Гуманистические идеи в публицистике Джорджа оруэлла

Но сегодня мы имеем возможность перечитать её и заново открыть для себя те трагические события, которые от нас долго скрывали. Итак, книга «Памяти Каталонии» — это выдающееся произведение публицистического жанра, в котором соединились живые и яркие наблюдения очевидца. В нём созданы блестящие образы различных людей и целых групп. Весьма ценными оказываются воспоминания об этих исторических событиях. Вызывает интерес та острая полемика против тех взглядов, которые Оруэлл считал не просто ошибочными, но и глубоко порочными, даже опасными. Он очень тонко анализирует сложную расстановку внутренних сил в республиканском лагере, причём на фоне общей внешнеполитической ситуации — действий правительств европейских стран и СССР, пытавшихся использовать, исходя из собственных геополитических интересов, испанское кровопролитие[Фельштинский, Чернявский 2014]. В своём эссе «Почему я пишу» Оруэлл признаётся, что испанские события нарушили в нём существовавшее до тех пор равновесие, и, начиная с этого периода (с 1936 года), он любой своей вещью выступает против тоталитаризма и за т.н. «демократический социализм» — так, как он его понимает [Оруэлл; 1947]. Перелом в сознании Оруэлла начинается, когда он становится свидетелем репрессий испанский социалистов.

Собственно, он сам чудом избегает их. Тогда писатель понимает, что, в принципе, идеи социализма хороши только в теории. В эссе 1948 года «Британская борьба за независимость» он пишет: «Социализм — движение, выросшее в индустриальных западных странах, ставит задачу улучшения материальных условий жизни белого пролетариата, а также освобождения от эксплуатации цветного населения. Но эти две цели, по крайней мере пока, несовместимы.

Лидеры социалистического движения никогда этого не говорят"[Оруэлл; 1989]. Зато говорит Оруэлл. Подобные смелые высказывания часто приводят его к изоляции, что, впрочем не останавливает писателя на его пути независимого мыслителя. Интересуясь политической обстановкой в мире, Оруэлл получает возможность прочесть т.н. «лагерную литературу». Информация даже о сталинских лагерях попадает ему в руки. Факты, почерпнутые им из этой литературы, заставляют писателя сделать вывод о том, что в ХХ веке начинается новая эра рабства: «Рабство, которое в 1932 году казалось таким же невероятным, как людоедство, стало реальностью 1942 года» [Чаликова; 1989]. Этот регрессивный процесс Оруэлл связывает именно с социализмом, причём с такой его разновидностью как «олигархический социализм» [Оруэлл «Восстание в городской пустыне»; 1943].

По мнению Оруэлла, в неосуществимости социалистической идеи виновны сами социалисты, постоянно извращающие её. Будучи одно время горячим адептом социализма, он не смог найти ни одной партии, которая удовлетворяла бы его запросы. Анализ публицистики писателя выявляет массу противоречий в этом вопросе. Об этом красноречиво свидетельствует одна из самых известных цитат Оруэлла: «Отрицать социализм из-за недостойного поведения социалистов так же абсурдно, как не ездить по железной дороге из-за неприятных кондукторов"[Оруэлл; 1989]. По всей вероятности у писателя-гуманиста Джорджа Оруэлла была своя утопическая версия социализма, аналогов которой он не смог найти в реальном мире.

Конечно, становлению подобных взглядов способствовала испанская война, которая ошеломила Оруэлла своим противоречием: с одной стороны, явила ему образ «чистого» социализма, с другой -показала ему будущее этого строя, где всё и все находятся под жесточайшим контролем правящей власти, а инакомыслие подлежит беспощадной расправе. К этой проблеме автор подходит и в эссе «Литература и тоталитаризм». Оруэлл пишет: «Социализм обычно представляли себе как некую либеральную систему, одухотворенную высокой моралью. Государство возьмёт на себя заботы о вашем экономическом благоденствии, освободив от страха перед нищетой, безработицей и т. д., но ему не будет никакой необходимости вмешиваться в вашу частную интеллектуальную жизнь. Искусство будет процветать точно так же, как в эпоху либерального капитализма, и даже еще нагляднее, поскольку художник более не будет испытывать экономического принуждения» [Оруэлл «Литература и тоталитаризм»; 1941]. Далее Оруэлл беспощадно, хоть и не без сожаления разбивает эту теорию, признавая её утопической. Тоталитарная власть такова, что в ней невозможно осуществление всех этих принципов. Государство, не только не обеспечивает материальных благ, но ещё и самым беспардонным образом вмешивается в жизнь человека, заставляя его терять своё человеческое достоинство, духовно деградировать.

