Организация и рынок в различных сферах общественной жизни

Организации и рынки как институты, т. е. как совокупности правил, характерны не только для экономики. В поведенческих принципах, конституируемых как тем, так и другим, заключен общий макросоциальный смысл. Множество сфер деятельности развиваются обществом либо по организационным, либо по рыночным правилам. Данная констатация подразумевает относительность институтов организации и рынка, невозможность четких ценностных суждений по отношению к каждому из них. Никогда нельзя сказать, что организация — это хорошо, а рынок плохо, и наоборот. Более того, организация и рынок как институты представляют собой скорее ориентиры построения структур человеческой деятельности, а не четкие застывшие правила отдачи приказов или свободного обмена правами собственности.

Исследование различных сфер общественной жизни с целью выявления соответствия их строения институтам организации и рынка позволяет понять их универсальную природу, общую логику создания правил, заключенных в них.

Аналогичными рынку явлениями общественной реальности являются естественные языки и искусство. И то, и другое не подразумевает ни централизованного управления, ни абсолютной рациональности в своем объяснении. Язык развивается спонтанно, на основе множественных актов взаимодействия людей. Они обмениваются информацией и иногда изобретают новые обороты речи, происходит постоянное естественное заимствование слов из других языков на основе горизонтальных связей. Любая попытка выстроить естественный язык в виде логической структуры, тем более имеющей организационную иерархию правил, обречена на провал. Так было и с предложениями славянофилов во второй половине XIX в., и с многочисленными «реформами» русского языка, предпринимавшимися в Советском Союзе. Получавшиеся в результате более или менее скоординированные «организационные» системы правил были либо нежизнеспособными, либо переполненными противоречиями (возьмем, к примеру, пунктуацию в современном русском языке). То же самое можно наблюдать и в других странах, прежде всего во Франции, где постоянно предпринимаются попытки централизованной борьбы за чистоту языка, и с этой целью производятся всяческие «упорядочивания» .

Сходство языкового и рыночного пространства уже давно отмечалось многими авторами. «Как развивается язык? — спрашивал в свое время М. Фридман и отвечал: — Практически тем же способом, что и экономический порядок, образованный рынком, т. е. посредством свободного взаимодействия индивидов. Только в случае с языком они обмениваются информацией и идеями (а часто и сплетнями), а в экономике товарами и услугами»^[1]. Сходство языка с рынком не заканчивается только тем, что и там, и тут нет иерархии. Правила, образованные институтом рынка, могут достаточно вольно нарушаться людьми. Иногда за таким нарушением следуют строгие санкции, а иногда не следует ничего. Рыночные правила слабо контролируются. Именно поэтому в них заложен потенциал саморазвития. Сегодняшняя ошибка может стать завтрашним правилом, а слово из профессионального сленга — войти в обыденный лексикон.

Итак, язык — это рыночная структура, не имеющая единого центра развития, спонтанно развивающаяся. То же самое можно сказать и об искусстве во всех его проявлениях. Искусство не только не имеет централизованной структуры, по и вообще не стремится создать какую-либо структуру. Весьма успешные на первый взгляд попытки «организовать» искусство, предпринятые в Советском Союзе и других социалистических странах, сегодня с очевидностью представляются абсолютно нелепыми. Определенные иерархические структуры в искусстве действительно существуют — это разнообразные конкурсы, где определяются лучшие. Но эти конкурсы и всевозможные премии отнюдь не определяют социальный механизм существования искусства как вида человеческой деятельности. И это не только потому, что люди, которым не светит стать лауреатом конкурса Чайковского или получить Оскар, не перестают заниматься музыкой и снимать фильмы. Просто само искусство всегда многополярно, и его развитие (если о таковом вообще можно говорить) основано на постоянных горизонтальных взаимодействиях между «творцами» и людьми, потребляющими произведения искусства, а не на иерархических структурах (конкурсах или министерствах), подсказывающих направление развития.

Известный российский кинорежиссер А. Сокуров предложил заменить кинематографические конкурсы «киновыставками». При этом он исходил из условности присвоения наград и невозможности реального сравнения киноработ. В этом предложении прослеживается ощущение несоответствия организационной по своей сути процедуры конкурса рыночному пространству искусства. Искусство — это обмен эмоциями, ощущениями, оригинальными идеями. И выставка соответствует ему в значительно большей степени, чем конкурс. Выставка вообще представляет собой чисто рыночное явление. Проведение выставок связано с торгами и заключением сделок. Выставка — это структура, облегчающая горизонтальные связи. Конкурс в противоположность этому задает вертикаль. В современном мире с распространением института рынка мы все чаще сталкиваемся с противоречием данных феноменов. У современного человека еще не до конца выработалось «выставочное» сознание, он еще мыслит конкурсами, даже по отношению к тем фактам социальной жизни, где должны работать выставки (в широком смысле этого слова). В частности, постоянный конкурс, идущий среди государств по поводу относительного места в экономическом рейтинге, все в большей степени кажется неуместным. В глобальном мире скорее существует выставка экономик, вписанных в различные системы ценностей, чем нелепое соревнование, у которого постоянно меняются правила.

