Новые тенденции и процессы в сфере региональной экономической интеграции, основные характеристики современного регионализма

На протяжении многих десятилетий региональная экономическая интеграция является неотъемлемым феноменом мировой экономической жизни, расширяются ее масштабы и совершенствуются формы, растет число стран, активно участвующих в этом процессе. По фактическому охвату стран и регионов, отраслей и секторов хозяйства, глубине влияния на взаимодействующие экономики региональная экономическая интеграция сама стала глобальным явлением, оказывающим системное влияние на ход глобализации и справедливо претендующим на самое серьезное к себе отношение. Сегодня практически все страны мира вовлечены в интеграционные процессы, некоторые участвуют в десятках соглашений, направленных на сближение с зарубежными партнерами в торгово-экономической сфере. В рамках интеграционных группировок и соглашений в настоящее время реализуется около 60% международной торговли, в том числе 25% приходится на взаимную торговлю стран ЕС и еще 35% - на взаимную торговлю участников прочих группировок и соглашений (причем последний показатель удвоился за последние 20 лет). По оценкам, уже сегодня 80% всей торговли на американском континенте осуществляется в беспошлинном режиме.

Вместе с тем сформулированная выше общая тенденция скрывает коренные изменения в форматах и содержании региональной экономической интеграции, принципиально важные для понимания ее современной роли в развитии национальных экономик и мирового хозяйства в целом. Классическая схема ступеней региональной интеграции, представленная в трудах известного американского экономиста венгерского происхождения Б. Балассы, опубликованных в 1960;е гг., последовательно включает зону свободной торговли (ЗСТ), таможенный союз (ТС), общий рынок (ОР), экономический союз (ЭС), экономический и валютный союз (ЭВС)^[1]. ЭВС, или полная интеграция хозяйств странчленов, предусматривает унификацию денежно-кредитной, налоговой и валютной политики, вплоть до введения единой валюты, и учреждение наднациональной администрации с широким объемом полномочий, решения которой являются обязательными для участвующих государств.

При всей логичности и убедительности приведенной классификации с течением времени выявились ее ограничения и растущее несоответствие главным трендам^[2]. Дело в том, что данная классификация была разработана фактически на единственном примере — ЕЭС, причем в начальной стадии становления этого объединения. Соответственно она отражала идеологию и последовательность шагов, содержащихся в учредительных документах и декларациях ЕЭС.

Первые и существенные коррективы в схему ступеней региональной интеграции Б. Балассы внес сам Евросоюз, важным промежуточным этапом развития которого между общим рынком (common market) и экономическим и валютным союзом стало создание единого рынка (single market), не предусмотренное указанной схемой. Разница в названиях отражает глубокие различия в этих двух категориях. Формирование общего рынка заключалось в полной отмене таможенно-тарифных барьеров в торговле между странами — членами ЕС, но при этом продолжали существовать многочисленные нетарифные ограничения, установленные национальными законами и препятствовавшие свободному движению товаров. Свобода перемещения лиц была введена только для наемных работников, отмена ограничений на движение услуг и капиталов практически не начиналась. Образование, провозглашенного Единым европейским актом (1986), единого рынка преследовало цель устранения всех, в том числе административных, технических и налоговых, барьеров на пути свободного движения товаров, лиц, услуг и капиталов («четыре свободы»). Фактически речь шла о замене обособленных национальных рынков стран-членов единым внутренним рынком, т. е. о качественно новом этапе развития ЕС.

