Вненаучные истоки философских и научных взглядов И. Ньютона

Актуальность темы

исследования.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью дальнейшего анализа предпосылок и условий понимания развития науки, которое связано не только с изменением когнитивных аспектов, но и с эволюцией культурных и социально-психологических факторов. Возражая против позитивистского принципа демаркации, апеллирующего к независимой от каких-либо внешних воздействий строгой логической последовательности научных идей, диссертант солидарен с позицией Т. Куна в том, что «формообразующим ингредиентом убеждений, которых придерживается данное научное сообщество в данное время всегда являются личные и исторические факторы — элемент, по-видимому, случайный и произвольный» [Кун, 2001, с. 27].

В работе ставится под сомнение кумулятивная модель развития науки, в целом характерная для неопозитивизма и рассматривающая эволюцию науки как последовательное накопление научных достижений (фактов, теорий, методов). При этом в область исследования попадают не только непреходящие элементы, которые сохранились до современности, но целостная картина науки прошлого в тот период, когда она существовала. Вслед за А. Койре, исследование обращено к интегрально-целостным типам научной рациональности, в контексте которых устаревшие и «отброшенные» теории не менее научны, чем признанные современностью идеи, а эпохальные открытия (например, динамика Ньютона, закон всемирного тяготения) связаны преимущественно с тем временем, когда они были поняты и признаны. Исследование посвящено преодолению известного парадокса кумулятивизма: алхимические увлечения для Ньютона были не менее значимыми, чем открытия в области механики, оптики или его полемика с картезианцами и Лейбницем.

Почти во всех исследованиях, посвященных философии науки, утверждается, что европейская научная рациональность появилась на свет в трудах Галилея и нашла свое развитие в так называемой ньютоно-картезианской парадигме. До недавнего времени считалось, что именно в трудах Галилея, Декарта, Ньютона, Лейбница была предложена рациональная концепция мира, абсолютно противоположная предшествующему средневековому христианско-теологическому мышлению.

Образом ньютоновской Вселенной становится гигантский и полностью детерминированный часовой механизм. Частицы движутся в соответствии с вечными и неизменными законами, а события и процессы в материальном мире являют собой цепь взаимозависимых причин и следствий. В таком мире уже нет места Богу, который однажды запустил механизм, и теперь тот не нуждается в его вмешательстве.

Однако, как замечает С. Гроф в своей работе «За пределами мозга», «Всякий раз, используя термин „ньютоно-картезианская парадигма“ мы должны помнить, что западная механистическая наука исказила наследие обоих великих мыслителей. Западная наука поступила с Ньютоном и Декартом так же, как Маркс и Энгельс с Гегелем. Формулируя принципы диалектического и исторического материализма, они препарировали Гегелевскую феноменологию мирового духа — оставили его диалектику, но заменили дух материей» [Гроф, 2005, с. 36−37].

Хотя Ньютон верил, что Вселенная по природе своей материальна, он не думал, что ее происхождение можно объяснить материальными причинами. Для него Бог — это тот, кто изначально создал материальные частицы, силы между ними и законы, определяющие их движение, но в созданном мире творец должен присутствовать и после акта творения. Ньютон предположил, что пассивные материальные частицы не способны так себя организовать, чтобы создать некие жизненные формы.

Некоторые из современных историков науки пошли еще дальше и утверждают, что закон всемирного тяготения был в значительной мере достижением химика или даже алхимика. Сила тяготения, предложенная.

Ньютоном, «анимировала» материю, эта сила становилась своего рода активным началом, таким образом, что вся деятельность природы происходила в результате работы тех самых сил, которые алхимик Ньютон наблюдал и использовал в своей лаборатории, — сил «трансмутации», «сродства», способствующих или препятствующих образованию каждой новой комбинации материи.

Актуально восстанавливая историко-культурный контекст, в котором зарождались основы науки Нового времени, в исследовании создается более целостный образ такой личности, как Исаак Ньютон, и его философско-теологическое осмысление оснований и принципов механики.

Степень разработанности проблемы.