Есть немало других свидетельств, подтверждающих правоту Оруэлла. В 1984 году компания Apple выпустила рекламный ролик, представляющий новую продукцию Стива Джоббса компьютер «Макинтош». Режиссёром ролика был Ридли Скотт, который за основу взял роман Оруэлла. Стоит отметить, что европейская общественность была напугана предсказаниями Оруэлла и не без опасения ждала назначенной даты. Этими установками и спешит воспользоваться Ридли Скотт. На его ролике, снятом в 1984 году, с огромного экрана вещает некто, подобный Большому Брату. Безликая масса, одетая в серые робы, сидит в зале и внимает ему.

Любая индивидуальность в этих людях убита. С этой же целью они гладко выбриты, чтобы даже с помощью причёски между ними не возникло никаких отличий. Кажется, ничто не может разрушить этой жёсткой власти, этого слепого преклонения целого общества перед одним человеком, которого, как и в романе Оруэлла, никто не видел живьём. Весьма показательны речи, которые произносит лидер тоталитарного общества: об очистке информационной системе, о полной идеологической чистоте и т. д. Безнадёжна и пессимистична атмосфера, царящая в этом мире. Такая иллюстрация более чем показательна для любой сферы, касающейся свободы или творчества. Разве может родиться что-либо похожее на искусство в обществе, члены которого похожи один на другого и зомбированы неизвестным человеком, чьё изображение они видели лишь на рекламе. Об этом и хочет заявить во всеуслышание Оруэлл.

Свобода мысли задушена тоталитаризмом. И здесь идёт не только о запрете внешнем, но и так называемом «конструктивном» запрете, подразумевающим особый диктат: «Не просто возбраняется выражать — даже допускать — определённые мысли, но диктуется, что именно надлежит думать; создается идеология, которая должна быть принята личностью, норовят управлять ее эмоциями и навязывать ей образ поведения. Она изолируется, насколько возможно, от внешнего мира, чтобы замкнуть её в искусственной среде, лишив возможности сопоставлений. Тоталитарное государство обязательно старается контролировать мысли и чувства своих подданных по меньшей мере столь же действенно, как контролирует их поступки» [Оруэлл «Литература и тоталитаризм»; 1941]. Таковы последствия социализма, которые Оруэлл явно не ожидал в самом начале своей идейной эволюции. Он указывает на то эмоциональное давление тоталитарной системы социализма, которое оно оказывает на своих граждан.

По мнению автора, такое давление невозможно перенести, не сломавшись. А исчезновение мыслящей личности означает исчезновение литературы. Что такое мир без книг — нам показал ещё один великий антиутопист.

РэйБрэдбери «451˚по Фаренгейту», в котором писатель воссоздаёт тип общества, появление которого вполне возможно. Люди, отказавшиеся от книг, то есть от мудрости, накапливаемой веками, оказываются в бездне духовной катастрофы. Варварские действия — сжигание книг, запрет на чтение, приравнивание даже хранение книг к преступлению — только на первый взгляд кажутся нереальными. Чем больше развиваются технологии, тем выше вероятность подобного развития событий. Брэдбери сумел заглянуть в самую сердцевину этого процесса и сделал попытку предупредить человечество об этом[Брэдбери: 2005]. Пытается предупредить общественность и Оруэлл. Его разочарование в социализме, метание между воззрениями означает, что не было в мире такой государственной системы, устраивающей его. Оруэлл придумывает термин «ангсоц», что в эссеистикеобозначает «тоталитарная версия социализма». Познав два вида социализма (каталонский и сталинский), Оруэлл находит определение для его истинного проявления: «настоящий социалист — тот, кто желает — не просто задумывается, но и активно хочет этого — видеть свергнутую тиранию"[Оруэлл «Дороги к пирсу Уигана; 1937]. 2.

2.Вопрос личности и власти в концепции Дж. Оруэлла.

В своём эссе «Уэллс, Гитлер и Всемирное государство» Оруэлл с горечью констатирует, что у власти обычно стоят безумцы, а не разумные люди [Оруэлл «Уэллс, Гитлер и Всемирное государство»;1941]. Сопоставляя пророчества Уэллса и деятельность Гитлера, Оруэлл пишет: «Гитлер — сумасшедший и преступник, однако же у Гитлера армия в миллионы солдат, у него тысячи самолетов и десятки тысяч танков. Ради его целей великий народ охотно пошёл на то, чтобы пять лет работать с превышением сил, а вслед за тем ещё два года воевать, тогда как ради разумных и в общем-то гедонистических взглядов, излагаемых Уэллсом, вряд ли кто-то согласится пролить хоть каплю крови» [Оруэлл"Уэллс, Гитлер и Всемирное государство"; 1941]. Оруэлл приводит неутешительные доводы. Многое, за что боролся Уэллс в своём гуманистическом порыве, теперь на службе у фашистской Германии. Наука служит фашизму, а не людям: «…Там порядок, планирование, наука, поощряемая государством, сталь, бетон, аэропланы — и все это поставлено на службу идеям, подобающим каменному веку» [Оруэлл «Уэллс, Гитлер и Всемирное государство»; 1941]. Не идёт лишь речь о человеке, поставленном на рабскую службу гитлеровского режима. Возвращаясь к проблеме личности и государства, Оруэлл поднимает вопрос, о котором мало кто задумывался до него.

