История раннего христианства — одна из самых быстроразвивающихся областей современного антиковедения. Ее бурное развитие на протяжении последнего столетия вызвано как появлением новых источников — турфанских манихейских текстов, рукописей Мертвого моря и гностической библиотеки из Наг-Хаммади, так и, возникновением новых подходов к уже имеющимся материалам. Одной из основных проблем, стоящих перед i исследователем, является вопрос о взаимоотношениях между новой религией и традиционалистским римским государством.
С момента выхода из палестинского ареала на мировую' арену перед христианством возникает необходимость каким-то образом определить себя. Особенно важным это становится после угасания надежд на скорое второе1 пришествие Христа и конец света. С одной стороны, решению этой задачи способствовали институционализация христианских общин и становление епископальной церкви. С другой, христианским" общинам было? необходимо каким-то образом определить свое отношение ко внешнему миру, в первую<¦ очередь — к государству, в котором они находились. Именно эта проблема находится в центре нашего внимания.
Этот процесс не был односторонним. Христианская религия с момента своего возникновения находилась в поле зрения римских властей. В первые десятилетия римские магистраты считали ее одним из направлений иудаизма и как-то особо его не выделялиТертуллиан говорит, что в это время христианство существовало «sub umbraculo licitae Iudaeorum religionis» — «под сению дозволенной иудейской религии» (Apol., 21). Многие римляне неодобрительно относились к иудаизму, но это была древняя религия древнего народа, и уже поэтому он имел право на существование. Начиная с Нерона, римские власти научились отличать христиан от иудеевтаким образом, христиане в глазах римлян утратили статус «дозволенной религии» и перешли в разряд приверженцев нелегального культа. В I—II вв. появляется несколько законов, которые закрепляют за христианством этот статус, но не предписывают специального розыска верующих.
Христианство не было единым течением, оно состояло из массы различных групп и в ходе их борьбы и взаимодействия одни из них объединились во Вселенскую Церковь и стали «ортодоксами», а другие оказались вне ее и стали еретикахми, «гетеродоксами». Тем не менее задачи, которые решали все христианские общины на протяжении 1-Ш вв., были общими, и обмен мнениями и полехМика очень сильно влияла на происходящие в них процессы. В изучении истории раннего христианства особое место занимает гностицизм. Впервые в отечественной историографии мы обратимся к такому сюжету, как отношение гностиков к понятию власти вообще и государству в частности и постараемся проследить, в чем политические взгляды гностиков оказали влияние на христианскую мысль.
Мы ограничиваем наше исследование 235 г. — концом" правления Александра Севера. Начавшийся после этого период «военной анархии», который? продлился до воцарения Диоклетиана, характеризуется особыми чертами' как в истории Рима, так и Церкви: усилением центробежных тенденций в империи, появлением «солдатских императоров», началом общегосударственных гонений на христиан, началом установления твердой христианской догматики с одной стороны, а с другой — появлением первых догматических споров, которые предвосхищают теологические дискуссии врехМен Вселенских Соборов. Со стороны язычества начинают раздаваться голоса, призывающие христиан вписаться в существующую религиозную ситуацию Рима. Действие всех этих факторов означает, по сути, уже начало новой эпохи в истории обоих институтов.
Структура работы подсказана самой темой исследования. Первая глава посвящена обзору взаимоотношений Римской империи и Церкви от времени Юлиев-Клавдиев до Северов. Особое внимание в ней уделяется анализу положения новой религии в римском правовом поле: на основании каких законов преследовались первые христиане, какой судебной процедуре они подлежали и изменялись ли правовые реалии на протяжении этого периода. Во II главе предметом исследования станет формирование христианской политической теории и факторов, которые оказали влияние на ее становление. Наконец, III глава посвящена рассмотрению гностических взглядов на природу власти и государство. В каждой главе материал организован в несколько параграфов в соответствии с логикой изложения, за которыми следует небольшое заключение. Кроме заключений, в которых суммируются положения отдельных глав, в диссертации есть и общее заключение, где повторяются главные выводы и подводятся итоги работы.
Ниже мы перечислим основные источники, кратко их охарактеризовавболее подробный разбор отдельных мест будет дан в соответствующих местах работы.
Обзор источников.
Наши источники, в зависимости от происхождения, можно разделить на три группы: — собственно христианские, иудейские и языческие. Христианские сочинения, в свою очередь, также можно подразделить на несколько групп. Прежде всего, это новозаветные тексты — четыре евангелия, Деяния Апостолов, апостольские послания и Откровение Иоанна. Вокруг датировки и авторства этих сочинений ведется оживленная’полемика. Если до XIX в. практически не ставилось под сомнение то, что все эти тексты созданы в I в. н.э. апостолами и их учениками, то исследования ученых Тюбингенской школы (В. Баур, О. Пфлейдерер, А. Гильгенфельд и др.) заложили основу исторической критики новозаветного корпуса. В результате диапазон датировки растянулся от 50-х гг. I в. до едва ли не начала III в. н.э. В настоящее врехмя принята датировка, близкая к традиционной — почти все сочинения были созданы в последней трети I в. Формирование канона Нового Завета началось во II в. и к IV в. было практически завершено.
К новозаветным текстам примыкают сочинения авторов, которых принято называть апостольскими отцами (или мужами). К писаниям мужей апостольских относится, прежде всего, анонимное «Учение двенадцати апостолов», которое часто называют, по первому слову греческого текста,.
Дидахе". Это первый свод христианского учения, автор которого соединил тексты разного происхождения. Время его составления — конец I — начало II вв. Большой авторитет имело I Послание Климента Римского, обращенное к коринфянам. Оно написано в середине 90-х гг. I в. в связи с раздорами, возникшими в коринфской общине. Так называемое II Послание Климента, t по общему мнению, этому автору' не принадлежит. Это — первая известная нам христианская проповедь, составленная около 150 г.
Особый интерес представляют Послания Игнатия Богоносца, епископа Антиохии ок. 110 г.). По пути из Антиохии в Рим, где он должен был предстать перед судом, Игнатий написал семь Посланий, обращенных к различным христианским общинам и Поликарпу Смирнскому. Впоследствии (ок. 380 г.) к этим подлинным сочинениям было добавлено еще 5 подложных. Следующий автор этого периода — Поликарп Смирнский (f 155/156 г.). До нас дошло его Послание к Филиппийцам. Достаточно широкое t распространение получило в современной науке мнение о том, что это Послание — результат объединения двух писем Поликарпа этой общине. Первое можно датировать 110-ми гг., второе было написано спустя двадцать лет. Рассказ о мученической кончине Поликарпа стал основоположником особого жанра христианской литературы — «мученичеств».
