Цели организаций и рынков

В описанном выше институциональном контексте исследования организации и рынка следует обратить внимание на наиболее вероятную гиперцель их существования. По отношению к рынку такую цель определить весьма сложно вследствие спонтанного характера формирования данного института. Вместе с тем следует признать, что социально-экономическая практика последних 20−30 лет дает нам повод определиться в данном направлении. Зачем внедряется рынок туда, где ранее действовали организационные принципы координации деятельности людей? Первыми примерами такого внедрения могут служить реструктуризационные проекты в индустрии связи, осуществленные в США и Великобритании в начале 1980;х гг. Затем сюда добавилась массовая практика построения рынка в странах Восточной Европы, России, а также множества других регионов мира с ранее сильным государственным регулированием. Наконец, в 1990;е гг. экономические реформы в Евросоюзе также проходили, а во многом проходят и до сих пор под флагом внедрения института рынка в те сферы, где ранее доминировали организационные принципы.

Естественные монополии повсюду в мире стали объектами внедрения рыночных отношений. Причем результаты внедрения рынка оказались весьма различными; тут стоит вспомнить энергетический кризис в Калифорнии или ускоренную приватизацию нефтяного рынка России. Вместе с тем попытки создания искусственных рынков на месте организаций продолжаются. Наряду с чисто экономическими рациональными причинами, которые активно используются в пропагандистских целях для обоснования необходимости реформ — экономические трудности (характерные для железных дорог), завышенные тарифы (в индустрии связи и электроэнергетике), — существуют и иные, более глубокие причины. В отдельных случаях они носят объективный характер. Так, в Евросоюзе наблюдается устойчивое нежелание создавать мощные бюрократические структуры центрального управления. Но в других случаях они носят явно мировоззренческий характер.

Если оставить за рамками узко экономические рассуждения о том, что внедрение рынка якобы везде должно привести к снижению цен и повышению качества, главной социальной целью таких преобразований служит запуск механизма саморазвития. Рынок при всей своей неясности и склонности к кризисам обусловливает независимое от человеческого сознания развитие социальной реальности. Если в XIX в. человек хотел подчинить все явления и процессы своей сознательной воле (в результате чего образовались тоталитарные государства), сегодня в постиндустриальном мире человек хочет жить вместе с саморазвивающимися сущностями, явлениями и процессами не контролируемыми, не инициируемыми, а просто наблюдаемыми. Подобное допущение иррациональных сфер развития, сознательное «сожительство» с неведомым обозначает новый этап развития мировоззренческих предпочтений человека.

Изменения в мировоззрении начались давно, но именно в настоящее время они приводят к практическим результатам. Плохо вписанная в обыденный рационализм категория бесконечности сегодня стала общепризнанной. Бесконечное время, бесконечное пространство показывает человеку тщетность его попыток контроля внешнего мира, внедрения сознания во все элементы жизни. Бесконечное время и бесконечное пространство подталкивают человека к созданию «бесконечной» экономики. А бесконечная экономика — это не что иное, как рынок с его неудержимой эволюцией, непреодолимым движением вперед, но, правда, и со всеми его проблемами и потрясениями.

В том, что касается господства института рынка над институтом организации, практические действия явно обогнали изменения сознания. То, что очень медленно и сложно происходит с сознанием человека, оказалось выполнимо на уровне хозяйственных процессов. В теории мы имеем весьма настойчивые, но уж слишком изысканные и малопонятные попытки философов разоблачить традиционный рационализм, вошедший в «плоть и кровь» современной человеческой жизни. В сфере экономики вот уже не одно десятилетие рыночное мышление подспудно прокладывает себе дорогу.

Сегодня мир в значительно меньшей степени зависит от воли правителей и правительств, от каких бы то ни было руководителей. Если организация создавала возможности для воплощения в жизнь идей немногих, находящихся у руля власти, сегодня в рамках рыночного механизма широкие возможности получают многие, почти все, хотя в большинстве своем эти возможности носят номинальный характер.

