Философия психоанализа. 
История философии

Существенное значение в XX в. приобрел психоанализ — учение Зигмунда Фрейда (1856−1939). Это произошло прежде всего потому, что Фрейд впервые, анализируя психику человека, обратил внимание не на сознание, а на подсознание.

Основные работы З. Фрейда.

Фрейд разделил структуру психики на три подструктуры:

• 1) доминирующее «Оно» с его двумя врожденными (основными) инстинктами — Эроса (полового влечения) и Танатоса (инстинкта разрушения и смерти);
• 2) «Эго», или «Я» (сознательность);
• 3) «Супер-Эго», или «Сверх-Я» (общественные требования), которое находится между «Оно» (бессознательным) и «Эго» (сознанием, сознательностью), во взаимодействии с реальным миром.

Динамика развития человеческой психики, считает Фрейд, определяется бессознательным и выражается прежде всего в комплексе Эдипа — врожденном и неизбежном влечении ребенка к родителям противоположного пола и враждебности к родителям того же пола. Нормальная психика — это результат подавления, вытеснения подсознательных детских воспоминаний, извращенных социальных импульсов по отношению к отцу, матери, сестре или брату. Неврозы, порожденные детскими сексуальными воспоминаниями, особенно остро проявляются в ситуации, когда реальные жизненные проблемы по тем или иным причинам не находят своего разрешения. Лечение неврозов, полагал Фрейд, лучше всего осуществляется с помощью психоанализа, суть которого состоит в том, чтобы побудить индивида осознать и подчинить сознанию свои бессознательные вожделения.

Очевидно, что в сфере психиатрии психоанализ необходим и, бесспорно, плодотворен. Но дело в том, что Фрейд без особых изменений использовал метод психоанализа и для объяснения различных проявлений общественной жизни, применяя психоаналитическую теорию к истории, религии, морали, культуре и т. п., что неизбежно оборачивалось неверными теоретическими обобщениями. Так, в сущности, исходя из представления об Эдиповом комплексе, Фрейд толкует всю историю становления человеческой культуры. Она развивается, по его мнению, под знаком преступления, совершенного сыновьями, которые, убив своего отца-тирана, положили тем самым конец первобытной отцовской орде. Однако, поскольку между ними на почве вины за содеянное начались раздоры, постольку они вынуждены были подавлять свои агрессивные инстинкты и искать (употребим современный термин) компромисс. Сублимация, вытеснение инстинктов, осознание и осознанное разрешение конфликтов между сознанием и бессознательным и послужили, по Фрейду, первым импульсом к зарождению социальности и культуры. Именно сознание вины и раскаяние сыновей за совершенное преступление — убийство отца — привели к возникновению религии и нравственности. «Религия — общечеловеческий невроз принуждения. Как и у ребенка, она произошла из Эдипова комплекса, из отношения к отцу» , — подчеркивает Фрейд. Не бог, а культура — высшая санкция нравственности. «Одинаковая для всех опасность ненадежности жизни объединяет людей в общество, отдельному человеку убийство запрещающее» .

Фрейд весьма негативно относится к религии, полагая, что это род массового безумия. Рядовой человек, отягощенный заботами своей жизни, верит, что заботливое Провидение оберегает его жизнь и возместит ему в жизни будущей тяготы теперешней жизни. Рядовой человек не может себе представить это Провидение иначе, чем в облике необычайно возвеличенного Отца: только такой Отец может знать о нуждах детей человеческих, только его можно смягчить молитвами, умилостивить раскаянием. «Все это, — отмечает Фрейд, — настолько инфантильно, так далеко от действительности, что гуманно настроенному человеку больно даже подумать о том, что огромное большинство смертных никогда не будет способно подняться над таким пониманием жизни». На возражение французского писателя Ромена Роллана (1866−1944), считавшего религию «ощущением вечности», чем-то «океаническим», Фрейд отвечал: «Я могу допустить, что „океаническое“ чувство вошло во взаимосвязь с религией позднее. Это чувство единства со вселенной может рассматриваться как попытка религиозного утешения, как некий способ отрицания опасности, которую „Я“ обнаруживает в виде угрозы со стороны внешнего мира» .

