Договор купли-продажи земельных участков

Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п. Таковым оно является потому, что представляет собой основополагающее, фундаментальное право каждого человеческого существа. Это право имманентно человеку, как живому существу. Это право нельзя отнять у него без угрозы прекращения существования его не только как члена общественного союза, но и как живого целостного биологического организма.

2. Право на жизнь реализуется непосредственно, то есть, без какого бы то ни было правоприменительного акта. Правом на жизнь обладают все без исключения люди, вне зависимости от индивидуальных физических и психических особенностей организма.

3. Реализация права на жизнь осуществляется объективно, независимо от воли отдельных людей, групп людей, организованных по социальным, имущественным или иным признакам, или государственных органов, наделенных определенными законодательными, исполнительными или судебными функциями. Многие авторы относят к категории естественных и неотчуждаемых прав человека такие права, как: достоинство личности; неприкосновенность частной жизни; продолжение рода; частную собственность; индивидуальный облик; безопасность и т. п. Вопрос об отнесении тех или иных прав человеческого существа к категории неотчуждаемых является дискуссионным. Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п. Таковым оно является потому, что представляет собой основополагающее, фундаментальное право каждого человеческого существа. Это право имманентно человеку, как живому существу. Это право нельзя отнять у него без угрозы прекращения существования его не только как члена общественного союза, но и как живого целостного биологического организма.

2. Право на жизнь реализуется непосредственно, то есть, без какого бы то ни было правоприменительного акта. Правом на жизнь обладают все без исключения люди, вне зависимости от индивидуальных физических и психических особенностей организма.

3. Реализация права на жизнь осуществляется объективно, независимо от воли отдельных людей, групп людей, организованных по социальным, имущественным или иным признакам, или государственных органов, наделенных определенными законодательными, исполнительными или судебными функциями. Многие авторы относят к категории естественных и неотчуждаемых прав человека такие права, как: достоинство личности; неприкосновенность частной жизни; продолжение рода; частную собственность; индивидуальный облик; безопасность и т. п. Вопрос об отнесении тех или иных прав человеческого существа к категории неотчуждаемых является дискуссионным. Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п.Таковым оно является потому, что представляет собой основополагающее, фундаментальное право каждого человеческого существа. Это право имманентно человеку, как живому существу. Это право нельзя отнять у него без угрозы прекращения существования его не только как члена общественного союза, но и как живого целостного биологического организма.

2. Право на жизнь реализуется непосредственно, то есть, без какого бы то ни было правоприменительного акта. Правом на жизнь обладают все без исключения люди, вне зависимости от индивидуальных физических и психических особенностей организма.

3. Реализация права на жизнь осуществляется объективно, независимо от воли отдельных людей, групп людей, организованных по социальным, имущественным или иным признакам, или государственных органов, наделенных определенными законодательными, исполнительными или судебными функциями. Многие авторы относят к категории естественных и неотчуждаемых прав человека такие права, как: достоинство личности; неприкосновенность частной жизни; продолжение рода; частную собственность; индивидуальный облик; безопасность и т. п. Вопрос об отнесении тех или иных прав человеческого существа к категории неотчуждаемых является дискуссионным. Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п. Таковым оно является потому, что представляет собой основополагающее, фундаментальное право каждого человеческого существа. Это право имманентно человеку, как живому существу. Это право нельзя отнять у него без угрозы прекращения существования его не только как члена общественного союза, но и как живого целостного биологического организма.

2. Право на жизнь реализуется непосредственно, то есть, без какого бы то ни было правоприменительного акта. Правом на жизнь обладают все без исключения люди, вне зависимости от индивидуальных физических и психических особенностей организма.

3. Реализация права на жизнь осуществляется объективно, независимо от воли отдельных людей, групп людей, организованных по социальным, имущественным или иным признакам, или государственных органов, наделенных определенными законодательными, исполнительными или судебными функциями. Многие авторы относят к категории естественных и неотчуждаемых прав человека такие права, как: достоинство личности; неприкосновенность частной жизни; продолжение рода; частную собственность; индивидуальный облик; безопасность и т. п. Вопрос об отнесении тех или иных прав человеческого существа к категории неотчуждаемых является дискуссионным. Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п. Таковым оно является потому, что представляет собой основополагающее, фундаментальное право каждого человеческого существа. Это право имманентно человеку, как живому существу. Это право нельзя отнять у него без угрозы прекращения существования его не только как члена общественного союза, но и как живого целостного биологического организма.

2. Право на жизнь реализуется непосредственно, то есть, без какого бы то ни было правоприменительного акта. Правом на жизнь обладают все без исключения люди, вне зависимости от индивидуальных физических и психических особенностей организма.

3. Реализация права на жизнь осуществляется объективно, независимо от воли отдельных людей, групп людей, организованных по социальным, имущественным или иным признакам, или государственных органов, наделенных определенными законодательными, исполнительными или судебными функциями. Многие авторы относят к категории естественных и неотчуждаемых прав человека такие права, как: достоинство личности; неприкосновенность частной жизни; продолжение рода; частную собственность; индивидуальный облик; безопасность и т. п. Вопрос об отнесении тех или иных прав человеческого существа к категории неотчуждаемых является дискуссионным. Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п. Таковым оно является потому, что представляет собой основополагающее, фундаментальное право каждого человеческого существа. Это право имманентно человеку, как живому существу. Это право нельзя отнять у него без угрозы прекращения существования его не только как члена общественного союза, но и как живого целостного биологического организма.

2. Право на жизнь реализуется непосредственно, то есть, без какого бы то ни было правоприменительного акта. Правом на жизнь обладают все без исключения люди, вне зависимости от индивидуальных физических и психических особенностей организма.

3. Реализация права на жизнь осуществляется объективно, независимо от воли отдельных людей, групп людей, организованных по социальным, имущественным или иным признакам, или государственных органов, наделенных определенными законодательными, исполнительными или судебными функциями. Многие авторы относят к категории естественных и неотчуждаемых прав человека такие права, как: достоинство личности; неприкосновенность частной жизни; продолжение рода; частную собственность; индивидуальный облик; безопасность и т. п. Вопрос об отнесении тех или иных прав человеческого существа к категории неотчуждаемых является дискуссионным. Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п. Таковым оно является потому, что представляет собой основополагающее, фундаментальное право каждого человеческого существа. Это право имманентно человеку, как живому существу. Это право нельзя отнять у него без угрозы прекращения существования его не только как члена общественного союза, но и как живого целостного биологического организма.

2. Право на жизнь реализуется непосредственно, то есть, без какого бы то ни было правоприменительного акта. Правом на жизнь обладают все без исключения люди, вне зависимости от индивидуальных физических и психических особенностей организма.

3. Реализация права на жизнь осуществляется объективно, независимо от воли отдельных людей, групп людей, организованных по социальным, имущественным или иным признакам, или государственных органов, наделенных определенными законодательными, исполнительными или судебными функциями. Многие авторы относят к категории естественных и неотчуждаемых прав человека такие права, как: достоинство личности; неприкосновенность частной жизни; продолжение рода; частную собственность; индивидуальный облик; безопасность и т. п. Вопрос об отнесении тех или иных прав человеческого существа к категории неотчуждаемых является дискуссионным. Если право на собственность вряд ли может быть отнесено к этой категории прав, поскольку обладатель собственности может произвести ее отчуждение по собственной воле, путем продажи, завещания, дарения. То, не вызывает никаких сомнений не отчуждаемость такого права человека, как право на жизнь.

4. Еще одним признаком естественности права на жизнь является возникновение этого права с момента рождения. Защита этого положения сводится к следующим доводам.

1. Статья 17 Конституции РФ определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. По этой причине право на жизнь также принадлежит человеку от рождения.

2. Жизнь и здоровье, в соответствии со статьей 150 ГК РФ, и иные личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения: неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

3. Человеческое существо в различные стадии внутриутробного развития рассматривается как часть материнского организма, в утробе которого он находится. Поскольку зародыш человеческого существа не рассматривается как автономная биологическая единица, то он и не может обладать такими признаками самостоятельности, как обладание правами и свободами.

4. Субъектом права на жизнь, равно как и субъектом других прав, может быть только родившийся человек, поскольку реализация прав и обязанностей возможна только реально родившимся, автономно существующим, человеком. Однако даже после рождения не все человеческие существа признаются людьми, обладающими правом на жизнь и правом на охрану здоровья. Людьми, с присущими им естественными правами, в том числе на жизнь, признаются только человеческие существа, соответствующие определенным признакам способности самостоятельно существовать: жизнеспособность ребенка после извлечения его из утробы матери и т. п.Согласно общему правилу, установленному ст. 209 ГК, собственнику вещи принадлежат права владения, пользования и распоряжения ею. Пункт 2 ст. 37 ЗК устанавливает запрет произвольного сужения правомочий будущего собственника (покупателя), приобретающего земельный участок на основании договора купли-продажи или мены. В том числе признаются недействительными условия договора купли-продажи земельного участка, устанавливающие право продавца выкупить земельный участок обратно по собственному желанию.

Данное требование, как видится, имеет целью защитить всю полноту правомочий собственника, приобретшего земельный участок по сделке купли-продажи или мены. Реализация указанных правомочий невозможна в случае, когда прежний собственник вправе в любой момент потребовать обратного выкупа участка. В подобной ситуации покупатель не может в полной мере реализовать право пользования землей, поскольку произведенные затраты на использование могли бы в любой момент перейти к прежнему собственнику. Кроме того, в случае установления условия об обратном выкупе земельного участка можно предположить, что право обратного выкупа действовало бы и в отношении последующих собственников земельного участка. То есть предыдущий собственник мог бы выкупить по своему усмотрению участок не только у того лица, которому сам его продал, но и у всех дальнейших собственников. Признаются недействительными в силу закона также условия договора купли-продажи или мены земельного участка, ограничивающие дальнейшее распоряжение земельным участком, в том числе ограничивающие ипотеку, передачу земельного участка в аренду, совершение иных сделок с землей. Как уже отмечалось, правомочие по распоряжению принадлежащей собственнику вещью принадлежит последнему в силу общего правила, установленного гражданским законодательством. В земельном законодательстве возможно установление дополнительных ограничений в порядке совершения сделок с земельными участками. В данном же случае устанавливается не ограничение, а, наоборот, запрет на такое ограничение. В силу этого данная норма ЗК представляется излишней. Еще один запрет, установленный п.

2 ст. 37 ЗК, касается включения в договор купли-продажи или мены земельного участка условий, ограничивающих ответственность продавца в случае предъявления прав на земельные участки третьими лицами. Данная норма тесно связана с нормами п. 1 ст. 37 ЗК, согласно которым продавец обязан уведомить покупателя обо всех ограничениях своего права собственности на отчуждаемый земельный участок. Таким образом, продавец обязан нести ответственность в пределах, установленных законодательством РФ, в случае если после перехода права собственности на земельный участок к покупателю третьими лицами будут предъявлены права на этот земельный участок. Пункт 3 ст.

37 ЗК РФ устанавливает право покупателя земельного участка потребовать уменьшения покупной цены земельного участка либо расторжения договора купли-продажи земельного участка и возмещения причиненных ему убытков в случаях, когда продавец предоставил ему заведомо ложную информацию: об обременениях земельного участка и ограничениях его использования в соответствии с разрешенным использованием; о разрешении на застройку данного земельного участка; об использовании соседних земельных участков, оказывающем существенное воздействие на использование и стоимость продаваемого земельного участка; о качественных свойствах земли, которые могут повлиять на планируемое покупателем использование и стоимость продаваемого земельного участка, а также иную информацию, которая может оказать влияние на решение покупателя о покупке данного земельного участка и требования о предоставлении которой установлены федеральными законами. Данные положения, по сути, являются логическим продолжением требования п. 1 ст. 37 ЗК РФ об обязательном предоставлении продавцом земельного участка полной информации об обременениях земельного участка и ограничениях его использования. Пункт 3 ст.