Так называемое Послание Варнавы, спутника и ученика ап. Павла, на самом деле ему не принадлежит. По своему жанру это скорее не послание, а богословский трактат, написанный неизвестным автором в 20-е — 30-е гг. II в. С именем другого современника Павла — Гермы — иногда связывали дошедшее до нас сочинение «Пастырь». Но эта книга, относящаяся к апокалиптической литературе, была написана лишь около 140-х гг.
Особую важность для нас представляют сочинения христианских авторов третьего поколения — апологетов и ересиологов. Первая апология — защита христианского учения и образа жизни — была, по свидетельству.
Евсевия Кесарийского, написана Кодратом и подана императору Адриану в р
20-х гг. II в. Автор «Церковной истории» сохранил небольшой фрагмент ее. К тому же императору обратился и Аристид. О нем долгое время было известно лишь из сочинений Евсевия и Иеронима, но в 1889 г. английский ученый Р. Гаррис открыл сирийский перевод этой апологии, выполненный ок. VII в. При подготовке издания другой английский исследователь агиографии, А. Робинзон, заметил необычайное сходство апологии с речью сановника Нахора из повести о Варлааме и Иоасафе. Оказалось, что составитель повести воспользовался апологией Аристида, немного ее сократив, и долгое время считавшееся утраченным произведение было-в, числе наиболее распространенных и читаемых в средние века.
Пожалуй, самый знаменитый апологет II в. — Иустин Философ. Из восьми сочинений, которые ему относит Евсевий, Иустину принадлежат всего три: две апологии и «Диалог с Трифоном иудеем». У Евсевия сохранились сведения об Аполлинарии, епископе Иераполя, который обратился^ с речью в защиту христианства к Марку Аврелию. Ему же принадлежали и другие апологетические сочинения — «К эллинам», «Об истине». Последнее упоминание о его сочинениях мы находим у Фотиядо нашего времени ничего, кроме названий, не сохранилось. Точно такая же ситуация с Мильтиадом — автором сочинения в двух книгах против эллинов и апологии, адресованной Марку Аврелию и Люцию Веру. Мелитон Сардийский (t 190 г.) является автором апологии, адресованной тому же МаркуЕвсевий сохранил два фрагмента из нее. Приписываемая ему апология, которая сохранилась в сирийском переводе, вероятно, относится к правлению Каракаллы. К Марку Аврелию обратился Афинагор Афинянин с «Прошением за христиан». Феофил Антиохийский написал «Три книги к Автолику» (ок. 180 г.). Второй половиной II в. датируется анонимное «Послание к Диогнету». В это же время некий Гермий пишет «Осмеяние языческих философов». На рубеже II и III веков пишет виднейший раннехристианский латинский автор — Тертуллиан. Наконец, самая значительная христианская апология — «Против Цельса» — создается Оригеном в III в.
Наряду с апологетическим, видное место в христианской литературе II в. занимало антиеретическое направление. Евсевий — наш основной источник по жизни Церкви этого' времени — сообщает массу имен ранних ересиологов: Феофил Антиохийский, Филипп Коринфский, Агриппа Кастор, Модест, Родон, Музон, Кандид, Апион, Секст. К сожалению, нам о них известны лишь имена и названия их сочинений. Начиная с А. Гарнака, современные историки христианства отводят большое значение «Синтагме» Иустина Философа, о существовании которой сообщает он сам в I Апологии, но до’нашего времени она не сохранилась. Те сочинения, которыми мы располагаем, относятся к концу II — началу III вв.
Прежде всего, это «Обличение и опровержение лжеименного знания», или, как сокращенно называют это сочинение, «Против ересей» Иринея Лионского. Этот труд писался на протяжении почти двадцати лет, со времени папства Элевтерия (175−189 гг.) до Виктора (189−199 гг.). Всю первую книгу Ириней отводит изложению еретических учений, особое место уделяя рассказу о Птолемее и Марке, учениках гностика Валентина, которые представляли особую угрозу для церковного христианства в Галлии. Значение информации, сохраненной Иринеем, сложно переоценить: мы узнаем о теологии, практике, сочинениях еретиков.
Большое значение имеет и «Опровержение всех ересей» Ипполита Римского. Автор ставит своей задачей продемонстрировать, что «еретики заимствовали свои положения из эллинской мудрости, из философских учений, из вымышленных учений и рассказов астрологов». Для выполнения этой задачи он сначала (в первых четырех книгах и дальше) излагает учения греческих философов — от Фалеса до своих современников, а затем — еретические системы. Его информация иногда совпадает с тем, что говорит Ириней, иногда они противоречат друг другу, а иногда Ипполит сообщает новые сведения. Этому же автору принадлежит и первое сохранившееся до наших дней ортодоксальное экзегетическое сочинение — «Толкование на книгу Даниила».
Против ересей писал и Тертуллиан. Им созданы как общеполемические сочинения, такие, как «О прескрипции против еретиков» или «О воскресении плоти», так и трактаты, направленные против конкретных учений: «Против валентиниан», «Против Гермогена», «Против Маркиона» и др. Часто он пользуется материалом предшественников — например, того же Иринея, но в его работах можно найти и материал, почерпнутый им из собственного опыта.
Отдельно стоит упомянуть сочинения Климента Александрийского «Строматы», «Педагог» и «Увещание к эллинам». Климент — первый христианский ученый-энциклопедист, отлично знакомый со всей греческой культуройон стремится объединить учение Христа и эллинскую культуру. В его сочинениях мы можем найти множество цитат из античных философов, драматургов, историков. Кроме того, доказывая правоту собственной позиции, Климент часто обращается к критике других христианских учений (гностиков, монтанистов, маркионитов и пр.). Климент является характерным представителем так называемого александрийского христианства, характерной чертой которого было стремление к синтезу эллинистической учености и христианства- «простые христиане не должны бояться философии, как дети боятся пугала» (Strom., VI, 80- 93).
Первую «полноценную попытку этого синтеза осуществил другой александрийский писатель, Ориген в своем сочинении «О началах». Но большую важность для нашей работы имеет его труд «Против Цельса», написанный около 248 г. В предисловии, Ориген сам характеризует метод своей работы: «Сначала мы намеревались наметить основное и дать к этому краткие замечания. Однако впоследствии сама работа внушила нам удовлетвориться для сокращения времени тем, что начало изложено в этой манере, а в дальнейшем изобличать выдвигаемые против нас Цельсом обвинения по возможности с буквальной точностью.». И действительно,.
Ориген шаг за шагом следует за Цельсом, лишь изредка забегая вперед или возвращаясь назад.
Необходимо сказать о деятельности еще одного христианского автора — Евсевия Кесарийского. Из трудов Евсевия до нас дошло четырнадцать сочинений, в основном богословского характера. Особой значимостью обладает главный труд его жизни -. «Церковная история». Он охватывает всю историю церкви настолько полно, что все последующие церковные историки рассматривали свои произведения лишь как продолжение его труда. В этом сочинении содержится ряд важных документов и свидетельств, относящихся ко II и III вв.