С участием ЕС в европейском регионе получила развитие нетрадиционная интеграционная модель — модель экономического пространства. Соглашение о Европейском экономическом пространстве — ЕЭП (European Economic Area) было подписано Евросоюзом в 1992 г. с семью странами ЕАСТ, на тот момент не желавшими или не готовыми вступить в ЕС в качестве полноправных членов — Австрией, Финляндией, Швецией, Норвегией, Исландией, Швейцарией и Лихтенштейном (позднее, в 1995 г., Австрия, Финляндия и Швеция вступили в ЕС). В рамках этого соглашения осуществляется свободное движение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы. Швейцария, в результате референдума отказавшаяся ратифицировать соглашение о ЕЭП, так как при этом требовалось автоматически принять все наработанные за долгие годы существования ЕС правовые нормы и стандарты (acquis communautaire), участвует в нем на основе двусторонних соглашений с ЕС по конкретным аспектам деятельности ЕЭП. Фактически ЕЭП — распространенный на страны ЕАСТ единый внутренний рынок ЕС, действующий на основе норм и правил Евросоюза. Более «мягкий» вариант модели экономического пространства, предполагающий равноправное участие сторон в его формировании, заложен в Концепции Общего европейского экономического пространства (ОЕЭП) России — ЕС и «дорожной карте» по ее реализации, одобренных соответственно в 2003 и 2005 гг.

Одно из заслуживающих внимания определений экономического пространства принадлежит финскому экономисту Кр. Пурсиайнену, известному эксперту по российско-европейским отношениям. По его мнению, экономическое пространство в варианте ОЕЭП «является новой, ранее не существовавшей комбинацией, во многом отличающейся от традиционных форм экономической интеграции. Возможно, она включает некоторые элементы зоны свободной торговли, однако не имеет ничего общего с таможенным союзом. В то же время в ней просматриваются некоторые черты общего рынка, а инструмент регулятивной конвергенции привносит в нее элементы экономического союза. Однако, в конечном счете, она нс отвечает критериям существующих форм экономической интеграции»^[3].

Вступившее в силу с 1 января 1994 г. соглашение о Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА), ставшее первым в истории соглашением в формате «ЗСТ+», охватывающим, помимо торговли товарами, торговлю услугами, обмен инвестициями и рабочей силой, вопросы охраны интеллектуальной собственности, гармонизации конкурентной политики и технического регулирования и др., показало, что на практике возможно успешное движение от ЗСТ к более высоким уровням интеграции (общему рынку и даже элементам экономического союза), минуя стадию таможенного союза с его наднациональными компетенциями в области торговой политики. За НАФТА последовали десятки подобных соглашений между другими странами, как близко расположенными, так и, все чаще, находящимися на разных континентах. Именно этот процесс определяет главное содержание нынешнего этапа региональной интеграции.

В итоге в современных условиях в понятии «региональная экономическая интеграция» слово «региональная» становится все менее применимым на практике. Пик активности по формированию региональных торговых блоков, ставящих в том числе интеграционные цели, пришелся на последнюю четверть прошлого столетия, тогда как в начале текущего века зарегистрированы лишь единичные случаи образования новых региональных объединений. Более того, либерализационные и интеграционные соглашения между близлежащими странами становятся скорее исключением, нежели правилом. Может оказаться, что Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана будет одним из последних примеров создания региональных экономических группировок классического типа, в основном соответствующих логике интеграционного строительства, предложенной Б. Балассой.

Сегодня региональная экономическая интеграция в ее традиционном виде — это сужающаяся часть более общего, набирающего силу явления, которое можно охарактеризовать как глобализирующийся регионализм. Последний представляет собой закономерный результат проводимой большинством развитых и многими развивающимися странами политики выстраивания постоянно расширяющейся и совершенствующейся системы межгосударственных горизонтальных обязательств, обеспечивающих существенное улучшение условий взаимного торгово-экономического сотрудничества, преимущественно в формате «ЗСТ+» (в документах ВТО такие соглашения квалифицируются как «соглашения об экономической интеграции»).

