Проводя анализ содержания мотива преступлений, совершенных в аффективном состоянии, ряд авторов отождествляли мотив с эмоциональной стороной преступления. В частности, Б. В. Харазишвили полагал, что аффект можно выделить в качестве самостоятельного мотива преступления. Данное утверждение признать верным нельзя, потому оно обоснованно было подвергнуто критике в литературе. Эмоция и мотив представляют собой разнопорядковые явления. Вследствие данного, аффект не может являться мотивом, так как подразумеваетпсихическое состояние лица, являющееся основанием для возникновения определенных побуждений. Аффектом лишь создается определенный эмоциональный фон. Аффект представляет собой своего рода импульс, которыйоблегчает осуществление той илииной потребности, однакомотивомоннеявляется.Аффектсоздаетизвинительныйхарактерврассматриваемомпреступлении.Впервуюочередьэто происходит потому, что он вызывается поводами, которые осуждаются обществом и государством, а также потому, что возникновение аффекта во многом обуславливается самой ситуацией и ее отличительными обстоятельствами. Вопрос о характера мотива преступления, совершаемого в аффективном состоянии, учеными-правоведами трактовался разнообразно. Так, например, Т. Г. Шавгулидзе в качестве мотива данных действий выделяет месть. С точки зрения Б. В. Сидорова, мотивом преступного поведения выступает обида. Полагаем, что позицию Б. В. Сидорова нельзя считать правильной.
Обидапредставляет собой эмоцию, чувство, а потому в качестве мотива преступления ее рассматривать нельзя. Обида скорее проявляется во внутренних переживаниях обиженного лица и менее всего способствует деятельному, активному самоутверждению лица. Чувство внутренней неудовлетворенности и досады, которое испытывает субъект, может как завершиться нейтрализацией обиды в одном случае, так и послужить импульсом для трансформации в мотив мести по отношению к обидчику. Эмоции человека, такие, например, как страх, гнев, обида, составляют определенный «фон» мотивации, потому что данные эмоции дают характеристику эмоциональному состоянию субъекта. Данные эмоции не отображают интересы субъекта, а потому мотивами не являются, хотя и оказывают достаточно существенное воздействие на процесс мотивации. Доминирующим, основным мотивом преступления, совершенного в аффективном состоянии, выступаетместь. Так, например, Б. систематически пребывая в состоянии алкогольного опьянения, избивал жену, устраивалскандалы и ссоры в&# 160;семье. Вследствие данных обстоятельств жене Б.
приходилось уходить из дома с ребенком. В день совершения преступления, Б., снова пребываяв состоянии алкогольного опьянения, стал издеваться над женой, а затемизбил. У жены Б. внезапно возникло сильное&# 160; душевное волнение, воззванное насилием со стороны мужа, в результате которого она схватиланож и нанесла ему удар. От полученных повреждений Б. скончался. Действия жены Б.
были квалифицированы (вполне обоснованно) по ст. 104 УКРСФС. В данной ситуации, эмоциональные переживания, накопившиеся у жены Б., в определенный момент внезапно вызвали аффект гнева, что послужилоосновой для мести. В качестве одного из вероятных мотивов убийства, совершенного в аффективном состоянии, также рассматривают ревность. В то же время, необходимо отметить, что с точки зрения некоторых авторов убийство из ревности представляет собой некоторое проявление мести, его частный вид. Наиболее часто данные преступления бывают совершены при неожиданном, внезапном выявлении факта супружеской неверности в форме интимнойблизости. При этом, для одного изсупругов измена, в большинстве случаев, является неожиданной, потому как характер взаимоотношений между супругами до совершения преступления не давал никаких предпосылок для возникновения чувства ревности. Ввиду того, что аффект играет превалирующую роль в мотивации субъекта, можно отметить, что аффективные мотивы в общем виде являются ситуативными и смягчают вину лица, совершившего преступление. Вкачестве субъекта рассматриваемого преступления, в соответствии с уголовным правом, выступает физическое лицо, находящееся во вменяемом состоянии и на момент совершения преступления достигшее возраста шестнадцати лет. Наибольшее количество преступлений, совершенных в аффективном состоянии, приходится на лица в возрасте 25−50 лет. При этом, большая часть осужденных приходились потерпевшим либо родственника, либо сожителями, либо супругами. Бесспорно, что в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет, лицо уже может в достаточной степени оценить опасность собственного противоправного поведения и находиться в рамках требований, установленных обществом.