37 ЗК РФ устанавливает ответственность продавца за нарушение им обязанности о предоставлении исчерпывающей информации. Эта ответственность выражается в возмещении убытков, а также в возможном уменьшении покупной цены по требованию покупателя. От формулировки резолютивной части судебного решения о присуждении зависит и его исполнимость, в частности возможность требовать принудительного исполнения вступившего в силу решения суда и получения присужденного имущества. Так, например, общество с ограниченной ответственностью «Меркурий» (далее — общество) обратилось в Арбитражный суд Московской области с иском к администрации Клинского района Московской области (далее — администрация) о признании незаконным ее решения от 26 февраля 2003 г. № 209 об отказе в предоставлении права выкупа земельного участка площадью 400 кв. метров под объектом недвижимости — магазином, принадлежащим обществу на праве собственности, и обязании администрации предоставить обществу право выкупа указанного земельного участка. Арбитражный суд первой инстанции решением от 16 сентября 2003 г. исковые требования удовлетворил: решение администрации признал незаконным и обязал ее предоставить истцу право выкупа земельного участка площадью 400 кв.

метров. Суд апелляционной инстанции Постановлением от 15 декабря 2003 г. решение суда изменил: отказ администрации в передаче в собственность истцу земельного участка признал незаконным и обязал ее в двухнедельный срок принять решение о предоставлении земельного участка путем заключения договора купли-продажи, подготовить проект договора и направить его обществу. Однако при этом суд признал, что истец вправе приобрести земельный участок площадью 157,5 кв. метра, находящийся под зданием магазина №.

49. В остальной части иска было отказано. Ранее судом установлено, что за обществом на основании договора купли-продажи от 16 марта 1995 г., заключенного между ним и товариществом с ограниченной ответственностью «Тон», 9 декабря 2000 г. в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним зарегистрировано право собственности на здание. По договору аренды от 1 сентября 2000 г.

для размещения указанного магазина обществу был предоставлен земельный участок общей площадью 400 кв. метров в границах, указанных в прилагаемом к договору плане земельного участка[ 24]. Исходя из ч. 1 ст. 36 Земельного кодекса Российской Федерации юридические лица, имеющие в собственности здания, расположенные на земельных участках, находящихся в муниципальной собственности, имеют исключительное по своему выбору право на аренду или приобретение в собственность земельных участков, на которых расположены объекты недвижимости.

Как предусмотрено ч. 7 ст. 36 Кодекса, границы и размеры земельного участка определяются с учетом фактически используемой площади земельного участка в соответствии с требованиями земельного и градостроительного законодательства. Таким образом, выводы судов апелляционной и кассационной инстанций о предоставлении истцу права на приобретение земельного участка в пределах, занимаемых самим зданием, нарушают единообразие в применении и толковании норм права, что в соответствии с п. 1 ст. 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для их отмены в порядке надзора. Как видим, суд первой инстанции обоснованно признал за истцом право на выкуп земельного участка площадью 400 кв. метров, предоставленного в аренду для размещения принадлежащего ему магазина в соответствии с кадастровым планом участка, но вместе с тем в резолютивной части решения недостаточно конкретно сформулировал обязанности администрации, в связи с чем резолютивная часть решения подлежит изложению в другой редакции.

Высший Арбитражный Суд РФ решение первой инстанции Арбитражного суда Московской области от 16 сентября 2003 г. по настоящему делу оставил в силе, изложив абзац второй резолютивной части решения в следующей редакции: &# 171;Обязать администрацию Клинского района подготовить договор купли-продажи обществу с ограниченной ответственностью «Меркурий» земельного участка, находящегося под зданием магазина № 49 по адресу: Московская обл., г. Клин, ул. Клинская, д. 4, площадью 400 кв.

метров с кадастровым номером 50−03−10 305−141 и направить договор для подписания обществу с ограниченной ответственностью «Меркурий».Из анализа указанного дела следует, что от правильности, ясности и корректности изложения резолютивной части судебного решения зависит реальная защита земельных прав граждан и организаций, поскольку неточности, допускаемые судом при определении обязанностей ответчика могут повлечь невозможность фактического исполнения решения. А именно от указания кадастрового номера земельного участка, являющегося в одно и то же время признаком, индивидуализирующим земельный участок, и необходимым условием для государственной регистрации прав на земельные участки зависит полнота изложения резолютивной части решений по земельным спорам. В свою очередь, это объясняется специфическим предметом земельного спора — земельным участком, границы которого согласно ст. 6 ЗК РФ должны быть описаны и удостоверены в установленном порядке и, как представляется, позволили бы выделить спорный земельный участок из числа других. Уклонение одной из сторон от подписания документа о передаче земельного участка на условиях, предусмотренных договором, считается отказом соответственно продавца от исполнения обязанности передать имущества, а покупателя — обязанности принять имущество (абз. 3 п.

1 ст. 556 ГК РФ). Поэтому в договоре целесообразно устанавливать срок, в течение которого стороны должны подписать передаточный акт, пропуск которого позволит квалифицировать бездействие контрагента, как уклонение. В случае, если от подписания документа о передаче земельного участка уклоняется продавец, покупатель вправе требовать: а) передачи ему земельного участка на условиях, предусмотренных договором купли-продажи; б) возмещения причиненных ему убытков (п. 2 ст. 463, ст. 398 ГК РФ). В зависимости от состояния исполнения сторонами иных обязательств по договору в случаях уклонения от подписания передаточного акта могут быть применены меры ответственности, предусмотренные главой 25 ГК РФ об ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора. Выводы по главе. Права и обязанности сторон договора купли-продажи земельного участка определяются в договоре в соответствии с требованиями законодательства. Поэтому юридическое содержание действий сторон, направленных на исполнение договора, составляет надлежащая реализация сторонами договора своих прав и обязанностей, предусмотренных законом и договором. Основной обязанностью продавца является обязанность по передаче проданного земельного участка покупателю.

Сам акт о передаче недвижимого имущества не может рассматриваться в качестве некоего договора, в котором устанавливаются, изменяются или прекращаются права и обязанности сторон по договору продажи недвижимости. Равным образом с подписанием акта о передаче недвижимости не происходит перенос вещного права (права собственности) на недвижимость. Этот акт по своей сути рассматривается как документ, имеющий значение доказательства, удостоверяющий исполнение обязательств по договору.

Заключение

.

Основные выводы по работе содержатся в следующих положениях. Понятие «земля» является синонимом понятия «земли», который используется в ЗК РФ также для того, чтобы обозначить отдельные категории земель, объекты права публичной собственности. Понятие «земли» является родовым по отношению к понятию «земельный участок», и, естественно, они взаимосвязаны. Конституционные положения получают развитие и конкретизацию в актах гражданского, земельного, лесного, водного и других отраслей законодательства России. Поэтому важнейшими источниками нормативного регулирования прав на земельные участки являются ГК РФ, ЗК РФ, другие федеральные законы и подзаконные правовые акты. Практика показывает, что земельное законодательство отстает в своем развитии. Поэтому возникает вопрос о привлечении норм гражданского права к участию в регулировании земельных отношений. Регламентация имущественного оборота земельных участков сочетает в себе частноправовое и публично-правовое регулирование.

Данное положение закреплено в ст. 13 Федерального закона от 26 января 1996 г. № 15-ФЗ «О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации». Она предусматривает, что нормы части второй Гражданского кодекса РФ, касающиеся сделок с земельными участками, применяются в той мере, в какой их оборот допускается земельным законодательством. Государственная регистрация прав на земельные участки и сделок с ними представляет собой юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на земельные участки в соответствии с законодательством. Именно с момента государственной регистрации прав на земельный участок можно считать данные права возникшими. В соответствии с п. 2 ст. 8 Гражданского кодекса РФ права на имущество, подлежащие государственной регистрации, возникают с момента регистрации соответствующих прав на него, если иное не установлено законом.

Поскольку в Земельном кодексе РФ прямо указывается, что права на земельные участки подлежат государственной регистрации, то и положение Гражданского кодекса РФ имеет прямое действие. Его значимость обусловлена тем, что без государственной регистрации права на земельный участок даже при наличии акта государственного или муниципального органа, договора или судебного решения, предоставляющего (устанавливающего, признающего) право на участок, отсутствуют юридические основания для осуществления субъектом, у которого должно возникнуть соответствующее право, вытекающих из него правомочий. Права и обязанности сторон договора купли-продажи земельного участка определяются в договоре в соответствии с требованиями законодательства. Поэтому юридическое содержание действий сторон, направленных на исполнение договора, составляет надлежащая реализация сторонами договора своих прав и обязанностей, предусмотренных законом и договором. Основной обязанностью продавца является обязанность по передаче проданного земельного участка покупателю. Сам акт о передаче недвижимого имущества не может рассматриваться в качестве некоего договора, в котором устанавливаются, изменяются или прекращаются права и обязанности сторон по договору продажи недвижимости.

Равным образом с подписанием акта о передаче недвижимости не происходит перенос вещного права (права собственности) на недвижимость. Этот акт по своей сути рассматривается как документ, имеющий значение доказательства, удостоверяющий исполнение обязательств по договору. Предложения по оптимизации законодательства:

1. Внести изменения в ст. 38, 38.1 и 38.2 Земельного кодекса РФ с целью приведения их в соответствие с Гражданским кодексом РФ. Для этого из Земельного кодекса РФ следует исключить положения о продаже права на заключение договора аренды земельного участка и о продавце права на заключение договора аренды, заменив их словами «торги на право заключения договора аренды земельного участка» и «организатор торгов на право заключения договора аренды земельного участка».

2. Исключить из ст. 37 Земельного кодекса РФ п. 2, содержащий перечень условий, включение которых в договор купли-продажи земельного участка не допускается под угрозой недействительности. Запрет на включение в договор купли-продажи этих (и многих других, не указанных в данной статье) условий предусмотрен Гражданским кодексом РФ. Поэтому при рассмотрении проблем, связанных с правовым регулированием договоров купли-продажи земельных участков Гражданским и Земельным кодексами РФ, выявлены имеющиеся противоречия и предложены пути их решения. При анализе ст. 37 Земельного кодекса РФ автор пришел к выводу о необоснованности включения содержащихся в ней норм в земельное законодательство, поскольку, во-первых, установление особенностей купли-продажи земельных участков отдельным законом не предусмотрено Гражданским кодексом РФ; во-вторых, данная статья не содержит каких-либо новых норм, а является компиляцией уже существующих законоположений.

3. В целях наиболее полной реализации принципа единой судьбы земельного участка и расположенных на нем иных объектов недвижимости ввести в действующее законодательство норму о преимущественном праве собственника здания, сооружения или иного объекта недвижимости, расположенного на земельном участке, принадлежащем другому лицу, на приобретение земельного участка в случае его продажи собственником. Собственник, имеющий намерение продать земельный участок, обязан в письменной форме уведомить об этом собственника здания или сооружения с указанием цены земельного участка и иных условий его продажи. Если собственник здания или сооружения откажется от покупки земельного участка или не заявит о его приобретении в течение месяца, то собственник земельного участка вправе распорядиться им по своему усмотрению.

4. В целях совершенствования процедуры торгов по продаже земельных участков необходимо изменить подход к оформлению итогов торгов. При продаже земельных участков протокол о результатах торгов должен являться одновременно договором купли-продажи земельного участка, а не предварительным договором. Данное положение будет соответствовать п. 5 ст. 448 ГК РФ и обеспечит оптимальное соотношение норм гражданского и земельного права о торгах. Правильное определение сути и особенностей встречного иска в гражданском процессе имеет большое практическое значение, поскольку способствует выполнению установленной законодательством задачи использования института встречного иска как эффективного средства защиты против первоначального иска. Встречный иск — это самостоятельное требование ответчика к истцу, предъявляемое в суд для одновременного совместного рассмотрения с иском. Встречный иск может быть предъявлен до постановления решения по первоначальному иску, практически — до удаления суда в совещательную комнату для вынесения решения. Предполагается, что институт встречного иска был известен уже древнегреческому процессуальному праву. В римском праве особенно о возмещении расходов на опеку и убытков, опекой вызванных;

— и ряд Институт встречного иска был знаком также византийскому праву, законодательству Европы периода Средневековья, Возрождения и Нового времени. Встречный иск корреспондирует иску в целом и является самостоятельным средством защиты ответчика. Встречному иску присущи все черты иска; он также имеет предмет и основание; должен быть предъявлен в форме искового заявления с соблюдением всех установленных ГПК Российской Федерации требований. Однако данному средству защиты ответчика свойственны и особенности, обусловленные его встречным — по отношению к первоначальному иску — характером. Именно:

1) встречный иск может быть заявлен в уже возникшем процессе, возбужденном по иску противоположной стороны (иск для совместного рассмотрения с иском первоначальным и подается в суд по месту рассмотрения первоначального иска (подсудность по связи дел — ч. 2 ст. 31 ГПК Российской Федерации). Если требование ответчика выделено в соответствии с правилами ст. 151 ГПК Российской Федерации в отдельное производство, встречного иска не будет;

3) чтобы требование ответчика могло быть признано встречным иском, оно должно быть определенным образом связано с первоначальным иском. Характер этой связи определен законодательно в ст. 138 ГПК Российской Федерации, озаглавленной: «Условия принятия встречного иска.