В Докладе ВТО о мировой торговле за 2011 г. широко используются достаточно новые термины — «глубокая интеграция», «глубокие преференциальные торговые соглашения», отражающие, по сути, принципиальное изменение сущности современных торгово-политических процессов^[4]. Авторы доклада отмечают, что растущее число преференциальных торговых соглашений включают обязательства существенно бо? льшие, чем предполагает ВТО, а также содержат положения, выходящие за рамки повестки и мандата ВТО. Многие глубокие соглашения инкорпорируют обязательные для исполнения юридические нормы, что позволяет распространять лучшую практику хозяйственного регулирования в рамках сетей таких соглашений. Уже не редкость создание коллективных органов для обеспечения надлежащего выполнения сторонами увеличивающихся по объему обязательств соглашений. Главный мотив заключения глубоких соглашений — не таможенно-тарифная либерализация, а гармонизация хозяйственного регулирования, выравнивание условий для предпринимательской деятельности. Соответственно меняется и политэкономия преференциальных торговых соглашений, последствия которых измеряются не в терминах создания и отклонения торговых потоков, а в терминах производительности и эффективности, снижения издержек международных производственных систем, получения за счет гармонизации стандартов и технического регулирования экономии на масштабе и др.

По нашему мнению, накопилось достаточно аргументов в пользу нового концептуального похода к разработке теории региональной экономической интеграции с учетом реальной торгово-политической практики. ЕС, и это хорошо известно, остается единственным региональным объединением, достигшим высшей ступени интеграции — экономического и валютного союза. Менее известно, что кроме ЕС, ни одно из существующих региональных объединений не достигло даже второй ступени интеграции по Б. Балассе — таможенного союза. То есть формально таможенными союзами себя считают более десятка группировок, однако все они функционируют со значительными изъятиями из режима таможенного союза, а часть — и из режима зоны свободной торговли, шансы же создать полноценный ТС есть не более чем у четырех-пяти таких объединений (прежде всего, у Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана, а также у Меркосур, Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, Южноафриканского таможенного союза). Как пробуксовка Дохийского раунда многосторонних торговых переговоров в рамках ВТО привела к значительной активизации двусторонней и плюрилатеральной коммерческой дипломатии, так и трудности, проявившиеся в создании таможенных союзов, конечно же наряду с экономическими и иными причинами, побудили зарубежные страны в массовом порядке искать новые, более гибкие и эффективные в условиях глобализации форматы интеграции.

Практика интеграции все более уходит от «жестких» форм, предполагающих наднациональное регулирование, но при этом в сфере либерализации и содействия торговоэкономическому сотрудничеству идет значительно дальше, чем большинство таможенных союзов. За созданием ЗСТ в торговле товарами, как правило, следует распространение преференциального режима на другие сферы экономического взаимодействия, в результате чего, а также действий по гармонизации хозяйственного регулирования, формированию единообразной предпринимательской среды образуются межгосударственные экономические пространства (МЭП), представляющие в совокупности наиболее динамичную часть глобальной экономики.

Для наглядности и сравнительного анализа на схеме (рис. 9.1) приведены этапы интеграции по Б. Балассе и последовательность интеграционных шагов, отражающая доминирующий тренд.

Рис. 9.1. Этапы региональной интеграции.

Общая часть в приведенной схеме — точка отсчета, первый этап интеграции — зона свободной торговли. В конструкции Б. Балассы начальным этапом может быть и таможенный союз, а не ЗСТ, как это и произошло в практике ЕС (поэтому стрелка между ЗСТ и ТС сделана пунктиром). Но в любом случае ЗСТ или ТС являются первоосновой, необходимым условием возникновения интеграционной группировки и ее дальнейшего развития. Интеграция не может строиться только на намерениях и совместных межгосударственных проектах, и в данной логике АТЭС, ШOC и даже СНГ пока не являются интеграционными объединениями. Собственно вся история постсоветской интеграции свидетельствует о том, что без создания условий для свободного перемещения товаров внутри группировки (в формате ЗСТ или ТС) невозможно движение к более высоким уровням интеграции.