Безусловно, что подросток, находясь в состоянии аффекта и в данном состоянии совершая убийство, дезорганизован в интеллектуально-волевой сфере, но данное совершенно не означает, что подросток не осознает собственных действий. Состояние аффекта, в котором находится лицо, совершившее убийство, не лишает его вменяемости. Оно может осознавать собственные действия и ими руководить. ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ В СОСТОЯНИИ АФФЕКТАВ свою очередь главное значение в разграничении указанных составов обладает сущность индивидуальной края правонарушения, точнее эти высококачественные изменения, которые записывает в него состояние аффекта, в особенности, в содержание и характер проявления побуждений и целей противозаконного поведения в этом состоянии. Для того, чтобы верно отграничить аффектированное убийство с обычного смертоубийства, т. е. в отсутствии отягчающих и смягчающих факторов, необходимо хорошо исследовать объективную сторону убийства в состоянии аффекта. Во-первых, для того чтобы квалифицировать действия виновного по ст. 107 УКРФ, нужно, чтобы состояние аффекта было обусловлено конкретным неправомерным (или аморальным) действием либо бездействием потерпевшего; т. е. для использования этой статьи необходимо, чтобы потерпевшим было действительно совершено насилие, издевательство, тяжкое унижение либо иное противоправное (либо аморальное) действие (бездействие) в отношении виновного либо его родных. В случае если же действия (бездействие) со стороны пострадавшего носили абсолютно правомерный вид, не носили характер действий, основательно и болезненно ранящих нервную систему виновного, не задевали в нем нравственное основание либо другие высшие чувства, в таком случае аффект, появившийся у виновного не будет в таких случаях являться полезным элементом ст. 107 УК. Воздействия виновного в отношении потерпевшего, в том числе и если они были осуществлены первым в состоянии аффекта необходимо квалифицировать как убийство без смягчающих обстоятельств, (в случае если в поступках виновного не находятся свойства необходимой защиты либо отягчающих его вину факторов). То же самое случится, если инициатором (зачинщиком) ссоры станет лично виновный, а ответные воздействия потерпевшего, совершенные в такой ситуации, не смогут рассматриваться как неправомерные и достаточные, для того чтобы вызвать аффект.
Действия потерпевшего в такой ситуации не смогут вызвать положение «оправданного» аффекта и не должны рассматриваться в качества повода, подтвержденного законом. Невозможно, к примеру, считать таковым, насилие, примененное в состоянии нужной обороны, при задержании преступника, крайней потребности либо при исполнении приказа. На практике зачастую встречаются эпизоды, когда воздействия виновного в состоянии аффекта носят вид особой жестокости, что выражается в нанесении потерпевшему множества ударов и ранений. Этот факт считается, по сути, отображением необычайно сильной возбужденности и крайнего озлобления виновного. В связи с этим обстоятельством на практике появляются проблемы при квалификации подобных действий виновного.
Проблема в том, что Уголовный Кодекс РФ учитывает ответственность за убийство, совершенное с особенной жестокостью. В связи с данным наличие только лишь объективных признаков «особенной жестокости», «мучений либо истязания» при совершении аффектированного убийства, не исключает применение ст. 107 УК РФ. Вопросы разделения аффектированного убийства и убийства, совершенного при превышении пределов необходимой обороны, вызывают ещё наиболее серьезные затруднения в судебной практике, чем рассматривавшиеся до этого вопросы разделения преступлений. К огорчению, суды не всегда обращают должное внимание на данные проблемы.