Итак, встречный иск невозможен без связи с иском первоначальным; внутренняя связь двух исков — необходимая предпосылка для их одновременного совместного рассмотрения. Это связь определенного рода, отражающая и обусловливающая «корреспонденцию» двух средств защиты, принадлежащих двум противоборствующим в процессе сторонам. Законодатель в ст. 138 ГПК Российской Федерации отразил три типа связи между встречным и первоначальным исками, именно:

1) связь по предмету исков — 2 ст. 138 ГПК Российской Федерации: для принятия встречного иска достаточно, чтобы встречное требование было направлено к зачету первоначального требования. Это возможно, когда однородность требований выражена в одном родовом эквиваленте. Например, истец требует вернуть долг из договора займа, и ответчик заявляет требование о возврате долга истцом, но возникшем из другого договора займа.

Требование ответчика направлено к зачету, который произойдет лишь тогда, когда суд удовлетворит оба иска (что не исключается природой их связи);2) связь по основаниям исков -. 3 ст. 138 ГПК Российской Федерации: удовлетворение встречного иска исключает полностью или в части удовлетворение первоначального иска. Особенность здесь такова, что ответчик кладет в основание встречного иска факт, опровергающий факт основания иска, заявленного истцом, но сопровождает такое возражение самостоятельным требованием более быстрому и правильному рассмотрению споров. Это самый сложный для выявления тип связи.

Иски хотя и должны быть взаимосвязаны, но не опровергают друг друга и не ведут к зачету. Их взаимосвязь кроется в общности характера материальных правоотношений, когда встречное требование возникает из того же или однородного правоотношения, что и требование истца, а потому оба иска основываются на ряде общих юридических фактов. Например, иск о расторжении брака — встречный иск супруга о взыскании алиментов на свое содержание; иск о расторжении брака — встречный иск о разделе нажитого в браке. Не будет встречного иска по. 4 ст. 138 ГПК Российской Федерации, если материальные правоотношения разнородны, например, иск о признании брака недействительным — требование о выселении.

При заявлении встречного иска не должны быть затронуты интересы других лиц, не участвующих в процессе. Например, в процессе по расторжению брака ответчиком заявлено требование о разделе домовладения, принадлежащего на праве общей собственности супругам и родителям одной из сторон. В данном случае нет оснований для принятия встречного иска ввиду отсутствия связи, предусмотренной. 4 ст. 138 ГПК Российской Федерации. Однако наличия материально-правовой связи еще недостаточно, чтобы встречный иск был принят судом по. 4 ст.

138 ГПК Российской Федерации: необходимо еще субъективное убеждение суда в том, что одновременное рассмотрение требований приведет к более быстрому и правильному рассмотрению споров. В противном случае судья решает вопрос о принятии искового заявления ответчика на общих основаниях. По итогам совместного рассмотрения первоначального и встречного исков суд выносит одно судебное решение, в котором дает два правовых ответа на два правовых вопроса, содержащихся в иске истца и встречном иске ответчика. Распространенными случаями принятия встречного требования ответчика к истцу в судебной практике являются такие, когда удовлетворение встречного иска исключают полностью или в части удовлетворения первоначального иска. Собственно, и зачет, несмотря на его специфику, выступает частным случаем такой взаимосвязи обоюдных требований сторон в спорном материальном правоотношении. Примеры встречных исков, не направленных на зачет первоначальных требований, но исключающих их удовлетворение, многообразны. По делам о взыскании алиментов ответчики иногда предъявляют иски об оспаривании записи об отцовстве или передаче ребенка на воспитание, по делам о разделе наследственного имущества предъявляются встречные иски о признании свидетельства о праве на наследство недействительным и т. п. Вопросам рассмотрения встречных требований, удовлетворение которых исключает удовлетворение первоначальных требований, нередко уделяют внимание и высшие судебные инстанции страны своих действий или когда собственником была нарушена договоренность об условиях такого отказа, следует разъяснять гражданину его право на предъявление встречного иска о признании недействительным заключенного договора на приватизацию жилого помещения .В последнем абзаце ст. 138 ГПК Российской Федерации предусмотрены иные случаи связи взаимных материально-правовых претензий сторон в возникшем споре, которые не охватываются ранее названными условиями принятия встречного иска. Чаще всего они связаны с тем, что встречное и первоначальное требования вытекают из одного и того же правоотношения. Примером такой взаимосвязи встречного и первоначального исков являются требования другого супруга по делам о расторжении брака взыскать алименты на детей, определить размер содержания на себя, разделить общее закона (ст. 24 СК Российской Федерации). Исключение составляют лишь случаи, когда раздел имущества затрагивает интересы третьих лиц, чем суд вправе выделить требование о разделе имущества в отдельное производство. Таким образом, анализ правил ст.

138 ГПК Российской Федерации показывает, что судья принимает встречный иск, если:

1) встречное требование ответчика направлено к зачету первоначального требования. При этом нужно руководствоваться правилами ст. 410−412 ГК Российской Федерации, если требование возникает из гражданско-правовых обязательств и ст. 78 НК Российской Федерации, если спор возник из налоговых отношений;

2) если удовлетворение встречного требования исключает удовлетворение первоначального иска:

полностью. Иначе говоря, из содержания встречного иска явствует, что требования ответчика по объему или равны, или даже превышают требования истца;

частично. В этом случае судья путем анализа встречного иска уясняет, что удовлетворение требования ответчика (содержащегося в встречном иске) уменьшит объем требований истца;

3) если между первоначальным и встречным иском имеется взаимная связь (например, истец требует возврата своего имущества от добросовестного приобретателя, а последний — возмещения произведенных им затрат на имущество, ст. 302, 303 ГК Российской Федерации) и, кроме того, судья установит, что совместное рассмотрение исков приведет к более быстрому и правильному рассмотрению споров. Также следует также обратить внимание на ряд важных моментов:

а) отсутствие любого из условий, упомянутых в ст. 138 ГПК Российской Федерации, делает принятие встречного иска невозможным;

б) отказ в принятии встречного иска не предрешает вопроса о том, что требование истца будет удовлетворено;

в) отказ возможен как от первоначального, так и от встречного иска, аналогично решается вопрос и о признании иска;

г) стороны (при наличии первоначального иска и встречного иска) вправе заключить мировое соглашение (ст. 173 ГПК Российской Федерации).

2.2. Право на предъявление встречного иска: понятие и механизм реализации.

Право на обращение в суд за защитой прав и интересов принадлежит каждому лицу, считающему, что его права или права и интересы других лиц нарушены. Однако если право на предъявление иска принадлежит всем лицам, у которых хотя бы предполагается наличие спорного материального права, то право на предъявление встречного иска принадлежит лишь определенному кругу лиц, а именно лицам, привлекаемым судом в качестве ответчиков по первоначальным искам. Данный вывод следует из буквального толкования ст. 137 ГПК Российской Федерации и ч. 1 ст. 132 АПК Российской Федерации. Но только ли ответчику принадлежит право на предъявление встречного иска? В тех случаях, когда в гражданском процессе участвуют в качестве сторон только два лица — истец и ответчик, — вопрос о лице, имеющем право предъявлять встречный иск, решается просто: встречный иск предъявляется ответчиком по первоначальному иску к первоначальному истцу. Однако в силу ч. 1 ст. 40 ГПК Российской Федерации и ч.

1 ст. 46 АПК Российской Федерации иск может быть предъявлен в суд совместно несколькими истцами (соистцами) или несколькими ответчиками (соответчиками).Каждому из соответчиков принадлежит право на предъявление встречного иска, несмотря на то что первоначальный иск предъявлен к нескольким ответчикам. Если же процессуальное соучастие на стороне истца, а ответчик по делу один, ответчик, исходя из тех же соображений, может предъявить встречный иск к любому из истцов. Возможность заявления встречного иска при процессуальном соучастии является общепризнанной.

может ли быть предъявлен встречный иск к истцу и к лицу, ранее не участвующему в деле.

допустить, что ответчик предъявляет такое встречное требование самостоятельно, без иного лица, которому оно принадлежит, или к истцу без привлечения постороннего лица, участника того же обязательства, то это приведет к нарушению прав этих лиц, лишенных возможности принять участие в процессе и защитить свои интересы, а также затруднит для суда установление материальной истины по делу&# 187; .Схожую позицию высказывает И. С. Комаров, указывая, что при обязательном активном соучастии у заинтересованного лица есть право на вступление в процесс в качестве соистца по встречному иску, а при обязательном пассивном соучастии суд обязан привлечь соответствующее лицо в качестве соответчика по встречному иску .Н. Т. Арапов также приходит к выводу о том, что «вопрос о допустимости предъявления встречного иска к лицу, не участвующему в деле, или лицом, не принимающим участия в деле, необходимо связывать с возможностью их участия в качестве соответчиков или в качестве соистцов по первоначальному иску. Если не участвующее в деле лицо не может быть соистцом или соответчиком по первоначальному иску, то оно и не может выступать ни истцом, ни соответчиком по встречному иску» .Однако Н. Т. Арапов критикует утверждение Н. И. Клейн о том, что «встречный иск может быть предъявлен не только к первоначальному истцу, но и к любому другому лицу, даже не принимавшему участия в деле», говорить так, пишет он, «значит допускать возможность предъявления ответчиком встречного иска к любому постороннему лицу, не имеющему никакого отношения к первоначальному иску». При этом автор отмечает, что «вновь привлеченные в процесс лица должны находиться в материальных правоотношениях и с истцом, и с ответчиком… и для правильного разрешения спора вовлекаться они должны в качестве соответчика либо в качестве соистца по первоначальному иску&# 187; .В то же время Д. Б. Абушенко указывает, что «вступление в процесс новых лиц при предъявлении встречного иска в арбитражном процессе недопустимо, поскольку институт встречного иска изначально рассчитан лишь на те случаи, когда требования предъявляются исключительно к первоначальному истцу». При этом он отмечает, что «никто не препятствует ответчику предъявить обычный (не встречный) иск к соответствующим лицам, а затем ходатайствовать об объединении соответствующих дел в одно производство (ч. 2.1 ст. 130 АПК Российской Федерации).

В случае удовлетворения ходатайства об объединении дел в одно производство «новое» лицо будет являться соответчиком наравне с первоначальным истцом" .Выводы Д. Б. Абушенко находят подтверждение в судебной практике. Рассмотрим один из примеров. Комитету (истцу по первоначальному иску), но и к другим субъектам, не привлеченным к участию в деле по первоначальному иску, чем совместное рассмотрение первоначального и встречного исковых заявлений не представляется возможным. В порядке апелляции Седьмой арбитражный апелляционный суд оставил без изменения Определение суда первой инстанции о возвращении встречного искового заявления. В порядке кассации Федеральный арбитражный суд Западно-Сибирского округа оставил без изменения Определения судов. Определением от 23.

04.2010 № ВАС-4147/10 Высший Арбитражный Суд Российской Федерации также отказал в передаче дела для пересмотра в порядке надзора указанных Определений в Президиум ВАС Российской Федерации. При этом ВАС Российской Федерации пояснил, что «суд пришел к выводу о том, что встречное исковое заявление гаражного кооператива „Придорожный“ не связано с первоначальным иском, заявлено к иным лицам, не участвующим в рассмотрении первоначального иска, в связи с чем отсутствуют основания, установленные ч. 3 ст. 132 АПК Российской Федерации для совместного рассмотрения первоначального и встречного заявлений» .Почему ВАС Российской Федерации в своем Определении ссылается на ч.

