Русское Просвещение. 
История философии

Русское Просвещение включает время с середины XVII в. до восстания декабристов 1825 г. В этот период происходит неуклонное развитие светской философии: постепенная секуляризация, западнорусское влияние, «петровское западничество», создавшее необычный национальнодуховный мир — «Российскую Европию», и, наконец, деятельность Екатерины II, ориентированная на гуманные принципы французского Просвещения. Среди просветителей — Феофан Прокопович (1681−1736) и Василий Татищев (1686−1750) — идеологи «Ученой дружины» Петра I: первый отстаивал абсолютизм, а второй аргументировал европеизм и обосновал миропонимание западничества, первый верил в Бога как двигателя Вселенной, второй сознательно принимал западничество как форму философствования, сопряженной с антропологической интерпретацией просветительской философии. Мерой развития наук он считал полезность, полагая нерасторжимость просвещения и самодержавия.

Вхождение в европейский мир заставило русского человека опираться на собственный разум, доверять ему, стать мыслящей личностью. В России читают Вольтера, Расина и Мольера, хотя прививается все же философское учение Христиана Вольфа (1679−1754), которого Ломоносов ставил выше Аристотеля. Его теолого-христианская концепция развивала христианскую онтологию, пытаясь совместить ее с натурфилософией на принципах предустановленной гармонии. В своей метафизике он полагает, что все существующее должно иметь основание, различает мысли о «вещах вис нас» и «в нас», при этом «вещи вне нас» имеют безусловную реальность. На основе вольфианского рационализма развивалась русская европеизированная мысль XVIII в. — натурфилософия, антропология, моральная и практическая философия.

Петровские преобразования открыли новую эпоху русской философской мысли. Философское сознание вступило на путь освобождения от идеологической и религиозной привязанности. Открываются школы, училища, университеты. У молодежи появляется возможность учиться в европейских странах. Из келий монастырей любомудрие выходит на простор нового мира. Теперь не только проблемы веры интересуют людей этой эпохи, но и познание природы и порядка жизни. Русское Просвещение демонстрирует через таких носителей новоевропейского духа, как Михаил

Ломоносов (1711 — 1765), соединение рационализма и эмпиризма. По его проекту был основан Московский университет в 1755 г. В научной деятельности он синтезировал естественнонаучные и философские представления, что позволило ему обосновать механистическую картину мира.

Заложенные им основы научного мировоззрения позволили возвыситься над гносеологизмом европейских ученых и философов, поскольку духовность он мыслил как целостное единство веры, истины и красоты. Отсюда и такая черта мировоззрения Ломоносова, как просвещенный патриотизм, в рамках которого не было противопоставления России Европе. Сам Ломоносов хорошо понимал преимущество более развитой западноевропейской науки перед только начинающейся русской. Но он не сомневался в грядущих успехах России, в своего рода «обрусении» общечеловеческой науки, призывая к самостоятельной работе ученого-исследователя с присоединением того, что выработано русской жизнью. В исторических исследованиях Ломоносов высказывает мысль о равноценности народов. «Грамматика» и «Риторика» Ломоносова имели огромное значение, так как раскрывали «общему уму стези на познание», т. е. способствовали общению между людьми, распространению просвещения, науки и культуры. Стремясь к истине, он в то же время верил в гуманитарное, человеческое ее значение. В творчестве Ломоносова можно увидеть и проявление синтеза науки с искусством, литературой и даже определенную поэтизацию науки.

Системный характер мышления Ломоносова проявился и в синтезе теоретического знания и практики. Многочисленные работы Ломоносова ставили целью найти практический выход. На это были направлены исследования в области физической химии, географии, экономики, литературоведении, риторики. Особый интерес в этой связи представляет работа Ломоносова, посвященная одной из актуальных социальных проблем России — демографии. Решал он ее, исходя из необходимости укрепления светского государства и роста промышленности. В одном из писем И. И. Шувалову он сообщил о намерении написать большую работу, но экономической политике. В трудах Ломоносова содержались предпосылки для становления экономической географии. Вершиной, достигнутой русской географией к середине XVIII в., являются труды Ломоносова «О слоях земных», «О северном мореплавании на Восток по Сибирскому океану», «Рассуждение о большей точности морского пути» и др. Он рассмотрел многие теоретические вопросы физической географии. В 1759 г. Сенат разослал на места предложенную Ломоносовым инструкцию, в которой местным властям предписывалась регулярно посылать в Петербург сведения о народонаселении, ремеслах, строении, полезных ископаемых и т. д. В записке, направленной графу И. И. Шувалову «О сохранении и размножении российского народа» (1761), Ломоносов предстает первым в истории нашей страны социологом-демографом. Об этом свидетельствует приводимое в Записке перечисление основных направлений, в которых задумывались его государственно-просветительские начинания: нравственное и научное просвещение всех сословий, реформы в сельском хозяйстве, промышленности и в ремеслах, внутренней и внешней политике, финансах и военном деле.

