Деятельность средств массовой коммуникации как реализация интересов социальных субъектов

В результате освоения содержания раздела II учебника студенты должны:

знать

• основные параметры деятельности СМК как системы, реально функционирующей в широком социальном контексте во взаимосвязи с ключевыми структурами на ноле взаимодействия: государством, бизнесом, политическими силами, обществом в целом;

уметь

• • видеть в повседневной практике СМК интересы социальных структур;
• • обозначать границы влияния СМК с учетом законодательства, профессиональных кодексов, роли общественного мнения;

владеть

• навыками обсуждения профессиональных проблем в сфере журналистики, рекламы и связей с общественностью с учетом роли различных социальных контрагентов.

СОСУЩЕСТВОВАНИЕ ГОСУДАРСТВА И СРЕДСТВ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ

Роль государства в исторической ретроспективе

Какова же природа того тайного влияния, которое проводится через посредство прессы? Различные ли орудуют силы или же существует единый Центр, некая группа, руководящая остальными, узкий круг истинных посвященных?

Умберто Эко. Маятник Фуко Массовая коммуникация в обществе реализуется, как мы выяснили в предыдущем разделе, системой средств. По мнению ряда исследователей, эта система помимо привычных для XX в. средств сегодня включает и новейшие информационные технологии. Научная рефлексия относительно деятельности СМК уже прошла этап исследования их как чисто профессиональной сферы творчества по продуцированию информации — наиболее видимой части сущности СМК на функциональном срезе. Однако не менее важен анализ СМК как социального института, в деятельности которого сталкиваются интересы разных социальных субъектов и где реализуются функции СМК глубинного характера.

Реальная деятельность СМК существует сегодня в режиме осознания своих прав разными социальными субъектами. Сам набор этих субъектов и настоятельность их требований для прессы — исторически складывающаяся ситуация, зависящая от множества параметров социального развития, некоторые из них мы уже осветили ранее. Тем не менее для ввода дополнительной информации мы сгруппируем материал вокруг некоторых из этих субъектов. Итак, какие полюса напряжения возникают тогда, когда на свободу слова в СМК претендуют другие участники социальной действительности, и кто эти социальные субъекты? Начнем с государства.

Мы начинаем этот анализ с периода, последовавшего за феодализмом, где фраза «Государство — это я!», произнесенная одним европейским монархом, емко описывает взаимоотношения общества и власти. Пресса же своими корнями восходит к периоду, когда формой легитимации (легитимизации) власти стали всеобщие выборы. Народ стал играть ключевую роль, именно поэтому эти новые взаимоотношения власти (и актуальным составом ее в лице государственных органов) и общества стали называться демократическими.

Некоторые политологи прямо утверждают, что роль народа как раз и состоит в том, чтобы позволить осуществлять формирование исполнительной власти с помощью выборного механизма, обладать правом назначать ее и отзывать: «Демократический метод представляет собой институциональную систему, которая ведет к принятию политических решений и в которой отдельные личности уполномочены законодательно оформлять эти решения в результате конкурентной борьбы за голоса избирателей»^[1]. Цитируемый политолог Й. Шумпетер наделяет при этом политическую конкуренцию способностью создавать другие свободы: свободные выборы требуют наличия свободы выражения своего мнения, свободы печати.

Обществоведы, размышляя над их взаимодействием, привнесли в научный дискурс понятие «гражданское общество», когда предполагалось, что с течением времени за государством останутся функции охранительного порядка, все остальные бразды правления будут принадлежать структурам самоуправления. Тем не менее роль государства на протяжении последнего периода времени не только не уменьшается (мы говорим о демократических, развитых странах), но и усиливается, поскольку общество столкнулось с проблемами, ранее отсутствовавшими (экология, рост вооружений, появление технологий с повышенным для человека риском, терроризм, организованная преступность и т. п.), решить которые не под силу личностям и отдельным их объединениям.

Все большую распространенность приобретают тенденции, которые накапливались постепенно, а к концу XX в. стали особенно заметными, связанные с тем, что даже в наиболее демократических странах государство увеличивает свою долю в решении проблем общества и даже, казалось бы, частных проблем индивида. Оказалось, что индивид все больше нуждается в ежедневном воспроизведении его отношений с государством, которые стали гораздо более жесткими, чем это мыслилось в эпоху романтизма на заре возникновения концепции гражданского общества. Другими словами, индивид в конце XX в. — а это тенденция и на временную перспективу — гораздо более зависим от государства. Он делегирует государству определенные полномочия в ситуациях, связанных с защитой от экологических и военных катастроф, с усложнением мирового рынка (а значит, ценовой, таможенной политикой, где субъектом тоже выступает государство), с обострением этнических противоречий, с терроризмом, организованной преступностью.

В 60-е гг. XX в. большое влияние приобрели воззрения Дж. Гэлбрейта, согласно которым рыночная экономика имеет значительные ограничения. По его мнению, «индустриальной системе внутренне не присуща способность регулировать совокупный спрос — способность обеспечить покупательную силу, достаточную для поглощения всего, что она производит. Поэтому она полагается в этой области на государство. При полной занятости не существует механизма, позволяющего стабилизировать цены и заработную плату. Эта стабилизация тоже является функцией государства»^[2].