За последние 30 лет появилось немало исследований относительно вненаучных источников ньютоно-картезианской парадигмы, однако в отечественной философии науки эту тему нельзя назвать глубоко и всесторонне разработанной. Здесь можно говорить скорее о первых подступах к данной научной проблеме, которая действительно обсуждается в работах1 Катасонова В. Н., Дмитриева И. С., Кирсанова B.C., Гайденко П. П., Микешина М. И. и др.

Причинами слабой разработанности данной фундаментальной темы в современной России считается достаточно позднее знакомство с данными западной науки в силу известной идеологической цензуры, а также отказ от учета «личных исторических факторов», которые могут стать формообразующими ингредиентами тех или иных научных утверждений в определенное историческое время.

Вопрос о степени разработанности данной темы непосредственно связан с вопросом истории научной рациональности. В работе обсуждается.

1″ «См. например: Катасонов В. Н. Метафизическая математика XVII века. М., 1993; Дмитриев И.С.

Неизвестный Ньютон. Силуэт на фоне эпохи. СПб., 1999; Кирсанов B.C. Научная революция XVII века. M., 1987; Гайденко П. П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. М., 2000; Микешин М. И. Бог Декарта, Ньютона и Лейбница // Философский век. Альманах. Вып. 1. Г.-В. Лейбниц и Россия. Материалы Международной конференции. Спб.: 1996. роль теологии и алхимии, которые оказали непосредственное существенное влияние на взгляды Ньютона. И теология, и алхимия входят в более общую проблему соотношения и взаимосвязи мифа и науки.

Диссертационное исследование опирается на фундаментальные разработки в области истории и философии науки А. Койре, Э. Мейерсона, Е. Мецгер, А. Майера, А. Лавджоя, Т. Куна, П. Фейерабенда, Э. Нагеля, JI. Флека, А. Н. Уайтхеда, И. Лакатоса, И. Пригожина, Ф. А. Иейтс. Особое значение в исследовании сыграли труды Б. Л. Уорфа и У. Куайна, Ж. Дерриды, посвященные логико-философскому изучению языка, а также труды по психологии восприятия Ж. Пиаже, гештальтпсихологии, концепция С. Грофа и др.

С целью восстановления историко-культурного контекста, в котором возникли идеи И. Ньютона, в работе использовались как труды средневековых схоластов и отцов церкви (Августин, Боэций, Р. Бэкон, Альберт Великий, Ф. Аквинский), а также «Метафизика» Аристотеля, ставшая основой для развития средневековой мысли, так и исследования, посвященные истории средневековой философии (Э. Жильсон, Ф. Ч. Копплстон, К. Армстронг, Г. Г. Майоров, П. П. Гайденко, В. П. Гайденко, И. Д. Рожанский и др.).

Особое место в работе занимают сами алхимические трактаты Гермеса Трисмегиста, Асклепия, Альберта Великого, Р. Бэкона, Ф. Аквинского, Парацельса, А. фон Неттесгейма, а также исследования, посвященные истории алхимии (М.П. Холл, Ж. Садуль, Л. Повель, Ж. Бержье, И. И. Канонников, Ф. Ф. Зелинский, Л. Менар, Г. Йонас, Р. Генон, Б. А. Тураев, М. Бертелло, Л. Массиньон, М. Элиаде, К. Г. Юнг, Л. Торндайк, В. Л. Рабинович, А. Пуассон, Фулканелли и др.).

Кроме того, исследование опирается на труды историков, изучавших впечатляющие по своему объему алхимические работы Ньютона, которые ранее полностью игнорировались или объявлялись «не имеющими научной ценности». В частности здесь стоит упомянуть исследования Б. Доббс и Р. Уэстфола2.

Существует мнение, и довольно распространенное, что поскольку наука по своим задачам и подходам к познанию мира в корне противоположна мифологии, то она (наука) принципиально не может из нее возникнуть. В своем историческом становлении наука вырастает из потребности эмпирической, в первую очередь — производственной жизни, путем обобщения накопленных древними культурами положительных знаний в виде производственных и вычислительных технологий. Согласно такому мнению, в дотеоретической форме наука существовала в древневосточных цивилизациях — Египте, Вавилоне, Индии, Китае — задолго до появления первых греческих философов. Последние лишь придали ей теоретическую форму. Такой точки зрения придерживаются Э. И. Березина, А. А. Вайман, Б.Л. Ван-дер-Варден, И. М. Дьяконов, О. Нейгенбауэр.