3 ст. 132 АПК Российской Федерации, в которой ни одного слова не говорится о лицах, не совсем понятно. Более того, позиция ВАС Российской Федерации представляется нам небесспорной, поскольку привлечение в процесс «новых» лиц, не участвующих в деле, создает для суда возможность в одном процессе выяснить все взаимоотношения сторон и оказать защиту законных прав и интересов всех заинтересованных лиц. Однако такое привлечение должно быть очень «осторожным», поскольку отсутствие правоотношений и с истцом, и с ответчиком может привести к участию в процессе «посторонних» лиц. Такие «вновь привлеченные» в дело лица должны находиться в материальных правоотношениях со сторонами, должны вступать в процесс в качестве самостоятельных субъектов процесса. При этом нельзя рассматривать их как встречных истцов, поскольку до того, как они вступили в процесс, к ним первоначальный истец никаких требований не предъявлял, нельзя отнести их и к третьим лицам, заявляющим самостоятельные требования на предмет спора, так как требования, которые они заявляют, не относятся к предмету первоначального иска.

Они вступают в дело как истцы, по отношению к которым первоначальный истец является первоначальным ответчиком, при этом они не вмешиваются в процесс по первоначальному иску, а принимают участие только в рассмотрении встречного иска. Лиц, привлекаемых как ответчиков по встречному иску, тоже нельзя рассматривать как встречных ответчиков, так как такие лица ранее в процессе не участвовали и никаких требований к встречному истцу не предъявляли, и предъявленный по отношению к ним встречный иск является первоначальным, а не встречным. Поэтому представляется совершенно справедливой позиция Н.Т., в соответствии с которой «новое» лицо, не участвовавшее в деле по первоначальному иску, может выступать истцом или соответчиком по встречному иску только в том случае, если оно может выступать соистцом или соответчиком по первоначальному иску. Теперь рассмотрим вопрос о том, могут ли третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора, обладать правом на предъявление встречного иска? Третье лицо вступает в процесс путем предъявления самостоятельного иска, поскольку считает, что спорное право принадлежит ему, а не истцу или ответчику. Третье лицо может предъявить иск и отдельно, но вступление в процесс между истцом и ответчиком имеет для него преимущество, так как его право будет защищено раньше, и сразу решится спор между всеми заинтересованными лицами. Третье лицо, заявляя самостоятельное требование на предмет спора и вступая в «чужой» процесс, становится истцом. Оно не может заявить встречный иск, поскольку имеет самостоятельный иск и, самое главное, не является ответчиком в процессе. Однако предъявление встречного иска к третьему лицу с самостоятельными требованиями вполне возможно, поскольку, как было указано ранее, оно предъявляет иск к одной из сторон или к обеим сторонам одновременно. Возможность предъявления встречного иска к третьему лицу, заявляющему самостоятельные требования на предмет спора, является общепризнанной и не оспаривается в юридической литературе. Теперь рассмотрим возможность предъявления встречного иска третьими лицами, не заявляющих самостоятельных требований на предмет спора, либо предъявления встречного иска к ним. В ч. 1 ст.

43 ГПК Российской Федерации и ч. 2 ст. 51 АПК Российской Федерации четко указано, что у таких лиц нет права на предъявление встречного иска. Эти ограничения связаны с тем, что третьи лица без самостоятельных требований не являются субъектами спорного правоотношения: суд разбирает спор не об их правах, а о правах сторон. Таким образом, предъявление встречных исков третьими лицами, не заявляющими самостоятельных требований относительно предмета спора, либо предъявление встречных исков к ним является недопустимым, так как они не являются истцами и вступают в «чужой» процесс лишь в тех случаях, когда судебное решение может повлиять на их права или обязанности по отношению к одной из сторон. Заслуживает внимания вопрос о том, обладает ли правом на предъявление встречного иска прокурор? и ни в каких материально-правовых отношениях с ответчиком не состоит, прокурор не сторона процесса, поэтому к нему не может быть предъявлен встречный иск.

Еще Д.В. указывал, что «встречный иск может быть предъявлен только к истцу, но не к прокурору, возбудившему гражданское дело в защиту прав и интересов другого лица» .Данные утверждения подтверждаются и разъяснениями Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Так, в. 2 п. 13 Постановления Пленума ВАС Российской Федерации № 15 от 23 марта 2012 г. &# 171;О некоторых вопросах участия прокурора в арбитражном процессе" указано, что «встречный иск по делу, производство по которому возбуждено на основании заявления прокурора, может быть предъявлен истцу. В этом случае арбитражный суд привлекает истца в качестве ответчика по встречному иску» .Из сказанного следует и является бесспорным положение о том, что встречный иск предъявить к прокурору, выступающему в защиту какого-либо лица, нельзя, однако вопрос о праве на предъявление встречного иска самим прокурором в защиту заинтересованного лица наукой процессуального права недостаточно разработан. В процессуальной литературе выделяются две формы участия прокурора в гражданском деле — обращение в суд в целях защиты прав и интересов других лиц и вступление в процесс на любой его стадии с целью дачи заключения по делу.

Исходя из форм участия прокурора в гражданском процессе, рассмотрим следующие вопросы. Во-первых, вопрос о том, обладает ли прокурор правом на предъявление встречного иска в целях защиты прав и интересов других лиц, т. е. может ли прокурор вступить в уже начатое дело со встречным иском, если ранее в деле не участвовал; во-вторых, при участии прокурора в процессе с целью дачи заключения по делу и при выявлении условий нарушения закона может ли прокурор изменить форму своего участия и заявить встречный иск в защиту прав и интересов ответчика по первоначальному иску. Положительный ответ на первый вопрос является достаточно очевидным. Встречный иск является таким же иском, как и первоначальный, и для защиты прав, свобод и законных интересов других лиц заявить встречный иск прокурор не только вправе, но и обязан в предусмотренных законом случаях. Такую позицию занимают многие авторы, в частности Н. И. Клейн, Н. Т. Арапов, И. С. Комаров и другие. Однако, несмотря на кажущуюся нам очевидность данного положения, в процессуальной литературе существуют иные точки зрения. Так, например, В. В. Попов пишет, что «в отличие от иска вообще встречный иск может быть заявлен лишь в защиту своего, но не чужого права… такова особенность юридической конструкции института встречного иска. Встречный иск в защиту чужого права или другого лица ни теоретически, ни практически невозможен». Данную позицию разделяет и В. И. Цой, который, выделяя характерные черты встречного иска, указывает, что «встречный иск может быть заявлен в защиту своего, но не чужого права» .Обратимся к примерам судебной практики, подтверждающим право прокурора на предъявление встречного иска в защиту прав и интересов заинтересованных лиц. Ответчик, являющийся собственником жилого помещения, не выполняет обязательств по оплате предоставленных истцом коммунальных услуг, и по состоянию на июль 2011 г.

за ним образовалась задолженность в размере 64 559 руб. 85 коп., которую, а также расходы по уплате госпошлины в сумме 2136 руб. 79 коп. истец просит взыскать с ответчика.

Можайский городской прокурор Комлева О. А. обратилась в суд в интересах Е. со встречным иском к МУП «ЖКХ» о взыскании денежных средств и перерасчете задолженности, обосновывая свои требования тем, что Е. с 06.

03.2006 относился к категории детей-сирот, с 25.

09.2006 по 15.

06.2007 находился на полном государственном обеспечении в ГБУ СО «Можайский социально-реабилитационный Центр для несовершеннолетних», с 01.

09.2006 по 30.

06.2008 проходил обучение в ГОУ ПУ № 97 г. Можайска, а с 05.

11.2008 по 05.

11.2009 проходил срочную службу в рядах Вооруженных Сил Российской Федерации, вследствие чего находился на полном государственном обеспечении и не проживал в квартире с 01.

01.2007 по 01.

07.2008, в связи с чем ему необоснованно была начислена оплата коммунальных услуг в размере 14 732 руб. 50 коп. Кроме того, за период службы Е. в Вооруженных Силах Российской Федерации ему также необоснованно была начислена оплата коммунальных услуг в размере 19 088 руб. 90 коп., в связи с чем прокурор просит суд взыскать с МУП «ЖКХ» в пользу Е. 14 732 руб. 50 коп., а также уменьшить размер задолженности последнего по оплате коммунальных услуг МУП «ЖКХ» на 19 088 руб. 90 коп.

14 коп., а также понесенных расходов по уплате государственной пошлины в размере 1119 руб. 67 коп., — отказал, встречный иск Можайского городского прокурора в интересах Е. удовлетворил полностью (суд обязал МУП «ЖКХ» зачесть в счет погашения и уменьшения размера задолженности Е. по оплате коммунальных услуг денежную сумму в общем размере 33 821 руб. 14 коп.) .Из приведенного примера следует, что встречный иск может быть заявлен прокурором в защиту лица, права и интересы которого нарушены предъявленным первоначальным иском. Таким образом, можно сделать вывод о том, что в тех случаях, когда необходимо предъявить встречный иск в защиту прав и интересов ответчика по первоначальному иску, прокурор может предъявить его, но, так как прокурор никогда не является стороной в деле, встречным истцом будет являться ответчик по первоначальному иску. Теперь рассмотрим вопрос о том, имеет ли право на предъявление встречного иска в защиту прав и интересов ответчика по первоначальному иску прокурор, вступивший в гражданский процесс для дачи заключения по делу, в случае обнаружения прокурором нарушений прав и интересов заинтересованных лиц. Говоря другими словами, вопрос о том, вправе ли прокурор изменить форму своего участия в гражданском процессе и предъявить встречный иск в целях устранения нарушения закона. Так как же следует поступить прокурору — отразить в заключении обнаруженные им обстоятельства нарушения закона или же обратиться со встречным иском в защиту нарушенных прав ответчика по первоначальному иску? ответчика, тем самым изменив форму своего участия в гражданском процессе.

вышеуказанных действий прокурора по подаче такого заявления может привести к дальнейшему нарушению закона, а также к нарушению прав и интересов заинтересованных лиц. Приведем пример из судебной практики, подтверждающий наши доводы. Так, по одному из гражданских дел Администрация города Иркутска обратилась в Куйбышевский районный суд города Иркутска с иском к С. А. Синькову о признании не заключенным договора найма жилого помещения, признании не приобретшим права пользования жилым помещением и выселении без предоставления другого жилого помещения. В обоснование заявленных требований Администрация г.

Иркутска указала, что ответчик в 1997 г. без законных оснований вселился в жилое помещение — квартиру № 9 дома X. по улице №. в г. Иркутске.

При этом ордер, который являлся единственным основанием для вселения, в соответствии с законодательством, действовавшим на момент занятия им квартиры, С. А. Синькову не выдавался, договор найма жилого помещения не заключался, договор найма специализированного жилого помещения также не заключался. Полномочия, дающие право заключать указанные договоры, Администрация г. Иркутска никому не передавала. Кроме того, истец не состоял и по настоящее время не состоит на учете в качестве нуждающегося в улучшении жилищных условий. Более того, постановлением мэра г.

Иркутска жилые помещения в доме X. по улице №. в г. Иркутске отнесены к специализированному маневренному жилищному фонду. С. А. Синьков к категории граждан, указанных в ст.

95 ЖК Российской Федерации, не относился ни к моменту издания постановления мэра г. Иркутска, ни в настоящее время, в с чем он не имеет права занимать спорное жилое помещение.№ V", который в соответствии с Уставами МУП «ДЭЗ № V» был уполномочен заключать договоры найма жилого помещения, принимать меры к эффективному использованию Уставного фонда, в том числе из жилого дома № X, расположенного по улице №. в г. Иркутске. Кроме того, прокурор Куйбышевского района г.

Иркутска, действуя в интересах С. А. Синькова, заявил о пропуске истцом по первоначальному иску срока исковой давности для обращения с заявленными требованиями о выселении, что, по его мнению, является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении исковых требований Администрации г. Иркутска. По итогам рассмотрения данного дела Куйбышевским районным судом г. Иркутска в удовлетворении исковых требований Администрации г. Иркутска к С. А. Синькову было отказано в полном объеме, а встречные исковые требования прокурора Куйбышевского района г. Иркутска, заявленные в интересах С. А. Синькова, удовлетворены. Данный пример показывает, что встречный иск в защиту прав и интересов ответчика может быть заявлен прокурором, участвующим в процессе для дачи заключения по делу, и доказывает необходимость внесения такого права прокурора в действующее законодательство. Поскольку зачастую участие прокурора в процессе для дачи заключения по делу является достаточно формальным.

