В крупных городах в подавляющем большинстве ВУЗов наличие заморских преподавателей в штате — обязательный статусный атрибут. Цифры не учитывают многочисленные частные детские садики и «языковые центры», которые не имеют лицензий на прием иностранных учителей, но нанимают их. Одновременно, Китай — мировой лидер по количеству студентов, обучающихся за границей, и ему в последнее время в 80% случаев удается добиваться возврата выпускников на родину. Наличие миллионов образованных на Западе специалистов-билингв позволит ему в будущем сгладить, вызванные иероглификой, цивилизационные когнитивные ограничители. В 2015 г. более полумиллиона китайцев поступили в зарубежные ВУЗы (2х кратный рост за 5 лет).
Из них подавляющее большинство, 93% едут в англосаксонские страны: США (60%), Австралию (18%), Великобританию (15%). Для сравнения, на Россию приходится всего 3% от количества китайских студентов за рубежом. Копируется система образования США. Школьные выпускные гос. экзамены гаокао (аналог ЕГЭ) — помимо обязательного английского языка включают в себя такую альтернативу дисциплин: химия и физика, либо История США и История Китая. Благодаря государственной политике «догнать и перегнать США» рядовые китайцы верят, что не в пример китайской муштре, американская школа растит свободных, творчески одаренных людей. Между тем, сущностную угрозу самобытности и политической устойчивости Китая несут билингвы: в горизонте 10-и лет, когда число китайских выпускников англосаксонских ВУЗов достигнет 10 млн человек, в 150 миллионной массе «белых воротничков» прибрежных мегаполисов они будут составлять значительную долю, 7% (сопоставление с такой выборкой имеет смысл в контексте изолированности различных слоев китайского общества).
На эту аудиторию рассчитаны продвигаемые США для обхода системы государственного контроля Интернета анонимайзеры. Как мы знаем, для дестабилизации Украины оказалось достаточно меньшей концентрации активистов.
4. Сравнительный анализ восточной и западной модели, их сходства и различия.
Командное место политики, объяснимое в потенциально нестабильном обществе — основное препятствие перед «алфавитной реформой». Поэтому следует оговориться, что мало оснований надеяться разыскать в сегодняшнем Китае дискуссию о потребности такой реформы. Добрые плоды реформы, будь она реализована, пожнут лишь праправнуки реформаторов (к слову, со времени унификации нормы немецкого языка и распространения грамотности, порожденных тиражированием Лютеровской Библии, прошло около двух веков, из которых половина в войнах, до плодов в виде творений Гете или Канта).Способность Китая как коллективного субъекта за счет лингвистически детерминированного гомогенного, плоского и подконтрольного Левиафану когнитивного ландшафта удерживать стабильность социальной системы при гигантских ее внутренних разрывах и изолированном сосуществовании сельского и городского миров — есть секрет его экономической динамики, демонстрировавшейся в течение последних трех десятилетий. Порожденная на излете Запада технологическая инновационная система неслучайно оказалась эффективно постижимой коллективной матрицей конкретно-символического мышления. Во встречном направлении тотального когнитивного уплощения, обезличивания и порабощения завершает свое движение и Запад, который однажды отказом от вне-положенной энергии Божественной благодати запустил модернизацию, замкнул систему в двоичной логике и сжег в костре диалектики свободной аскезы и воли к творчеству сначала первое, затем второе. Антропоцентрический дискурс в науке, этике, религии и политике уступает место космоцентризму и социоцентризму, столь естественным китайской архаике. На Западе, где опосредствующая эмоции эстетика вытеснена цепенящим порно-эксгибиционизмом на фоне кладбища музеев, вряд ли найдется политическая сила, которая способна осознать, что «высшая эстетика есть в то же самое время и самая высшая социальная и политическая практика». Китайцы, напротив, пронесли сквозь тысячелетия понимание, что эстетический метод самый достоверный и универсальный. Ведь основа китайской цивилизации — ритуал, то есть эстетизация практик, индоктринирующих социальные нормы, роли и статусы; иначе говоря, необходимая форма принудительного эстетического воспитания важного, но иероглифически не передаваемого понятия структуры и структурного закона ценности. Тысячелетиями воспроизводящая себя цивилизация «потребителей-иероглифов» несмотря на очевидное сходство с «моноцивилизацией» потребителей символов-симулякров, превосходит ее в конкурентоспособности вследствие неспособности последней предложить механизм индоктринации подлинного коллективизма, социоцентризма и патриотизма.
Когда символически релятивный космос когнитивно первичен (конкретно-символическое мышление), индоктринация оказывается органичной, а потому более конструктивной для сферы политического, нежели тогда, когда мы имеем дело с когнитивно вторичной, а значит, субъективно фальсифицируемой, репрессивной реальностью идеологических симулякров. Проблема эффективности социальной индустрии на Западе усугубляется тем, что пространство симуляции все еще вынуждено соприкасаться в умах людей с абстрактно-символическим объективно-ценностным наследием монотеизма. Результат такого смешения — ярмо «психотерапевтической цивилизации», свидетельствующее о наличии затратной связки фарса и социальной апатии. В Китае, напротив, такая проблема немыслима: здесь всякая абстрактная идея, аксиоматика фальсифицированы изначально, а потому любая символика психологически совместима. При таком фундаменте административные директивы внутри властной вертикали имеют больше шансов быть исполненными с энтузиазмом, а транзакционные издержки минимальны. Другая причина неспособности западных постмодернистских инноваций в сфере символической манипуляции сознанием к интеграции общества кроется в их младенческом состоянии по сравнению с опытом «политической цивилизации» Китая — единственной из древних цивилизаций, основанных на системе конкретно-символической коммуникации, сумевшей дожить до наших дней. Для того чтобы выживать, Китаю приходилось обуздывать дестабилизационный потенциал такой коммуникативной системы ценой концентрации на данном направлении всех усилий культуры и политики, саму цивилизацию необходимо было выстраивать вокруг иероглифа.