Таким образом, согласно данным, приведенным Б. В. Сидоровым в своей работе, с 57% дел о преступлениях, предусмотренных ст. 107 УК, в которых находились отдельные признаки превышения пределов необходимой обороны, лишь в 3% из их предоставлена определенная оценка поступкам виновного и потерпевшего в плане разделения указанных преступлений. Если в подобных случаях у суда имеется сомнения в квалификации действия виновного по ст. 107 либо ст. 108 УК РФ, особое внимание необходимо обращать на то, нет ли причин для привлечения его к ответственности за преступление, свершенное при превышении пределов необходимой обороны. Заседание Верховного Суда СССР в собственном постановлении «О практике применения судами законодательства о нужной обороне» советует осуществлять разделение данных преступлений главным образом согласно цели совершения действий и признаку мощного душевного беспокойства (аффекта).Прежде всего, необходимо начать разделение преступлений, предусмотренных ст.107-й ч.1 ст. 108 УК РФ с наиболее предлога совершения данных преступлений. Насилие со стороны потерпевшего — более распространенный повод аффектированных убийств, в то время как в преступлениях, связанных с превышением пределов нужной обороны, оно выступает в качестве обязательного условия. По этой причине кропотливая и полная оценка данного насилия играет важную, если никак не главную роль в установлении подлинных целей ответных действий виновного. Само насилие равно как основание преступления, совершаемого в состоянии аффекта, и равно как обстоятельство, создающее состояние обороны, значительно выделяется по своему характеру, направленности и степени интенсивности.
Если в первом случае, используя насилие, потерпевший стремится, как правило, уязвить самоуважение виновного, унизить его достоинство, оскорбить, обидеть ударом, оплеухой, в таком случае во втором он использует насилие, что согласно своему характеру и уровня интенсивности может рассматриваться как нападение. Из этого следует, то, что задача встречных действий виноватого в состоянии аффекта является нанесение ущерба (физического) потерпевшему. Встречные действия виноватого в подобных случаях носят принужденный характер, однако не считаются необходимым и единственным выходом из сложившейся ситуации, в то время равно как насилие со стороны обороняющегося преследует цель охраны личных или каких-либо иных интересов, а нанесение вреда нападающему считается только средством, способным обеспечить такую защиту. При совершении правонарушений с превышением пределов нужной обороны в содержание мотива входят подобные побуждения, как понимание нравственного долга, жалость и сочувствие жертве нападения, ощущение самосохранения. В содержание мотива при совершении аффектированного убийства вступают чувство обиды, оскорбленной чести и плюсы и т. п.Это далеко не все различия между рассматриваемыми правонарушениями. Суд при квалификации определенного общественно опасного действия, с учетом конкретных факторов дела обязан проводить разграничение между ст. 107 и ч.1 ст. 108 УК РФ, в случае если в этом разграничении имеется необходимость. В связи с этим интересен следующий случай.
Кировский городской суд оправдал У. по ст. 108 ч.1 УК РФ за отсутствием в его поступках состава преступления. Обвинитель Кировского района подал по этому процессу протест в Судебную коллегию по уголовным делам Кировского областного суда, в своем протесте он высказал ходатайство квалифицировать деяния Углова С. В. по ст. 107 УК РФ. Органами предварительного расследования по данному делу сказано, «что 28 октября 2014 года У.
и Г. в квартире У. распивали алкоголь. В процессе распития алкоголя У. обозвал отца Г.
ревнивцем. На этой почве между У. и М. возникла словесная перепалка. В ходе словесной перепалки Г. повалил.
У. на пол, причинив при этом множественные ссадины и порезы. Далее Г. схватил.
У. за шею и начал его душить. В это время гражданин М. в другой руке держал топор. В данное время У., находясь в состоянии внезапно образовавшегося сильного душевного беспокойства, выхватил из рук Г. топор и нанес пару ударов по голове. Далее, сбросив Г. с себя, нанес ему не менее.
15 ударов топором по голове, а так же не меньше 5 ударов по шее. От полученных травм Г. скончался на месте&# 187;. В судебном заседании У. вину не признал, и аргументировал свой поступок тем, что защищал свою жизнь. Прокурор в кассационном протесте с аргументами городского суда не согласился и просит действия У. определять по ст. 107 УК РФ потому что «после перехвата оружия гражданина У.