Он обращается к глубинам истории, к рабовладельческому строю, где раб вообще не считался за личность. Ужасающая антигуманная ситуация заставляет его обратиться к читающей публике со следующей сентенцией: «Когда я думаю об античности, меня ужасает мысль, что сотни миллионов рабов, на чьих плечах существовала цивилизация, исчезали поколение за поколением безмолвно. Мы даже не знаем их имён. Из всей греческой и римской истории сколько имен известно нам? Я думаю, от силы два-три. Спартак и Эпиктет» [Оруэлл; 1989]. Несправедливое деление мира, существующее испокон веку, Оруэлл наблюдает и в Бирме, где он служит в полиции и которое он сам называл «колониальным грехом» [Оруэлл; 1989]. &# 171;Кули" и «сагибы» — два основных класса в бирманском обществе, оказываются на диаметрально противоположных сторонах социальной системы, где одним принадлежит всё, а другим ничего. Проблема рабства метафорически рассматривается Оруэллом и в современной Англии.

Всем известен факт его гражданского подвига, когда писатель опустился на самое дно городской жизни и работал судомоем. Это обстоятельство заставляет его кинуть в лицо миру жёсткие строки: «Судомой- один из рабов современного мира. Если бы его покупали и продавали, он не стал бы от этого более рабом, чем он есть; его труд лишен смысла и достоинства, ему платят ровно столько, сколько нужно для физического выживания, его единственный отпуск — увольнение… Если бы судомои могли думать, они бы давно образовали профсоюз и устроили забастовку» [Оруэлл «Собачья жизнь в Париже и Лондоне»; 1954].

Проблема состояла в том, что судомой не в состоянии ни думать, ни читать, ни просто наслаждаться жизнью как бесценным даром. Всё его существование — тупой и изнуряющий труд, предоставленный ему властями как единственный способ выжить. Оруэлл признаётся, что за время своего пребывания в качестве судомоя, он сам не прочёл ни строчки [Оруэлл «Собачья жизнь в Париже и Лондоне»; 1992]. Это обозначает только лишь одно: рабочие люди не бездуховны и не бездарны.

У них просто нет условия для просвещения. Они — рабы. Гуманист Оруэлл познал это на собственном опыте. Вопрос рабства в современном мире — один из самых острых для Оруэлла с его мировоззрением, основанном на идеалах братства, равенства и свободы; искренности и товарищества.

Если бы он не познал это в Каталонии, может и не думал бы об этом так напряжённо. Подавление личности в тоталитарном обществе превосходит все представления об этом. П. Дрю пишет: «В 1939 году"концепция тоталитаризма» стала для Оруэлла намного понятнее, что связано и с его антивоенными размышлениями, и с несколько спекулятивной, личной симпатией к анархистам.

Он почувствовал, что современные централизованные государства гораздо ближе другу в своем репрессивном стремлении к самовоспроизводству, чем можно было бы ожидать, исходя из различия заявленных идеологий" [Дрю; 1996]. Таким образом, можно сказать, что мировая несправедливость, веками царящая на земле, заключалась для Оруэлла, в первую очередь, в подавлении личности властью.

2.3. Роль творческой личности в обществе и проблема свободы слова.

Оруэлл, как большой художник, предъявляет строгие требования к творческой личности. Это отразилось в ряде эссе писателя, таких, как «Литература и тоталитаризм», «Лир, Толстой и шут», «Почему я пишу», «Подавление литературы», «Писатели и Левиафан» и др. Так, в очерке «Литература и тоталитаризм» Оруэлл настаивает на исключительной честности художника, который должен ориентироваться на высказывание великого Шекспира «Своей природе верен будь» [Оруэлл; ]. Иными словами, писать нужно только то, что на самом деле думаешь и чувствуешь. Фальшь же является самым главным врагом искусства и литературы. В эссе «Писатели и Левиафан» Оруэлл много говорит о том, как политика влияет на жизнь творческого человека, который в таких условиях не может «полностью отдаться» творческому литературному процессу, подобно Джойсу или Джеймсу [Оруэлл; 1989]. Но это вовсе не означает, что писатель должен опустить руки и бездействовать.

