д. Роман и история. Традиции и новаторство советского исторического романа. М., 1980, С.264−265.
13 Там же. С. 265.
14 «Литературный критик», 1938, № 7. С. 49.
15 Злобин С. О моей работе над историческим романом // Советская литература и вопросы мастерства. Вып. 1, М., 1957. С.145−146.
16 «Дружба народов», 1959. № 7. С.213−214. зрения придерживаются Г. Ленобль17, И.В.Скачков18, И.П.Варфоломеев19, Л.П.Александрова20 и др.
Так, в работе «Советская историческая романистика: проблемы типологии и поэтики» И. П. Варфоломеев выделяет три разновидности жанра исторического романа:
1. Историко-реалистический жанр. Характерной чертой этого типа жанра исторического романа, по мнению исследователя, является изображение крупнейших исторических событийглавный герой такого произведения — непременно выдающаяся историческая личность. Основная отличительная черта жанра — показать правду истории. Здесь безусловно имеет место и вымысел, однако он используется при раскрытии характеров вымышленных героев.
2. Историко-романтический жанр. Характерной особенностью этого жанра является большая свобода в обращении с документом, историческим фактом. Здесь романтические и приключенческие начала преобладают над исторической достоверностью. Главный герой — типический образ активной крупной исторической личности локальной сферы. Наряду с реальными историческими деяниями представлены и вымышленные персонажи. Для произведений этого жанра характерна не столько точность воспроизведения исторических фактов, сколько раскрытие образов героев.
3. Историко-очерковый жанр. По мнению исследователя, назначение произведений этого жанра — дать исторически достоверный портрет эпохи и ее героя. Здесь вымысел строго реалистичен.
В основу жанровой дифференциации исторического романа литера.
Ленобль Г. История и литература. М., 1977.
18 Скачков И. В. Герой и история. Современный роман о революции. М., 1988.
19 Варфоломеев И. П. Советская историческая романистика: проблемы типологии и поэтики. Ташкент, 1984.
20 туровед Л. П. Александрова кладет типизацию главного героя и в соответствии с этим выделяет три основных жанра: исторический, художественно-исторический, историко-биографический. Первая и вторая разновидности, по Л. П. Александровой, различаются главным образом тем, что в основе произведения исторического жанра безусловно должны лежать подлинно исторические события, и главный герои — реальная историческая личность, а в произведении художественно исторического жанра, хоть оно и основывается на подлинно-исторических событиях, главный герои — персонаж вымышленный. Назначение произведения историко-биографическопл «(Т^ПТГ"А ТТЛТТЛЛТТ1 ТТЛ ТТГТтГЧГГ/> ТТ /Т ТИЛЛГ» ТТТУПТ ТТТ -«» Ч о Л г> /л г"т т ттпт/лтттлттл ТТТГГТ iu лхапуа. — Диплгч^i и Ди чИхахслл ххраиДиоши. pm/i.
Наряду с И. В. Скачковым, И. П. Варфоломеевым и Л. П. Александровой, сторонниками выделения исторического романа в самостоятельный жанр в русской литературе являются С.М.Петров21, А.И.Пауткин22, А.И.
JtL Т—Г 1 Г ТТ 94 ТТ" Т Т" т^ Я" Т" f Т («.
Филатова-, ii.jyl.чмыхов-, К.Н.йорооьева, к.к.иултанов~~ и др. днои из важнейших сторон исторического романа, связанных с пониманием эстетического своеобразия этого жанра, является проблема синтеза исторического факта и художественного вымысла, домысла. Несмотря.
ТГГ" Г"тттт" «ЛТТТТЛ ««/» ТТАЦ тттттлл Г"ТЧ ГГЧЛ’П /Л ТТ/ЛТ> ГкТТО ТТ ТТЛ ттолтл тттлл Л1 Ж ГГ Л АТЮ лггл гг па ошшапис л НсИ лихсраТуриисдиВ, una и ни па^хилщсс орсмЯ ис/ lataCH.
ТГГТЛТЛ ГА ЛТТЛТТТТЛТТ TI ТТА ТТЛ Л/ПОГГЛТТТТЛ Т11ЛТ ГГТАТТТТЛТТ Т> *%Т ГЛЛТ’ЛТ" ТТТТГПА-Л Arm г"л Л ТТгтЛЛ 1 Т («Л ТАЛ.