Таким образом, технологическим знаниям древности придается преднаучный или даже научный статус и из них выводится происхождение теоретической науки. Но технология по природе своей есть деятельность эмпирическая, в то время как научная деятельность является в большей степени теоретической.

Возникновение Новоевропейской науки связывают обычно с именами Ф. Бэкона, Г. Галилея, Р. Декарта и И. Ньютона, разработавших новую научную методологию и продемонстрировавших своими научными исследованиями ее эффективность. Экспериментальная компонента этой науки настолько изменила облик науки в целом, что это дало основание некоторым ученым считать будто бы действительно подлинная наука возникает в XVII веке: до этого наука только формировалась, отрабатывая рационалистический способ мышления и апробируя логикой бесплодные в.

2 См. подробнее: Dobbs J. В. The foundations of Newton’s Alchemy. Cambridge: Cambridge University Press, 1975 и Westfall R. The Role of Alchemy in Newton’s Career // Reason, Experiment and Mysticism / Ed. M. L. Righini Bonelli and W. R. Shea. London: Macmillan, 1975. практическом отношении спекуляции.

С нашей точки зрения спор о том, когда возникла наука — в античное, Новое или Новейшее время, — ведется не совсем корректно, без учета исторического развития самого феномена (и понятия) науки. Точки зрения распределяются в зависимости от того, что принимается за науку. В данной диссертации предпринята попытка разобраться в том, как так называемые вненаучные знания (теологические и алхимические) оказали влияние на научные теории И. Ньютона. Исходя из того факта, что в период XVI—XVII вв. не было установлено ни эпистемологической, ни институциональной демаркации между наукой и ненаукой, диссертант в своем исследовании предлагает рассмотреть этапы познания мира европейским человеком не по принципу исключения, а исходя из принципа дополнения: герметизм не приводит к рождению новой науки, затем растворяясь в ней, скорее наоборот: родившаяся наука и более древняя традиция продолжают свое существование вместе, дополняя друг друга и обогащая универсум европейской культуры.

Цель и задачи диссертации.

Цель диссертационной работы заключается в исследовании процесса становления ньютоновских научных знаний в контексте теологических и алхимических представлений современной ему эпохи.

В связи с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

— выявить место и степень влияния вненаучных — алхимических и теологических — представлений и концепций на становление научных взглядов Ньютона;

— проанализировать современные философские, историко-философские, общенаучные и методологические подходы к пониманию ньютоно-картезианской парадигмыобосновать трактовку теолого-алхимической парадигмы средневековых схоластов в контексте ее влияния на становление ньютоно-картезианской парадигмы;

— рассмотреть сходство и различие между типами рациональности средневековых схоластов и новоевропейскими учеными;

— провести сравнительный анализ средневекового дискурса' Альберта Великого и Фомы Аквинского с научно-рационалистическим дискурсом И. Ньютона и Р. Декарта.

Теоретико-методологические основания исследования.

Методологическую основу настоящего исследования составляет, прежде всего, разработанная в XX веке концепция критики кумулятивистской модели развития науки (А. Н. Уайтхед, Т. Кун, А. Койре и др.), как последовательного накопления знаний. Развитие науки есть существенно нелинейный процесс. Для анализа процесса становления ньютоно-картезианской парадигмы автором использовался системный подход, позволяющий целостно рассмотреть спектр историко-культурных факторов, определивших ее формирование. При решении поставленных задач применялись методы диалектики, принципы единства логического и исторического, сравнительного анализа, а также ряд общетеоретических методов исследования (анализ и синтез, абстрагирование и обобщение и др.). Следует заметить, что методологическая основа для теоретико-дискурсивного введения понятий «теолого-алхимическая парадигма» находится в стадии становления, что, в известной степени, обусловило содержание диссертационного исследования.

