Иное толкование привело бы к абсурду. Во-вторых, Пленум Верховного Суда Российской Федерации посчитал, что подлог будет иметь место не только в случае внесения в документ заведомо ложных сведений, но и когда заверяется документ с заведомо ложными сведениями. Эту рекомендацию также следует считать обоснованной в силу того, что в результате заверения заведомо ложной информации изготавливается поддельный официальный документ. Опять же толкование, данное в Постановлении, выходит за рамки грамматического смысла закона, но совпадает с его системным смыслом. Последний вопрос по квалификации служебногоподлога, получивший разъяснение в Постановлении, связан с определением субъекта преступления. Пленум Верховного Суда Российской Федерации, как и в диспозиции ст. 292 УК РФ, говорит о должностных лицах, а также о государственных служащих и служащих органа местного самоуправления, не являющихся должностными лицами. При этом он отмечает не всех должностных лиц, а только тех, которые наделены полномочиями по удостоверению фактов, отражаемых в документе. Данное разъяснение нуждается в уточнении. Отвечать за служебный подлог могут только те лица, которые в силу служебных полномочий имеют доступ к официальным документам.
Должностное лицо, государственный или муниципальный служащий, не являющийся должностным лицом, не имеющие доступа в силу своих полномочий к официальному документу и внесшие в него изменения, при наличии иных признаков состава могут отвечать по ст. 327 УК РФ. Так, если государственный служащий, не являющийся должностным лицом, проникает в помещение, где хранятся официальные документы и куда у него нет доступа, тайком вносит в официальный документ изменения, то ответственность для него должна наступить, при наличии иных признаков состава, по ст. 327 УК РФ за подделку официального документа. Это первое уточнение. Таким образом, субъектом служебного подлога могут быть должностные лица, государственные или муниципальные служащие, не являющиеся должностными лицами, которые наделены полномочиями по работе с официальными документами (заполнение, выдача официальных документов, хранение, контроль за правильностью их заполнения и т. д.).
Вопрос, который не нашел отражения в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и даже не обсуждался при подготовке его проекта, но который важен для практики, — это оценка подделки официального документа, когда этот документ не включается в официальный документооборот, и более того, его и не предполагается вводить в официальный документооборот. На кафедре уголовного права СПбГУ в свое время обсуждался запрос, в котором речь шла об одной из таких ситуаций. Участковый уполномоченный в целях улучшения статистических показателей своей работы незаконно составил протокол об административном правонарушении, которого в реальности не было. Однако на основании этого протокола административное дело не возбуждалось и к административной ответственности никто не привлекался. Свою «юридическую роль» официального документа протокол не сыграл и не мог сыграть, поскольку возбуждение административного дела не планировалось. Он был нужен только в «информационных» целях. При таких обстоятельствах изготовление поддельного документа не обладает общественной опасностью, которая связана с наличием реальной угрозы вреда порядку управления. Общественная опасность имеет место только в случае, когда предполагается использовать поддельный документ. Можно провести аналогию с преступлением, предусмотренным в ст. 186 УК РФ. Ответственность за фальшивомонетничество наступает, если имеют место сбыт поддельных денег или их изготовление, хранение либо перевозка в целях сбыта. То есть когда-либо имеет место непосредственно ввод подделок в обращение, либо предполагается это сделать.
2.2. Вопросы совершенствования квалификации подлога документов.
В настоящее время сложилось устойчивое мнение, что коррупция в нашем государстве стала нормой, а традиция ставить личное отношение и обязательство выше закона и этических норм паразитировала буквально все общество. Сложности, возникающие при отнесении тех или иных документов к категории предмета подлога порождаются несовершенством действующего законодательства, а именно отсутствием легального определения термина «официальный документ» в уголовном законе, влекут ошибки при квалификации содеянного следствием и судом. Изъяном настоящей редакции нормы о служебном подлоге нам видится не дифференцированная ответственность для должностного лица и государственного служащего, муниципального служащего, не являющихся должностными лицами. Так как объем полномочий данных категорий субъектов разный, то есть несоразмерен друг другу, то и ответственность надлежит разграничить. Действия, посредством которых заведомо ложный документ поступает в документооборот, то есть согласование, и утверждение правоприменителем квалифицируются по-разному, например как злоупотребление должностными полномочиями, служебный подлог или по совокупности данных преступлений. Обоснованным было бы отграничить ответственность лиц, изготавливающих заведомо ложный документ и лиц, их утверждающих (подписывающих) на законодательном уровне. На основании изученной судебной практики каждый пятый служебный подлог совершается в соучастии, а именно имеет место заранее установленная договоренность о совместном совершении преступления. Таким образом, и это обстоятельство должно найти отражение в норме о служебном подлоге. Служебный подлог чаще всего выступает как подготовительный этап к совершению иного преступления.