В противоположность этому организационные принципы находят свое воплощение в искусственных языках и спорте. Искусственные семиотические системы имеют строгую аксиоматическую основу и организованы по принципу иерархии. Цифровая запись информации — лучший пример этого подхода. Сначала четко оговаривается, что в науке обозначают символами «1″, „2″, „х“, “ п» и т. д., а затем уже используют данные символы в самых сложных построениях. Изменение языка невозможно на основе горизонтального взаимодействия, двухсторонней «сделки» и других атрибутов рыночных отношений. В отличие от естественного языка, искусственный, хоть и основан на контракте, одобренном участниками общения (подобно тому, как работник подписанием трудового договора подтверждает свое вхождение в организацию), представляет собой совокупность организационных правил и для своего развития требует неких централизованных решений. Эти централизованные решения могут вылиться в создание палаты мер и весов, в общее собрание с целью изменения или дополнения аксиоматических значений и в другие подобные начинания. Такая же ситуация наблюдается и в отношении языков программирования, и искусственных языков типа Эсперанто. Во всех случаях у данных семиотических систем есть «начало» и заранее заданная логика развития, которая с нарастанием использования системы уподобляется построению гигантской иерархии. Совершенно новым этапом для развития подобных систем является их перерастание в естественные (что в некотором смысле можно наблюдать в среде эсперантистов). Тогда язык начинает впускать в себя рыночные принципы развития. Такой язык становится неуязвимым, не зависимым от воли одного лица или группы лиц подобно тому, как неуязвимым и независимым является рынок.

Аналогия между организацией и спортом напрашивается сама собой при виде пьедестала почета на любых соревнованиях. Организационные принципы развития спорта и рыночные принципы, обусловливающие функционирование сферы искусства, как ничто другое помогают различить тонкие, порой совершенно незаметные нюансы проявления двух различных институтов в реальной общественной жизни.

И спорт, и искусство относятся к тем сферам человеческой деятельности, которые часто именуются игрой, при этом структура деятельности в спорте и искусстве имеет явную тенденцию к развитию по различным правилам. Если в искусстве иерархические организационные структуры занимают периферийное место и вписываются в общий контекст рынка как базового института, спорт явно тяготеет к организационным принципам развития. Олимпийское движение, система спортивных клубов, иерархия спортивных званий являются естественным каркасом спортивного движения. Нарушение иерархических принципов, невозможность определения места в спортивной иерархии ощущаются как аномальные явления. Такая ситуация характерна для современных шахмат в период раскола, который в свое время произвел Г. Каспаров. Отсутствие организационных начал, которые должна была бы воплощать в жизнь единая международная организация шахмат (ФИДЕ), представляется ошибочным.

Различие между спортом и искусством в нюансах. Понимание этих нюансов приближает нас к пониманию реального противопоставления организации и рынка как институтов. И тот и другой являются частью единой культурной среды, которая, распадаясь надвое в диалектическом противостоянии правил поведения социальных субъектов, не утрачивает своего единства. Именно поэтому в реальной жизни одни сферы деятельности могут демонстрировать переход от одного системообразующего института к другому — вроде бы радикально противоположному. Так, например, спорт в одном из своих проявлений смыкается с физкультурой и некоторыми массовыми мероприятиями, которые явно отступают от организационных правил своего построения. Вообще точно так же как скрипач, не получивший звания или не победивший на конкурсе, отнюдь не бросает свое занятие, так и спортсмен, не выигравший медаль, как правило, не завязывает резко со спортом. Но если в первом случае человек все равно может рассчитывать на признание, известность и даже знаменитость, то во втором случае статус бывшего неудачного борца за награды самым негативным образом влияет на его самоощущение. Если рынок дает возможность поднять свой статус только за счет своих личных усилий (разбогатеть, прославиться и т. п.), то организация подразумевает, что повышение статуса — это определенный путь по иерархической лестнице. Проходя этот путь, человек коренным образом зависит от других людей. В данном случае речь идет именно о нюансах различий между организаций и рынком на практике. Часто такие различия кажутся несущественными, но их осознание принципиально важно для разработки правильных жизненных стратегий.

Рис. 2.3. Институты организации и рынка в различных сферах общественной жизни.

Развитие институтов организации и рынка в различных сферах общественной жизни может изменяться во времени. Ученых всегда интересовали причины такого изменения. Марксизм главную причину этого видел в спонтанном изменении технологий. Институциональная методология не исключает сознательного воздействия на институциональные факторы, но такое воздействие оказывается крайне медленным и косвенным по причине устойчивости институтов. Приведенный выше пример с созданием Интернета показывает, как в технологию сознательно может быть заложен институт. При этом распространение правил данного института посредством технологии занимает десятилетия. В постиндустриальном обществе именно постепенная трансформация сознания человека, прежде всего западного человека, при вела к расширению доли рынка и соответственно сокращению зоны организации как института в жизни общества. Изменение приоритетов в развитии глобального мира, как уже было сказано, во многом связано с современным гносеологическим скептицизмом, нарастанием объемов информации и допущением спонтанного развития социальных процессов как залога поступательного развития общества. Именно поэтому жизнь людей и их мировоззрение все в большей степени (но совсем не до конца!) подчиняются правилам, образующим институт рынка.

• [1] Friedman М, Friedman R. Free to choose. N.Y., 1980. P. 17.