Научная новизна диссертационного исследования: осуществлен философский анализ вненаучных истоков мировоззренческих взглядов И. Ньютона;

— на основе предложенной А. Н. Уайтхедом общей стратегии исследования истории науки, выявляющей влияние различных религиозных концепций на научную мысль, впервые введено и обосновано понятие теолого-алхимической парадигмы по аналогии с парадигмой ньютоно-картезианскойосуществлена экспликация понятия «теолого-алхимическая парадигма» на основе осмысления алхимии как практической составляющей средневекового теоретического знания, которая переводит события мира материального в инобытийную сферу, близкую сознанию средневекового ученого, и приближает знание к практической деятельности. Выявляется роль теологии как теоретической составляющей средневекового знания;

— сформулированы аргументы, объясняющие ньютоновские открытия в области дифференциального исчисления в контексте аристотелевской концепции движенияпоказано, что понятие Перводвигателя перешло из «Метафизики» Аристотеля и нашло свое воплощение в понятии производной;

— введены в научный оборот отечественной истории философии источники, опубликованные в последние десятилетия, существенно меняющие представления о роли алхимических исследований Ньютона в его научных разработках, об алхимическом подтексте его объяснения гравитации, а также в работах, посвященных оптике.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что научные результаты позволяют расширить и углубить понимание специфики появления классической научной рациональности в научных идеях Ньютона, что, в частности, может служить основой для дальнейшего углубления и развития наших взглядов на историю науки. Положения и выводы диссертации могут быть использованы при дальнейшем анализе многообразных влияний на формирование фундаментальной науки эпохи Нового времени.

Практическая значимость исследования.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в преподавании курса философии, истории науки и философии, философии науки, а также в проведении спецкурсов и спецсеминаров по проблемам, связанным с рассмотрением различных источников возникновения западноевропейской научной мысли.

ГЛАВА Т. ТЕОЛОГО-АЛХИМИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА.

Основные выводы работы таковы:

— осуществлен философский анализ алхимических работ И. Ньютона и их влияния на мировоззренческие взгляды ученого;

— введено и обосновано понятие теолого-алхимической парадигмы по аналогии с парадигмой ньютоно-картезианскойэта аналогия проводится впервые в научной и философской литературе и представляется вполне оправданной, если взять за основу общую стратегию исследования истории науки, выявляющую влияние различных религиозных концепций на научную мысль, предложенную А. Н. Уайтхедом;

— в работе дана экспликация понятия «теолого-алхимическая парадигма» на основе представления о разбиении всякой' научной деятельности на практическую и теоретическую составляющие, где алхимия представляет собой первую составляющую поискового средневекового знания, а схоластика определяет теоретическую компоненту средневекового ученого знания. При этом вопрос о преодолении безразличного отношения к практической деятельности в эпоху Средневековья решается при помощи привлечения алхимической теории, которая, создавая мифы о превращениях металлов, переводила события мира материального, предметного в инобытийную сферу, близкую и понятную сознанию средневекового ученого;

— проанализирован ряд западных источников (опубликованных в последние десятилетия) об алхимических исследованиях Ньютона и их влиянии на его научные разработки, рассмотрен алхимический подтекст попыток Ньютона объяснить гравитацию, а также алхимическая теория иллюминации, присутствующая в его работах;

— сформулированы аргументы, интерпретирующие открытия Ньютона в области дифференциального исчисления в контексте аристотелевской концепции движения, а также исследован вопрос о том, как понятие Перводвигателя в «Метафизике» Аристотеля нашло свое воплощение в понятии производной.

Наука в современном понимании этого слова находилась в 15−17 веках на начальном этапе своего формирования и не обладала еще ни тем аппаратом, ни теми возможностями объяснения явлений природы, ни строгим языком для построения теоретических моделей, которыми обладает сейчас. Личности, подобные Ньютону, всегда стремились к обобщению, к целостному видению мира, и в этом стремлении Ньютона алхимия и теология стали той опорой, которая позволяла расширить круг научных интересов и придавала смелость в постановке научных проблем.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подведем некоторые итоги диссертационного исследования. В работе была обоснована необходимость дальнейшего анализа предпосылок и условий, влияющих на развитие науки. Процесс развития науки зависит не только от когнитивных аспектов, но в значительной мере определяется эволюцией культурных и социально-психологических факторов. Исходя из критики позитивистского принципа демаркации, предполагающего независимость строгой логической последовательности научных идей от каких-либо внешних воздействий, в работе исследуется ряд вненаучных факторов, которые обогащают и углубляют картину развития научной мысли. В диссертационном исследовании в традициях французской школы Анналов особое внимание уделяется тем личностям, что стояли у истоков современной научной рациональности.

