Возникновение науки.
История философии
Но если объяснение не может ничего предвидеть, то оно не может стать основанием для сознательного и целенаправленного человеческого действия в мире. Оно лишь оправдывает задним числом уже совершенные действия. «Законы», о которых говорят теология и метафизика, становятся известными только после того, как события уже произошли и установился определенный порядок. Эти законы — Законы Божьи, Законы… Читать ещё >
Возникновение науки. История философии (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Это происходит с началом третьей, положительной или реальной стадии в развитии человеческого ума. Основной ее признак — «закон постоянного подчинения воображения наблюдению»[1]. Поднявшись на новую, более высокую ступень, человеческий ум становится умом ученого — представителя точных и строгих наук, который сознает «совершенную бесплодность смутных и произвольных объяснений, свойственных первоначальной философии — как теологической, так и метафизической»[2].
О. Конт делает крайне важное наблюдение: объяснение, которое дают теологи и философы, может только следовать за уже произошедшими событиями, но не предшествовать им. Ни одному из теологов даже и в голову не придет предвидеть волю Божью и промысел Божий. Философ гоже может объяснять только уже произошедшие события. Как заметил Г. Гегель, сова Минервы вылетает с наступлением сумерек: философия, олицетворением которой выступает любимая птица богини мудрости, может объяснить события произошедшего дня только тогда, когда он уже завершился. «Конечный дух», т. е. наделенный разумом человек, не может и надеяться предвидеть дальнейшие шаги бесконечного духа, т. е. Мирового Разума, реализующего себя в истории.
Но если объяснение не может ничего предвидеть, то оно не может стать основанием для сознательного и целенаправленного человеческого действия в мире. Оно лишь оправдывает задним числом уже совершенные действия. «Законы», о которых говорят теология и метафизика, становятся известными только после того, как события уже произошли и установился определенный порядок. Эти законы — Законы Божьи, Законы Природы, Законы Развития Материи — являются плодом фантазии теолога и философа. Находясь в плену антропоморфизма, они переносят законы, установленные в человеческом обществе, на весь мир. Причем их воображение создает именно такие законы, которые выставляли бы уже произошедшие события единственно возможными, необходимыми, неизбежными.
Это — не позиция активно и созидательно действующего человека, а позиция того, кто лишь оправдывает чужие действия, не действуя сам. Для того чтобы взять свою судьбу в свои руки, чтобы активно созидать и планировать свои действия, необходимо предвидеть. А предвидеть можно только на основе наблюдения. Позитивная наука, обуздав фантазию, «сосредоточивает свои усилия в области действительного наблюдения, принимающей с этого момента все более и более широкие размеры и являющейся единственно возможным основанием доступных нам знаний, разумно приспособленных к нашим реальным потребностям»[3].
Что же представляет собой научное наблюдение? Оно начинает — точно так же, как, впрочем, и фантазия теолога или метафизика-с событий, которые произошли. Но дальше ум ученого действует совершенно иначе. Он очищает это событие от всякого смысла, который приписывает ему фантазия, и превращает в научный факт. Такой факт не содержит в себе никакого смысла. О нем нельзя спрашивать, почему он произошел, потому что этот вопрос немедленно пробуждает фантазию. Спрашивать можно только одно: как он произошел?
Предложения, с помощью которых выражает свои мысли ученый, не должны поэтому содержать ничего, кроме протокольной фиксации факта — и никаких объяснений, никаких абстрактных понятий, которые невозможно соотнести с данным наблюдателю в ощущении! Ведь мы помним, что абстрактные понятия — это «имена» сущностей. Тот, кто склонен употреблять их, имеет отсталое, метафизическое мышление, поскольку верит в сущности, управляющие миром. Стало быть, позитивная наука должна начать с фиксации фактов в протокольных предложениях, строго и без остатка соотносимых с опытом. «Отныне она признает, как основное правило, что всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, не может представлять никакого реального и понятного смысла»[4]. Это требование О. Конта предполагает то, что последующий позитивизм именует «терапией языка», лечением его от остатков антропоморфизма, избавлением от тех общих понятий, которые представляют собой всего лишь плод воображения. Если в каком-либо предложении есть хотя бы одно слово, которое нельзя соотнести с наблюдаемым, с опытом, значит, в нем проявилась отсталая антропоморфная фантазия. Все суждения, содержащие абстрактные понятия, объявляются бессмысленными, и ученый-позитивист отказывается всерьез говорить о них.
После того как ученый накопил достаточное множество фактов, зафиксированных в протокольных предложениях, он может выявить регулярности, корелляции. Он замечает, что одно наблюдаемое событие регулярно происходит после другого. Теолог или метафизик немедленно пустились бы фантазировать по этому поводу, задавая вопрос «Почему?», придумали бы понятия «причина» и «следствие», которые есть не что иное, как антропоморфный слепок с отношений между родителями и детьми: причины порождают следствия. Не так мыслит ученый-позитивист. Он не фантазирует, а выражает чисто математически вероятность появления одного факта после другого. Такая повторяемость фактов, которая может быть выражена математически, и становится теперь законом позитивной науки. Речь, следовательно, идет о совершенно новом понимании закона. Это — не «установление Бога», не «связь между сущностями», не «причинно-следственное отношение». Это всего лишь регулярная повторяемость фактов, которая наблюдалась с математически выражаемым постоянством, и, стало быть, у нас есть основания полагать, что она будет наблюдаться с той же вероятностью и в будущем. Наука, таким образом, занимается «простым исследованием законов, то есть постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями»[5]. Зная такие постоянные отношения, можно предвидеть и планировать, на научной основе строить свою деятельность в будущем: «Назначение положительных законов: рациональное предвидение»[6].
Позитивная (положительная) наука отнюдь не ставит своей задачей коллекционирование фактов из любопытства. Нельзя превращать «реальную науку в своего рода бесплодное накопление несогласованных фактов»[2], а потому «истинный положительный дух, в основе, не менее далек от эмпиризма, чем от мистицизма»[2]. Ученый должен изучать не данные ему в наблюдении отдельные факты, а регулярности, постоянные отношения между фактами, т. е. законы, чтобы предвидеть. «Именно в законах явлений действительно заключается наука, для которой факты в собственном смысле слова, как бы точны и многочисленны они ни были, являются всегда только необходимым сырым материалом»[9]. Знание разрозненных фактов — это бесполезная эрудиция. «Истинное положительное мышление заключается преимущественно в способности видеть, чтобы предвидеть«[2]. А предвидеть необходимо для того, чтобы действовать.