В данном контексте важно, что Российская цивилизация, с её предрасположенностью к ортодоксии, горизонтальным социокультурным разнообразием, укоренённой в народе ценностью суверенитета, а также опытом построения альтернативной модели социально-политического устройства, по-прежнему сенситивна, а значит, способна вернуться на путь духовно-эстетического развития личности, и быть может, притягательным примером придав импульс соседу, преодолеть коинволюцию.
Заключение
.
Появление феномена человеческой личности сыграло главную, решающую роль в возникновении специфической культуры и цивилизации Запада и именно в этом мировоззренческом конструкте наиболее явно выражена цивилизационная идентичность её основополагающей культурной традиции. Способность Китая как коллективного субъекта за счет лингвистически детерминированного гомогенного, плоского и подконтрольного Левиафану когнитивного ландшафта удерживать стабильность социальной системы при гигантских ее внутренних разрывах и изолированном сосуществовании сельского и городского миров — есть секрет его экономической динамики, демонстрировавшейся в течение последних трех десятилетий. Порожденная на излете Запада технологическая инновационная система неслучайно оказалась эффективно постижимой коллективной матрицей конкретно-символического мышления. Во встречном направлении тотального когнитивного уплощения, обезличивания и порабощения завершает свое движение и Запад, который однажды отказом от вне-положенной энергии Божественной благодати запустил модернизацию, замкнул систему в двоичной логике и сжег в костре диалектики свободной аскезы и воли к творчеству сначала первое, затем второе. Антропоцентрический дискурс в науке, этике, религии и политике уступает место космоцентризму и социоцентризму, столь естественным китайской архаике. В данном контексте важно, что Российская цивилизация, с её предрасположенностью к ортодоксии, горизонтальным социокультурным разнообразием, укоренённой в народе ценностью суверенитета, а также опытом построения альтернативной модели социально-политического устройства, по-прежнему сенситивна, а значит, способна вернуться на путь духовно-эстетического развития личности, и быть может, притягательным примером придав импульс соседу, преодолеть коинволюцию. Список использованной литературы.
Александрова О. А. Институциональные проблемы становления социального государства в современной России. М., 2015. С. 268−270.Воропаев Д. С. Китайская грамота как ресурс модернизации // Человек, № 4, 2014. С. 66−82.Воропаев Д. С. Китайская модель политической модернизации в контексте феномена коинволюции цивилизаций. М.: Издатель Воробьёв А. В., 2015. С.20−59.Захарова Г. С. Проблемы и международно-правовые последствия лишения России права вето в Совете Безопасности Организации Объединённых Наций // Вестник Сев.
КавГТИ. 2015. № 4 (23). С. 98−101.Калашников С. В. Очерки теории социального государства.
М.: Экономика, 2012. С. 87. Карадже Т. В., Савин И. Л. Конфуцианство как основа формирования общественно-политических идеалов современного Китая // Вестник РУДН Сер. Политология, № 1(5), 2014. С. 97−106.Кин Э.
Ничего личного. Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные для собственной выгоды. М. 2016.
224 с. Косов Р. В. Основы социального государства: учебное пособие. Тамбов: изд-во ФГБОУ ВПО «ТГТУ», 2015. С. 80. Кудряшов К. В. Использование конституционно-правовых доктрин странами Запада для ослабления России и института Президента Российской Федерации // Вестник Сев.
КавГТИ. 2015. № 3 (22).
С. 141−147.Маховиков А. Е. «Человек-личность» как мировоззренческий проект в основании техногенной цивилизации Запада // Ценности и смыслы. 2016. № 1. С.63−71.Маховиков А. Е. Личность как мировоззренческий конструкт в традиции западной цивилизации// Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2016.
№ 1. Ч.
1. С.94−96.Молотков А. Е. Миссия России. Православие и социализм в XXI веке. СПб., 2014. С. 23. Расторгуев В. Н. Философия и методология политического планирования. Тверь. 2015.
С. 176. Родионова О. В. Социальная функция современного государства. М.: Юрлитинформ, 2014. С. 261. Ду Вэймин. Культурный Китай и конфуцианские традиции URL:
http://www.guoxue.com/ddxr/dwm4.htmМинистерство образования КНР [Электронный ресурс] URL:
http://www.moe.edu.cn/Черемных К., Восканян М. Анонимная война. «Новый 1968 год»: мировоззренческое содержание и механизмы революций 2.0 [Электронный ресурс] URL:
http://izborsk-club.ru/content/articles/1468/CIA. The World Factbook 2015. URL:
https://www.cia.gov/library/publications/resources/the-world-factbook/.