Отдельно стоит упомянуть сочинения, которые, с рядом оговорок, можно также назвать историческими. Это — различные агиографические памятники. В современной науке принято выделять три основных жанра этой. литературы: акты (деяния, acta) — редкие документальные свидетельства, протоколы допросов, хранившиеся обычно в архивах (самый ранний известный памятник — мученичество Иустина Философа) — мученичества (martyria, passiones) — записи очевидцев или сделанные вскоре после кончины мучеников (к этому роду принадлежит, например, мученичество Поликарпа Смирнского и Аполлония) — и, наконец, жития (vitae) — самая многочисленная группа позднейших произведений, часто легендарных, подчиняющихся особым законам этого жанра литературы.
Третью группу христианских источников составляют апокрифические сочинения, не вошедшие по тем или иным причинам в канон Нового Завета. Эта литература включала в себя гигантское количество самых разнообразных по жанру сочинений — евангелий, посланий, откровений, деяний, диалогов, молитв и др. До нашего времени полностью сохранились лишь несколько текстов (наверное, самые важные памятники этого рода — это апокрифические деяния апостолов Павла, Андрея, Фомы, Иоанн и Петра), кроме того, мы располагаем некоторым количеством фрагментов в сочинениях церковных авторов. Многие из апокрифов пользовались значительным авторитетом в отдельных общинах. Большинство их датируется И-Ш вв.
При исследовании феномена гностицизма особую важность имеют подлинные сочинения гностиков. Особое место здесь следует отвести собранию гностических текстов на коптском языке, обнаруженном близ египетского селения Наг-Хаммади. Кроме гностических текстов, в ее состав входят герметические сочинения и отрывок из «Государства» Платона. Большинство сочинений датируется II в., время перевода на коптский — Ш-ГУ вв. Но не стоит абсолютизировать значение этой находки. Сочинения, вошедшие в нее, подбирались кем-то по пока нам непонятному критерию. Попытки" определить владельца собрания — кем бы он не был, членом гностической сефианской общины, православным писателем-полемистом, монахом одного из пахомиевых монастырей или манихеем, — это, по сути, попытки выявления принципа отбора рукописей. Хотелось бы обратить внимание еще на один аспект этой проблемы. Показателен сам факт перевода избранных трактатов из огромного количества гностической (Литературы на коптский язык. Это уже само по себе свидетельствует о некоторой селекции. Достаточно взглянуть на жанры обнаруженных сочинений: масса евангелий, видений, апокалипсисов и при этом — только одно деяние («Деяния Петра и 12 апостолов») и ни одного экзегетического сочинения, хотя нам известно о существовании гораздо большего числа сочинений этих жанров. Таким образом, библиотека Наг-Хаммади, при всей ее важности, не дает полного представления о гностической литературе.
ЗатехМ, мы не можем ничего точно сказать ни об авторах этих работ, ни о том, какое распространение имело изложенное в них учение, к какой секте принадлежал автор и принадлежал ли вообще, а часть трактатов вообще безымянна. Мы, безусловно, можем высказывать предположения о тождестве «Евангелия истины» (№ 1С I, 3) с евангелием Валентина, о котором сообщают Тертуллиан и Ириней или относить какие-то сочинения к сефианскому гнозису, но это — только наши предположения.
Второй источник наших сведений о гностиках — сочинения церковных писателей-ересиологов. Конечно, эти труды тоже не дают всей информации, их главная задача — опровержение «еретиков и обманщиков», и они могли пойти на сознательное искажение фактов. Особенно широкое распространение эта идея имела в довоенное время, но те же находки Наг-Хаммади показали, что не стоит гиперкритически относится к данным, содержащимся у церковных авторов. Часто они сообщают различные сведения об одном и том же (такова ситуация с изложением системы Василида у Иринея и Ипполита) и нам приходится решать, кому отдать предпочтение. Иногда они путают имена, секты, относят учение одного гностика к другому. Но чаще они содержат бесценную информацию об авторах, о степени распространенности этого учения, о гностическом ритуале и, что пожалуй, важнее всего, вместе с этой информацией у них иногда содержатся фрагменты еретических писаний, а то и целые гностические сочинения. Нам кажется, что создать более или менее адекватное предстставление о ситуации внутри христианства в рассматриваемый период можно лишь с помощью привлечения обеих групп источников.
Из сочинений иудейских авторов мы обращаемся, прежде всего, к трудам Филона Александрийского — выдающегося философа, принадлежащего одновременно и иудейской, и античной мысли. Толкуя текст Торы, он был скован рамками многовековой традиции, но воспринимая этот текст как человек, получивший эллинское образование, он был вынужден выходить за эти рамки, искать в Писании скрытые моральные и философские категории. Филон считает, что единственное средство для понимания Библии — это «выявление тайного смысла, скрытого в аллегориях», и он широко пользуется системой аллегорического толкования, созданной и разработанной стоиками. Филон воспринимает множество понятий современной философии и этим, во многом, закладывает фундамент для такого же взаимопроникновения философии и христианства.
Еще один иудейский автор, труды которого представляют для нас интерес, — это историк Иосиф Флавий, автор «Иудейских древностей», «Иудейской войны» и «Против Апиона». Его сочинения содержат очень важную информацию о жизни Палестины в I в. н.э. — фоне, на котором разворачивалась история раннего христианства. Он много говорит о состоянии иудаизма в то время и о группировках и партиях в нем. Кроме того, иногда нами привлекается материал талмудической литературы.
Языческие источники, к которым мы обращаемся, также можно условно разделить на несколько групп. Прежде всего, это исторические сочинения, необходимые для понимания эпохи I—III вв. в. целом — труды римских историков. Это «Анналы» Корнелия Тацита (фрагменты недошедших книг можно найти у христианского историка V в. Сульпиция Севера), «Жизнеописания цезарей» Гая Светония Транквилла, «История императорской власти после Марка» Геродиана и «История» Диона Кассия.
Особо нужно упомянуть источник, известный под названием «История августов». Вокруг немногих памятников античной историографии возникала настолько оживленная полемика, затрагивавшая практически все аспекты его изучения: авторство, время и цель создания, достоверность сведений, используемые источники. По всем этим вопросам существует широчайший спектр мнений, а общее отношение к сведениям Scriptores historiae Augustae колеблется от в целом доверительного до полного отказа в какой бы то ни было ценности и объявления «Истории» пропагандистским сочинением, написанным на рубеже IV и V вв. Для нас особую остроту этот вопрос приобретает в связи с тем, что именно в «Истории августов» содержатся очень интересные сведения о положении христиан во II—III вв. Если, вслед за Штраубом, Барнесом и Холлом, признать, что все они — сплошная фальсификация, предпринятая для того, чтобы преподать христианским императорам IV—V вв. урок религиозной терпимости, то этим мы обречем себя на использование лишь христианской литературы: ни Геродиан, ни Дион Кассий — два других наших источника по этому периоду — ничего о христианах не сообщают. Признавая всю сложность этого вопроса, мы все же рискнем навлечь на себя гнев критиков и воспользуемся данными этого сочинения. Безусловно, мы не склонны считать все содержащиеся в «Истории августов» сведения истинными, но полагаем, что общую-тенденцию отношения данного императора к христианству ее автор (или авторы?) в целом отражают верно.