Как утверждает Гэлбрейт, рынок в принципе не может в полной мере удовлетворить растущие потребности общества в развитии культуры, совершенствовании систем образования и здравоохранения, в борьбе с бедностью, защите окружающей среды, улучшении коммунального хозяйства городов и т. д. Организация удовлетворения этих потребностей во многом ложится на государство.

Анализ сегодняшней ситуации в мире обнаруживает, что повсеместно — в странах разных культурных, экономических и политических систем — имеются тенденции как интеграционных, так и дезинтеграционных процессов. Потенциально дезинтсграционные тенденции заложены в любой нации и обусловлены разностью ее состава по этническому, религиозному и экономическому признакам. При этом, как мы уже говорили, необходимость решения экономических проблем, проблем распространения оружия массового уничтожения на земле, проблем прав человека требует развития интеграционных процессов.

С данной задачей не справятся отдельные личности и объединения людей, хотя зачастую именно они выступают (в том числе и с помощью СМК) в роли своеобразного катализатора — силы, благодаря которой общество осознает степень созревания той или иной проблемы. Гарантом уменьшения первых процессов с центробежными тенденциями и реализации вторых — сил центростремительных — может быть только государство с его ресурсами, заложенными в функционирование исполнительных структур.

Из этого анализа понятно, что государство хотело бы сделать из прессы мощный инструмент воздействия на общество при осуществлении своей политики. Противовесом и своеобразным механизмом обеспечения баланса между властью и прессой является идея — и практика в ряде стран — свободной прессы с ее задачами, скажем пока коротко, защиты интересов человека и общества.

Взаимоотношения СМК и государства как олицетворения трех основных ветвей власти (законодательной, исполнительной и судебной) так же, как и других социальных институтов, регулируются законодательством^[3].

При этом можно утверждать, что взаимоотношения СМК с властью определяют сам характер государства. Исторически человечество знакомо с тремя формами этих взаимоотношений:

• 1) государство владеет СМК и полностью определяет их политику;
• 2) государство не владеет СМК, по влияет на их политику;
• 3) СМК отражают плюрализм социальных и экономических отношений.

В первом и втором случаях рабочим инструментом отношений государства и СМК является цензура, а формы государственности с таким механизмом называются тоталитарными.

В обзоре журнала «Законодательство и практика СМИ» происхождение понятия цензуры прослеживается до того момента, когда в Древнем Риме существовала должность цензора для переписи граждан, определения их гражданского и имущественного положения с целью обложения налогами. К этим обязанностям присоединилась функция надзора над правами^[4]. Как специальное учреждение цензура возродилась в Средние века для контроля над церковной литературой с точки зрения следования ее текстам, утвержденным высшими церковными инстанциями. И уже в монархических государствах с появлением возможности мультиплицирования светской информации цензура взяла на себя обязанности государственного контроля над этими информационными потоками. Стендаль в «Прогулках по Риму» приводит закон, который принял герцог Франческо IV по поводу цензуры в 1828 г. Наверное, и его этот текст поверг в изумление своей филигранной отточенностью.

" Принимая в соображение постоянно возрастающую необходимость в мероприятиях, более действенных, чем ныне применяемые, — мероприятиях, имеющих целью предохранить наших любезных подданных от нравственной заразы, которая проникает к нам через печать даже из самых отдаленных стран и ежедневно причиняет все новые бедствия, между тем как грамотность распространяется, и таким образом увеличивается число лиц, подверженных опасности, хотя и лишенных необходимого образования, чтобы обнаружить ее и избегнуть ее гибельных последствий.

Решили принять новые меры, которые должны предохранить наших любезных подданных от этой ужасной заразы и позволить им сразу же по внешним признакам узнавать такие произведения печати, соблазна которых они могут не бояться ни для себя, ни для своих детей, будучи уверенными в том, что они не заключают в себе ничего противного нашей святой религии, государям и добрым нравам.

Не желая, однако, чтобы эти меры препятствовали распространению книг, действительно полезных и назидательных, мы приказали и приказываем нижеследующее:

Статья 1. Учреждается цензурный комитет, составленный из равного числа духовных и светских лиц. Все цензоры назначаются нами, причем духовные цензоры — с одобрения епископов местных епархий.

Статья 2. Мы поручаем наблюдение за цензурой нашему департаменту государственной полиции… В целях этого при названном министерстве будет создан особый отдел, который будет именоваться Бюро общественного надзора и цензуры.

Статья 3. Каждый цензор отвечает за благонамеренность учений, заключающихся в книгах, им разрешенных, так же, как нотариусы отвечают за подлинность актов, скрепленных их подписью и печатью. Для этого каждый цензор будет иметь особую печать. Каждая книга будет отмечаться на первой и последней странице двумя печатями, свидетельствующими об одобрении ее духовным цензором и цензором гражданским: первым — в том, что касается религии, вторым — в том, что касается государя и добрых нравов. Цензоры должны отказывать в выдаче разрешения на печатание всякой книги, в которой они обнаружат общую склонность к дурным принципам.

