Проблема ощущения и восприятия в концепциях чувственного опыта Э.Маха и Дж. Гибсона

Этот термин ближе всего термину «предметное значение», введенному А. Н. Леонтьевым, поскольку подразумевает закрепленный в совокупности своих воспринимаемых свойств опыт жизнедеятельности человека. «Восприятие возможностей не является процессом восприятия лишенных значения физических объектов, которым как-то добавляется смыслѕ это процесс восприятия экологических объектов, насыщенных значениями». Размышляя о генезе восприятия возможностей в процессе индивидуального развития, Дж. Гибсон по сути дела стоял на тех же позициях, которые разделяли Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия: для ребенка научиться воспринимать возможности значит «научиться воспринимать не только те возможности, которые вещи предоставляют ему самому, но и те возможности, которые они открывают для других наблюдателей». И далее: «Любой ребенок начинает социализироваться лишь тогда, когда начинает воспринимать значения предметов не только для самого себя, но и для других». Разработка концепции возможностей делает теорию позднего Дж. Гибсона более психологичной, она открывает путь к пониманию механизмов филои онтогенеза восприятия.

Роль действия в формировании восприятия по Дж. Гибсону Гибсон полемизирует с представителями широко распространенной теорией, которая появилась еще в работах Г. Гельмгольца. Следует отметить, что теорию Гельмгольца называют конструктивистской: сигналы попадают на сетчатку и обрабатываются мозгом в результате многостадийного процесса переработки информации, которая заканчивается построением ментальных конструктов. Таким образом, мы видим реконструкцию мозга и такую теорию также можно назвать теорией виртуального мира.

В концепции Гибсона организм воспринимает мир непосредственно. В восприятии участвует весь организм, мозг которого находится в голове, а голова прикреплена к телу: при восприятии голова крутится, а организм движется. В результате восприятие в данной концепции является одностадийным процессом.

В некоторых главах Гибсон в явном виде говорит о возможности избежать бесконечных философских споров. Вот как Гибсон говорит осубъекте и объекте: «Каждое животное является в той или иной степени субъектом восприятия и поведения». (с. 32); «Объект — это просто устойчивое вещество с замкнутой или почти замкнутой поверхностью» (с. 74).

Также дано определение возможности:"Понятие возможности не является ни объективным, ни субъективным свойством; или, если хотите, оно является одновременно и тем, и другим. Понятие возможности не укладывается в узкие рамки дихотомии субъективное-объективное и помогает понять всю ее несостоятельность. Возможность в равной степени является и фактором окружающего мира, и поведенческим фактором. Это одновременно и физическое, и психическое, хотя и ни то, и ни другое. Возможность обращена и к окружающему миру, и к наблюдателю" (c. 191−192).

Тем не менее, в книге можно увидеть нестыковки. Приведем пример. Первый раздел главы Теория возможностей заканчивается так: «Жизнь живого организма тесно связана с окружением, но окружение в своем существовании не зависит от организма» (c. 192).

Следующий же раздел начинается с утверждения:"За последние несколько тысяч лет человек, как теперь все мы понимаем, изменил внешний вид земной поверхности" (c. 192).

В целом, по мнению автора, в книге не хватает обсуждения того, что Гибсон считает объяснением и какую границу он полагает для того, чтобы считать объяснение научным. Тогда можно было бы сказать, достиг ли Гибсон поставленной цели, или нет.

Взаимоотношения иллюзии и реальности у Э. Маха и Дж. Гибсона.

За время развития психологии восприятия как научной дисциплины было открыто большое число зрительных иллюзий, однако до сих пор не существует их общепринятой классификации. Проблемы объединения иллюзий в отдельные классы связаны с несколькими причинами.

Во-первых, достаточно сложно дать определение понятию «зрительные иллюзии». Среди многочисленных определений зрительных иллюзий можно выделить два типа.

Для первого типа иллюзии определяются как ошибки специфических операций, происходящих в зрительной системе человека, результатом которых является ошибочная оценка какого-либо физического свойства объекта. Выраженность ошибки характеризует меру рассогласованности между физическим свойством объекта и его внутренним ментальным отображением. К этому типу определений можно отнести определение Г. Гельмгольца [Helmholtz, 1866/1962], который рассматривал зрительные иллюзии как ошибки процессов интерпретации, протекающих неосознанно и, в силу этого, не поддающихся произвольной коррекции. Аналогично рассматривал иллюзии Р. Грегори [Gregory, 1993], определяя их как систематические отклонения от объективных параметров стимуляции, измеренные линейкой, фотометром, часами и прочими измерительными приборами.