Ai^Kjwwwuimun и ncAuv/iaiunhu nojicnnun Ъ ЛиIfcpai у рс-. Мхи /ас jva" .
91 .
I lafnAn Г^ A /f Ол улатутгтг л atj aTATAtiTi илтл^тталтАпт! гллтиотт, А & 1 ОСП xivi|/v/d х Jvvxurm vubvivrurtri nvlupmvvivrin pvivian. jvi. i yOv. науткин А. И. Советский исторический роман (в русской литературе). М.,.
ЮТА i s t j. Филатова А. И. Современный советский исторический роман (Вопросы класv^nvjjrijvaij^iii) // г у wis-cl" jmTcpaiypd. lji /. jii: t. нмыхов л.м. и жанровой специфике советского исторического романа // Проблемы историзма советской литературы. Курск, 1984.
25 Воробьева Н. Н. Принципы историзма в изображении характера: Классическая традиция и современная литература. М., 1978. сается адыгской литературы, то этот вопрос до сегодняшнего дня не только не решен, но и не поднят.
При выделении жанра исторического романа не менее важной является проблема определения его границ, временных рамок. Как одну из важнейших черт исторического романа литературоведы Г. Ленобль, С. Петров, М. Кузнецов, Г. Макаровская, Ю. Суровцев, В. Оскоцкий, И. Горский и др. называют соотнесенность времен в историческом повествовании, дистанцию во времени между писателем и темой. Если в определении нижних границ исторического романа они имеют единую точку зрения — это древность, то в определении верхних границ придерживаются различных мнений. Так, С. Злобин27, Н. Чолокава28 и др. считают, что предметом исторического романа могут быть события, которые приобрели в сознании нации историческое значение. Ю. Андреев, Ю. Суровцев, Г. Макаровская29, суживая эти рамки, считают, что прошлое как объект исследования исторического романа должно характеризоваться, как завершившийся этап только для читателя, а не для автора произведения.
По нашему мнению, наиболее правильной является концепция литературоведов В. Оскоцкого, А. Пауткина, И. Горского, согласно которой материал исторического произведения должен обладать такими чертами, как завершенность эпохи и недоступность наблюдения событий, изображенных в историческом романе.
Таким образом, возвращаясь к вопросу о том, что есть исторический роман и каковы критерии его определения, мы полагаем, что историческо.
Злобин С. О моей работе над историческим романом // Советская литература и вопросы мастерства. М., 1957. Вып.1.
ЛО.
Чолокава Н. Д. Специфика исторического романа // Литературная Грузия. Тбилиси, 1984. № 4. му роману можно дать следующее определение: исторический роман есть самостоятельный литературный жанр, имеющий специфическое историческое содержание и обусловленную этим специфическую художественную форму, цель которого заключается в постижении исторического прошлого в художественных образах. Определяющие черты этого жанра — историзм, повествование об отошедшем периоде и документальность, сочетающаяся с художественным вымыслом и домыслом автора.
Однако с выявлением определяющих черт вообще исторического романа не исчерпывается проблема определения сущности адыгского исторического романа, поскольку последний имеет свою специфику, генезис и природу. До настоящего времени остаются открытыми вопросы, связанные со становлением и развитием этого жанра в адыгскогой прозе. Рассматривая исторический роман как явление, находящееся на стыке истории и литературы, необходимо выявить оптимальные границы сочетания вымысла, домысла художника и точного воспроизведения исторической действительности. И, пожалуй, самое важное, следует провести глубокий анализ самих адыгских исторических романов, не подвергшихся до настоящего времени монографическому исследованию.
При определении параметров адыгского исторического романа исследователи нередко оглядываются на эпические произведения подобного жанра в развитых литературах и в первую очередь — в русской. Но рождение подлинно исторического романа в русской советской литературе, связываемое с «Петром Первым» А. Толстого, и его жанровая характеристика могут служить для определения адыгского романа лишь ориентиром. Безусловно, адыгская литература с первых дней своего существования развивалась как часть складывавшейся единой советской многонациональной литературы под непосредственным влиянием опыта русской советской литературы, в ее русле и контексте. Более того, взаимодействуя с многонациональной литературой, она в своем развитии опиралась на единый творческий метод, на одни и те же идейно-эстетические идеалы. Но вместе с тем концепция новой жизни и нового героя у адыгов корректируется в соответствии с национальными традициями и национальными особенностями восприятия бытия.