Следуя традиции А. Койре, исследование обращено к интегрально-целостным типам научной рациональности и рассматривает устаревшие и отброшенные теории, как не менее значимые, чем признанные современностью классические научные идеи, а эпохальные открытия (например, динамика Ньютона, закон всемирного тяготения) рассматриваются преимущественно в контексте той эпохи, когда они были признаны. В диссертационной работе аргументированно показано, что алхимические исследования для Ньютона были не менее значимы, чем открытия в области механики, оптики или его полемика с картезианцами и Лейбницем.

В работе реализована попытка восстановить историко-культурный контекст, в котором возникли идеи И. Ньютона. На основе изучения трудов средневековой схоластики (Августин, Боэций, Альберт Великий, Фома Аквинский) и, прежде всего, «Метафизики» Аристотеля, мы пришли к выводу, что И. Ньютон в своих научных поисках столкнулся с проблемой невозможности описания всего многообразия явления природы при помощи только языка науки. Такого языка еще попросту не существовало. И. Ньютон, как и все его современники, включая Р. Декарта, могли использовать в своих логических построениях аппарат, разработанный схоластами, обладающий строгой системой доказательств и дефиниций. Кроме того, средневековая схоластика демонстрирует нам еще один очень интересный пример — пример построения теоретического языка науки. Им становится латынь, которая из языка римлян, в ходе постоянных изменений и дополнений, вместе с заново вводимой терминологией, превратилась под влиянием схоластов в инструмент всякого теологического рассуждения, так напоминающий язык науки Нового времени. Этот вопрос в разной степени и под разными углами зрения рассматривают с своих работах такие исследователи, как Э. Жильсон, Ф. Ч. Коплстон, К. Армстронг, Г. Г. Майоров, П. П. Гайденко, и др.

В диссертации обосновывается подход, согласно которому западноевропейская средневековая теология проложила путь для дальнейших научных исследований науки Нового времени. Она и являлась предпосылкой для возникновения так называемой «новой рациональности». Рациональность средневековых схоластов и «новая рациональность» в момент своего зарождения близки по своей природе. И. Ньютон, Р. Декарт и Г. Лейбниц просто не имели других предпосылок и источников. Они были людьми глубоко верующими, получившими свое образование в рамках схоластического дискурса. Иными словами, у великих создателей науки Нового Времени не было иных образцов рационального мышления кроме тех, что предлагала им средневековая схоластика. Но если теологи прежде всего стремились доказать существование Бога, отдавая при этом себе отчет в том, что Бог находится за пределами разума и языка (Ф. Аквинский «Сумма теологий»), то для И. Ньютона и Р. Декарта Бог уже представляется в образе Великого Геометра, деяния которого можно исчислить и строго рассчитать. Впрочем, в какой-то мере к этому вплотную подошел и Р. Бэкон в своих схоластических попытках применить математический расчет для доказательства бытия Бога. Мы не ставим знака равенства между рациональностью средневековых схоластов и рациональностью классической науки, мы лишь обнаруживаем общие черты и пытаемся восстановить более или менее достоверный исторический контекст.

В диссертации обосновывается тот взгляд, что если средневековая схоластика была источником теоретических знаний, воплощением так называемого теоретического дискурса будущей западно-европейской науки, то алхимия подготовила появление этой науки и, в частности, поисков И. Ньютона в области эксперимента.

В результате в работе делается вывод, что в эпоху Средневековья существовала своя особая парадигма научного мышления, которая и могла стать прообразом так называемой ньютоно-картезианской парадигмы. В своей работе мы предлагаем обозначить ее как парадигму «теолого-алхимическую». Заметим, что этот термин вводится впервые.

Закон всемирного тяготения И. Ньютона не мог быть объяснен в рамках прежних знаний. Ему пришлось прибегнуть к языку математики, чтобы, минуя природу тяготения, включить это явление в физическое описание процессов движения небесных тел. И. Ньютон, обратившись к математике, столкнулся с необходимостью развития математического анализа. Разработкой математического анализа занимался и Г. Лейбниц. Основой математического анализа является понятие предела которое непосредственно связано с пониманием движения, философские принципы которого нашли своеобразное воплощение в «Метафизике» Аристотеля.