Российские прокуроры, вступающие в процесс, не проявляют должного активного участия, в отличие от прокурора Д. В. Выявив какие-либо нарушения, прокуроры в лучшем случае отражают такие нарушения в своем заключении. Данный факт подтверждается «скудными» судебными примерами изменения формы участия прокурора в процессе и заявления встречного иска в защиту прав и интересов заинтересованных лиц, в отличие от большого количества судебных примеров заявления встречного иска прокурором в защиту прав, свобод и интересов заинтересованных лиц.

2.3. Классификация встречных исковых заявлений.

Вопрос о классификации встречных исков, имеющий как теоретический, так и практический интерес. Правильная теоретическая разработка этого вопроса содействует совершенствованию способов защиты ответчика от первоначального иска, улучшению судебной практики и, как следствие, всей деятельности судебных органов по рассмотрению хозяйственных споров. В практическом плане правильная классификация встречных исков позволяет обоснованно разграничить случаи, когда принятие встречного иска должно быть обязанностью суда, а когда полностью зависеть от его усмотрения. Защита от первоначального иска всегда является составной частью основной цели предъявления любого встречного иска. Однако цель сама по себе не может выступать в качестве классификационного признака, поскольку такой признак должен не только отражать общность классифицируемой совокупности объектов, но и ее отличие от другой совокупности. Классификация встречных исков должна осуществляться с позиции ответчика в зависимости от вида и степени влияния встречного иска на первоначальный иск (а не по специфической процессуальной цели его предъявления). В соответствии с данным критерием предлагается выделять:

1. Встречные иски, опровергающие первоначальный иск («опровергающие» встречные иски), которые, в свою очередь, подразделяются на: встречные иски, приводящие к невозможности удовлетворения первоначального иска; и встречные иски, компенсирующие негативные последствия удовлетворения первоначального иска. Встречные иски, приводящие к невозможности удовлетворения первоначального иска — это иски, подрывающие основание первоначального иска, и иски, удовлетворение которых полностью или частично исключает право истца. К встречным искам, компенсирующим негативные последствия удовлетворения первоначального иска, следует относить встречные иски, направленные к зачету, которые в состоянии компенсировать иск истца, что равносильно устранению искового требования.

2. Встречные иски, удовлетворение которых не влечет опровержения первоначального иска, но дает ответчику определенные процессуальные преимущества при совместном рассмотрении обоих («тактические» встречные иски). Что же касается встречных исков первого вида, то видится, что их принятие судом должно быть его обязанностью, а не правом. Глава 3. Проблемы правового регулирования отдельных средств защиты ответчика против иска в гражданском процессе3.

1. Возражение как средство защиты ответчика против иска.

Основными средствами защиты ответчика против предъявленного иска служат возражения. Возражения могут носить как материально-правовой, так и процессуальный характер. Материально-правовые возражения ответчика направлены против исковых требований. Процессуально-правовые возражения имеют своей целью опровергнуть правомерность процесса, его возникновения, продолжения. Материально-правовые возражения ответчика направлены на опровержение исковых требований истца, когда ответчик возражает против как фактической, так и правовой обоснованности иска. Эти возражения даются со ссылкой на нормы материального права и преследуют цель отказа в удовлетворении исковых требований истца по существу. В практике рассмотрения гражданских дел достаточно часто встречается такой способ материально-правовой защиты против иска, как ссылка на неправильное применение нормативного акта, его толкование. Одним из способов защиты ответчика против предъявленного иска является ссылка на пропуск срока исковой давности, неправильную оценку фактических правоотношения. Основное значение материально-правовых возражений против иска — это наличие фактов, свидетельствующих об отсутствии субъективного права истца. В теории гражданского процесса за термином «возражение» закрепился специфический смысл, именуемый некоторыми исследователями «техническим». В этом случае под возражением понимают конкретное средство защиты ответчика против иска, имеющее собственное содержание и отличающееся от иных.

Именно в таком значении употребляется данный термин при дальнейшем анализе. Возможность представления ответчиком возражений традиционно закреплялась гражданским процессуальным законодательством. Так, ст. 33 Устава гражданского судопроизводства указывала на возможность представления «тяжущимися» возражений, а ст. 571−589 Устава детально регулировали данное средств защиты; ГПК РСФСР в ст. 30 закреплял за лицами, участвующими в деле (в том числе, за ответчиком), право возражать против доводов, ходатайств и соображений других лиц.

В соответствии с ч. 1 ст. 35 ГПК Российской Федерации лицам, участвующим в деле, также предоставлено право относительно ходатайств и доводов других лиц, участвующих в деле. Исходя из этого, разногласий относительно фактического существования данного средства защиты ответчика, законодательного его закрепления среди учёных не возникает, более того, возражения характеризуются как «основные средства защиты», с чем трудно поспорить. Однако определение содержания понятия возражений, — их классификация, место среди иных доступных средств защиты, во многом в виду многообразия, остаются дискуссионными и требуют детального анализа. ГПК Российской Федерации наделяет истца и ответчика равными возможностями по защите их прав в ходе судебного разбирательства.

Поэтому соответственно закон предоставляет ответчику возможности защиты против иска. Защита ответчика против иска может происходить путем использования материально-правовых и процессуально-правовых средств защиты, а также путем предъявления встречного иска. Прежде всего, ответчик вправе выдвинуть возражения против иска. Как было указано выше, указанные возражения классифицируются по своей отраслевой характеристике и содержанию на материально-правовые и процессуально-правовые.Материально-правовая защита ответчика против иска происходит в плане материального права, с чтобы опровергнуть данный иск по существу. Ответчик вправе ссылаться на отсутствие всех или отдельных оснований иска, которые предусмотрены нормой материального права, на пропуск срока исковой давности, на неправильную правовую оценку фактических обстоятельств дела и иные материально-правовые юридические факты. Суд будет сопоставлять нормы материального права с фактическими обстоятельствами дела и может установить, что отсутствуют те юридические факты, на которые ссылается истец. Возражение относится к группе односторонней активной защиты: очевидно проявление ответчиком инициативы, самостоятельности предпринимаемых им действий по возражению, для осуществления которых нет необходимости установления какого-либо взаимодействия с истцом. В целом, применительно к социальному конфликту, возникновение у стороны такой реакции, как возражение, также является крайне распространенным; в этом правовой и социальный, не урегулированный правом конфликт — схожи. Возражения ответчика в гражданском процессе возможно систематизировать.

В качестве критерия, позволяющего выделить среди возражений отдельные виды, можно, как и при установлении системы средств защиты ответчика в целом, рассматривать цель защищающегося субъекта, которая, в силу своего содержания позволяет осуществлять многоуровневую классификацию. В большинстве исследований деление связывают с двойственной природой иска, наличием материально-правовой и процессуальной составляющих в нем, и такая взаимосвязь очевидна. В иных случаях, деление возражений на материально-правовые и процессуальные проводится в зависимости от того, основаны ли такие возражения на нормах материального права или на нормах процессуального права — с выявлением такой характеристики тоже трудно поспорить. Однако представляется, что указанные критерии носят характер дополнительный, являются следствием основного определяющего свойства: сущности правового конфликта, которая формирует и двойственность иска, являющегося инструментом деятельности истца в правовом конфликте, и специфику правового регулирования. Материально-правовая составляющая цели ответчика, заявляющего возражения, состоит в следующем: ответчик требует от суда отклонения иска вследствие отсутствия условий для возникновения и изменения спорного материального правоотношения, на котором истец основывает свои требования. К примеру, ответчик оспаривает размер требований, заявленных истцом, или правовое основание требования, заявленного истцом. Процессуальный же элемент цели заключается в требовании ответчика отклонить иск по причине отсутствия условий для возникновения процессуального отношения между судом и спорящими сторонами .Так, Т. М. Яблочков указывал на возможность ответчика защищаться против иска «двойным оружием»: процессуальными возражениями и материально-правовыми. Прибегая к первым, ответчик указывал «на несоблюдение какихлибо условий правильного развития процессуального отношения», к примеру, на нарушение процессуальных сроков. Материально-правовые возражения имели своей целью оспаривание притязаний истца по существу.

Данную классификацию поддерживали Е. В. Васьковский, А. А. Добровольский и С. А. Иванова, М. А. Гурвич и др. После принятия иска судом, ответчик становится субъектом процессуального правоотношения. Как справедливо отмечает Л. И. Анисимова, уже сам факт принятия судом иска «создаёт угрозу правовому положению ответчика». Поэтому первым логически обоснованным действием является попытка ответчика оспорить правомерность возникновения прогресса посредством заявления процессуальных возражений. Использование таких возражений в большинстве случаев приоритетнее для ответчика, обладает рядом существенных преимуществ (в случае успеха исключает его дальнейшее участие в правовом конфликте, предоставление доказательств). Исходя из этого, предлагается вначале обратиться к подсистеме именно процессуальных возражений, а затем перейти к рассмотрению материально-правовых .Прежде всего, отметим, что терминология и правовое регулирование процессуальных возражений, за последние два столетия претерпели существенные изменения. В дореволюционном законодательстве они именовались отводами.

Рассмотрение отводов с позиций современного правового регулирования и традиции теоретического изучения представляет наибольший интерес, позволяет проследить динамику на конкретном примере. В настоящее время институт отвода имеет совершенно иное содержание, нежели в дореволюционном гражданском процессе, узкоспециализированное, связанное с отстранением от участия в процессе, и в качестве самостоятельного средства защиты ответчика не рассматривается .Т. М. Яблочков определял отводы как возражения, касающиеся условий возникновения процессуального отношения. Анализ положений Устава гражданского судопроизводства позволяет в качестве цели заявления ответчиком отвода выявить прекращение или приостановление производства по делу ввиду несоблюдения условий возникновения процесса, что также подтверждает идентичность понятий отвода и процессуального возражения. Предпринимались и попытки классификации отводов, основанные на известном критерии цели, которую преследовал ответчик при защите. Исходя из деления условий возникновения процесса на абсолютные и относительные, несоблюдение первых из которых «уничтожало» процесс, а вторых — к «ничтожности» процесса не вело, выделяли два вида отводов с соответствующими наименованиями: абсолютные и относительные.

К относительным условиям законодатель причислял, в частности, нарушение родовой или местной подсудности; рассмотрение другим судом дела, стоящего в неразрывной связи с данным делом; процессуальную недееспособность истца и др. Ответчик должен сам позаботиться о том, чтобы заявить соответствующий отвод при нарушении одного из относительных условий. Если заинтересованное лицо (в частности, ответчик) не представляло протеста на несоблюдение относительных условий (например, пропуск истцом срока исковой давности), это не служило поводом к прекращению производства по делу. В течение современного периода законодательного регулирования, очевидна тенденция его упрощения: законодательные акты советского периода не содержали комплексного регулирования процессуальных возражений, подобного специализированному разделу Устава гражданского судопроизводства.

Право ответчика заявлять такие возражения не оспаривалось, однако для систематизации было необходимо выделять в законодательном массиве соответствующие нормы, по сути, сопоставляя их с ранее имеющейся системой, проводить сравнение и последующую классификацию. Такой подход законодателя представляется не только не вполне оправданным, но и, оказывающим потенциально негативное воздействие на возможность использования процессуальных возражений ответчиком для своей защиты. По мнению А. Г. Коваленко, «процессуально-правовые возражения заключаются в ссылке ответчика на неправомерность возникновения процесса и направлены на прекращение либо приостановление производства по делу или оставление иска без рассмотрения». М. А. Рожкова считает, что процессуальные возражения направлены против рассмотрения судом дела и мотивированы неправомерностью возникновения судебного процесса или его продолжения. Перечисленные определения отражают существенные признаки данного средства защиты. Обобщая разрозненные подходы, можно предложить следующее определение: объяснения ответчика, в которых он ссылается на неправомерность возникновения процесса, наличие препятствий для его дальнейшего, исключающих возможность рассмотрения дела по существу. Обобщенный анализ гражданско-процессуального законодательства и правовой сущности процессуальных возражений позволяет делать выводы о возможных результатах, которых может добиться ответчик, использующий данное средство защиты. В рамках науки гражданского права предлагалось процессуальные возражения, направленные на прекращение конкретного процессуального правоотношения, разделить на:1) возражения, содержащие сведения об отсутствии правомерности возникновения процесса (возражения, основанные на заявлениях о неправоспособности истца, о несоблюдении порядка обязательного предварительного досудебного разрешения споров и т. д.);2) возражения, содержащие сведения об отсутствии условий для продолжения судопроизводства по конкретному делу (возражения, основанные на заявлении об истечении срока исковой давности, об оставлении искового заявления без рассмотрения в связи с вторичной неявкой истца в суд без просьбы о рассмотрении дела в его отсутствие и т. д.).В целях более детальной систематизации, проведение такой классификации является допустимым.