Говорить о том, что первые крупные адыгские эпические произведения «На берегах Зеленчука» Х. Абукова, «Зарево» М. Дышекова, «Шамбуль» Т. Керашева и «Камбот и Ляца» А. Шогенцукова полностью отвечали жанровым требованиям классического романа, не приходится. Однако следует отметить, что собственно исторический роман в адыгских литературах берет свое начало именно с этих произведений, жанр которых ныне определяется исследователями как историко-революционный роман. Исследуя отличительные признаки первых образцов адыгского романа этого жанра, литературоведы Л. Бекизова, А. Схаляхо, К. Шаззо, А. Мусукаева и др. пришли к выводу о том, что важнейшей их особенностью является близость к этнической, национальной традиции народа. Это важно иметь в виду, поскольку современный исторический роман, выделившийся как самостоятельный жанр, обладает иными характеристиками: его нельзя уже так прямолинейно связывать, например, с героическим нартским эпосом с его новеллистическими принципами построения, как это имело место в романах 30-х годов. И концепция самого материала и приемы художественного воссоздания действительности в них представлены уже на ином, значительно более высоком уровне.
Вопрос о том, является ли адыгский исторический роман самостоятельным жанром или он — органическая, видовая часть романа вообще, до настоящего времени не имеет однозначного ответа, хотя полноправное существование этого жанра признается представителями национальных литератур России. Разделяя это мнение, мы не можем согласиться с приведенным выше положением В. Оскоцкого, по которому исторический роман — это только «тематическая разновидность романа и потому называть его жанром можно лишь в том условном и неточном литературоведческом смысле, в каком мы в повседневном критическом обиходе и впрямь говорим о жанрах приключенческого или научно-фантастического, социально-психологического или семейно-бытового романа» 30.
В решении вышеобозначенных и других важнейших вопросов, выходящих на проблему становления и развития жанра исторического романа в адыгской прозе, и заключается актуальность темы настоящей работы.
Основной целью диссертации является исследование процесса становления и развития исторического романа в адыгской прозе.
При разработке данной темы в диссертации были поставлены следующие задачи:
1. Исследовать природу адыгского исторического романа.
2. Проследить процесс формирования историзма художественного мышления в этом жанре.
3. Изучить проблему художественной интерпретации исторической действительности в адыгском историческом романе.
4. Выявить структурные и жанровые особенности адыгского исторического романа.
В диссертационной работе автор пользуется историко-типологичес-ким и сравнительно-историческим методами исследования.
Научная новизна работы проявляется, в первую очередь, в выборе объекта исследования: исторический роман в адыгской прозе впервые подвергается монографическому исследованию.
Методологической основой исследования являются фундаментальные труды литературоведов Г. Ломидзе, В. Оскоцкого, У. Далгат, Н. Надъ-ярных, Л. Бекизовой, А. Схаляхо, К. Шаззо, А. Хакуашева, А. Мусукаевой, У. Панеш, Т. Чамокова, Ю. Тхагазитова и других.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что она обогащает представление о развитии жанра исторического романа в младописьменных литературах. Впервые в адыгском литературоведении автором рассмотрен не только опыт создания исторического романа, но и сформулированы его жанровые признаки. В этой связи исследованы проблемы этнокультурных и национально-художественных истоков жанра исторического романа, принципы художественного воссоздания исторических судеб народа в эпических жанрах и проблемы художественной интерпретации документального материала в адыгских исторических романах. Результаты исследования могут быть использованы в курсах лекций по национальной литературе и литературам народов Российской Федерации, при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров на национальных отделениях высших и средних специальных учебных заведений Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгеи и других регионов Северного Кавказа. Материалы исследования могут быть включены в соответствующие разделы при составлении учебников, учебных пособий и программ по истории адыгских литератур.