У Оруэлла на этот счёт есть своя позиция: «Вступая в сферу политики, писатели должны сознавать себя там просто гражданами, просто людьми, но не писателями» [Оруэлл; 1989]. Чем же объясняется такая позиция? Ответ прост: твёрдым убеждением, что литературу создают личности. А сильно ополитизированный человек постепенно теряет свою личность — политика подавляет его. Таким образом, осуществляя свою политическую деятельность, художник должен чётко отделять её от творческого процесса. Оруэлл не зря уделяет этому такое большое внимание.

Как творческая личность, он остро почувствовал вставшую перед ним дилемму: подчинение идеологии или способность творить. Писателю, подчёркивает Оруэлл, приходится особенно непросто, ведь от обычного человека не требуют вне рабочего времени подчинять свою жизнь партийным правилам. С писателем всё по-другому: «от него добиваются унижения собственной профессии ради политической линии» [Оруэлл; 1989]. Оруэлл видит роль творческой личности и, прежде всего, писателя, в сопротивлении тоталитаризму, в честной и твёрдой позиции, в умении быть искренним, говорить правду. В современном мире это зачастую бывает практически невозможно. В эссе, посвящённом Р.

Киплингу, Оруэлл умело вскрывает ту двойственность, в которой оказывается интеллектуал и творческая личность: «…Мы все живем, грабя азиатских кули, и те из нас, кто «просвещён», говорят, что кули должны быть освобождены. Но наш уровень и само наше просвещение требуют грабежа малых стран. Гуманитарий всегда лицемер, и Киплинг знал это"[Оруэлл «Редьярд Киплинг» 1946]Если исходить из концепции Оруэлла, писатель должен быть подобен первопроходцу: «Велик тот писатель, который расширяет границы своей аудитории, ломая социальные перегородки"[Оруэлл 1946]. Но при этом он обязательно должен быть гуманистом, но только в верном понимании этого слово. Для Оруэлла гуманист — это не холодный циник, принимающий мир таким, какой он есть.

Это личность другого склада — умеющая любить другого человека, сохраняющая искренность, доброту и открытость мира, даже если этот мир повернулся к человеку не очень приятной стороной. &# 171;Гуманизм, — утверждает Оруэлл, — состоит не в спасении своей жизни от поругания и разрушения, а в готовности погубить и разрушить свою единственную жизнь, доверившись любви к другому человеку. На самом деле страх перед жизнью и попытка уйти от неё в религию или политику есть страх любви к эмпирическому человеку и попытка заменить её любовью к нечеловеку- богу или земному идолу"[Оруэлл «Размышления о Ганди»; 1989]. Творческая концепция Оруэлла базируется именно на любви человека.

Впрочем, это обстоятельство не препятствует ироническому выражению отношения автора к миру. Так, критическому комментарию подвергаются попытки некоторых писателей изобразить в своих произведениях абсолютное счастье. Речь идёт о некоторых эпизодах произведений Вольтера, Рабле, Диккенса. Оруэлл убеждён, что примеры абсолютного счастья, выведенные в этих произведениях, не смогут удовлетворить человека, так как основаны лишь на физиологии. В них он видит духовную пустоту.

&# 171;Все эти картины «бесконечного блаженства», — пишет он, — проваливаются, ибо как только блаженство становится бесконечным, контраст перестает работать" [Оруэлл «Почему социалисты не верят в счастье»; 1943]. Далее автор переходит к вопросу отражения счастья в произведениях социалистической направленности. По его мнению, счастье как таковое не является целью писателей-социалистов.

Пытаясь избежать обвинений в утопии, Оруэлл делает упор на понятии братства — подобного тому, которое он испытал на фронте в Испании. &# 171;Настоящая цель социализма есть человеческое братство", — настаивает писатель в своём эссе тысяча девятьсот сорок третьего года, в разгар Второй мировой войны [Оруэлл «Почему социалисты не верят в счастье»; 1943]. Все муки, которые испытывает борец за справедливость на поле битвы или в тюрьме, переносятся им не ради сытного существования с устроенным бытом, а ради того, чтобы на Земле установилось царство подлинного братства, где все люди добры и милосердны по отношению друг к другу.

Это основная мысль публицистики эссе, в которой он касается вопросов литературы и искусства. Немалое значение уделял Оруэлл языку. Взгляд писателя на взаимодействие языка и политики отчетливо проявляется в его статье Политика и английский язык, опубликованной в 1946 году[Чаликова; 1985]. Оруэлл уже тогда полагал, что деградация языка, создающая серьезные изменения в его структуре, в основном вызвана политическими и экономическими причинами, а не, например, влиянием на него конкретной личности. Для достижения запланированной коммуникативной цели политики вынуждены использовать эвфемизмы, риторические вопросы и туманные фразы. Эти камуфляжные признаки политического языка созданы, «чтобы заставить ложь выглядеть правдоподобно"[Фатула; 2003]Видя в таком языке большую угрозу, Джордж Оруэлл разработал своеобразную памятку, призванную служить советами по восстановлению нормальной, понятной обществу речи. Писатель призывал: 1.