у Г, нанес ему удары топором и скинул с себя. Г. практически не сопротивлялся, но У, встав продолжил наносить удары, вследствие чего наступила смерть Г. В процессе имеется заключение судебно-психологической экспертизы о том, то, что в период совершения убийства У. действовал в состоянии физиологического аффекта&# 187;.Данный инцидент демонстрирует, то, что виновный Л.
сначала находился в состоянии необходимой обороны (как посчитал суд), далее его воздействия перерастают в преступление в состоянии аффекта и требуют квалификации по ст. 107 УК РФ. Это подтверждает тот факт, то, что У. наносил удары топором.
Г., в то время как тот не оказывал У. сопротивления, то есть насилие со стороны Г. окончилось, однако У. так же продолжил осуществлять удары по голове и шее. У. в состоянии аффекта, при его воздействии имели вид автоматизма, осуществлялись хаотично и носили особенно кровавый вид (более.
20 ударов). Все без исключения данные условия говорят о присутствии аффекта у виноватого, по этой причине с аргументами прокурора, описанными в протесте возможно выразить согласие. Судебное объединение по уголовным процессам Кировского районного суда с 5 ноября 2015 в отношении У дело аннулировано и отправлено на новый судебный анализ. Как ранее фиксировалось, понятие аффекта в рассматриваемой уголовно-правовой норме считается основным понятием, которое устанавливает содержание абсолютно всех компонентов состава преступления, по этой причине установление аффективного состояния в момент совершения правонарушения имеет главное значение по процессам этой категории. Нельзя квалифицировать убийство по ст. 107 УК РФ, сейчас не определено, то, что оно было совершено виновным в пребывании аффекта, вызванного неправомерными (аморальными) поступками пострадавшего, т. е. в состоянии «оправданного» аффекта. Установлением аффектированного состояния должна заниматься судебно-психологическая экспертиза. Но научно обоснованное и объективно правильное завершение возможно только лишь на основе тех использованных материалов и тех сведений, которые определены в процессе расследования и судебного разбирательства. Непосредственная диагностика аффекта неосуществима, т.к. после себя он не сохраняет видимых отпечатков, поэтому отсутствие требуемых сведений в материалах дела невосполнимо в процессе проведения судебно-психологической экспертизы.
Заключение
такой экспертизы — главная и эффективная помощь суду в установлении психического состояния виновного в момент совершения правонарушения.
Но сформулированное в нем суждение профессионалов подлежит всесторонней судейской оценке в базе абсолютно всех составленных согласно процессу подтверждений. В случае если подобных подтверждений подобрано мало либо их подлинность порождает сомнение, точность вывода суда относительно аффекта и правильность квалификации содеянного виновным кроме того не может не вызвать сомнения. К сожалению, фактические работники следствия и суда не обращают надлежащего интереса на установление указанных факторов по процессам этой категории. Например, какими словами представил следователь психическое положение виновного в протоколе допроса одного из очевидцев по процессу Ю.:" По его (Ю.) виду я осознал, то, что произошло что-то плохое". Столь же ограничены, бывают в процессе сведения, определяющие поведение виновного в момент совершения правонарушения и непосредственно уже после него. Не предоставляется в этом плане и достаточно глубокой оценки поступкам виновного напрямую после незаконных действий (бездействия) потерпевшего на течении всей конфликтной ситуации. Проблемы, появляющиеся при квалификации преступного деяния во многом объясняются несовершенством этой либо другой уголовно-правовой нормы. По этой причине задача законодателей при написании (составлении) Уголовного Закона состоит в том, чтобы совершить эти нормы более совершенными в плане их использования на практике. Но, стремление законодателя совершить закон более удобным для его использования практическими работниками следствия и суда, стремление перевести норму закона на наиболее доступный для широкого круга язык, представляет не положительную, а наоборот, порой усложняет верное и единообразное использование таких норм.