Диссертационная работа обсуждена на расширенном заседании кафедр кабардинского языка и литературы и русской литературы Кабардино-Балкарского государственного университета. Основные положения исследования изложены в научных докладах, с которыми автор выступил на I Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск, 1996) — I, II и 1П республиканских научно-практических конференциях по проблемам развития государственных языков КБР (Нальчик, 1996, 1997, 1998) — научной конференции преподавателей и аспирантов Карачаево-Черкесского государственного университета (Карачаевск, 1996), Всероссийской научной конференции по актуальным проблемам кавказского языкознания и литературоведения, посвященной памяти проф. Керашевой З. И. (Майкоп, 1998), Межреспубликанской научной конференции, посвященной 40-летию кафедр национальных филоло-гий Карачаево-Черкесского госпедуниверситета (Карачаевск, 1998). Тезисы всех докладов опубликованы.
Помимо этого, по теме диссертации опубликовано пять статей в научных сборниках, вышедших в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгее в 1997;1998 годах.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Роман в адыгских литературах относится к самым молодым формообразованиям. Исследование его поэтики, стилистики, видов и подвидов представляет значительный интерес, так как эпическая традиция, которая была присуща художественному мышлению этноса и определяла его художественный менталитет, наиболее яркое выражение находит именно в романных формах.
Анализируя историко-литературный путь развития адыгских народов, исследователи отмечают, что уже к концу 20-х и в 30-е годы писателями — родоначальниками национальных литератур — были предприняты попытки к тому, чтобы заложить основы литературной жанровой системы. Как и в абхазской, осетинской, карачаево-балкарской и других младописьменных литературах, путь к большому эпическому жанру — роману здесь пролегал через малые формы жанров прозы и публицистики: статьи, фельетоны, рассказы. Анализ первых адыгских очерков и рассказов, равно как и анализ подобных им произведений молодых литератур других народов исследуемого периода, подводит к мысли о том, что все эти творения объединяло одно качество: в них «контуры художественного конфликта почти не выходили за рамки резко отрицательного изображения облика господствующих классов и пафосного воспевания нового» 14.
Процесс формирования жанров адыгской эпической литературы значительно усложнился в конце 20-х и в 30-е годы в связи с широким и многообразным обращением писателей к активно обновляющейся национальной действительности.
Наряду с быстро развивающимися поэтическими формами, малыми и средними жанровыми формами прозы, именно в 30-годах в адыгской литературе появляются первые опыты романного осмысления исторических судеб народа, особенно на изгибе его жизненного пути, на переломных этапах его истории. Направленность этих романов, их содержание и проблематика были предопределены методом социалистического реализма — единым методом, ориентировавшим писателей на художественное осмысление важнейшего события в исторической судьбе народов России — Октябрьской революции. Именно поэтому тема новой, счастливой жизни после победы Октября и невыразимо тяжелой судьбы адыгского народа до революции осмысливается только в связи с этим историческим событием — Октябрем семнадцатого года. Этой же заданностью была предопределена в произведениях прозы и концепция освещения действительности. Поэтому вполне естественно, что первый роман исторической темы, зародившийся в недрах черкесской прозы 30-х годов, был назван его автором М. Дышеко-вым весьма символично: «Зарево», поскольку именно новая заря символизировала начало новой, светлой жизни для угнетенного большинства. Этой же идее привержен и автор другого черкесского романа «На берегах Зеленчука» Х.Абуков. Создавая масштабное произведение историко-революционной темы, автор на его страницах воссоздает жизнь черкесов в исторической динамике, в развитии, в тесной связи с преобразованиями, наступившими вследствие свершения Октябрьской революции.
Проведенный нами анализ романов 30-х годов дает основание за¿-4 о ключить, что проза исторического перелома в адыгской литературе характеризуется: а) излишней социологизированностью, б) схематичностью построения фабулы, в) отсутствием психологизма, г) шаблонностью, заданностью конфликта, строящегося на принципе «белое — черное», «добро — зло», где злом, конечно же, представляется побежденный класс.
Так, говоря о чрезмерной социологизированности, мы имеем в виду подмену глубокого психологического анализа персонажа, сложного идеологического типа «упрощенной схемой, натуралистическими или вульгарно-психологическими примитивами, которые легко становились шаблонами.