Эпоха позднего Просвещения известна работами, но «человековедению» и социальному развитию — концепции Д. С. Аничкова, С. Е. Десницкого, Я. П. Козельского, Д. И. Фонвизина, ?. М. Щербатова. Дмитрий Аничков (1733−1788) развивал гносеологическое направление антропологической философии, разрабатывая вопросы соотношения души и тела без ссылок на богословские концепции греха и благодати. Отождествляя душу с познавательными способностями человека, он понимал познание как установление причин бытия вещей. Двигателем познания он признавал страсть, а проявлением душевной жизни — рефлексию, т. е. способность познавать самого себя, внешний мир и желания. Экзистенциально-этические проблемы человека рассматривает Александр Радищев (1749−1802), один из самых значительных деятелей русского Просвещения. Его ода «Вольность» и книга «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790) предваряют радикально-демократическую линию русской мысли. Опираясь на идеи французского Просвещения, Радищев говорил о естественном принципе равенства всех людей, которое должна поддерживать власть закона. Критика монархии, просветительская философия общественного договора, отстаивание гражданских прав и уничтожение рабства, — таковы характеристики его социальной философии. Его философские воззрения представляют собой соединение рационализма и материализма, пантеизма и гуманизма. Радищев является автором своеобразной традиции в отечественной антропологии — теории сродства мира, животных и человека. Он признает бессмертие души, которая и после смерти совершенствуется и обладает свободой.

Особое значение для понимания философии Радищева имеет понятие правды. Оно часто используется писателем в «Путешествии из Петербурга в Москву» при оценке российского законодательства и деятельности власти. Правда им характеризуется как человеколюбие, «мягкосердие», кротость, соболезнование — способность сопереживать другому. Правда тождественна духу вольности и противостоит рабству. Напротив, неправда отражает эгоизм, душевную черствость, юридический формализм, властолюбие и жадность. В целом фундаментальное различие гражданского общества и деспотизма определено противостоянием свободы и рабства, единства людей и их конфликта. Заметим, что и в европейской философии, в частности у Канта, мы находим понятие «правда», однако там оно предельно рационализируется, что способствовало формализации нравственно-правовой сферы общественных отношений и юридизации нравственности.

В русской философии категория правды связана не столько с рациональной, сколько с субъективной оценкой социальных отношений. Признаки правды определяются личной точкой зрения человека, его убежденностью, верой, искренностью, сердечностью, чувством справедливости и уважением справедливого мнения других людей. Радищев, исходя из правды, стремится доказать необходимость изменения положения в обществе. Он здесь выступает судьей, критикуя существующие в России законы, которые, по его мнению, не соответствуют правде и способствуют сохранению рабства: «крестьянин в законе мертв». Можно полагать, что для Радищева правда была значимее, выше юридического права при оценке общественных условий. Он ненавидел ложь и обман, никогда не отступал от своих убеждений и не боялся говорить правду начальству. Принципиальность не раз была им проявлена при защите невинных людей, в том числе и вопреки воле начальства. К числу несомненных достоинств Радищева следует отнести и отсутствие в нем всякого корыстолюбия при том, что он занимал весьма прибыльный пост начальника петербургской таможни. Правда для Радищева означала отстаивание справедливости и свободы, а также бескомпромиссную борьбу с рабством и злом.