Если вы уже встречали какой-либо троп в печати, никогда не используйте его.

2. Длинному словупредпочтите более короткое. 3. Лишнее словоподлежит вычёркиванию.

4. Активный залог предпочтительнее страдательного.

5. Никогда не используйте иностранное или научное слово, а также жаргон, если мысль можно выразить обычным повседневным языком. 6. Помните, что лучше нарушить одно из этих правил, чем сразу все[Оруэлл «Политика и английский язык»; 1987]Уже очевидно, что к наставлениям Оруэлла прежде прислушивались и ныне прислушиваются лишь немногие из политиков. Впрочем, это нисколько не умаляет заслуг писателя. Ведь как сказал один из современных исследователей: «его книги и через полвека после его смерти во всех мировых рейтингах по-прежнему идут на третьем месте.

Библия, сочинения Маркса, Оруэлл". В чём заключается такой успех его творчества? Может быть, в том, что Оруэлл не захотел и не смог смолчать, когдав тоталитарных государствах правящие верха, понимая, что «власть — это власть над людьми, над телом, но самое главное — над разумом», собирались подчинить себе человека, его мышление и язык[Фатула; 2003]. С этим Оруэлл примириться не может. Творчество, по его мнению, может развиваться только в свободных условиях, без вторжения в мысли художника, без тотального контроля над ним. Но, как считает Оруэлл, примиряться с этим нельзя. Долгом каждого настоящего художника является не только создание правдивых произведений, но и отчаянное сопротивление тоталитарной системе. Это касается и творца, и критика. Оруэлл призывает их быть осторожнее и учитывать важное открытие, сделанное им: «Тоталитаризм на практике требует непрерывного переписывания прошлого и, в конечном счете, вероятно, потребует отказа от веры в самую возможность существования объективной истины"[Оруэлл «Литература и тоталитаризм»; 1941]. Тоталитаризма создаёт такие условия, что губит и прошлое, и настоящее, но всё же есть надежда, чтонастоящая литература сумеет преодолеть эти рамки, поскольку в ней заложена истина.

Оруэлл много размышлял о свободе слова, и это представляется нам естественным, учитывая его противостояние тоталитаризму и другим проявлениям подавлениям человеческой свободы. В своём эссе «Литература и тоталитаризм» автор утверждает что сфера художественного слова сейчас заражена политикой. Оруэлл рассуждает о том, что и писателю, и критику сейчас особенно трудно, поскольку над литературой нависла настоящая угроза в виде тоталитаризма. Писатель опасается, что подавление личности в скором времени может стать всемирным. &# 171;Тоталитаризм посягнул на свободу мысли так, — пишет Оруэлл, — как никогда прежде не могли вообразить" [Оруэлл; 1987]. А там, где нет свободы мысли, свободы слова тоже не будет.

Эту идея развивается и в эссе «Писатели и Левиафан». Писатель вновь говорит о политическом засилье, как в жизни, так и в искусстве. Перечисляя пугающие атрибуты века: война, фашизм, резиновые дубинки, атомные бомбы, концлагеря, Оруэлл подчёркивает, что просто невозможно не думать обо всём об этом. Но литература страдает от вторжения политики. И если тоталитаризм победит, то литература просто исчезнет. Оруэлл не случайно выносит в название имя библейского многоголового чудовища. Для него Левиафан является олицетворением тоталитаризма. А его надвигающийся призрак писатель ощущает как раз по «литературным» призракам: сжигание книг в нацистской Германии, репрессии и расстрелы представителей творческой интеллигенции в СССР. Оруэлл пишет: «В Италии литература изуродована, в Германии её почти нет» [Оруэлл Литература и тоталитаризм; 1941].

Подробно эту тему Оруэлл развил в эссе «Подавление литературы». Он отмечает, что наступила эпоха, когда «само понятие свободы мысли"атакуется с двух сторон: защитники тоталитаризма (враги-теоретики) и бюрократы с монополистами (враги-практики).Стремящийся кчестности писатель или журналиствстречает массу препятствий на этом пути в виде общественных тенденций. Вся печать сконцентрирована в руках олигархов. Если где-то писатель и встречает поддержку, то это ровно до того момента, пока он выполняет указания, данные этими доброжелателями. Если же писатель отказывается предавать свои убеждения, то его «клеймят как жалкого эгоиста» [Оруэлл; 1989]. Писатель подмечает очень тонкую вещь: обвиняя художника в индивидуализме и эгоизме, власти просто переключают внимание с проблемы правды и лжи.