С чрезмерной социологизированностъю связана и схематичность построения фабулы произведений исследуемого периода. Тому было несколько причин. Во-первых, в 20−30 годы писатели не овладели еще принципами историзма в подходе как к герою, так и к материалу действительности. Во-вторых, это было связано с единой установкой писателей страны на то, что они, будучи проводниками линии партии, должны воспевать те идеалы, которые культивировал Октябрь и которые связаны со строительством социализма, с равноправием, дружбой народов. И углубляться дальше этого в историю, смотреть в глубь души художественно воссоздаваемого национального характера было нельзя.
Писатели — представители зарождающихся национальных литератур — не владели таким материалом, которым располагали русские писатели к началу XX века, когда противоречия между капиталистом и пролетарием резко обострились. На национальных окраинах России были другие отношения и иной менталитет. Однако писателю, имевшему единую для всего союза установку, необходимо было искать и создавать на местном материале образ революционера-большевика. Попытки же «революционизировать» эту среду и давали тот результат, что главный герой их творений в своем выражении оставался очень поверхностным. В этом отношении показательны образы революционеров Хамида и Османа в романе М. Дыше-кова «Зарево», Магомета из его же рассказа «Магомет», Сафара из рассказа С. Хочуева «Сафар и революция» и др.
Заслуживает внимания и другая проблема в романе М.Дышекова.
Зарево" - проблема выражения глубины сознания масс. По постановке и решению этого вопроса «Зарево» перекликается с рассказом С. Хочуева «Сафар и революция». И в том, и в другом произведениях народная масса дается без глубокого анализа социальных мотивов ее действий.
В другом значительном произведении черкесской литературы тех лет — романе «На берегах Зеленчука» — Х. Абуков стремится показать становление характера бойца за социальную справедливость, осознание им происходящего и его места в разворачивающейся непримиримой борьбе. Для этого автор последовательно прослеживает ступени роста самосознания Хасана — главного героя повествования. Однако неспособность Х. Абукова постигнуть психологические и нравственные основания социальных типов и конфликтов в романе, построенном по традиционному принципу фольклорных произведений с однозначно противодействующими сторонами «белое — черное», «добро — зло», эта попытка автора заканчивается неудачей: характеры в романе прямолинейны, в нем нет глубины психологизма.
Результатом бытовавшей социальной заданности явился перекос в образах князей и крепостных и в романе А. Шогенцукова «Камбот и Ляца» .
Подобный однобокий подход вместо глубокого психологического раскрытия характеров персонажей ощутимо обедняет образы как положительных, так и отрицательных героев в этих романах.
На берегах Зеленчука" Х. Абукова, «Зарево» М. Дышекова," Шам-буль" Т. Керашева и «Камбот и Ляца» А. Шогенцукова со своими достоинствами и недостатками, конечно же, во многих отношениях носили экспериментальный характер. Основные из этих недостатков — чрезвычайная социологизированность, вытеснение историзма характера историзмом событий, поглощенность личности коллективом, прямолинейность и односторонность характера героя, замещение подлинных конфликтных ситуаций нормативным, заданным социальным конфликтом и др. — созвучны с особенностями этого жанра как в национальных младописьменных литературах, так и в русской литературе. В первых адыгских романах со схематично построенными фабулами, прямолинейно и односторонне интерпретировавших, в силу перечисленных причин, исторические события в жизни народа, ни о какой полноте концепции действительности и героя говорить не приходится. Но вместе с тем они обеспечили преемственность дальнейшего литературного развития, т.к. был уже опыт обращения к истории, к поворотным пунктам жизни народа. И этот опыт оказался бесценным в становлении и развитии адыгской исторической романистики в 50−90-х гг.
К проблеме становления жанра адыгского романа в целом и исторического романа в частности обращались многие исследователи адыгских литератур, предлагая при этом различные концепции. Но помимо несогласованности литературоведов в определении сущности исторического романа (и как результат этого отнесение многоплановых произведений адыгских авторов некоторыми исследователями к одним жанрам, другими — к другим), существует и другая проблема, осложняющая изучение вопросов становления и этапов развития жанра исторического романа в адыгской прозе: периодизация адыгских литератур.
Временем зарождения адыгских письменных литератур можно считать 20−30-е годы XX века — этап, характеризуемый Ю. Суровцевым для всесоюзной литературы как «период становления прозы исторического перелома» .