Согласно второму типу определений, данному Э. Махом, иллюзии рассматривались как изменения обычных свойств восприятия, возникающих под воздействием необычных условий наблюдения (Mach, 1900). Подобно определяли иллюзии О. да Пос [da Pos, Zambianchi, 1996] и Рейнольдс [Reynolds, 1988], рассматривая их как перцептивные переживания, конфликтующие с другим перцептивным переживанием того же объекта, наблюдаемого в других условиях.

Два типа определений существенно различаются: во-первых, для первого типа восприятие делится на «истинное» (адекватно отражающее реальный мир) и «ошибочное» (возникающее при наблюдении зрительных иллюзий), тогда как для второго — неискаженное и искаженное восприятие «одинаково истинно» и различается лишь условиями наблюдения; во-вторых, для первого типа сравниваются физический объект и его перцептивный образ, тогда как для второго — два различных образа, возникающих в различных условиях наблюдения; в-третьих, различается предмет исследования: для первого типа предметом являются когнитивные и нейрофизиологические механизмы формирования иллюзии, тогда как для второго — особенности условий наблюдения. Таким образом, классификация зрительных иллюзий детерминируется пониманием того, как определяется феномен зрительных иллюзий.

Во-вторых, трудности классификации иллюзий заключаются и в том, что на настоящий момент не существует единой теории, способной объяснить многочисленные феномены зрительного восприятия, в том числе и феномен зрительных иллюзий. В современной научной литературе наиболее часто обсуждаются несколько теоретических подходов к исследованию зрительного восприятия, к которым можно отнести конструктивистский [Helmholtz, 1866/1962; Грегори, 1970], экологический [Гибсон, 1988], информационный [Марр, 1987], нейрофизиологический [Хьюбел, 1990], а также гештальт-подход. В каждом из упомянутых теоретических подходов были предложены свои гипотезы процесса формирования зрительных иллюзий.

В-третьих, процесс восприятия зрительных иллюзий является настолько сложным, что современная наука еще не готова сформировать его общепринятую классификацию. Анализ современных работ по изучению зрительных иллюзий показывает, что большинство из них посвящено исследованию выраженности какой-либо одной иллюзии в зависимости от параметров стимуляции (например, от яркости фона, величины контраста, группировки отдельных элементов и т. д.), а также обсуждению возможного механизма, лежащего в основе наблюдаемых изменений.

Значительно меньшее число работ посвящено изучению не одной, а группы иллюзий, которые объясняются действием единого для всех механизма. Еще меньшее число работ посвящено анализу механизмов, лежащих в основе формирования различных зрительных иллюзий [Coren, Girgus, 1978; Gregory, 2009]. В этих работах предпринимались попытки проанализировать структуру этих механизмов, выделить основные и побочные механизмы, рассмотреть их взаимодействие.

Заключение

.

Таким образом, можно подытожить следующее.

Отличительной чертой современной концептуализации перцептивного образа является переход от понятия образ предмета (и традиционно связанных с ним тем: природы, структурной организации, адекватности и т. п.) к понятию образ мира. Представляется некорректным суждение, что образ восприятия какого-либо предмета формируется наподобие кладки дома, то есть из отдельных кирпичей. &# 171;… Этот «дом» , — отмечает С. Д. Смирнов, -разваливался бы всякий раз, когда мы совершаем некоторое движение относительно воспринимаемого объекта или когда изменяются условия восприятия." [12, с. 4−5]. Образ мира как базовая когнитивная структура не складывается словно красочное мозаичное панно из отдельных «камешков» или красок, а с самого начала развивается и функционирует как целое. Данное утверждение следует понимать в том смысле, что любые фактуальные события и явления, возникшие в горизонте чьего-либо индивидуального опыта, — транспонированные формы этого предшествующего образа мира.

Соответственно, сущность того или иного партикулярного образа отнюдь не заключена в нём самом, а определяется ролью, которую он играет в целостном освоении мира. Если ещё больше заострить вышеприведённый тезис, то можно сказать, что построение образа внешней реальности являет собой актуализацию определённой части уже имеющегося у субъекта образа мира, возможные его уточнения и даже переформатирования.