В отношении процессуальных возражений, направленных на замену ответчика в процессуальном правоотношении, необходимо отметить, что они, хотя и не прекращают возникшее процессуальное правоотношение, однако в случае успешного их использования, ответчик добивается прекращения своего участия в нем, что полностью отвечает функции защиты. В качестве примера использования ответчиком процессуальных возражений можно привести по коэффициентам, устанавливаемым Правительством Российской Федерации, перечислении денежных сумм в размере 49 366 руб. 61 коп. из бюджета Пенсионного Фонда на индивидуальный лицевой счет, возмещении морального вреда в размере 50 000 рублей.

Представитель ответчика заявил ходатайство о прекращении производства по делу по тем основаниям, что имеется вступившее в законную силу решение суда, вынесенное по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Определением районного суда г. Москвы, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда, процессуальное возражение ответчика было удовлетворено, производство по делу прекращено. Суд надзорной инстанции отменил данные судебные определения, указав на то, что основания для прекращения производства по делу отсутствовали, вследствие необоснованности вывода суда о том, что спор между теми же сторонами рассмотрен в судебном порядке. Несмотря на последующую отмену судом надзорной инстанции судебных актов нижестоящих судов, данный пример свидетельствует о том, что процессуальное возражение ответчика не является лишь элементом теоретической классификации, а применяется на практике. Материально-правовые возражения ответчика имеют свою структуру, состоящую из двух элементов: предмета возражения и основания возражения.

Под предметом материально-правового возражения следует понимать то, против чего направлено возражение, в качестве основания обстоятельства, с помощью которых ответчик обосновывает свои возражения. защита ответчик иск процессуальный.

Как справедливо отмечает Л. И. Анисимова, вопрос о разграничении основания и предмета материально-правовых возражений имеет практическое значение. Такое практическое значение связано не только со свойством эффективности рассматриваемого средства защиты, практически нивелирующемся при отсутствии одного из элементов (предмета или, в особенности, основания), или отсутствии взаимосвязи между ними. Посредством сравнения особенностей предмета и основания материальноправовых возражений и соответствующих элементов иска также представляется возможным объяснить, почему некоторые требования ответчика о защите могут быть заявлены посредством как встречного иска, так и возражений, а для оформления иных требований — необходимо выбрать только один из двух способов .Так, встречный иск ответчик должен предъявлять в случае, если он в качестве оснований использует юридические факты, подтверждающие наличие между сторонами иного самостоятельного правоотношения, отличного от того, на существование которого ссылается истец, заявивший первоначальное требование. В случае же, когда основаниями заявления ответчика являются только фактические обстоятельства или такие юридические факты, которые не свидетельствуют о наличии между истцом и ответчиком нового правоотношения (исключающего или изменяющего обязанности ответчика в рамках предъявленного истцом первоначального иска), такие заявления могут быть облечены ответчиком в форму материально-правовых возражений. В качестве примеров практического использования ответчиком материально-правовых возражений можно привести следующие материалы судебной практики. ООО «Мебельная фирма «Прогресс» обратилась в суд с иском к А. А., ООО ««, Ульянову А. Н.

о признании недействительными договоров купли — продажи имущества. В обоснование иска указало, что вступившим в законную силу приговором Вологодского городского суда лица, осуществлявшие руководство «Мебельная фирма «Прогресс», признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ст. 196 УК Российской Федерации (преднамеренное банкротство). Указанные лица осуществили ряд заведомо невыгодных и убыточных сделок с ответчиками, в которых отсутствовала, в связи с чем, в силу ст. 169 ГК Российской у ответчиков не возникло право собственности на имущество, полученное по указанным сделкам.

стоянием и фактической невозможностью их использования из-за находившегося в них имущества и оборудования, отсутствием других покупателей и рядом других факторов, которые влияли на цену. Суд первой и кассационной инстанций не приняли данные доводы во внимание. Однако суд надзорной инстанции указал на необходимость проверки и оценки представленных ответчиками доводов, признав выводы судебных инстанций незаконными и необоснованными, подлежащими отмене. Другой пример использования материально-правовых возражений ответчиком: Договор на использование произведения не заключался, чем нарушены права авторов. Ответчик незаконно осуществил бездоговорное использование охраняемого авторским правом произведения. Ответчик иск не признал, представил следующие материальноправовые возражения. Данные возражения ответчика были приняты судом во внимание. Решением суда первой инстанции (оставленным в силе судом кассационной инстанции) исковые требования оставлены без удовлетворения. Однако при рассмотрении дела в суде надзорной инстанции судебные постановления судов первой и кассационной инстанций отменены с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Подводя итог рассмотрению возражений ответчика против иска, можно определить их как выражение позиции ответчика о неправомерности возникновения процесса или опровержение им материально-правовых требований истца. 3.

2. Отрицание иска.

Особой разновидностью средств защиты, направленных на опровержение требований истца, в теории гражданского процесса нередко называют простое отрицание иска. Обоснованность выделения простого отрицания наряду с материальными возражениями хоть и находит поддержку среди исследователей, однако не является бесспорной. Учеными-процессуалистами предпринимались попытки выделения критериев, которые позволяли, бы разграничить средства защиты ответчика. Один из предлагаемых доктриной вариантов использование ответчиком юридических фактов в качестве обоснования возражения. Следует оговориться, что данный критерий нельзя назвать универсальным, поскольку он не позволяет провести границу между возражениями и встречным иском. Однако отвергать его также не следует: он может быть использован для разграничения возражений и простого отрицания.

Так, при заявлении возражений ответчик, в отличие от простого отрицания или критики фактов, приводимых истцом в обоснование своей позиции, может представить на рассмотрение суда доказательства неосновательности иска. К. И. Малышев, основываясь на данном признаке, разделял отрицания и возражения. При этом, применение такого критерия для выделения специфических характеристик возражений ответчика как средства защиты требует некоторых уточнений. Так, сам автор подхода, К. И. Малышев, указывал на его, отмечая, что при некоторых обстоятельствах «нет резкого различия между возражениями и простым отрицанием, потому что если иск сам по себе представляется основательным, то и отрицание его имеет значение только тогда, когда подкреплено доказательствами» .Согласиться с данным замечанием сложно, по следующим причинам.

Прежде всего, критика основана на неэффективности отрицания, не подкрепленного доказательствами, а эффективность, в свою очередь, следует разграничивать с самим средством защиты, поскольку первая представляет собой только свойство, устанавливаемое путем соотношения результата его использования с ожиданиями ответчика. При этом эффективность того или иного средства не влияет на факт признания его таковым и идентификации среди иных средств защиты. Во-вторых, в ситуации, когда иск «основателен», отрицание как средство защиты вовсе не обязательно теряет свою специфику, и не обязательно подкрепляется юридическими фактами. Ответчик может также отрицать иск, при этом отрицание может быть конкретизировано относительно каждого (нескольких) из заявленных истцом фактов или доводов, и как следствие, расширить свое содержание, но не за счет включения доказательств в его состав. Таким образом, представляется, что признак включения доказательств в состав возражений может отличать его от другого средства защиты — простого отрицания. При этом, такой критерий не является универсальным, позволяющим разграничить возражения и встречный иск, однако, это не следует рассматривать в качестве «недостатка» данного признака, невозможности его использования в целях идентификации возражения как самостоятельного средства защиты, обладающего специфическими признаками, отличающими его от иных средств. В целом, решение вопроса о наличии единого универсального критерия, позволяющего разделять все средства защиты на составляющие, не является очевидным. Объясняется это, прежде всего, тем, что все они представляют собой видовые понятия единой категории — «объективированного проявления защитной реакции ответчика», а, следовательно, радикально различаться между собой не могут.

При этом, возможно использование одновременно нескольких критериев, позволяющих поэтапно выявлять специфические черты каждого средства защиты. В частности, специфика возражений может выявляться именно таким путем: сначала возможно разграничение возражений и отрицания иска, затем — возражений и встречного иска. Различия с последним — существенны и устанавливаются, исходя из особенностей, свойственных встречному иску. Так, в отличие от возражений, использование ответчиком встречного иска не только имеет целью отклонение требований истца, но и заявление самостоятельных требований, стремление утвердить собственное право.

Эта особенность всегда очевидно устанавливается, и наличие ее довольно легко позволяет разграничить рассматриваемые средства защиты. Также на основании специфики сравниваемого объекта возможно установление различий между возражениями и действиями ответчика по защите при проверке судебных постановлений и по заключению мировых соглашений. Проведение такой «двухступенчатой» классификации представляется весьма эффективным. Анализ критериев, признаков, по которым возможно выделение возражений ответчика в качестве специфического средства защиты, показывает немаловажное их свойство: возражения являются, действительно, «основным» средством защиты, обладают базовыми характеристиками по отношению к остальным.

3.3. Иные средства защиты ответчика в исковом производстве.

Рассмотренные выше средства защиты, доступные ответчику в условиях искового производства, свидетельствует об их «одностороннем» характере, направленности на противостояние, противоборство, состязание между сторонами; используя их, ответчик преследует цель добиться отклонения иска в полном объеме, вынесения решения в его пользу. Набор таких средств односторонней защиты — широк. При этом, если обратиться к выявлению возможностей ответчика по осуществлению защиты с привлечением второго участника конфликта, достижению компромисса путем взаимодействия сторон, становится очевидным, что они — крайне ограничены. В теории социального и правового не подвергается сомнению то обстоятельство, что посредством компромисса, примирения сторон, заключения мирового соглашения возможно достижение защиты интересов. В частности, А. Камышев указывает, что примирение сторон исчерпывает конфликт.

При этом защита осуществляется даже несмотря на то, что полного отклонения первоначально заявленных требований не производится: ответчик идет на взаимные уступки, которые считает для себя приемлемыми (иначе соглашение не было бы достигнуто), а, следовательно, противоречие между ним и истцом исчерпывается, поскольку достигается удовлетворяющий обе стороны результат. В случае заключения мирового соглашения ответная сторона, во-первых, уменьшает возможные негативные последствия, угрозу ее интересам, а, во-вторых, урегулирует конфликт добровольно и совместно с истцом, что оказывает положительное влияние на характер их взаимоотношений, исключая из них элемент противодействия, улучшая не только правовой аспект отношений сторон, но и социальный. По меткому замечанию С. В. Лазарева, в результате заключения мирового соглашения «экономится время и средства суда и сторон… стороны самостоятельно урегулируют спор на взаимовыгодных условиях, между ними сохраняются деловые отношения&#.

187; .существу. Однако, отметим, что такое законодательное регулирование заключения мирового соглашения прошло длительный путь эволюции, прежде, чем достичь современной формы. Так, Устав гражданского судопроизводства 1864 г. предусматривал возможность заключения сторонами мировой сделки (мирового соглашения), после чего в ГПК РСФСР 1923 г. соответствующая норма была исключена и появилась вновь лишь в.

ГПК РСФСР 1964 г., хотя на практике мировые соглашения существовали. Приоритетный характер заключения мирового соглашения единогласно подтверждают и исследователи: Действительно, отвергать положительные свойства заключения сторонами мирового соглашения было бы бессмысленно. Действующее законодательство в ч. 1 ст. 39 ГПК Российской Федерации определяет заключение мирового соглашения в качестве способа окончания дела. Ответчик имеет возможность посредством совместных усилий с истцом определить условия прекращения правового конфликта, при этом суд оказывает им процессуальное содействие.