Отдельную группу составляют языческие авторы, в сочинениях которых упоминаются христиане. Это Тацит, Плиний Младший, Светоний, Лукиан, Марк Аврелий, Гален и другие. Обычно это краткие и достаточно ' резкие замечания, реже — развернутые рассказы, как, например, у Лукиана и особое место, безусловно, занимает сообщение Тацита о преследовании христиан при Нероне. Только автор (авторы?) «Истории августов» отзывается о христианстве нейтрально, а то и благожелательно. Для остальных оно — «тупое и невежественное суеверие». Отдельную подгруппу составляют авторы, посвятившее специальные сочинения критике христианства в целом, или каких-то течений внутри новой религии. Их сочинения позволяют нам понять, какие именно обвинения выдвигались против первых христиан.
Первым язычником, который увидел в христианстве угрозу стабильности империи, был Цельс, автор «Правдивого слова». Само сочинение, как мы уже сказали выше, дошло до нас в виде множества выдержек у Оригенапо разным оценкам, он сохранил от 25 до 50% оригинального текста. Мы ничего не можем уверенно утверждать ни об авторе, ни о времени создания этого сочинения. Иногда его датируют 178 г., но*основания для этого крайне слабы. К настоящему времени предложено несколько реконструкций текста Цельса, но ни одна из них особого доверия не вызывает.
В «Октавии» Минуция Феликса язычник Цецилий произносит большую речь, направленную против христиан. Вопрос о том, чем воспользовался христианский автор при ее создании, занимает исследователей уже более ста лет. В качестве возможных источников иногда указывается Тертуллиан, а иногда — Марк Корнелий Фронтон (t 168/9 г.), учитель Марка Аврелия. Возможно, Минуций Феликс имел под руками недошедшую до нас речь Фронтона, направленную против христиан.
Кроме этих авторов, против христиан, а точнее, против* одного из • христианских направлений — гностиков — выступил в III в. основатель неоплатонизма Плотин. Он критиковал их взгляды в нескольких трактатах и призывал к этому своих учеников, но лишь в одном, который так и называется — «Против гностиков» (Enn., II, 9) — он называет их по имени.
Наконец, последняя группа языческих источников — это сочинения, которые можно назвать эллинистическими и римскими «политическимиз трактатами», содержащие представления о природе власти и месте императора в структуре космоса и социума. Это авторы неопифагорейских сочинений, подписанных именами Диотогнета, Сфениада и Экфанта, Сенека (особенно, важен его трактат «О благодеяниях»), Плутарх Херонейский и Дион Хризостом.
Кроме того, при исследовании императорского культа и религиозной политики, проводимой тем или иным императором, нами были использованы эпиграфические, нумиз*матические и папирологические данные.
Обзор научной литературы.
История изучения раннего христианства имеет более чем четырехвековую традицию, начавшуюся с протестантских «Магдебургских центурий», написанных под руководством Матея Флоция, и последовавших в качестве реакции на них католических «Анналов» Цезаря Барония. В XVIII — начале XIX в. происходит становление новой, рационалистической церковной истории. В середине XIX столетия формируются три церковно-исторические школы — Неандрова, Тюбингенская и Ричлианская, взгляды которых на природу христианства во многом определили дальнейшее развитие истории ранней Церкви.1 '.
Рассматриваемая нами тема — взаимоотношение Римской империи и Церкви — затрагивается практически во всех работах, посвященных раннему христианству. В настоящее время их количество настолько велико, что не только разбор, но и простое указание их невозможно. По этой причине мы небудем подробно ^ разбирать историографическую традицию, посвященную гонениям, мученичеству и статусу христианства в Империи, — ограничившись лишь указанием работ, имевших для нас особую важность. При изучении гонений и римского законодательства о христианах не потеряли своего * значения классические труды Т. Моммзена, 2 К. Кальвера, 3 М. Конрата.4 Из современных работ необходимо указать на исследования Г. Ласта, 5 В. ч о о.
Френда, П. Кересцеса, Г. Бауэрсока и Д. Боярина. Более подробный разбор
1 Подробный очерк развтия • церковно-исторической науки до началам XX в. см.: Лебедев А. П. Церковная историография в главных ее представителях с IV до XX в. СПб., 2000.
2 Mommsen Th. Der Religionsfrevel nach romischem Recht // Historische Zeitschrift. Bd. 64. 1890. S. 389−429. •.
3 Callewaert C. Les premiers chretiens furent-ils persecutes par edits generaux ou par mesures de police? // Rev. d’Hist. Eccl. 1901. Т. II. P. 771−797- 1902. Т. III. Р: 5−15, 324−348, 601−614.
4 Conrat М. Die Christenverfolgungen im romischen Reiche vom Standpunkte des Juristen. Leipzig, 1897.
5 Last H. The Study of Persecutions II JRS. 1937. Vol. XXVII. P. 89 ff.
6 Frend W.H.C. Martyrdom and Persecution in the Early Church. Oxford,.
1965.
7 Keresztez P. 1) The Imperial Roman Government and the Christian Church. I. From Nero to the Severi // ANRW. Tl. II. Bd. 23.1. 1979. S. 247−315- 2) мнений по частным проблемам будет дан в соответствующих разделах нашей работы.
Не менее богатую историю имеет и изучение христианской политической мысли. Своеобразный итог ее подведен в обширном двухтомном труде Ф. Дворника • «Раннехристианская и византийская-политическая мысль. Происхождение и истоки».10 В этом исследовании прослеживается, по сути, развитие политических теорий всего древнего мира — от Египта и Персии до философии и императорского культа в Риме. Автор показывает, что особое значение-для становления христианского учения о земной власти имела эллинистическая философия с ее представлениями о монархе — Живом Логосе.
Особую главу в исследовании раннего христианства составляет изучение альтернативных течений, которые принято называть «ересями». Так, как за последнее столетие изменился взгляд не только на эти течения, но и на сами понятия «ортодоксия» и «ересь», мы более подробно остановимся на работах, сыгравших принципиальное значение в этом переосмыслении.
Фундаментальное значение для историков раннего христианства имеют труды немецкого протестантского историка и теолога Адольфа фон Гарнака. Его «История догматов"11 и «История раннехристианской литературы до.
The Emperor Septimius Severus: a Presecutor of Decius // Historia. Vol. XIX. 1970. P. 565−578.