Статья 4. Всякая вредная книга будет передаваться в Бюро общественного надзора.

…Статья 6. Владельцы книг обязаны представлять их в цензуру только в том случае, если они имеют намерение пустить их в обращение, то есть выносить их за пределы дома — будь то путем продажи, дарения, обмена или каким бы то ни было иным способом — или же давать их на прочтение хотя бы даже в пределах собственного дома.

Статья 7. Запрещается печатать какую бы то ни книгу без цензорской печати. Тем нс менее, после допущенного цензурой напечатания ни один экземпляр не может быть пущен в обращение без упомянутой печати.

…Статья 11. Статья эта касается периодических изданий. Не разрешается подписываться на периодическое издание литературного или иного характера иначе, как испросив и получив разрешение на это от Бюро общественного надзора, обязанного сообщить список данных им разрешений почтовым инспекторам Модены, которые одни только могут принимать подписку и должны следить за распределением каждого периодического издания.

Дано в Модене, в нашем герцогском дворце, 29 апреля 1828 года.

Франческо"^[5].

Сегодня в демократических государствах отмена цензуры считается одним из важнейших моментов, обеспечивающих прессе свободные отношения с другими институтами общества, хотя частичные ограничения на эту деятельность есть и они регулируются более частными сводами законов^[6]. К некоторым мы будем обращаться в рамках заявленной темы, с точки зрения которой СМК и рассматриваются как арена борьбы за социальные интересы разных групп влияния.

Предшествующий анализ показал, что роль государства в жизни общества увеличивается и понятно, что пресса должна отдавать должное этим процессам, считая государство одним из объектов своего внимания. С другой стороны, государство видит в прессе институт мощного влияния на общество.

Это особенно важно в ситуации современного общественного развития, которое мы охарактеризовали понятием модернизации и которое имеет отличительные черты; среди них в качестве фундаментальных выделяются: прогресс в сфере технологии; плюрализм экономических отношений и преобладание таких форм хозяйствования, которые отвечают критериям рациональности, эффективности и производительности; тяготение национальных политических государственных образований к международным связям на уровне экономики, политики и культуры; демократические свободы как идеал общества; правовые основы современного государства как гарант этих прав и свобод для личности.

Сквозная черта таких форм развития и существования — быстро меняющийся мир, который предъявляет субъектам, участвующим в этом развитии, будь то отдельная личность, государство или объединение государств. Главное требование — осознать ценность и значимость нововведений, разнообразия социокультурных образцов.

Таким образом, часто встречающееся определение ситуации с модернизационньтми процессами при некоторой публицистичности оказалось вполне эмпирически верифицируемым понятием: и это определение — быстро меняющийся мир, быстро меняющееся общество.

Из этого следует, что данные процессы не могли состояться, если бы в качестве участвующего в них субъекта не выступали массы людей. Не будет большим преувеличением утверждать, что государство всегда хотело сделать их прежде всего объектом своего влияния и своей политики.

• [1] Schumpeter J. Capitalisme, socialisme et democratic. 1942. Цит. по: Кола Д. Политическая социология. М.: Весь мир, 2001. С. 244.
• [2] Гэлбрейт Д. Новое индустриальное общество. М., 1969. С. 453.
• [3] См.: Законы и практика Средств массовой информации в одиннадцати демократиях мира (сравнительный анализ). М.: Права человека, 1996; Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации. Серия «Журналистика и право». Вып. 2. М.: Гардарика, 1996.
• [4] См.: Законодательство и практика СМИ. 1997. № 2. Авторы отмечают, что «непрямая цензура» в демократических государствах подразумевает разные формы контроля за СМИ, которые осуществляются не специальным цензурным ведомством, а рассредоточены по разным институтам.
• [5] Стендаль. Прогулки по Риму // Собр. соч. В 12 т. М.: Правда, 1978. Т. 10. С. 125.
• [6] Л. М. Макушин, анализируя цензурную реформу в России в 60-х гг. XIX в., отмечает, что «в России сквозным мотивом всех преобразований выступало изначальное провозглашение гласности как государственной политики». Исследователь справедливо говорит, что это свидетельствует об объективном возрастании роли печати в период радикальных изменений в обществе. И. С. Аксаков (бывший в 1862 г. редактором газеты «День») писал: «Стеснение печати гибельно для самого; в видах собственного сохранения оно должно предоставить полнейшую свободу деятельности общественного сознания, выражающейся преимущественно в литературе. Одним словом, если государство желает жить, то должно соблюдать непременные условия жизни, условие жизни общества — есть свобода слова как орудия общественного сознания. Поэтому цензура как орудие стеснения слова есть опасное для государства учреждение… Свобода печатного слова есть неотъемлемое право каждого подданного российской империи, без различия звания и состояния» (День. 1862. № 31).