Заключение
.
Исследование элементов подлога документов, установление их взаимозависимости является важным этапом на пути к разработке эффективных рекомендаций по выявлению, расследованию и предупреждению преступлений. Владение информацией о способе подлогов документов позволяет выдвигать обоснованные версии о субъекте расследуемого преступления, выбирать рациональную линию поведения при производстве следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий и, как следствие, успешно выявлять и расследовать преступления, предусмотренные ст. 142, 1421, 233, 292, 2921, 303, 327 УК РФ. Подложный документ" и «поддельный документ» не означают одно и то же. Термин «подложный документ» шире. Следовательно, к подложным стоит относить не только поддельные документы, но и настоящие, используемые не тем лицом, которому документ принадлежит, или просроченные, или выданные на основе ложной информации. Анализ УК РФ и Постановления показывает, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации дал разъяснение, отступив от буквы закона. Во-первых, признал наличие подлога и в случае изготовления нового документа, содержащего заведомо ложные сведения.
С этим следует согласиться, поскольку непризнание служебным подлогом изготовления поддельного документа что называется «с нуля» противоречит системному смыслу закона. Данное разъяснение хотя и выходит за рамки грамматического толкования закона, но совпадает с системным смыслом уголовно-правовой нормы. Иное толкование привело бы к абсурду. Во-вторых, Пленум Верховного Суда Российской Федерации посчитал, что подлог будет иметь место не только в случае внесения в документ заведомо ложных сведений, но и когда заверяется документ с заведомо ложными сведениями. Эту рекомендацию также следует считать обоснованной в силу того, что в результате заверения заведомо ложной информации изготавливается поддельный официальный документ. Опять же толкование, данное в Постановлении, выходит за рамки грамматического смысла закона, но совпадает с его системным смыслом. Список использованной литературы.
Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (с изменениями и дополнениями от 06.
07.2016) // Система ГАРАНТ:
http://base.garant.ru/10 108 000/#ixzz4OwH86jEHАтальянц М. А. Способ совершения преступления: уголовно-правовое значение // Вестник московского университета. Серия 11: Право. 2014. № 4. С.
124.Бугаевская Н. В. Осуществление функций представителя власти как признак понятия «должностное лицо» // Известия Тульского государственного университета. 2014. № 2. С. 52. Букалерова Л. О проекте постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве, коммерческом подкупе и иных коррупционных преступлениях» // Уголовное право. 2013.
№ 5. С. 45. Букалерова Л. А. Уголовно-правовая охрана официального информационного оборота. М.: Издательство Юрлитинформ, 2012.
С.
232.Букалерова Л. А., Гнатик Е. Н., Питкин Р. А. Служебный подлог — коррупционное преступление: монография. М.: Московский ун-т им. С. Ю. Витте. 2014.
С. 40. Великородный П. Г. Идентификационное исследованиеспособа совершения преступлений в целях поиска преступника. М.: Юрлитинформ. 2013. С.
12.Журавлева Г. В. Уголовная ответственность за служебный подлог. М., 2012. С.
89.Любавина М. О некоторых проблемах квалификации преступлений коррупционного характера // Уголовное право. 2013. № 5. С.
91.Питкин Р. А. К вопросу о классификации служебных подлогов // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2013. № 21. С. 234. Шкеле М. В. Способ совершения преступления и его уголовно-правовое значение. СПб., 2011.
С.
43.Щиголев Ю. В. Квалификация подлогов документов по Российскому уголовному праву. М., 2014. С.
106.Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 года № 24 О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях //.
http://ппвс.
рф/2013/postanovlenie-plenuma-vs-rf/N24-ot-09.
07.2013. htmlОпределение Верховного Суда Российской Федерации от 30.
11.2006 № 47-о06−96.Постановление президиума Санкт-Петербургского городского суда от 27.
01.1993 г. [Электронный ресурс] // pravosudie.biz/base1/Документы на трактор //.
http://fermer.ru/forum/obshchie-voprosy-po-selskokhozyaistvennoi-tekhnike/128 135.