8 Bowersock G.W. Martyrdom and Rome. Cambridge, 1995.
9 Boyarin D. Martyrdom and the Making of Christianity and Judaism // JECS. Vol. VI. 1998. P. 577−627.
10 Dvornik F. Early Christian and Byzantine Political Philosophy. Origins and Background. Vol. I-II. Washington, 1966.
11 Harnack A., von. Dogmengeschichte. 7 Aufl. Tubingen. 1931.
Евсевия"12 содержат великолепный анализ источников и концепций раннего христианства. Гарнак полагал, что на раннее христианство было оказано сильнейшее влияние двумя факторами, которые его и сформировали — иудаизмом 1-Й вв. и эллинско-римская культурой. Своим будущим великолепием христианская религия обязана в первую очередь последнему. До 130−160-х гг. Церковь была «бедна догматическим содержанием и неустойчива в своих верованиях». Произошедший перелом был связан с гностицизмом,. которому Гарнак дал знаменитое определение: «Гностицизм есть острая эллинизация христианства». Именно под его воздействием преобразилось и обогатилось христианское учение. Таким образом, «ортодоксия» испытала сильное влияние «ереси». Не все положения Гарнака приняты современной* наукой, но его сочинения послужили, катализатором для последующего изучения раннего христианства.
И предшественники Гарнака, и сам он полагал, что существовало некое изначальное учение, общее для всех христиан. Но важная работа Вальтера Бауэра «Ортодоксия и ересь в первоначальном христианстве"13 показала, как слабо эта концепция опирается на исторические факты, и после его книги всерьез отстаивать ее стало невозможно. В. Бауэр показал, насколько сложным по составу было христианство II в. «Чистой и изначальной» формы, которая могла бы именоваться «ортодоксией», просто не существовало. Не существовало и единообразного понятия ортодоксии. Были различные христианские движения, соперничающие в борьбе за приверженцев. Во многих местах, особенно в Египте и Восточной Сирии, первоначальной формой христианства и движущей силой его становления в первые десятилетия было, судя по всему, то, что впоследствии отцы Церкви назвали t.
12 Harnack А., von. Geschichte der altchristlischen Literatur bis Eusebius. Bd. I-II. Leipzig, 1893−1904.
13 Bauer W. Rechtglaubikeit und Ketzerei im altesten Christentum. 2 Aufl. Tubingen. 1964 (англ. пер. 1971). гетеродоксией", инославием. Понятие ортодоксии рождалось в борьбе между сторонниками различных точек зренияестественно, что победившая партия тотчас провозглашала себя ортодоксальной.
Обратившись к поиску некоего «изначального учения» к христианству I в., к Новому Завету, ученые не нашли его и там. Роберт Бультман в своем знаменитом «Богословии Нового Завета» обращает внимание на поразительное многообразие богословских интересов и идей древнейшего христианства и отмечает, что «какая-либо норма или авторитетный орган для суждений о доктрине» в тот период отсутствовали.14 «Первоначально гранью, которая отделяла христианскую общину от иудеев и язычников, служила вера, а не ортодоксия (правильное учение). Последняя вместе со своим спутником — ересью выросла из различий, развивавшихся внутри христианских общин».
Важную роль в формировании нового взгляда на христианство сыграло проникновение в историческую науку социологических идей, вылившихся в результате в социологический подход. Особую важность имеют труды, выпущенные в 60−70 гг. XX в. Прежде всего, это книга Г. Тайссена «Первые последователи Иисуса. Социологический анализ первоначального христианства», затем — работы Д. Смита и Г. Ки.15 Благодаря этому подходу мы вновь получили возможность йользоваться терминами «ортодоксия» и «ересь» для периода, когда ортодоксия не была еще определена: оба этих термина, преломленные через теорию конфликта, получают свой смысл только в историческом диалоге, участники которого обозначают друг друга.
14 Bultman R. Theologie des Neuen Testaments. 6 Aufl. Tubingen. 1968 (англ.пер. 3 изд. 1952;55).
15 Theissen G. The First Follovvers of Jesus. A Sociological Analysis of the Earliest Christianity. 1978; Smith J.Z. The Social Description of Early Christianity // RSR. 1975. P. 19−25- Kee H.C. Christian Origins in Sociological Perspective. 1980. как «еретик» и «правоверный». Итог этого обсуждения подводится Дж. Данном.16.
Все эти работы помогли приблизиться к пониманию сущности христианства II—III вв. и определить место в его истории группы учений, которые со. времен церковных ересиологов принято называть «гностическими». История изучения гностицизма также насчитывает не одну.
1 7 сотню летобщий ее обзор до начала XX в. дает М. Э. Поснов.
Между I и II Мировыми войнами появляется важная работа.
W 1 о.
Г. Ионаса. Он считает гностицизм не внутрихристианским течением, а феноменом, присущим едва ли не всей средиземноморской религиозности рубежа эр. Ионас пытается, анализируя не только христианский гностицизм, но и герметизм, магическую литературу, сочинения неоплатоников и поздние части Авесты, найти общие черты «гностической религии». Это: 1) представление о космосе как видимом выражении зла, от которого человек должен освободиться- 2) источник этого зла — бог-творец, который отличен от духовного Бога-Отца и враждебен ему- 3) вера в то, что человек может спастись из этого мира, и это спасение достигается не разумом, а гнозисом, получаемом в результате откровения- 4) уверенность в том, что человек обладает духовной природой, которая сейчас находится в плену материи. Эти черты определяют поведение гностика в этом мире.
Настоящий «прорыв» в изучении гностицизма связан с публикацией собрания гностических текстов на коптском языке, обнаруженном близ египетского селения Наг-Хаммади в 1946 г.- некоторые из этих сочинений (например, «Апокриф Иоанна» или «Премудрость Иисуса Христа») были.
16 Dunn J.D.G. Unity and Diversity in the New Testament. London, 1990.
17 Поснов М. Э. Гностицизм II века и победа христианской церкви над ним. Киев, 1917. С. XLVII-LI. «.
18 Jonas Н. Gnosis und spataniker Geist. Gottingen, 1934. Сокр. и перераб. англ. вариант: Gnosistic religion. Boston, 1958. известны и раньше, некоторые, такие, как «Евангелие Истины» или.
Зостриан", были знакомы лишь по названиям, но большинство из этих трактатов ранее не были известны. Без учета этого собрания невозможно ни одно исследование не только гностицизма, но раннего христианства вообще.
Существует огромное количество литературы, посвященной изучению отдельных текстов.19 Для нас были важны работы Э. Пэджелс, 20 К. 21.
Рудольфа и К. Кошорке, в которых сочинения из Наг-Хаммади вписываются в исторический, контекст раннего христианства и рассматриваются в совокупности с ранее известными данными. В целом же надо отметить, что написание всеохватывающей истории гностицизма остается делом будущего.