Что особенно важно: образ мира не выступает вроде невостребованного склада прошлой и уже успевшей запылиться информации. Он играет решающую роль в инициировании сиюминутного когнитивного акта и последующем корректировании его протекания. Смысловое ядро образа мира — система общественно сформированных предметных смыслов и значений — является своеобразной почвой для генерации познавательных гипотез. Эпистемологическая функция последних ориентирована, если можно так выразиться, на снятие возникающих в познании ситуаций неопределённости, весьма характерных для поверхностного слоя чувственных впечатлений. Этим, кстати говоря, обеспечивается переход к более содержательным и глубоким когнитивным синтезам. Выдвижение той или иной гипотезы обусловливает связанное с ней и, главное, лишь ей соответствующее эмоционально окрашенное предзнание, которое являет собой точку пересечения знаний и эмоций, особый узел их напряжения. Предметное значение и эмоционально-личностный смысл создаваемого образа задаются, безусловно, всем контекстом деятельности и в этом плане предшествуют наличной стимуляции.

Образ мира играет, если использовать терминологию И. Канта, апперцептирующую функцию в интерпретации данных органов чувств. С большой долей вероятности можно предположить, что базисные структуры данного когнитивного образования выполняют в том числе и специфическую функцию социальных стереотипов, задача их, по характеристике У. Липпмана, экономить усилия человека при восприятии сложных социальных объектов и защищать его ценности, позиции и права. Между тем нужно учитывать, что именно базисные структуры образа мира, в отличие от многообразия личностных представлений, инкорпорируют те или иные новые явления и факты в строй общезначимых ценностей, представлений и идеалов. А значит, образ мира — неотъемлемый компонент сознательной человеческой жизнедеятельности. Он снимает жёсткую грань чувственного и рационального знания, противостояние познавательной и эмоционально-потребностной сфер сознания. Рассматриваемый феномен с его содержательно-смысловой и функциональной сторон является таким образованием, которым (и в котором) живут. От образа мира и «Я».

— образа как его смыслового ядра нельзя произвольно отказаться, как, впрочем, и произвольно их принять. Перцептивный опыт сознания служит основанием трансляции смысловых предпосылок гносеологического образа. Это как раз тот связующий канал, посредством которого мир человека присутствует в его деятельности как собственно практической, так и духовно-теоретической. Понимание мира человеком достигается уже в особых формах перцепции на довербальном уровне, предметы опыта предпосланы языку.

В заключение отметим, что реализм в эпистемологии, философии сознания и философии науки набирает силу, что предлагаемые реалистические концепции очень интересны, а главное, относятся к разработке центральных философских проблем и позволяют по-новому осмыслить многие факты, связанные с пониманием познания, науки, с пониманием той реальности, которую создает сегодня технонаука и которая влияет на будущее человека.

Список использованных источников

.

Агеев В. С. Психологическое исследование социальных стереотипов // Вопр. психологии. — 1986. — № 1. — С. 95−101.

Гибсон Дж.Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. — М.: Прогресс, 1988. — 461 с.

Грегори Р. Л. Разумный глаз. — М.: Мир, 1972. — 209 с.

Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии / Пер. с нем. А. В. Михайлова. — М.: Лабиринт, 1994. — 107 с.

Лекторский В. А. Эпистемология классическая и неклассическая. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 256 с.

Макулин А. В. История философии [Электронный ресурс]: учебное пособие/ Макулин А.В.— Электрон. текстовые данные.— Саратов: Вузовское образование, 2017.— 444 c.— Режим доступа:

http://www.iprbookshop.ru/49 884.— ЭБС «IPRbooks».

Полякова И. П. Методические указания для подготовки к сдаче вступительных и кандидатских экзаменов по философии, социальной философии, истории философии, истории и философии науки [Электронный ресурс]/ Полякова И.П.— Электрон. текстовые данные.— Липецк: Липецкий государственный технический университет, ЭБС АСВ, 2015.— 50 c.— Режим доступа:

http://www.iprbookshop.ru/57 640.— ЭБС «IPRbooks».

Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. — М.: Изд-во АН СССР, 1959. — 356 с.

Светлов В. А. История философии в схемах и комментариях [Электронный ресурс]: учебное пособие/ Светлов В.А.— Электрон. текстовые данные.— Саратов: Ай Пи Эр Медиа, 2012.— 202 c.— Режим доступа:

http://www.iprbookshop.ru/8245.— ЭБС «IPRbooks».

Смирнов С. Д. Психология образа: проблема активности психического отражения. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. — 231 с.

Столин В. В. Исследование порождения зрительного пространственного образа // Восприятие и деятельность. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. — С. 101−208.