Это явление до сих пор наблюдается в журналистике, и в наши дни. Разрешено писать вещикажущиеся публике смелыми, но только до определённой границы, пока они не затрагивают интереса кого-то из высокопоставленных чиновником либо других важных персон. Это хорошо заметно по освещению сегодняшних известных острых событий западноевропейской прессой. Можно всячески клеймить одну сторону конфликта и запрещено писать положительно о другой. Тот, кто идёт наперекор этому закону, становится персоной нон грата.

Так было во времена Оруэлла, так есть и сейчас. Если кто-то осмеливается нарушить установленную «демократию», он подвергается беспощадному клеймению. Оруэлл пишет: «Туман дезинформации и лжи, окутывающий такие темы, как голод на Украине, гражданская война в Испании, советская политика по отношению к Польше и др., порождён не одним только сознательным обманом; всякий писатель и журналист, безоговорочно поддерживающий СССР, то есть поддерживающий именно так, как желательно самим русским, вынужден молчаливо соглашаться с заведомым искажением важных вопросов, по которым идет спор» [Оруэлл;

1989]. В наше время такой «туман дезиоформации» и ложь никогда не исчезли, а, напротив, продолжают распространяться всё больше и больше. Подавление свободы происходит и в тех случаях, когда журналистазаставляютлживо описыватьсобытияили умалчиватьто, о чём нужно кричать. Писатель ощущает свою несвободу, когда еговынуждаютискажатьсобственные чувства и способы изложения фактов. Бывают случаи, когда художник осознанно прибегает к гиперболе иокарикатуриванию, чтобы ярче показать какое-либо явление, и это один момент. Но никак нельзя заставлятьего коверкать"картину собственного сознания", вынуждать его идти на компромисс. В противоположном случае,"его творческий дар иссякает" [Оруэлл;

1989]. Избегать острые темы также не является выходом из положения. Даже одно табу может"искалечить сознание" художника, ведь тогда любая свободная мысль имеет шанс превратиться в запретную."Из этого следует, — продолжает Оруэлл, — что воздух тоталитаризма губителен для любого прозаика, хотя поэт, особенно лирический, возможно, и смог бы им дышать" [Оруэлл; 1946]. Таким образом, тоталитарное обществоявляется прямой угрозой гибели художественной прозы, а, следовательно, и культуры. Оруэлл стремится предупредить любого художника, попавшего в условия тоталитарного режима, ни в коем случае не поддаваться навязыванию такого мировоззрения, не оправдывать свою ложь обстоятельствами. Если он будет делать, то «язык его закостенеет», а дар иссякнет. Автор эссе находит очень интересное образное сравнение: «…воображение, подобно некоторым диким животным, не желает размножаться в неволе» [Оруэлл; 1946]. История показывает, что это действительно так.

У Оруэлла-писателя, творца и мыслителя возникают серьёзные опасения по поводу деградации языка, вызванной давлением тоталитарной диктатурой. По всей вероятности, так формировался авторский метод, реализовавшийся в романе «1984», где Оруэллом был создан новояз — усечённый и примитивный язык тоталитарной системы, являющийся прямым отражением состояния общества. В. Фатула пишет: «Оруэлл осмыслил тоталитарный язык не только как социолог, но и как лингвист. Представил систему, отображающую языковойстрой на разных его уровнях — от лексики до грамматики и синтаксиса. Естественно возникают вопросы: Откуда у британского писателя знания, которым мог бы позавидовать профессиональный языковед? Что дало возможность автору художественного текста заглянуть в языковое будущее?» [Фатула; 2003]На наш взгляд, причину следует искать в Испании. Именно там Оруэлл впервые столкнулся с проблемой фальсификации, переворачивания фактов и их замалчивания. Когда он фиксирует факт обвинения сотрудничества с Франко, то сразу же убеждается в фальшивости этого мероприятия, подделке обстоятельств.

Как прирождённый писатель и журналист, Оруэлл уверен, что пресса должна отреагировать на данное событие. Но никакой реакции не происходит: ни со стороны левой прессы, ни со стороны правой. Какой вывод делает Оруэлл из всего этого? Разумеется, самый логичный из всех существующих: истина никому не нужна. А ведь без истины, по его глубокому убеждению, невозможен исторический прогресс. В свете сказанного следующие слова Оруэлла обретают вполне очевидную ясность: «Для меня в Испании в 1936 г. остановилась жизнь&#.

187;[Оруэлл; 1989]. С тех пор произошёл коренной перелом в мировоззрении Оруэлла, и он всему миру дал понять, что свобода слова — это всего лишь миф, какого бы общества мы не коснулись: капиталистического или социалистического. Выводы по второй главе.