Таким образом, в основе попыток внедрить рыночный механизм, усилить рынок как институт, противоположный организации, лежит методологический скептицизм сегодняшнего человека по отношению к своему разуму, скептицизм, обоснованный всей критикой традиционного рационализма, прозвучавшей в XX столетии. Постмодернистское мышление тех, кто расширяет границы рынка как института посредством функционирования реального рыночного механизма, распространяется в массы людей, никогда не читавших и не склонных читать сложные философские трактаты и изощренные литературные произведения, критикующие рационалистический оптимизм наших недавних предков.

В целом, гиперцелью института рынка следует считать внедрение в систему элементов саморазвития. В данном случае речь идет о создании механизма возникновения и достижения множественных целей, механизма, не контролируемого сознательной волей отдельных людей и саморазвивающегося. В рамках сознательного или независимого от сознания выбора института рынка в качестве приоритетного в той или иной сфере он начинает играть важную контрадаптивную роль, заставляя факторы институциональной среды — от культурных и мировоззренческих до организационных — приспосабливаться к его особенностям.

В противоположность этому организация традиционно понималась как средство достижения какой-либо конкретной цели (вспомним самую первую и самую простую социологическую трактовку организации). При всей научной разработанности целевой парадигмы самому понятию цели не уделялось сколько-нибудь значимого внимания. Собственно цель сводилась к конкретной социально-экономической функции организации (выпускать продукцию или оказывать услуги). Если подобная формулировка цели более характерна для социологических и управленческих теорий, то экономисты вместо «натуральной» цели используют универсальную финансовую цель — делать деньги, получать прибыль.

Институциональная методология исследования дает совсем иной ответ на данный вопрос. Он заключается в том, что субъект, создавший и утвердивший некий институт, навсегда оправдывает свое существование. Собственно он начинает формировать свою особую культуру, поэтому цель организации — создать свою собственную культуру и тем самым проявить насилие по отношению к спонтанно развивающемуся окружению. Взаимодействие организаций и рынков, таким образом, это не только обмен ресурсами, но и борьба. Борьба, чаще всего не осознаваемая до того момента, покуда организация не начинает одерживать победу над средой.

Если принимается утверждение о том, что базовой целью организации является создание новых институциональных факторов среды, т. е. культурных ценностей, следует обратить внимание на некоторые структурные и динамические особенности процесса, на основе которого и достигается данная цель. Организация создает свою культуру, но данная культура не едина. В ней можно выделить внешние и внутренние составляющие. Именно на этой основе целесообразно разделить культуру организационную и культуру корпоративную. Связь между внутренними (корпоративными) и внешними элементами организационной культуры весьма специфическая. Это скорее две группы взаимовлияющих факторов. Между ними нет четкой причинно-следственной связи. Сам процесс «выбрасывания» правил вовне является неоднозначным и нелинейным. Соотношение между внутренними правилами организации и правилами, формирующимися в рамках создаваемого сю института, представляет собой отдельный и весьма сложный предмет исследования. Именно в рамках данного процесса четкая рациональная воля человека, обремененная ценностями организационной культуры, преобразуется в некую весьма эклектичную совокупность норм и векторов поведения людей в окружении организации.

Здесь следует отметить, что в подавляющем большинстве случаев только организации, имеющие сильную и специфическую организационную культуру, способны создать реальные культурные факторы внешней среды. Руководство как бы сначала проигрывает механизмы культурного воздействия на своих подчиненных, чтобы затем реализовывать стратегии культурной экспансии в более широкие аудитории.

Кроме того, одной из динамических особенностей «культурного насилия», производимого организацией над рынком, служит первостепенное создание именно внутренней культуры. Совокупность внутренних ценностей помогает выживать во враждебных окружениях и быстро приспосабливаться к среде. Поэтому императив создания корпоративной культуры наличествует уже в процессе выживания организации на ранних стадиях своего развития. Желание создать устойчивые культурные ценности во внешней среде многократно усиливает необходимость создания и укрепления системы внутренних ценностей, которые теперь уже видятся не как некоторое изящное дополнение рациональной стратегии выживания, а как сам смысл организационного существования.