Если далее сравнивать две последовательности этапов интеграции, то выявляются значительные различия между ними. В конструкции Б. Балассы, предполагающей формирование единой таможенной территории, единого рынка и снятие внутренних границ, неизбежным является формирование наднациональных органов регулирования с расширяющимся кругом полномочий. Кроме того, и это очень важно, конструкция Б. Балассы нежизнеспособна без постоянного движения вверх по ступеням интеграции, что предопределяет ее негибкость и низкую адаптивность к условия глобализации, объективно порождающей множественность разнонаправленных интересов стран — участниц интеграционных проектов. Последним становится все сложнее достигать согласия по вопросам интеграционного строительства, тогда как логика однажды запущенного процесса требует его обязательного продолжения. Например, нормальное функционирование ТС со свободным обращением товаров внутри группировки требует либерализации других сфер торгово-экономического сотрудничества и гармонизации правил конкуренции; в свою очередь общий рынок не может полноценно работать без устранения всех барьеров на пути свободного движения товаров, услуг и факторов производства и широкой унификации норм хозяйственного регулирования. Причем любые задержки и несогласованности девальвируют прежние достижения и могут сопровождаться серьезными издержками для стран-участниц.

В то же время последовательность интеграционных шагов, отражающая mainstream интеграции, представляет собой формат, в наибольшей степени приспособленный к условиям глобализации, органично вписывающийся в быстро меняющиеся мирохозяйственные реалии, позволяющий в полной мере учесть разнообразные интересы стран-участниц и растущие амбиции глобально оперирующих компаний. Конструкция ЗСТ — ЗСТ плюс — МЭП привлекательна тем, что здесь нет жесткой соподчиненности и взаимообусловленности ступеней интеграции, т. е. с учетом конкретных интересов стран-участниц возможен переход к решению задач следующего уровня до завершения интеграционных мероприятий предыдущего уровня без потери в качестве процесса. Данная конструкция, не обремененная наднациональной надстройкой и сохраняющая обособленные таможенные территории, допускает параллельное движение вперед на всех уровнях с одновременной их взаимной подстройкой, учитывающей меняющиеся внутренние и внешние условия развития, включая отношения с третьими странами (на схеме эти возможности, а также открытый характер рассматриваемого типа интеграции отражены пунктиром и двусторонними стрелками). Соответственно экономится время, и вся конструкция приобретает характер саморазвивающейся системы, демонстрирует хорошую приспособляемость к вызовам глобализации и становится, по сути, одним из ее главным проявлений в мирохозяйственной сфере.

• [1] Balassa В. The Theory of Economic Integration. London, 1961. P. 1−2.
• [2] На растущее многообразие практики региональной интеграции, не укладывающейся в схему Б. Балассы, указывали многие российские ученые. Так, известный специалист по вопросам европейской интеграции профессор В. Г. Шемятенков отмечает, что концепция Б. Балассы «верно раскрывает логику поступательного движения экономической интеграции, однако, как показало реальное развитие, страдает определенной схематичностью» (Европейская интеграция М.: Международные отношения, 2003. С. 349). В свою очередь профессор Η. Н. Ливенцев в учебном пособии по международной экономической интеграции подчеркивает, что «реальный процесс интеграции в силу своей внутренней противоречивости не может развиваться столь прямолинейно и поступательно, как предполагает … логическая схема (Б. Балассы. — Прим. авт.). <…> История показывает, что не существует ни строгих закономерностей, ни автоматизма между этапами региональной интеграции, все зависит от конкретно-исторических условий…, от экономических и политических интересов…» (Международная экономическая интеграция. М.: Экономистъ, 2006. С. 23).
• [3] Пурсиайнен Кр. От слов — к делу (теории интеграции и отношения EC-РФ) // Современная Европа. Институт Европы РАН. № 2 (апрель — июнь). М., 2005. С. 30.
• [4] World Trade Report 2011. The WTO and preferential trade agreements: From co-existence to coherence. WTO, 2011.