Духовно-политическая гегемония. 
Классические теории через призму социологического воображения

Новые социально-политические реалии потребовали, соответственно, и новых отношений между управляющими и управляемыми, которые предполагают не их противостояние, а взаимодействие вплоть до «получения активного согласия со стороны управляемых».

Естественно, что в этой связи были востребованы новые методы и средства управления, основанные на иной культуре и другой идеологии, что, по мнению А. Грамши, могли разработать только интеллектуалы. Отсюда возникла необходимость переосмыслить историческую роль социальных сил в обществе. Стало очевидным, что эти исторические требования не могли быть удовлетворены благодаря гегемонии рабочего класса, на чем, собственно, настаивал К. Маркс.

Сама история, новые социально-культурные реалии востребовали духовно-политическую гегемонию для создания эффективной программы овладения властью, а главное для обеспечения ее функционирования во имя реализации прав и свобод людей.

Проблема заключалась в том, что предыдущая общественная мысль не работала над этой темой (заметим, исторически для этого не было условий). «Одна из наибольших слабостей всех имманентных философий вообще состоит как раз в том, — писал А. Грамши, — что они не сумели создать идеологического единства между низами и верхами, между „простыми людьми“ и интеллигенцией»^[1].

В связи с этим А. Грамши как раз и предложил свою концепцию гегемонии. В отличие от концепции пролетарской гегемонии К. Маркса она делала акцент не на государственное господство и экономико-социальное доминирование, а на духовно-политическое, интеллектуальное и моральноэтическое лидерство, которое адекватно человеческой субъективности.

По А. Грамши, гегемония — сложный общественный феномен, предполагающий взаимодействие как политической борьбы и насилия, так и согласия, основанного на следовании общим духовным, идейным и этическим установкам, что в итоге не препятствует саморазвитию людей, их активному участию в гражданском обществе. Характерно его замечание: «Критическое постижение самого себя осуществляется, следовательно, через борьбу политических „гегемоний“, противостоящих направлений сначала в области этики, затем политики, чтобы вылиться, наконец, в высшую разработку собственной концепции действительности»^[2].

Отсутствие в гегемонии духовного начала или человеческой субъективности, свободы деятельности и инициатив неизбежно ведет, как считал А. Грамши, к тому или иному типу диктатуры.

Это побудило его к представлению духовно-политической гегемонии в виде двух взаимосвязанных составляющих:

• — политической вертикали власти: господства, как институционального насилия, осуществляемого государственным аппаратом;
• — горизонтальной власти: гражданского общества, представляющего собой добровольное взаимодействие политических и общественных организаций, которое предполагает сочетание борьбы и согласия, принуждения и добровольности.

Причем все институты гегемонии: профсоюзы, средства массовой информации, образование, включая коммунистическую партию, — способствуют развитию человеческой субъективности. «Коммунистическая партия, — писал он, — является орудием и формой исторического процесса внутреннего освобождения, в результате которого рабочий превращается из исполнителя в инициатора, из массы в вождя и руководителя, из руки становится мозгом и волей»^[3].

Для утверждения гегемонии духовно-политического типа не требуется революционная ломка существующих институтов. Скорее, им необходима морально-этическая и духовная реформация в направлении обеспечения человеческой субъективности. Эту историческую миссию, как считал А. Грамши, должны взять па себя прежде всего интеллектуалы.

• [1] Грамши А. Тюремные тетради. // Грамши А. Избранные произведения: в 3 т. Т. 3. М.: Издательство иностранной литературы, 1959. С. 18.
• [2] Там же. С. 23.
• [3] Грамши А. Ордине нуово // Грамши А. Избранные произведения: в 3 т. Т. 1. М.: Издательство иностранной литературы, 1957. С. 207.