Следующий этап истории адыгской литературы приходится на 40-есередину 50-х годов: с начала Великой Отечественной войны и перевода не только экономики, но культуры, искусства, литературы — всех сторон жизненного уклада на военное русло до периода преодоления в обществе последствий культа личности и выхода литературы из-под принудительной административной «опеки». В кабардинской литературе этот этап ознаменован выходом в свет первой книги исторического романа-тетралогии А. Шортанова «Горцы» .
Современный этап истории адыгских литератур — это период, начинающий свой отсчет со второй половины 50-х годов и характеризуемый в русском и адыгском литературоведении как время многообразия художественных форм, философского освоения жизненного материала, усвоения уроков исторического прошлого. Отличительной особенностью этого этапа является активное развитие романистики.
Расцвет панорамного, многопланового адыгского исторического романа, возникшего в 50-х годах, приходится на 70−90-е годы. В этот период в общеадыгской прозе появляются романы Т. Керашева «Одинокий всадник», И. Машбаша «Бзиюкская битва», «Жернова», «Хан-Гирей», А. Налоева «Всадники рассвета». Выходят вторая, третья и четвертая книги романа-тетралогии А. Шортанова «Горцы» .
В начале 80-х годов кабардинская проза обогатилась историко-философскими романами «Страшен путь на Ошхамахо» М. Эльберда и «Щит Тибарда» Т.Адыгова. В 1990;м вышел второй роман М. Эльберда «Ищи, где не прятал». Помимо композиционных и структурных особенностей, ярко отличающих три последних произведения от предшествующих адыгских исторических романов, эти романы («Страшен путь на Ошхамахо», «Щит Тибарда», «Ищи, где не прятал») имеют единую объединяющую их особенность, сближающую с историческими романами 70−80-х годов Ю. Трифанова «Нетерпение», Л. Балашова «Великий стол», В. Чивилихина «Память», Ю. Давыдова «Соломенная сторожка» и др. Эта особенностьавторская оценка событий, авторские исследования и комментарии путем вхождения голоса писателя в ткань произведения.
Другой особенностью адыгского исторического романа 70−90 годов, отличающей его от романов 30−50-х, является создание усложненного объективного комплексного (с положительными и отрицательными чертами) образа лирического героя. В этом отношении показательно сравнение двух кабардинских романов о далеком прошлом народа: романа «Камбот и Ля-ца» А. Шогенцукова, написанного в 30-х годах, и «Ищи, где не прятал» М. Эльберда, вышедшего в 1990;м.
Становление и дальнейшее развитие исторического романа, глубина осмысления исторической и историко-революционной темы в адыгских литературах неотделимы от освоения принципов историзма художественного мышления. Историзм, как корневой принцип реалистического искусства, развивался и обогащался вместе с этим искусством. Осмысление современности, прошлого и будущего в единой причинно-следственной связи в процессе его развития становится в центр внимания эпического повествования современных адыгских романистов.
Историзм выступает соединительным звеном между произведениями исторической тематики и литературными творениями, посвященными сегодняшней жизни. Такая динамика перехода от прошлого к настоящему прослеживается во всех произведениях эпического жанра адыгских литератур, начиная с 20−30-х годов — с периода закладывания основы романистики. И на современном этапе, когда мастерство индивидуального творца в адыгских литературах достигло определенного уровня, выход в свет таких романов, как «Ищи, где не прятал» М. Эльберда, «Сказание о Железном Волке» Ю. Чуяко, «Хан-Гирей» И. Машбаша, дает добротный материал для размышлений о том, как уже на новом, более высоком уровне осуществляется создание многогранных, глубоких образов героев, усовершенствование поэтики романных жанров, вхождение эпической, фольклорной традиции в формирование жанра собственно исторического романа.
При сравнительном анализе адыгских исторических романов 50−70-х и 80−90-х годов нетрудно заметить, что отличие современных произведений этого жанра от романных форм предшествовавшего им тридцатилетия состоит в том, что в современных романах нет той тенденциозности и жесткой идеологической установки, все еще имевших место в первых исторических романах. Это является добрым признаком процесса саморазвития нового эпоса.