В правовых исследованиях предлагалось много вариантов определения понятия мирового соглашения.И. М. считает, что мировое соглашение по своей правовой природе — двусторонняя сделка, касающаяся спора, ставшего предметом судебного рассмотрения, и для заключения которой установлен особый процессуальный порядок. Е. В. определяет мировое соглашение как судебную сделку, влекущую прекращение процесса на взаимоприемлемых для спорящих сторон условиях.

С. В. Лазарев предлагает под мировым соглашением понимать договор, заключаемый на основе взаимных уступок между сторонами, третьими лицами, заявляющими самостоятельные требования относительно предмета спора. По мнению М. А.

Рожковой, мировое соглашение — это взаимная возмездная гражданско-правовая сделка, которая заключается сторонами судебного процесса, вступает в действие после ее утверждения судом, порождает для ее участников гражданско-правовые последствия и в предусмотренных законом случаях подлежит принудительному исполнению. Несмотря на различия при формулировании сущности мирового соглашения, ученые едины во мнении о том, что оно имеет договорную природу, существенной характеристикой является именно процесс согласования позиций сторон для достижения соглашения между ними. С таким определением трудно поспорить: в одностороннем порядке, без привлечения истца к процессу согласования ответчик не сможет заключить мировое соглашение. Стороны совместно определяют условия, которые необходимы для того, чтобы исключить между ними противоречия, а, следовательно, и окончить правовой конфликт, послуживший поводом для обращения истца в суд. Законность соглашения проверяет суд и если находит его незаконным, то не может утвердить (п. 2 ст. 39 ГПК Российской Федерации). Чаще, конечно, суд утверждает мировое соглашение. Суд не только заинтересован в утверждении мирового соглашения, а даже обязан принимать меры по заключению сторонами мирового соглашения (п. 5 ст. 150, 172 ГПК Российской Федерации).Заключить мировое соглашение можно на любой стадии гражданского процесса от первого заседания до исполнения решения суда.

Т.е. заключить можно в суде на любой инстанции — первой, апелляционной, кассационной (ст. 39, 173, 326.

1, 346 ГПК Российской Федерации), а также на стадии исполнения решения суда (ст. 439 ГПК Российской Федерации).Судебное решение как акт правосудия, завершающий разрешение правового конфликта судом, не принимается, а выносится определение о прекращении производства по делу. По достижении данного результата можно считать цель защиты ответчика достигнутой. Следовательно, говорить лишь о гражданско-правовых последствиях заключения мирового соглашения (как указывается в некоторых приводимых исследователями определениях) нельзя. производство по делу не будет прекращено по иным основаниям). Таким образом, от действий ответчика, направленных на заключение мирового соглашения, во многом зависит успешность результата. Ответчик, следует активно способствовать выработке компромиссного решения, проявлять по объему взаимных уступок. В исследованиях, посвященных правовым аспектам мирового соглашения, можно встретить мнение, что наличие взаимных уступок является отличительным признаком мирового соглашения. Данный тезис заслуживает отдельного внимания. Действительно, совершение уступок является неотъемлемым элементом переговорного процесса, если бы в уступках отсутствовала необходимость, то и обсуждать было бы нечего, а урегулировать спор сразу.

Необходимость же в выработке специальных условий урегулирования спора говорит о том, что условия, предлагаемые каждой стороной по отдельности, до начала примирительных переговоров, не являются приемлемыми для них .Так, если бы ответчик был согласен с «условиями» истца изначально, для разрешения конфликта достаточно было бы применить специально предусмотренную в гражданском процессуальном законодательстве возможность признания им иска (ч. 1 ст. 39 ГПК Российской Федерации). В случае, если бы истец был полностью согласен с доводами ответчика, заявленными им в порядке защиты против иска, для урегулирования конфликта достаточно было бы отказаться от иска (ч. 1 ст. 39 ГПК Российской Федерации). Отказ от иска и признание иска являются, по сути, односторонними действиями сторон, направленными на прекращение разрешения конфликта в процессуальном порядке, представляют собой, наряду с мировым соглашением, способы реализации принципа диспозитивности, в соответствии с которым стороны вправе самостоятельно распоряжаться своими материальными правами в процессе и использовать процессуальные средства защиты этих прав. Ввиду схожести их правовой природы возникает вопрос, не происходит ли при согласовании условий мирового соглашения частичного отказа истца от иска и частичного признания иска ответчиком соответственно?

Более того, исследователями неоднократно было отмечено смешение данных категорий в судебной практике. Так, к примеру, Е. В. указывает на случаи, когда признание ответчиком иска о выселении суды расценивают как мировое соглашение,.

М. А. Рожкова приводит многочисленные примеры рассмотрения судами отказа от иска и признания иска в качестве условий заключения мирового соглашения. Представляется, что смешение указанных категорий не имеет оснований в силу имеющихся между ними различий. Прежде всего, сопоставим природу отказа от иска, признания иска и мирового соглашения. Последнее — результат двустороннего взаимодействия; первые две категории, как уже упоминалось, представляют собой исключительно односторонние действия истца и ответчика соответственно. Для того, чтобы произошло прекращение процессуальной деятельности суда, такого одностороннего волеизъявления, обращенного к суду, достаточно. Однако, в случае отказа истца — производство по делу прекращается, спор далее не рассматривается по существу; завершающим процесс судебным актом будет соответствующее определение суда; а в случае признания иска ответчиком — суд выносит решение по существу заявленных истцом требований, полностью удовлетворяя их. Совершенно очевидно, что признание иска нельзя называть направленными на защиту, полезный эффект для ответчика — отсутствуете при заключении мирового соглашения, даже, если ответчик уступит в части своей защитной позиции истцу, он сделает это при условии получения «встречной уступки», положительное значение которой оценивается им как достаточное для заключения мирового соглашения.

Как отмечает И.М., при мировом соглашении стороны договариваются между собой о замене прежних спорных отношений новыми, приемлемыми для них, сами прекращают спор, а суд проверяет законность их договора и утверждает его. Представляется, что отказ истца от иска также не носит для ответчика полного «защитного» значения. Положительный эффект при отказе, безусловно, присутствует: судебный процесс завершается вместе с необходимостью отстаивать свою правоту. Однако, вопрос о правомерности заявленных истцом при инициировании процесса требований так и остается не решенным: производство по делу при отказе от иска прекращается без исследования фактических обстоятельств (ч. 3 ст. 173 ГПК Российской Федерации), и правовой конфликт между истцом и ответчиком не разрешается. Последствием отказа истца от иска является лишь невозможность повторного обращения истца в суд для разрешения этого конфликта, однако истцу остаются доступными внесудебные способы. На данное обстоятельство обращал внимание еще в начале 20 века известный процессуалист В. А. Рязановский, который в монографии «Единство процесса» указывал: «отказ от иска возможен лишь с согласия противной стороны и должен закончиться судебным решением об отказе в иске, а не определением о прекращении дела». Однако, данное предложение не было воспринято законодательством. Прежде всего, в виду противоречия такого положения диспозитивным началам процесса.

Действительно, в рамках современной модели правового регулирования ограничение диспозитивного права истца отказаться от предъявленного в суд иска — не представляется возможным. В. А. Рязановский же, придерживался иной концепции реализации диспозитивных начал в гражданском процессе — предлагал их ограничить: «от усмотрения субъекта права зависит, обратиться или нет к суду, дальше уже дело государства организовать процесс наиболее целесообразно для охраны правопорядка». Такой подход в гражданском процессуальном законодательстве воплощен не был, однако рассмотреть его с позиций защиты интересов ответчика в процессе крайне ценно. Так, как уже было указано выше, при отказе истца от иска разбирательство дела по существу прекращается, суд не выясняет далее, правомерно ли было заявлено истцом требование к ответчику, обоснованно ли бы оно. Ответ на этот вопрос не получают ни истец (добровольно отказавшийся от его выяснения), ни ответчик, ни иные участники социальных и правовых отношений; спорность правоотношений — не устраняется. В такой ситуации ответчик может быть заинтересован в продолжении рассмотрения спора судом и в вынесении по итогам такого рассмотрения судебного решения, разрешающего конфликт, однако действующее законодательство реализации такой заинтересованности не предусматривает. Учитывая изложенные факты, отождествлять отказ истца от иска и мировое соглашение, безусловно, некорректно.

Первый — нельзя рассматривать в качестве одного из средств достижения ответчиком защиты в гражданском процессе, в отличие от мирового соглашения, при заключении которого решение суда не выносится, однако потенциальное внесудебное возобновление конфликта в дальнейшем (как в случае отказа истца от иска) исключается достижением двусторонней договоренности относительно предмета спора, утвержденной судом. Рассмотренные основные черты мирового соглашения позволяют прийти к однозначному выводу о том, что с его помощью можно добиться положительных как для защиты интересов ответчика, так и для улучшения взаимоотношений между сторонами спора. В качестве примера заключения сторонами мирового соглашения можно привести. Учреждение «Иркутский государственный технический университет» обратилось с иском к индивидуальному предпринимателю И. А. о сносе самовольной постройки и освобождении земельного участка. Определением Арбитражного суда Иркутской области от 26.

02.2012 г. утверждено мировое соглашение, производство по делу прекращено. По условиям мирового соглашения, истец отказался от исковых требований, а ответчик обязался в течение 2012 года реализовать свое право на приобретение земельного участка, находящегося в государственной собственности, на котором расположен объект недвижимости, принадлежащей ему. Впоследствии определение суда было обжаловано третьим лицом, не заявляющим самостоятельные требования, со ссылкой на то, что при утверждении мирового соглашения были нарушены его права как собственника спорного земельного участка, но жалоба не была удовлетворена. Однако, несмотря на столь положительные характеристики, практика рассмотрения судами гражданских дел показывает, что данное средство защиты используется довольно редко. По данным Управления анализа и обобщения судебной практики Верховного Суда Российской Федерации в 2012 году из 10 720 619 рассмотренных судами дел лишь 110 726 были окончены заключением мировые соглашения, что составляет всего 1% от общего количества споров, рассмотренных в судебном порядке. При разрешении споров арбитражными судами показатель немного выше в среднем в 6% от ежегодно рассматриваемого количества дел стороны заключают мировые соглашения. Столь выраженное несоответствие объективных преимуществ заключения мирового соглашения и использования данной возможности на практике явно свидетельствует о наличии затруднений в реализации данного средства защиты. Безусловно, можно говорить и о недостаточном уровне правовых знаний у участников гражданского процесса, необходимости проведения правовой просветительской работы в обществе, более детальному разъяснению процессуальных прав. Однако, называются и другие причины.

Исследователи отмечают, что юридическая техника, примененная при правовом закреплении в ГПК Российской Федерации норм о мировом соглашении, может в качестве дополнительного фактора осложнять процесс их заключения: соответствующие нормы «разбросаны» по всему тексту кодекса, в отличие, от объединения в рамках одной главы АПК Российской Федерации. Появляются предложения о выделении в ГПК Российской Федерации также единой главы, которая бы регулировала все правовые аспекты мирового соглашения. Однако, не следует забывать о том, что какой бы прием юридической техники не применялся в процессуальном законодательстве, стороны судебного разбирательства имеют противоположные интересы, и осуществление ими договорного процесса может осложняться уже только в силу данного обстоятельства. Представляется, что именно с учетом этого фактора суду следует вести работу по усилению примирения сторон в процессе.. Так, в соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации, в случае необходимости, сторонам может быть предоставлена возможность сформулировать условия мирового соглашения, для чего судом объявляется перерыв в судебном заседании или, в зависимости от обстоятельств дела, судебное разбирательство откладывается.