Отдельно надо отметить исследования А. Д. Нока, 23 А.-Ж. Фестюжьера, 24 Э.Р. Доддса25 и Дж. Ферпосона, 26 посвященные изучению.
19 См., например: Scholer D.M. Nag Hammadi Bibliography 1970;1994. Leiden, 1997.
АЛ.
Pagels E.H. 1) The Johannin Gospel in Gnostic Exegesis: Heracleon’s.
Commentary on John. NashvillN.Y. 1973; 2) The Gnostic Paul: Gnostic exegesis. of the Pauline Letters. Harrisburg, 1999; 3) «The Demiurge and his Archonts» — a.
Gnostic view of the Bishop and Presbyters? // HTR. 1976. P. 300−321 et al. 01.
Rudolph К. Gnosis. The Nature and History of Gnosticism. San Francisco,.
1987.
22 Koschorke К. 1) Die Polemik der Gnostikeer gegen das kirchlichen Christentum. Leiden, 1978; 2) Gnostic Instruction on the Organization of the Congregation// The Rediscovery of Gnosticism. Vol. II. Leiden, 1981. P. 757— 769.
23 Nock A.D. Conversion: the Old and the New in Religion from Alexander the Great to Augustine of Hippo. Oxford, 1933.
Ai.
Festugiere A.-J.l) Personal Religion among the Greeks. 1954; 2) La Revelation d’Hermes Trismegiste. T. I-IV. 1944;54. религиозной ситуации рубежа эпох и общей эволюции средиземноморской религиозности. Л.
Эти проблемы не обделены вниманием и в отечественной историографии. Традиции церковноисторической науки в нашей стране закладываются в 1840-х гг., в первое время она не носит самостоятельного характера, усваивая результаты, достигнутые на Западе, но к концу столетия ситуация изменяется. На рубеже XIX—XX вв. на русском языке появляются исследования, не уступающие по уровню западным: Это сочинения А.П.
Ло ^Л.
Лебедева,öВ.В. Болотова, М. Э. Поснова. К сожалению, революция 1917 г. прервала эту традициюв советское время занятия историей раннего христианства велись в рамках марксистской доктрины и находились под жестким цензурным контролем. Большинство исследователей 1930;60-х гг. стоят на позициях т.н. «мифологической школы» и гиперкритически относятся к сведениям, содержащимся у христианских авторов. Таковы исследования А. Б. Рановича, Р. Ю. Виппера, С. И. Ковалева,.
25 Dodds E.R. Pagan and Christian in The Age of Anxiety. Cambridge, 1965. л/.
Ferguson J. The Religions of the Roman Empire. NY., 1970.
27 Подробнее об изучении истории Церкви в России см.: Лебедев А. П. Церковная историография в главных ее представителях. С. 396−433- Столяров A.A. Патрология и патристика. М., 2001. С. 51−64.
28 Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. СПб., 1904.
29 Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви. Т. I-IV. М., 1994 (репр.).
30 Поснов М. Э. 1) Поснов М. Э. Гностицизм II века и победа •христианской церкви над ним- 2) История Христианской «Церкви. Брюссель,.
1964. t.
31 Ранович А. Б. Очерк исторшх раннехристианской церкви. М., 1941.
Я.А. Ленцмана.34 В* работе И. С. Свенцицкой прослеживается более здравый подход к античной традиции о христианстве-35 кроме того, ей принадлежат интересные статьи о римском императорском культе.36 Вопросы развития-христианства в первые три века его истории затрагивались и в исследованиях Е. М. Штаерман, касающихся гонений на христиан и древнеримской.
37 религии. Из работ, появившихся в последние годы, для нас особо важны диссертации А. Д. Рудокваса, посвященная религиозной политике Константина38 и Е. В. Амосовой, в которой рассматриваются психологические.
39 и мировоззренческие основы преследования христиан.
Виппер Р.Ю.* 1) Возникновение христианской литературы. M.-JL, 1946; 2) Рим и раннее христианство. М., 1954.
33 Ковалев С. И. Происхождение христианства. JL, 1948.
ЛенцманЯ.А. Происхождение христианства. М., 1960.
35 Свенцицкая И. С. Раннее христаинство: страницы истории. М., 1988.
36 Свенцицкая И. С. 1) Полис и империя: эволюция императорского культа и роль «возрастных союзов» в городах малоазийских провинций.1−11 вв. н.э.// ВДИ. 1981. № 4. С. 34−51- 2) Особенности религиозной жизни народных масс в азиатских провинциях римскойимперии (II-III вв.): язычество и христианство // ВДИ. 1992. № 2. С. 54−71- 3) Особенности культа императора в малоазийских провинциях в I в. н.э. // История и языки.
Древнего Востока. Памяти И. Н. Дьякова. СПБ., 2002. С. 259−266. t.
37 Штаерман Е. М. 1) Гонения на христиан в III в. // ВДИ. 1940. № 2. С. 96−105- 2) Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987.
Рудоквас А. Д. Очерки религиозной политики Римской империи времени императора Константина Великого. Дисс. кандидата ист. наук. СПб., 1996.
Амосова Е. В. Гонения на хритсиан и кризис античного миросозерцания. Автореферат дисс. кандидата ист. наук. Новгород, 1998.
С конца 1960;х гг. появляются сначала статьи М. К. Трофимовой, а затем и монография, посвященные проблемам изучения гностицизма (главным образом, на основании текстов Наг-Хаммади).40 Гностические течения оказываются в центре внимания А. И. Сидорова, 41 А.Л. Хосроева42 и Е. В. Афонасина.43.
40 Трофимова М. К. 1) Философия экзистенциализма и проблемы истории раннего христианства // ВДИ. 1967. № 2. С. 121−129- 2) Гностицизм. Пути и возможности его изучения // ПС. 26 (89). 1978. С. 107−123- 3) Историко-философские вопросы гностицизма (Наг-Хаммади, 11,2,3,6,7). М., 1979.
41 Сидоров А. И. Гностическая философия истории // Палестинский сборник. 28 (91). С. 41−56.
42 Хосроев А. Л. 1) Александрийское христианство по данным текстов Наг-Хаммади. М., 1991; 2) Из истории раннего христианства. М., 1997.
43 Афонасин Е. В. Античный гностицизм в свидетельствах христианских апологетов. СПб., 2002.
Таким образом, по вопросам, связанным с историей раннего христианства существует весьма значительная литература. Свою задачу мы видим в изучении законодательной базы существования христианства в Римской империи, определении процедур, которые применялись во время проведения процессов над христианами и исследовании становления церковного учения о государстве и мирской власти. Особое внимание мы уделим тому, как власть и ее представители воспринимались членами гностических течений и каким образом эти взгляды повлияли на формирование церковного учения.
Заключение
.