Между тем в концепции и практике уголовного права до этих времен можно встретить определения «аффект», «сильное душевное беспокойство», «душевное беспокойство», «неожиданно возникшее сильное душевное беспокойство» и т. п. Между тем, подмечает Сидоров В. В., эти определения не схожие, хотя и одно — порядковые. Думаю с ним можно согласиться по данному вопросу, так как степень душевного волнения — только один, хотя и наиболее яркий и выразительный, однако не самый значительный признак аффекта. Как известно, основной отличительной чертой аффекта является его воздействие на понимание и свободу лица. В связи с этим было бы подходящим исключить из уголовно-правовой нормы, предусматривающей обязанность за аффектированное убийство слово «внезапно образовавшееся сильное душевное беспокойство» и оставить слово «эмоция». Это освободит от терминологической неупорядоченности и приведет к правильному и унифицированному применению этой уголовно-правовой нормы. По прежнему Уголовному Кодексу РСФСР преступные действия пострадавшего должны были повлечь наступление либо создать настоящую угрозу прихода тяжких последствий для виновного либо его родных. Которые именно последствия преступного действия считались тяжелыми по своему характеру зависело от определенных факторов дела. Полагалось, кроме того, то, что те результаты противоправного действия потерпевшего, нанесение которых организовывал состав ст. 104 УК РСФСР, сознавались по единому закону тяжкими. Ныне действующий Уголовный кодекс РФ с 24 мая 1996 года не зафиксировал данное обстоятельство в ст. 107 УК РФ. Незаконное (либо аморальное) поведение потерпевшего обязано быть направлено или в отношении самого виновного, или в отношении его родных, что, по — моему мнению, должно быть отражено в уголовно-правовой норме, поскольку не закрепление этого обстоятельства в законе влечет за собою расширительное толкование данной статьи. Аффект может быть обусловлен индифферентными действиями пострадавшего либо иными негативными источниками для виновного (мать в пребывании аффекта, вызванного сильной физической болью при родах, уничтожает родившегося ребенка). Сторонники этой позиции заявляют, то, что указанные случаи обязаны квалифицироваться по ст. 107 УК РФ, т.к. условия, возбудившие аффект виноватого и умысел на осуществление убийства с точки зрения как влияния аффекта на нервную систему виновного, так и общественной морали носят в целом извинительный характер. Однако с такой позицией вряд ли возможно согласиться, так как перечень, конкретизация в уголовно-правовой норме возможных операций потерпевшего, носящих незаконный либо аморальный вид и явившихся предлогом аффекта имеет целью ограничить случаи известности аффекта в качестве смягчающего обстоятельства и в целом применение ст. 107 УК РФ. Само по себе эмоциональное состояние виновного ещё не может говорить о том, что его поведение в определенной ситуации носило извинительный характер, поскольку не было обусловлено неправомерным (или аморальным) поведением пострадавшего.
Введение
в закон установления «действия, носящие извинительный вид» повлечет за собой расширенное использование этой уголовно-правовой нормы, то, что следует избегать. В новом Уголовном кодексе закреплено представление «длительная психотравмирующая ситуация». Прежний уголовный закон не знал аналогичного определения, хотя практическая деятельность исходила по дороге признания долговременной травмирующей нервную систему виновного требование в свойстве непосредственного предлога возникновения аффекта. Следует отметить, что социальная угроза виновного, который осуществил аффектированное убийство под влиянием психотравмирующей ситуации, появившейся в связи с регулярным противоправным или аморальным воздействием потерпевшего меньше, чем социальная угроза виновного, который совершил тоже преступление, но в связи с единовременным (единичным) противоправным или аморальный действием пострадавшего. Это объясняется тем, то, что виновный в первом случае не склонен к насильственному разрешению конфликтных обстановок, более долготерпим к наносимым обидам, нанесение в таком случае смерти пострадавшему — это результат влияния на нервную систему виновного накопившихся негативных эмоций, «способных вывести из строя любую до этого вполне здоровую нервную систему, в том числе являющуюся собственностью к сильному типу».В то время как виновный во втором случае характеризуется нетерпимостью к различным обидам, стремлением к быстрому и насильственному разрешению конфликтов. Как отмечает Б. В. Сидоров, к основному типу преступников принадлежат чаще женщины, а к другому — мужчины, что объясняется многими факторами, среди которых «отличие социальных связей со средой, в которой формируется личность, отличие в характере и соотношении типичных конфликтных ситуаций, в восприятии их субъектами». В соответствии с ч.3 ст. 60 УК РФ (Общие начала назначения наказания) при направлении наказания предусматриваются характер и уровень социальной опасности правонарушения, и личность виновного, в том числе условия, смягчающие и отягчающие наказание.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Убийство в состоянии аффекта предполагает собою особенный тип преступления, который ранее в своем названии содержит наличие смягчающего обстоятельства. Это один из нескольких преступлений в нашем законодательстве, за что предусмотрена пониженная ответственность. Считается, что его социальная угроза существенно ниже, чем подобных преступлений, совершаемых в обычном состоянии. Кроме того, этот вид правонарушения характеризуется еще одной интересной характерной чертой: при рассмотрении дел об убийстве в состоянии аффекта наибольшее значение придается изучению личности пострадавшего, не меньше, а может и больше, чем личности виновного.