Схожие возможности судебного содействия предоставлены и участникам судебного разбирательства в арбитражном суде (гл. 15 АПК Российской Федерации), Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации дополнительно разъяснил, что судья информирует стороны не только о праве заключить мировое соглашение, но и о преимуществах примирительных процедур. Практика покажет, насколько прогрессивным будет дополнительное содействие, оказываемое сторонам судами в заключении ими мировых соглашений. Однако, не вызывает сомнений необходимость повышения эффективности использования единственного способа осуществления ответчиком защиты путем взаимодействия с истцом, а не противостояния с ним. Поскольку при заключении мирового соглашения стороны совместно вырабатывают условия урегулирования возникшего между ними правового спора, вероятность того, что одна из сторон будет не удовлетворена достигнутой договоренностью — практически исключается (однако, возможен и отказ от добровольного исполнения мирового соглашения). В случае урегулирования конфликта судом без взаимодействия истца и ответчика, вероятность несогласия стороны с решением суда, вынесенным не в ее пользу, повышается. По общему правилу, применение специально предусмотренной нормами законодательства процедуры для рассмотрения судом первой инстанции правового конфликта, должно выступать в качестве достаточной гарантии его разрешения. Предполагается, что даже в случае, если одну из сторон противостояния результат не устроил (а такая ситуация возникает в большинстве споров), авторитет судебной власти как независимого арбитра обеспечивает исполнение решения суда и согласие с ним неудовлетворенной стороны. Однако, даже столь авторитетный орган государственной власти, как суд, не может полностью исключать в своей деятельности ошибки.

Такие ошибки суда могут приводить к вынесению решения, не соответствующего объективно ожидаемому результату, основанному на полном исследовании фактических обстоятельств и применения правовых последствий, установленных законодательством. В случае допущения судом такой ошибки вполне ожидаемо намерение субъекта, предполагающего нарушение его интересов вследствие такой ошибки, добиться проверки результатов разрешения правового спора. Справедливо говорить о том, что возможность по устранению ошибки суда должна быть неотъемлемым элементом судебной защиты в целом, и судебной защиты ответчика — в частности. В законодательстве изначально предусмотрен специальный механизм устранения такой ошибки. В целом, в правовой литературе не оспаривается, что возможность обращения лица в суд вышестоящей инстанции с целью инициирования проверочной судебной деятельности является элементом защиты. Соответствующее средство защиты ответчика можно назвать действиями, направленными на защиту своих интересов при проверке судебных постановлений в вышестоящих судебных инстанциях. Вопросы, возникающие при рассмотрении соотношения проверки судебных актов и судебной защиты (в том числе, защиты ответчика) заключаются в том, что следует признать средством защиты ответчика: саму процедуру проверки (производство в судах второй и третьей инстанции) или действия лица (ответчика), обращающегося с жалобой, направленные на инициирование такой процедуры.

В правовой литературе можно встретить поддержку обеих точек зрения. Представляется, что уточнение позиции возможно путем обращения к рассмотренному выше понятию средства защиты. Придерживаясь понимания средства защиты как способа внешнего выражения защитной реакции ответчика, более правильным представляется признание в качестве такового именно его действий, направленных на инициирование проверки судебных актов, разрешающих спор. При этом, с точки зрения понятия правового конфликта и специализированной процедуры его разрешения, производство в суде второй и третьей инстанций следует признать все-таки не средством защиты, а специальным порядком дальнейшего урегулирования правового спора. Так, ответчик может осуществлять защиту и путем односторонних действий, возражая против иска, или предъявляя встречный иск, но имеет возможность взаимодействовать с истцом (при заключении мирового соглашения), поставить вопрос о привлечении третьих лиц в процесс, инициировать проверку судебного постановления в вышестоящей инстанции. Следовательно, нельзя говорить о наличии каких-либо ограничений, налагаемых на средства осуществления ответчиком защиты, ввиду специфики конфликта, ее порождающего. Можно сделать вывод о достаточности правовых средств защиты, предоставленных в гражданском процессе ответчику. Безусловно, есть направления и для совершенствования законодательного регулирования защиты.

Так, выше указывалось о возможной целесообразности сосредоточения в законодательстве норм о средствах защиты, чтобы ответчик мог более оперативно и полно ознакомиться с ними, однако это — вопрос юридической техники, но не закрепления соответствующего правового установления в принципе. Несмотря на то, что форма, в которую облекаются действия ответчика по защите, остается стабильной, содержание применяемых средств развивается с эволюцией правоотношений и общества в целом. Так, сферы правового регулирования усложняются, приобретают новые свойства, видоизменяются и правовые конфликты сторон, состав доказательственной базы. Соответственно меняется и содержательная часть средств, применяемых ответчиком в целях защиты: чем больше она соответствует современным условиям правовой действительности, тем выше шансы ответчика на успех. Библиографический списокI.Нормативные правовые акты.

Конституция Российской Федерации: (Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.

12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.

12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.

02.2014 № 2-ФКЗ) // Российская газета от 25 декабря 1993 года. Часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 51-Ф3 (ред. от 05.

05.2014) // СЗ РФ, 1994, № 32, ст. 3301.

Часть вторая Гражданского кодекса Российской Федерации от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 1996, № 5, ст. 410. Земельный кодекс Российской Федерации от 25 октября 2001 г. № 136-ФЗ (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 2001, № 44, ст. 4147.

Часть третья Гражданского кодекса Российской Федерации от 26 ноября 2001 г. № 146-ФЗ (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 2001, № 49, ст. 4552.

Градостроительный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 2004 г. № 190-ФЗ (ред. от 05.

05.2014) // СЗ РФ, 2005, № 1 (часть I), ст. 16. Водный кодекс Российской Федерации от 3 июня 2006 г. № 74-ФЗ (ред. от 28.

12.2013)// СЗ РФ, 2006, № 23, ст. 2381.

Лесной кодекс Российской Федерации от 4 декабря 2006 г. № 200-ФЗ (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 2006, № 50, ст. 5278.

Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 1996, № 1, ст. 1. Федеральный закон от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» (ред. от 12.

03.2014) // СЗ РФ, 1997, № 30, ст. 3594.

Федеральный закон от 15 апреля 1998 г. № 66-ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» (ред. от 07.

05.2013) // СЗ РФ, 1998, № 16, ст. 1801.

Федеральный закон от 29 июля 1998 г. № 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации» (ред. от 12.

03.2014) // СЗ РФ, 1998, № 31, ст. 3813.

Федеральный закон от 25 октября 2001 г. № 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации» (ред. от 23.

07.2013) // СЗ РФ, 2001, № 44, ст. 4148.

Федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 2002, № 30, ст. 3018.

Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 2002, № 48, ст. 4746.

Федеральный закон от 7 июля 2003 г. № 112-ФЗ «О личном подсобном хозяйстве» (ред. от 21.

06.2011) // СЗ РФ, 2003, № 28, ст. 2881.

Федеральный закон от 21 июля 2005 г. № 115-ФЗ «О концессионных соглашениях» (ред. от 28.

12.2013) // СЗ РФ, 2005, № 30 (часть II), ст. 3126.

Федеральный закон от 24 июля 2007 г. № 221-ФЗ «О государственном кадастре недвижимости» (ред. от 23.

07.2013) // СЗ РФ, 2007, № 31, ст. 4017.

Постановление Правительства РФ от 1 июня 2009 г. № 457 «О Федеральной службе государственной регистрации, кадастра и картографии» (ред. от 02.

11.2013) // СЗ РФ, 2009, № 25, ст. 3052.II.Судебная и иная правоприменительная практика.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ, 1996, № 9.Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 ноября 1997 г. № 21 «Обзор практики разрешения споров, возникающих по договорам купли-продажи недвижимости» // Вестник ВАС РФ, 1998, № 1.Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 2001 г. № 59 «Обзор практики разрешения споров, связанных с применением Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» // Вестник ВАС РФ, 2001, № 4.Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 11 «О некоторых вопросах, связанных с применением земельного законодательства» // Вестник ВАС РФ, 2005, № 5.Постановление Президиума Высшего Арбитражного суда РФ от 17 августа 2009 г. № 4345/09.III.Книги.

Боголюбов С.А., Минина Е. Л. Комментарий к Земельному кодексу Российской Федерации. М., 2007. 327 с. Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М., Статут, 2002. 539 с. Великомыслов Ю. А. Купля-продажа земель несельскохозяйственного назначения. Практическое пособие (п. 3) [Электронный ресурс] // Allpravo.ru, 2005.

Государственная регистрация прав на недвижимость: проблемы регистрационного права / Под ред. А. Р. Кирсанова. М., 2007. 492 с. Гришаев С. П. Правовой режим недвижимого имущества. М., 2007. 293 с. Защита и регистрация права собственности: Проблемы, споры и пути их разрешения. Материалы конференции.

СПб., 2007. 448 с. Иоффе О. С., Толстой Ю. К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. 193 с. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т. Е. Абовой и А. Ю. Кабалкина. М., Юрайт-Издат, 2009.

590 с. Комментарий к Земельному кодексу Российской Федерации. Второе издание, дополненное и переработанное / Под ред. Чубукова Г. В., Тихомирова М. Ю. М., Изд. Тихомирова М. Ю., 2006. 616 с. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд. М., 1999.

1445 с. Победоносцев К. П. Курс гражданского права. СПб. 1997 (по изд. 1898 г.). 619 с. Российское законодательство X — XX веков. Т. 3: Акты Земских соборов / Под ред. Чистякова О.И. М. Юрлитиздат.

1985. 360 с. Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. М. Статут. 2001. 567 с. Собственность и иные права на земельные участки в Российской Федерации / Под ред. М. Ю. Тихомирова. М.: Изд.

Тихомирова М.Ю., 2006. 280 с. Сухова Е. А. Справочник юриста по земельному праву. СПб., 2007. 317 с.IV.Статьи.

Аверьянова Н. Н. Особенности куплипродажи земельных участков // Нотариус. 2008. № 1.

С. 43−46.Бакирова Р. Т. Особенности куплипродажи земельных участков сельскохозяйственного назначения // Аграрное и земельное право. 2009. № 7.

С. 54−57.Буров В. А. Споры о границах земельных участков // Аграрное и земельное право. 2010. №.

3. С. 80−86.Гаджиев Г. А. О некоторых проблемах развития земельного законодательства на современном этапе // Государство и право. 1997. № 3. С. 30−33.Галкина А. Е. Некоторые особенности договора купли-продажи земельной доли в праве общей долевой собственности // Юристъ-Правоведъ.

2009. № 3. С. 54−56.Гимолеев Р.

Государственная регистрация залога недвижимости. Проблемы правоприменения // Право и экономика. 2014. № 2. С. 26 — 31. Дамбиева Т. В. Земля как объект права собственности Российской Федерации // Журнал российского права.

2005. № 11. С 13−18.Дихтяр А. И. Коллегиальное согласие на совершение сделки с земельным участком как условие ее действительности // Юридический мир. 2010. № 2. С.

25−27.Дихтяр А. И. Согласие на совершение сделки с земельным участком как условие ее действительности // Юрист. 2012. № 1. С. 18−22.Дозорцев В. А. Проблемы совершенствования гражданского права Российской Федерации при переходе к рыночной экономике // Государство и право. 1994.

№ 1. С. 26−30.Елисеева И. А. Земельный участок как объект гражданского оборота: понятие и признаки // Бизнес в законе. 2010. № 2.

С. 60−64.Козырь О. М. Актуальные вопросы регистрации недвижимости в РФ // Юридический мир. 2007. № 10. С. 27−34.Костина О. В. О существенных условиях договора куплипродажи земельных участков // Нотариус.

2012. № 2. С. 22−26.Лалетина А. С.

Заключение

договора купли-продажи земельного участка. Уплата земельного налога за землю под газопроводом // Бизнес в законе.

2010. № 3. С. 74−82.Ломидзе О. Г. Способы защиты интереса собственника недвижимости в приобретении прав на земельный участок // Закон. 2010. №.

4. С. 126−134.Прудникова Е. А. Сделки куплипродажи земельных участков // Актуальные проблемы юридической науки. Материалы межрегиональной научно-практической конференции студентов, молодых ученых, аспирантов, преподавателей. Ростов-на-Дону, 2013.

С. 58−61.Рыжих И. В. Правовая природа вещных прав на землю // Цивилистические исследования: сборник статей по материалам Ежегодной всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы развития гражданского права в современной России». Тула, 2005. С. 23−29.Сыродоев Н. А. О соотношении земельного и гражданского законодательства // Государство и право. 2006.

№ 4. С. 42−43.Цыбуленко З. Сделки с недвижимостью и их регистрация // Хозяйство и право. 2005.

№ 2. С. 33−36.Шевчук Д. А. Как приобрести земельный участок в собственность? //.

Право и экономика. 2010. № 1. С. 73−79.