В настоящей работе мы попытались рассмотреть взаимоотношения римского государства и христианской церкви: законодательство, определявшее положение христиан в империи на протяжении первых трех веков, судебные процедуры, применявшиеся в христианских процессах, постепенное изменение отношения к христианам в этот период, формирование церковного ученияг о государстве и мирской власти, постепенное усвоение христианскими авторами, современных им эллинистических учений о монархе, отношение христиан к воинской службе и, наконец, учение гностиков о природе власти и еро влияние на становление церковной политической теории.
Буквально с момента возникновения христианство попадает в поле зрения римских властей, но в первые десятилетия римские магистраты еще не считают его независимой от иудаизма религией. Ситуация изменяется во время правления Нерона: в 64 г. он использует христиан в качестве козлов отпущения для пресечения порочащих его слухов о поджоге Рима. В ходе расследования^ которое являлось" — cognitio extra ordinem, христиане превратились в глазах судей во «врагов рода человеческого». С этого началось централизованное преследование приверженцев новой веры, которое, впрочем, продлилось недолго — до смерти Нерона. Тем не менее, похоже, им был принят закон, согласно которому за исповедание христианства полагалась смертная казнь. Этот закон имел достаточно общий вид и не вдавался в какие-то процессуальные тонкостисущность его сводилась к «Christianos поп licet esse». При Веспасиане и Тите о христианах на время забыли, но Домициан, претендовавший на божественный статус, при насаждении своего культа столкнулся с нежеланием верующих поклоняться ему. Это вызвало волну гонений. В это время складывается процедура отречения от христианства: необхфдимо похулить Христа, принести жертву языческим богам и поклясться гением императора.
Если принятый Нероном закон — это лишь более или менее правдоподобное предположение, то от времени Траяна до нас дошел императорский рескрипт, в котором Траян указывал Плинию Младшему, как следует обращаться с христианами: специально не разыскивать, анонимные.
I • доносы не принимать, если отрекутся от учения Христа, то отпустить, а если нет — казнить. В целом, вопрос о юридических основаниях для преследования христианства в этот период очень непрост. Очень сложно поверить в то, что такой осторожный и опытный администратор, как Плиний, действовал в этой ситуации на свой страх и риск, ответ Траяна тоже слишком краток, и это подтверждает предположение о том, что они находятся в уже существующем законодательном поле, которое требует лишь некоторых уточнений. Траян ". > «своим рескриптом санкционировал прежние преследования и казнь христианновым было лишь прощение отступникам. Христиане подлежат преследованию за само имя, только за то, что они христианездесь нет ни слова о нарушении ими других законов или flagiiia. Из последующих событий видно, что магистраты, судившие христиан, боялись произнести само слово сИпзНапш: это означало бы немедленное окончание процесса, и применяемые ими пытки были попыткой спасти жизнь обвиняемым, не желавшим отречься добровольно. г.
На протяжении всего II в., судя по нашим источникам, происходят.
I — местные гоненияне стоит преувеличивать их значимость, но для, тогда еще малочисленных христианских общин они представляли несомненную угрозу. Часто местные власти или по своему желанию, или против воли нарушают указ Траяна. На недопущение подобных случаев указывают Адриан и Антонин Пий, но в царствование последнего мы сталкиваемся с вопиющим нарушением этих принципов — расправой над Поликарпом Смирнским. Все попытки проконсула спасти 86-летнего старца оказываются неудачными, и Поликарпа казнят. Другие сообщения о мученичествах этого периода г соответствуют этой картине: преследуется само имя христиан, а не какие-то.
I. отдельные преступления. Во время правления Марка Аврелия положение христиан ухудшается: это связано, во-первых, с необходимостью обязательного жертвоприношения, а с другой — с появлением законов, которые облегчали финансовое бремя устроителей игр, позволяя им использовать в качестве живого материала для арены приговоренных к смертной казни. На время царствования Марка приходится пик активности христианских апологетов. Ни в одном из этих случаев нет прямого нападения на христианство. Правление Коммода стало для Церкви временем спокойствия. 4.
В III в., впервые после рескрипта Траяна, появляется закон Септимия Севера, запрещающий переход в иудаизм и христианство под страхом смертной казни. Жертвами эдикта стали те, кто находился в процессе обращения в христианство, оглашенные, и его путем пошли императоры-гонители III века: Максимин, Деций, Валериан и Диоклетиан. Правление его наследников было для христиан временем относительного покоя, а во времена Александра Севера их значение возросло настолько,' что даже при дворе образовалась христианская партия.
Тем не менее, ни один из существовавших Антихристианских законов не был отменен. Даже если община не подвергалась каким-то угрозам, вызванным стихийными бедствиями, гневом языческой толпы, общеимперской кампанией или прихотью местной администрации, христиане жили под постоянной угрозой доноса, и это не могло не сказаться на их отношении ко внешнему миру вообще и к государству в частности.
Что же заставляло римских наместников, чиновников высокого ранга, представителей административной' элиты, заниматься этим «тупым» и невежественным суеверием" в то время, когда «сверху» ничто не побуждало их к этому? Для этих администраторов религия бкла частью государства, в какой-то степени даже сущностью римской жизни. Они были готовы оказывать всяческую поддержку тем культам, которые соблюдали обычаи, унаследованные от предков. Очевидно, что христианство не входило в число этих верований. Таким образом, христиане навлекали на себя обвинение в нелояльности Риму. ' <
Христианская политическая мысль имела три источника: во-первых, это учение Иисуса, во-вторых, современная иудейская мысль (которая, несомненно, оказала определенное влияние на Христа) и, наконец, эллинистическая философия. Если на первом этапе в христианстве очень важную роль играли эсхатологические ожидания, то постепенно они уступили место более конструктивным взглядам. Фундаментом учения о государстве стали слова Иисуса о подати: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Царство Божие могло сосуществовать с любым государством, основанном на законах. Христиане были обязаны участвовать в его функционировании: платить налоги, участвовать в управлении, подчиняться представителям власти. Но что важнее, они были должны выполнять свои обязанности перед Царством Божьим и воздавать Богу Божье.
Особую важность представляют писания Павла. Он не возлагает ответственность за казнь Христа на римского прокураторанаоборот, он утверждает, что «существующие же власти от Бога установленыпосему противящийся власти противится Божию установлению». Ему вторит ап. 1.
Петр. Но для I в. в большей степени характерен эсхатологический уклонпример этого — Откровение Иоанна, Носящее ярко 'выраженный айтиримский характер. Причина этого — жесткое требование поклонения императору. Иоанн уверен в скорой близости конца и возвещает, что Рим, «блудница», «великий город, царствующий над царями», будет разрушен, разорен и сожжен.
Эта эсхатологическая линия будет сопутствовать христианству вплоть до нашего времени, но на первоег место выходит позитивное учение о государстве, выраженное отцами'' апостольскими и апологетами. ' С повышением интеллектуального уровня христианских писателей происходит усвоение эллинистических теорий, в которых мднарх" рассматривается как «чуждое и инородное создание», которое спустилось к людям с небес.