Это сопряжено с тем, что непосредственно потерпевший считается своего рода провокатором этого правонарушения, в то время как виновный считается его исполнителем. В процессе этой работы мы смогли раскрыть характерные черты уголовно-правовой ответственности за убийство, совершенное в состоянии аффекта. Мы определили правовую и психологическую характеристику убийства в состоянии аффекта, выяснили природу аффекта, установили его воздействия на поведение лица, познакомились с объективными и индивидуальными свойствами этого правонарушения. Кроме того мы проследили за формированием уголовного законодательства относительно интересующей нас проблемы, основание которому положили законодательные документы Древней Руси, определили истоки становления регламентации ответственности касаемо этого преступления. В отдельной главе мы провели сопоставительное исследование преступлений, классифицируемый по ст.ст. 107, 105 и 113 уголовного Кодекса Российской Федерации, установили их общие черты и обнаружили различия. Грамотное разграничение правонарушений по надлежащим типам нужно для более точной их квалификации и, в соответствии с этим, назначения наказания соразмерного с причиненным вредом.
В наше время ст. 107 УК РФ учитывает наказание для виновного, пребывающего в состоянии аффекта и осуществившего убийство двух и более лиц, но при этом не предусматривается, то, что эмоциональное состояние может быть обусловлено только одним из пострадавших, что подразумевает наказание, не по ст. 107 УК РФ, а по обеим статьям 107 и 105 Уголовного Кодекса РФ в тоже время. При анализе процесса об убийстве в состоянии аффекта нужно принимать во внимание комплекс всех факторов, имеющих отношение к делу. В частности такие, как обстановка совершения правонарушения, вид отношений сторон, условия, предшествующие преступлению, направленность операций, способ, избранный виновным для причинения повреждений, насыщенность действий виновного лица и т. д.Особое внимание уделяется психологическому состоянию виновного, что, как принцип, характеризуется тем, что он весьма встревожен, его действия лихорадочны, цвет лица бледный или, напротив, красный от нервного возбуждения. Особенно отмечается выражение лица виновного, его мимика, что несет на себе отпечаток сильного нервозного возбуждения. Изменяется разговор, интонации делаются другими, происходит перемена тембра голоса до неузнаваемости. Кроме этого в процессе совершения правонарушения виновный применяет всевозможные попавшиеся предметы, его действия могут носить удивительно жестокий характер, что в определенных случаях может навести на мысль о совершении правонарушения при отягчающих обстоятельствах. Но после совершения правонарушения в пребывании сильного душевного волнения для виновного лица характерна неотложная психологическая разрядка, проявляющаяся в состоянии опустошенности, слабости, раскаяния, находящая отображение в его поведении и во внешнем виде. Подытоживая вышесказанное, необходимо отметить, то, что преступления, характеризующиеся аффективным состоянием виновного, имеют определенные трудности в их анализе и принятии конкретных решений.