Культуру Фрейд рассматривает как важный фактор затормаживания, свойственного человеку наряду с Эросом и Танатосом. «Сверх-Я» как культура, воплощение нравственных норм противостоит агрессии, направленной против «Я». В столкновении между «Сверх-Я» (совестью) и «Я» рождается сознание вины. В результате, опасные агрессивные страсти ослабляются; совесть, сознание вины выступают в качестве инстанции, «находящейся внутри самого индивида, наподобие оккупационной власти в побежденном городе». Вместе с тем, усиление чувства вины, обеспечивая прогресс культуры, сопровождается снижением ощущения счастья.

Фрейд считал, что в современную ему эпоху обуздание первичных позывов к агрессии особенно важно: от этого зависит, удастся ли человеческому роду обеспечить свое дальнейшее существование и развитие, или нет. В настоящее время, писал Фрейд, люди так далеко зашли в своем господстве над силами природы, что с его помощью легко могут уничтожить друг друга вплоть до последнего человека. Хорошо, что люди эту опасность уже осознают. Именно это объясняет их теперешнее беспокойство, их тревожные настроения. Фрейд надеется, что Эрос — инстинкт жизни — сделает усилие, чтобы отстоять себя в борьбе с Танатосом — инстинктом смерти.

Карл Густав Юнг (1875−1961), швейцарский психолог и философ, основатель «аналитической психологии», подобно Фрейду апеллировал к бессознательному, к теории вытеснения. Однако он отверг основополагающий тезис концепции психоанализа о том, что сексуальные желания являются доминантой человеческого поведения. Наряду с сексуальностью, важную и зачастую решающую роль играют, по мнению Юнга, проблемы социальной адаптации, подавленности в силу трагических обстоятельств, соображений престижа и т. п. Более того, в отличие от Фрейда Юнг отдавал приоритет не личному, но коллективному бессознательному. По Юнгу, любой человек приходит в этот мир с определенной ориентацией, заложенной в нем изначально, он инстинктивно, неосознанно несет на себе печать «духа предков». Опыт бесчисленного ряда предков воплощается в соответствующие прообразы, или архетипы, обусловливающие в общем и целом единый образ психической жизни. Архетипы проявляются через сны, мифы, отклонения в поведении людей. В частности, по мнению Юнга, античные мифы и древние верования представляют собой архетипы образа мышления, извечно и неизменно существующие в «коллективном подсознании» людей и побуждающие их определенным образом действовать. Однако если для примитивного человека они выступают как неоспоримая часть представлений о Вселенной, то современные люди не хотят признать страха перед суевериями и стремятся создать сознательный мир, безопасный и управляемый в том смысле, что естественный закон занимает в нем такое же место, какое писаный закон занимает в государстве. И все же, полагает Юнг, даже среди нас иной поэт время от времени видит образы, населяющие ночной мир, — духов, демонов и богов, короче говоря, он видит нечто из мира психического, который вселяет ужас в дикарей и варваров. Во всяком случае, писал Юнг, «я обнаружил, что ассоциации и образы такого рола составляют неотъемлемую часть подсознания и присутствуют в сновидениях любого человека, будь он образован или безграмотен, умен или глуп. Их вовсе нельзя отнести к не имеющим жизни и смысла „останкам“. Они до сих пор действуют и имеют особую ценность как раз из-за своей долгой „истории“… Они образуют мост между присущими нам созидательными способами выражения мыслей и более примитивными, но и более яркими и образными, формам и самовыражения» .

Основные архетипы, выделенные Юнгом, таковы:

• • Персона — это наша роль в обществе;
• • Тень — наши асоциальные страсти (эти страсти можно перевести в сознательное творчество);
• • Анима — бессознательная женская сторона в мужчине;
• • Анимус — бессознательная мужская сторона в женщине;
• • Самость — сердцевина личности. Символом архетипа самости является мандала — абстрактный круг, нимб святого.