Что касается поэтики современных адыгских исторических романов, то она ощутимо отличается не только широтой концепции, глубиной мысли, всеохватностью, глубокими психологическими характеристиками образов, но и самим художественным конфликтом, его многообразием. Возможность поднятия табуированных раннее проблем, таких, например, как соотнесение судьбы целого народа с созданием рукотворных морей и затоплением селений, а вместе с ними и части национальной культуры («Сказание о Железном Волке» Ю. Чуяко), выявление и описание наиболее драматичных моментов в жизни адыгов на родовой территории («Всадники рассвета» А. Налоева, «Щит Тибарда» Т. Адыгова и др.), воссоздание трагизма большей части этноса, оказавшегося в изгнании («Кавказ», «Черкесы. Балканская история» М. Кандура), художественного их осмысления и противопоставления бытовавшему черно-белому варианту освещения событий в корне изменили сам художественный конфликт и способствовали формированию в адыгской прозе полновесного исторического романа, вполне отвечающего требованиям жанра.
Неотъемлемой частью исторического романа, его основой является исторический факт, документ. Между тем исторический роман — не научное исследование, не хроника, в которой строго задокументированы подробности того или иного события, а художественное произведение, в котором художник создает образ живого человека и объемные картины эпохи путем синтеза жизненного факта, документа и художественного вымысла, домысла. Ярким примером умелого сочетания документального материала и авторской фантазии в художественном произведении в современной адыгской прозе являются исторические романы А. Шортанова «Горцы», А. Налоева «Всадники рассвета», Т. Керашева «Одинокий всадник», М. Эль-берда «Страшен путь на Ошхамахо» и «Ищи, где не прятал», Т. Адыгова «Щит Тибарда», И. Машбаша «Хан-Гирей» .
Документальный материал, используемый этими авторами, можно дифференцировать на три группы: а) документы, приводимые в «чистом» видеб) документы, вводимые в произведение в момент их (документов) «рождения», создания или воспроизведения (зачитывания) героями произведенияв) «скрытый» документализм: документы, используемые в речи героев, либо поступки героев, совершаемые в произведении в полном соответствии с подлинными событиями.
Всесторонний текстологический анализ перечисленных выше произведений дает основание заключить, что современный адыгский исторический роман, сформировавшийся как самостоятельный жанр, вполне отвечает требованиям жанра и соответствует наиболее распространенному его определению, согласно которому исторический роман есть самостоятельный литературный жанр, имеющий специфическое историческое содержание и обусловленную этим специфическую художественную форму, цель которого заключается в постижении исторического прошлого в художественных образах. Определяющие черты этого жанра — историзм, повествование об отошедшем периоде и документальность, сочетающаяся с художественным вымыслом и домыслом автора. Вместе с тем важнейшей особенностью адыгского исторического романа является близость его к национальной традиции народа, поскольку концепция жизни и героя у адыгов корректируется в соответствии с национальными традициями и национальными особенностями восприятия бытия.
Таким образом, обобщая результаты исследования вопросов становления и развития исторического романа в адыгской прозе, можно сделать следующие выводы:
1. Адыгский исторический роман имеет глубокую преемственную связь со всей предыдущей художественной мыслью этноса: с устным народным творчеством, с творческим наследием адыгских просветителей, в произведениях которых в какой-то мере уже был опробован исторический материал о жизни и судьбе народа в течение последних двух столетий, с первыми жанровыми формами романа 30-х годов.
2. Первые адыгские романы, прямолинейно и односторонне интерпретировавшие, в силу ряда причин, исторические события в жизни народа, обеспечили преемственность дальнейшего литературного развития, поскольку они явились первым опытом обращения к истории, к поворотным пунктам жизни народа.
3. Временем зарождения собственно исторического кабардинского романа считаются 50-е годы. Расцвет панорамного адыгского исторического романа приходится на 70−90-е годы.
4. Становление и развитие исторического романа, глубина осмысления исторической темы в адыгских литературах неотделимы от освоения принципов историзма художественного мышления. Историзм — главный принцип мышления и художественного осмысления действительности в лучших исторических произведениях адыгских писателей.
5. Характерной чертой сформировавшегося как самостоятельный жанр современного адыгского исторического романа является создание усложненного, комплексного образа героя путем четкого выдерживания меры документализма и соотношения факта и авторского вымысла / домысла. Его поэтика отличается широтой концепции, глубиной мысли, всеохватностью, глубокими психологическими характеристиками образов и многообразием художественного конфликта.