Всё вышесказанное позволяет нам сформулировать ряд выводов. Эссеистика Дж. Оруэлла охватывает круг тем, которые сконцентрированы вокруг одного ядра — проблемы тоталитаризма, сковавшего государство. Оруэлл имел возможность лично наблюдать за этим процессом. В результате он приходит к выводу, что тоталитарное общество — это неизменный итог социализма. Сформировавшаяся у власти верхушка начинает руководить всеми процессами в государстве, но главная её цель — порабощение человека полностью — вплоть до его мыслей. Отсюда проистекают все поднятые проблемы публицистики Оруэлла: соотношение личности и власти; проблемы творца в государственной системе, возможность существования свободы слова. Оруэлл приходит к выводу, что с подавлением мысли и свободы личности происходит неизменная деградация всех процессов: развития литературы, возможности творческой личности проявлять себя; возникает запрет на свободу слова. Все эти проблемы взаимосвязаны, и корень у них один -управление мыслью человека не только внешне, но и внутри. Оруэлл, как писатель и гуманист, выражает протест против подобного развития человечества, и призывает к наиболее возможному сопротивлению тоталитаризма.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Данная работа была посвящена исследованию гуманистических идей публицистики.

Джоржда Оруэлла. Для достижения цели был поставлен ряд задач, поэтапное решение которых позволило сформулировать следующие выводы. Джоржд Оруэлл принадлежит к числу выдающихся публицистов ХХ века. Будучи истинным борцом за справедливость (он остро ощущает её ещё на службе бирманской полиции), Оруэлл приобретает славу сведущего в политике литератора и публициста. Мировоззрение Оруэлла проходит определённую революцию. Вначале жизни придерживаясь «левых идей», Оруэлл отправляется на фронт в Испанию с целью воевать против фашистского режима Франко. Там, ощутив небывалую атмосферу искреннего товарищества и равенства, он заражается идеями социализма. Там же, в Каталонии, Оруэлл прощается с этой идеей, поскольку становится свидетелем репрессий испанских социалистов, причём не стороны фашистского правления, а со стороны коммунистов. &#.

171;Зачистки" производят на него громадное впечатление, и он разочаровывается в социализме, как утопической идеей. Оруэлл создаёт свою теоретическую версию социализма, продолжая на протяжении всей жизни верить в него. Социализм по Оруэллу — это строй, в котором равенство и братство являются главными и реально действующими ценностями, частная собственность не находится под запретом, а тотальная слежка отсутствует. Идеал Оруэлла — это та неповторимая атмосфера, которую он ощутил на фронте Каталонии и которую больше нигде уже встретил. Несмотря на это, мысль о справедливом устройстве мира не оставляла его всю жизнь. Он продолжал ненавидеть фашизм и любой строй, при котором подавляется свобода человеческой личности. Во время работы на радио ВВС Оруэлл получил возможность выступления с антифашистской пропагандой. Так складывается целый цикл очерков (многие из них были написаны позже), в которых Оруэлл выражает свои воззрения, главная мысль которых заключается в следующем: тоталитарный режим (как порождение социализма) — это губительная система для человеческой мысли, личности, культуры, языка и искусства. По-разному варьируя эти темы в своих эссе, Оруэлл показывает себя истинным гуманным мыслителем, для которого справедливое общество важнее личных интересов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Оруэлл Дж. 1984 и эссе разных лет. — М.: Прогресс, 1989.

Оруэлл Дж. Скотный двор / Перевод Л. Беспаловой. — М., «Известия», 1989. — 203 с. Оруэлл Дж. Эссе.

Статьи. Рецензии. — Пермь.: КАПИК, 1992.

Оруэлл Дж. 1984. — М.: Художественная литература, 1999. — 320 с.Оруэлл.

Дж. Дневники//Фактиливымысел. Сост. А. Ливергант. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2008. -.

1128 с. С. 889 — 954. Orwell G. A.

nimal Farm//Great Books of the Western World. — E ncyclopedia Britannica, INC. Chicago, 1995.

Аничкина А. А. Индивидуальные стилистические особенности эссе Дж. Оруэлла и проблема их сохранения при переводе на русский язык. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. -.

М., 2002. — 189 с. Безансон А. Оруэлл, или Оправдание зла//Безансон А. Извращение добра. — М.: МИК, 2002.

— 207 с. Брэдбери 451˚по Фаренгейту. — М.: АСТ, 2005.

— 343 с. Гениева Е. Ю. Музыка человечности // Пристли Дж. Б. Заметки на полях: художественная публицистика. — М.: Прогресс, 1988.

Гиленсон Б. А. Эрнест Хемингуэй. — М.: Художественная литература, 1985 — 101 с. Гиленсон Б. А. Герберт Уэллс: провидение фантаста//Гиленсон Б.А.: История зарубежной литературы конца XIX — начала XX века. Практикум.

— М.: Академия, 2008. — 480 с. Ершова Т. В. Дж. Б. Пристли — литературный критик и публицист. Автореферат диссертации кандидата филологических наук.