Каждый раз, когда в мире происходит кризис, «коллективное подсознание», считает Юнг, прорывается через внешний налет науки, разума, цивилизации. Примером подобного взрыва, но мнению Юнга, может служить, в частности, мировая война. Она, как ничто другое, обнаружила всю непрочность стенок, отделяющих упорядоченный, сознательный мир от подкарауливающего его хаоса. То же проявляется в каждом отдельном человеке с его разумно организованным миром: разум совершает «насилие» над естественными силами, которые ждут мести и только поджидают момента, когда падут препятствующие им перегородки, чтобы подвергнуть сознательную жизнь разрушению. Вместе с гем, считает Юнг, человек не должен отождествлять себя с бессознательным. Мы во власти бессознательного в той же степени, в какой оно само — во власти нашего сознания. Во всяком случае, люди должны помнить: единственный смысл человеческого существования состоит в том, чтобы зажечь свет во тьме примитивного бытия.

Эрих Фромм (1900;1980), главный представитель неофрейдизма, выступал против фрейдистского libido (бессознательного сексуального влечения). По его мнению, поведение человека может быть адекватно понято только в свете влияния культуры. Личность — это результат взаимодействия между врожденными потребностями и социальными нормами. Согласно Фромму, перед современным человеком стоит болезненная дилемма: растущая пропасть между свободой и чувством личной безопасности, ощущением личной незначительности. В этих условиях многие люди «бегут» от свободы. Фромм указывает на три формы подобного рода бегства: авторитаризм (в нем две тенденции — мазохизм и садизм), деструктивность (стремление покорить других) и конформизм (желание стать как все). Быть свободным трудно: это требует желания быть свободным, требует мужества.

Фромм проводит параллель между современной ему эпохой и Реформацией. Реформация, по его мнению, — это один из источников идеи свободы и автономии человека в том виде, как эта идея представлена в современных демократических государствах. Но у Реформации, отмечает Фромм, был и другой аспект: «акцент на порочность человеческой натуры, на ничтожность и беспомощность индивида, на необходимость подчинения индивида внешней силе». Именно идея ничтожности отдельной личности, ее неспособности полагаться на себя, ее потребности в подчинении и составляет, подчеркивает философ, главный тезис идеологии Гитлера.

В XV—XVI вв. средневековый порядок рухнул. Индивид стал свободным, но потерял уверенность, утратил чувство принадлежности к общине. Лютер нашел выход: индивид обретет покой, если откажется от своей воли, отречется от своей свободы, станет покорен Богу. «Таким образом, — пишет Фромм, — освобождая людей от власти церкви, Лютер заставил их подчиниться гораздо более тиранической власти: власти бога, требующего полного подчинения человека и уничтожения его личности как главного условия его спасения… Это решение имеет много общего с принципом полного подчинения индивида государству или вождю». Фромм считает, что всякая зависимость, подчинение препятствуют развитию человека как личности и гражданина. Однако, по его мнению, свобода от угнетения, подчинения — это еще нс все, это только негативная свобода. Подлинная, позитивная свобода всегда связана с трудом, созиданием, творчеством.

У жизни, отмечает Фромм, собственная динамика: человек должен развиваться, проявлять себя, содержательно прожить свою жизнь. Если же эта динамика подавляется, энергия, направленная к жизни, подвергается распаду и превращается в энергию, направленную к разрушению. «Иными словами, стремление к жизни и тяга к разрушению не являются взаимно независимыми факторами, а связаны обратной зависимостью. Чем больше проявляется стремление к жизни, чем полнее жизнь реализуется, тем слабее разрушительные тенденции; чем больше стремление к жизни подавляется, тем сильнее тяга к разрушению. Разрушительность — это результат непрожитой жизни» .