В ряде случаев аффективное состояние просто выявляется по характеру совершенного правонарушения, используемому орудию преступления, действию самого преступника уже после исчезновения аффекта. Однако такое состояние дел не всегда считается явным, что связано с личными психо-эмоциональными особенностями любого конкретного лица. В любом случае, прежде чем что-либо говорить наверняка, нужно провести оценку психологического состояния виновного для установления его истинных эмоций в момент совершения правонарушения.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
«Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.
06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 13.
07.2015, с изм. от 16.
07.2015) (с изм. и доп., вступ. в силу с 25.
07.2015)"Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" от 18.
12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 13.
07.2015) (с изм. и доп., вступ. в силу с 15.
09.2015)Антонян Ю.М. «Роль конкретной ситуации в совершении преступления». Учебное пособие / Ю. М. Антонян., — М., 1973 год., — 945 с. Астахов К. Р. Практическое исследование эмоций / К. Р. Астахов., — М., 1999., — 589 с. Борзенков Г. Н. Уголовное право / Г. Н. Борзенков., Изд-во: Проспект., 2015., — 546 с. Боткин А. Я. Преступный аффект как условие невменяемости / А. Я. Боткин., — М., Статут., 2003. — 342 с. Вилюнас В. К. «Психология эмоциональных явлений» / В. К. Вилюнас., Изд-во: Инфра — М., 1996., — 437 с. Гасанова Я. О. Убийство в состоянии аффекта: актуальные проблемы и особенности нормы / Я. О. Гасанова // Адвокатская практика. — 2006. — №.
3. — С. 21 — 27. Гладких В. И. Уголовное право России: Общая и Особенная части. Учебник / В. И. Гладких., — Изд-во: Дом ГУУ., 2015,., — 639 с. Грачева Ю. В. Уголовное право России. Особенная часть Учебник для бакалавров / Отв.
ред. Ю. В. Грачева. — Высшее образование Бакалавриат., Изд-во: Контракт НИЦ ИНФРА-М., 2014., — 589 с. Дагель П. С. Субъективная сторона преступления и ее установление / Дагель П. С., Котов Д. П.; Науч. ред.: Горский Г. Ф. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1974., — 390 с. Дубовик О. Л. Уголовное право. Учебник в 3-х томах.
Том 1., ., — Изд-во: Городец., 2011., — 897 с. Журавлев М. П., Уголовное право: Общая и особенная часть / М. П. Журавлев., — Изд-во: Проспект., 2014., — 450 с.Загородников.
Н.И. Преступления против здоровья / Н. И. Загородников., — М.: Юридическаялитература, 1969. — 168 c. Иванов В. Д. Уголовное право / В. Д. Иванов.
М.: Изд-во Приор, 2011. 420 с. Игнатов А. Н. Уголовное право России. В 2-х томах. Том 2. Особенная часть / А. Н. Игнатов., — Гриф МО РФ., 2005., — 549 с.
Ковалев А. Г. Психология / Под ред. А. Г. Ковалева и др. — М., 1996., — 370 с. Козаченко И. Я. Уголовное право. Особенная часть / И. Я, Козаченко., — Изд-во: Юрайт., 2014., — 456 с. Коломина А. В. «Понятие аффекта и его отличие от других эмоциональных состояний» / А. В. Коломина // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2006. — № 1Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред.
В.М. Лебедева. — М.: Юрайт — Издат, 2008. — 893 с. Коряковцев В. В. Уголовное право. Особенная часть / В. В. Коряковцев., — Изд-во: Питер., 2010., — 358 с. Кочои С. М. Уголовное право. Общая и Особенная части.
Краткий курс / С. М. Кочои., — Учебник., 2010. — 416 с. Макринская В. И. Вопросы уголовно-правовой защиты права на жизнь (сравнительно-правовые аспекты): учебное пособие / В. И. Макрининская., — М., Буквовед. 2006. — 478 с. Мясников О.
А. Сущность и правовая природа смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств. Правоведение. — 2003. — № 2., — С. 117 — 124Наумов А. В. Российское уголовное право.
Общая часть/ А. В. Наумов. М.: Проспект, 2010. — 514 с. Неклюдов Н. А. Руководство к Особенной части русского уголовного права. Т. 1 Преступления и проступки против личности / Н. А. Неклюдов., — М., Спарк.