— М.: МГУ, 1979.

Зверев А.М. О старшем брате и чреве кита//Оруэлл Дж. 1984 и эссе разных лет. — М.: Прогресс, 1989.

Зверев А. М. &# 171;Скотный Двор" Джорджа Оруэлла//Энциклопедия мировой литературы. — СПб.: Невская книга, 2000. — 656 с.

Зверев А.М. 1984//Энциклопедия мировой литературы. — СПб.: Невская книга, 2000. — 656 с. Зинкевич Н. А. Биография Джорджа Оруэлла [Текст]: / Н. А. Зинкевич.

— М.: «Цитадель», 2001.

Кабанова И. В. Документальное и вымышленное в автобиографии: Джордж Оруэлл и Сирилл.

Конуэлл//Филологический класс, 2012. — № 12. — 404 с. С.

107 — 112. Кагарлицкий Ю. И. Пристли // История западноевропейского театра. — М.: Искусство, 1985. -.

Т. 7. — С. 232 — 254. Кригер Илья Борисович. Философия Герберта Уэллса: Дис. … канд. филос. наук: 09.

00.03. — М., 2005 — 134 сМосина В. Г. Проза Джорджа Оруэлла: Творческая эволюция. Диссертация на соискание учёной степени доктора филологических наук. — М., 2000.

— 619 с. Мосина В. Г. Антитоталитаристская тематворческой биографии Дж. Оруэла: испанская тема//Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11: Социология. Реферативный журнал, 1997. — №.

3. С. 103 — 11. Науменко В. Г.

Уиганская командировка Оруэлла, или История увлечения одной теорией//Обсерватория культуры 2008 — № 01 — 06. — 586 с. С. 129 — 132. Недошивин В. М. Можно ли погасить звёзды? Проза отчаяния и надежды Джорджа Оруэлла// Оруэлл Дж. Проза отчаяния и надежды: Роман, сказка, эссе.

Пер. с англ. — Л.: Лениздат, 1990. — 429 с. Недошивин В. М. Джордж Оруэлл: 2013//Российская газета, 2013.

— 6111 (135).Недошивин В. М. Чаликова В. Неизвестный Оруэлл // Иностранная литература. 1992.

№ 2. С. 215−225.Пристли Дж. Б. Поездка в Россию// Дж.

Б. Пристли. Заметки на полях. Художественная публицистика; сост., авт. предисл. и коммент.

Е.Ю. Гениева. — М.: Прогресс, 1988. — С. 234 — 258. Савенкова А. Д. Образ России и русских в публицистике Дж. Б.

Пристли. К проблеме англо-русских культурных связей. — М., 2012.

Силоне И. Школа диктаторов, 1938.

Свифт Дж. Путешествия Гулливера. — М.: Художественная литература, 2003.

— 454 с. Судленкова О. А., Кортес Л. П. Сто писателей Великобритании. — Мн.: Высшая школа, 1997. — 247 с.

Урнов Д. М. На благо лошадей//Урнов Д. М. Избранные статьи. — М.: Слово, 1999. — 376 с. Фатула В. Новояз: об источниках оруэлловского канона. — М., 2003.

— 45с. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Джордж Оруэлл (Эрик Блэр): Жизнь, труд, время. — М.: Книжный клуб, Книговек, 2014. -.

592 с. Хвостенко Е. В. Вопросы социального прогресса в творчестве Бернарда Шоу. Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. — Волгоград, 2002. — 250 с. Чаликова В. А. «Вечный год». Послесловие к публикации романа Джорджа Оруэлла «1984"//Новый Мир. -.

М., 1989. — № 4. -.

С. 128 — 130. Чаликова В. А. Неизвестный Оруэлл//Иностранная литература. — М., 1992. — № 2. — С.

215 — 222. Чаликова В. А. Джордж Оруэлл: философия истории//Философские науки. — М.: Институт научной информации по общественным наукам АН СССР, 1989.

— 12. — С. 45 — 46. Чаликова В. А. Об одной лингвистической утопии. Социокультурные утопии.

— М., 1985.

Чаликова В.А. Предсказания" Дж. Оруэлла и современная идеологическая борьба. — М.: РАН, 1986.

Чаликова В. А. Комментарии к «1984» и эссе разных лет// Оруэлл Дж. 1984.

Эссе разных лет. — М.: Прогресс, 1989. — 384 с. 1989.

Шоу Б. Война с точки зрения здравого смысла//Шоу Б. Избранные статьи. — М.: Художественная литература, 2002. -.

377 с. McCdowell E/ Publishing from BBC’s Orwell File//New York Times, 1984. S ept.7Williams R. O rwell. — F ontana: Collins, 1971.

— 95 p.