Правитель является воплощением бога на земле, его мышление божественно и священно. Эти теории возникают во II вв. до н.э. в неопифагорейских кругах и постепенно усваиваются римскими мыслителями. Особенно активно этот процесс начинает идти с установления принципата Августа, который воспринимался как «основатель ойкумены», ««спасйтель1 рода человеческого» и «явленный бог». Эти теории помогают, с одной стороны, сформировать теологию императорского культа, а с другой способствуют более полному принятию смены образа правления в государстве. Сенека, обращаясь к Нерону, говорит, что царская власть существует согласно природе, но лишь в том случае, если правитель своими поступками соответствует божественному идеалу. Хороший император является наместником бога на земле и своей силой как бог благодетельствует «подданных. Подданные **же помещают его на второе место во всем мире после богов, с благоговением относятся к нему и ' почитают как видимого * бога'. Представления об императоре как о некоем посреднике между миром божественным и человеческим встречается и у иудейских авторов, хотя и с некоторыми особенностями, вызванными как их идеологической позицией, так и исторической ситуацией.
Кроме того, необходимо обратить внимание и на постоянное ожидание иудеями Мессии. Начиная с I в. до нг.э. на протяжении длительного времени мы можем видеть развитие мессианских ожиданий, и если Филон или Иосиф осторожно обходят эту тему, то для их соплеменников и во время Иудейской войны, и. во время восстания Бар Кохбы вера в приход’Мессии знаменовала восстановление Израильского царства, восстановление Храма и поражение всех врагов иудеев.
Отличие христианской позиции по отношению к Риму и императору заключалось в том, что Мессия уже пришел. Христиане не видят иного будущего, кроме как под сению крыл римского орла. Апологеты доказывают в своих сочинениях, что христиане —1'лучшие подданные. «Какие люди более заслуживают получить просимое, как не мы, которые молимся за вашу власть, чтобы сын, как требует справедливость, наследовал от отца царство, и чтобы ваша власть более и более утверждалась и распространялась и все вам покорствовало?» (Athenag. Supl., 37). Особую важность имеют концепции Мелитона Сардийского и Климента Александрийского. Первый г постулирует непосредственную связь процветания империи с распространением христианства и ставит в прямую зависимость гонения на христиан от личных качеств императоров. Второй осуществляет синтез I христианских и эллинистических учений об идеальном правителе.
В итоге возникает представление о том, что император получает власть непосредственно от Бога, а государство является необходимой частью человеческого космоса, дарованной Господом ради человеческого блага. Ириней пишет: «По чьему велению родятся люди, по повелению Того же ставятся цари, годные для тех, кто управляется ими. Некоторые из них г даются для пользы подданных и для улучшения и для сохранения правды, некоторые же — для устрашения, наказания и ускорения, иные для обольщения, поношения и высокомерия, как того достойны подданные.» (Adv. haer., V, 24). ' '.
Таким образом, как мы постарались показать, христиане были действительно лояльными подданными Римской империигонения не могли иметь под собой реальных политических оснований. Вплоть до середины III в. нам ничего не известно об участии христиан в антигосударственных движениях или заговорах, а во время анархии, царившей на протяжении г большую часть III века, говорить об антигосударственных движениях вовсе л «i бессмысленноболее того, за эти два века христианское учение о государстве проходит путь от эсхатологии, коренящейся в иудейской традиции, до признания единого начала Церкви и государства — у их истоков стоит сам Господь. Несмотря на четкое разделение двух сфер — сферы Бога и сферы кесаря — появляется учение о том, что «ко благу наше учение расцвело вместе со счастливо начавшейся царской властью»: Церковь едва ли не освящает императорскую власть. В практических вопросах Церковь также демонстрирует полную лояльность: это видно при рассмотрении вопроса об отношении к военной службе.
Но если мы обратимся к группе течений, которые принято называть «гностическими», то без труда заметим принципиальное отличие их учения о природе власти от того, что провозглашалось идеологами церковного христианства. Гностики полагали, что «существует другой бог помимо творца» (Adv. haer., I, praef.). Они настаивали на разделении между г распространенным образом Бога как создателя, господа, судьи и повелителя и Бога — Отца истины, Бога духовного. Всей полнотой знания обладает лишь второй, а первый не знает ни себя, ни своего происхождения, а мир, который он творит — жертва ошибки. Эта позиция была принципиально новой для античного мира — до этого никто так резко не оспаривал платоновский тезис о том, что космос есть лучшая из сотворенных вещей. Бог-демиург связывается гностиками с Богом Ветхого Завета. Таким образом, позиция гностиков по отношению к власти резко контрастирует с позицией церковных авторов. Вместо познания Господа, на чем они настаивают, г церковные христиане остались ослепленными слугами демиурга.
Эта позиция породила две модели поведения: аскетическую и либертинистскую. И та, и другая опиралась на представление о материи как о I зле. Гностики полагали, что в силу своей особой, духовной, природы они выше обычных людей — психиков-душевных и соматиков-плотских — и не нуждаются в том, что необходимо для них. В зависимости от представлений о характере демиурга — злом или «правосудном» — можно выделить два типа отношения к земной власти. Для первого характерно мнение о том, что власть над «принадлежащими к истинному роду» людьми — нарушение г мирового порядка. Гностики выше и демиурга, и его отражения — царя, они относятся к «избранному роду, не имеющему царей над собой». Для второго, наоборот, демиург воспринимался как «покровитель» гностиков в этом мире: «Он будет продолжать управление миром до надлежащего времени, более всего для попечения о церкви.» (Iren. Adv. haer., I, 7, 4). Таким образом, душа царя оказывается содержащей в себе духовное семя, которое дает ей г знание о духовном мире и возможность управлять физическим миром по I образу мира Высшего. Он не может оказаться спасителем длясех, ибо спастись могут лишь избранные, пневматики, но император может сделать 1 все возможное для того, чтобы облегчить им спасение, приблизив к себе и обеспечив твердое материальное положение.
Вряд ли представители различных христианских течений различались римскими администраторами во время пррведения гонений: всем предлагалась стандартная процедура отступничества. Гностики совершали его без особых проблем. Причины этой легкости отступничества и г демонстрации лояльности традиционной римской религии лежали в теологии «и христологии: они не верили, что божественная, духовная часть Христа страдала на кресте, и это делало мученичество бессмысленным самоубийством. Гностики не считали необходимым претендовать на исключительность, как это делали церковные христиане, и не отказывались воздавать почести языческим богам, когда в этом возникала необходимость. Таким образом, очевидно, что хотя догматы гностиков и могли казаться представителям власти очень похожими на ортодоксальные, гностики избегали гонений именно потому что, они при необходимости соглашались г принять участие в языческой церемонии, в то время, как ортодоксальные.
4 I * л христиане отказывались от этого. 1.