1996. — 578 с. Немов Р. С. Психология: Учебник / Р. С. Немов., — М., Проспект. 2008. — 826 с Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права.
Особенная часть. Т. 1 / А. А. Пионтковский., В. Д. Меньшагин., — М., Высшая школа. 1955. — 702 с.
Питулько К. В. Уголовное право. Особенная часть / К. В. Питулько, В. В Коряковцев. — Учебное пособие, 2010.
— 256 с. Подройкина И. А. Уголовное право. Том 2. Особенная часть / И.А. ПоПодройкина., — Изд-во: Юрайт., 2013., — 867 с. Познышев С. В. Особенная часть русского уголовного права / С. В. Познышев., — М., Статут. 2001. ;
538 с. Попов А. Н. Преступление, совершенное в состоянии аффекта (ст.ст. 107, 113 УК РФ) / А. Н. Попов., — Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ. 2001. — 50 c. Ревин В. П. Уголовное право России. Особенная часть / Под ред.
Ревина В.П., 2-е изд., испр. и доп. — М.: Юстицинформ, 2010. — 392 с. Рогачевский Л. А. «Эмоции и преступления» / Л. А. Рогачевский., — М., 1976 год.
Рудик П. А. Психология / П. А. Рудик., — М., Наука. 1958. — 806 с. Сверчков В. В. Уголовное право. Особенная часть. Краткий курс лекций / Сверчков В. В., — М., 2009. — 262 с. Сидоров Б. В. Аффект. Его уголовно-правовое и криминологическое значение.
— М., 1996., — 341 с. Спасенников Б. А. Аффект и уголовная ответственность / Б. А. Спассенков // Закон и право. — 2003. — №.
6. — С. 31. Сысоева Т. В. Субъективные признаки убийства, совершенного в состоянии аффекта / Т. В. Сысоева // Вестник Тюм.
ГУ. Издательство Тюменского государственного университета. — 2012. — № 3.Таганцев.
Н.С.Лекциипорусскомууголовномуправу: Частьособенная. — СПб., 1994. — 231 с. Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть Особенная / Н. С. Таганцев., — М., Статут.
2004. — 564 с. Тимофеев С. А. О критериях отграничения аффекта от иных эмоциональных состояний / С. А. Тимофеев // Юридический мир. 2008. — №.
8. — С. 15. Титов Б. Н. Уголовная ответственность за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.
Дисс… канд. юрид. Наук / Б. Н, Титов., — М., 2001. — 238 с. Томсинов В. А. Хрестоматия по истории отечественного государства и права, X век — 1917 год / В. А. Томсинов. -.
М., 1998., — 381 с. Фойницкий И. Я. Курс уголовного права, часть Особенная / И. Я. Фойницкий., — М., Статут. 2003. — 672 сЦарева Н. М. Эмоциональные состояния Н. М. Царева., — М., 2002., — 435 с. Чернышова И. А. Уголовное право.
Общая часть: Конспект лекций/ И. А. Чернышова., — Юж.-Рос. гос. техн. ун-т. — Новочеркасск: ЮРГТУ, 2011. — 124 с. Чистякова О. И. Отечественное законодательство XI—XX вв.еков: пособие для семинаров. Часть 1. XI—XIX вв.ека / &#.
160;Кутьина Г. А., Новицкая Т. Е., Чистяков О. И., — М, 2009., — 462 с. Чубаркин М. М Проблемы квалификации убийства, совершенного в состоянии аффекта, и убийства при превышении пределов необходимой обороны / М. М Чубаркин // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Ставрополь., 2003. — 468 сЧуфасовский Ю.В. «Юридическая психология» / Ю. В, Чуфасовский., — М., 1998., — 390 с. Чучаев А. И. Уголовное право. Особенная часть. Учебник для бакалавров / А. И. Чучаев., — Изд-во: Проспект., 2014., — 509 с. Юшков Ю. Н. Квалификация преступлений, совершенных в состояний аффекта / Ю. Н. Юшков // Советская юстиция.
1973. № 4. С.
12−13.