Русское Просвещение отчасти продолжило линию развития XVII в., привнесло новые тенденции в становление самобытной национальной философии и способствовало появлению в XVIII в. профессиональной философии, отделенной от богословия. От просветительских иллюзий XIX в. мыслители переходят к политическому радикализму декабристов и революционному порыву разночинцев. Первые говорят о военном перевороте, привычном для смены власти в России, а вторые — о разночиннонародной практике крестьянских восстаний. Русская философия утверждается в собственной проблематике, основой которой выступает российская государственность, революция, славянство. Формируется осознание необходимости ответить на особенные вопросы русской истории. Петр Лавров (1823−1900) рассуждал о роли славян в истории мысли, о том, какое они оказали на нее влияние (болгарское богомильство, гусизм и польское индивидуалистическое начало). Славянство в лице русского народа, по его мнению, должно выработать теорию и практику социального переустройства в форме «сознательной гармонической корпорации людей», без оглядки на прошлые политико-экономические и семейные предания. После победы над Наполеоном возникает необходимость осмыслить историческое призвание самой России через осознание прошлого. На волне преобразований формируется и вызревает идеология контрпросвещения, возвеличивающая национальный идеал. Инициаторами были Владимир Одоевский (1803- 1869) и Дмитрий Веневитинов (1805−1827), а высшего накала она достигает в славянофильстве.

Способствовал формированию идейно-теоретических принципов славянофилов Петр Чаадаев (1794−1856). Он был знаком с Кювье, Гумбольдтом, Шеллингом. В «Философических письмах» (1836) он не столько высказывается критически о России, сколько ищет возможность реализации «воли нации», т. е. желания прогресса со стороны самодержавия. Высказываясь критически о философии Аристотеля и Гегеля как о готовой мудрости, он призывает к «трудности размышлений» через христианскую логику понятий. По традиции (начатой А. И. Герценом) сто опрометчиво относят к радикальным западникам, тогда как Чаадаев утверждает, что необходимо соединять духовность и материальную независимость, рациональность и свободу, нс жертвуя одним ради другого.

Как самобытные философы, славянофилы (К. С. и И. С. Аксаковы, И. В. Киреевский, Ю. Ф. Самарин, А. С. Хомяков), предпочитавшие называть себя «московскими мыслителями», утверждали право высказывать общечеловеческие идеи без оглядки на Западную Европу. Россия столь же самобытна, как и Запад, и этот факт не должен служить ни изоляции, ни обособлению ее от других цивилизованных стран. Философское обоснование этого положения Хомяковым выразилось в принципе соборности, целостности духа, которая претворена во всеобъемлющем духовном организме «свободного единодушия». Славянофилы вступили в полемику с западниками (Т. Н. Грановский, Б. Н. Чичерин, А. И. Герцен, К. Д. Кавелин, С. М. Соловьёв), которые отмечали экономико-политическую и культурную отсталость России от прогрессивных стран Европы, выступавших для них идеалом, к которому обязана стремиться славянская цивилизация. Причины ее отсталости, как им казалось, проистекают из господства православия, крепостничества и монархизма. В философии особо ими ценился Гегель, хотя тяготели они к безбожию, материализму и индивидуализму. В целом справедливо критикуя негативные проявления российской действительности и выступая за прогрессивные демократические преобразования, западники не увидели достоинств русской культуры и не осознавали приоритет на Западе индивидуализма и материализма, чуждых русскому менталитету.

И тем нс менее, полемика славянофилов и западников отражала некоторые реальные проблемы развития отечественной науки и недостатки общества: западниками и славянофилами были предложены меры к исправлению ситуации. Славянофилы призывали преодолевать чрезмерный пиетет перед западной наукой, они обратили внимание на аксиологические основания научного познания, без которых было невозможно адекватное понимание истории и культуры. Резонным было и представление славянофилов о комплексных предпосылках формирования гуманитарной науки, которые включают традиционное сознание, культурные и бытовые артефакты. Западники, в свою очередь, исходили из универсальности научного знания. Чичерин призывал преодолеть отмеченные славянофилами недостатки русской науки на пути расширения знакомства с достижениями других народов, приобщения к мировой науке.

Славянофильская философия получила свое дальнейшее развитие во второй половине XIX в. в " неославянофильстве" Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева и Николая Страхова (1828−1896). Этих мыслителей объединяет интерес к проблеме судеб и перспектив развития России в современном им мире, общий методологический подход в постановке и решении философских задач, осознание идейного единства отстаиваемой ими концепции. Мыслителей также объединяет стремление понять особенности культурно-исторического развития России и ее самобытной цивилизации. В отличие от ранних славянофилов им присущ синтетический подход к философии, объединяющий науку, искусство и религию, синтез позитивизма и эстетизма в философии истории и культуры.

Расширением своей теоретической амплитуды славянофильство обязано Николаю Данилевскому (1822−1885) и его книге «Россия и Европа» (1871). Идеи Данилевского оказали значительное воздействие на его современника Леонтьева. Константин Леонтьев (1830−1890) взамен славянофильской идеи предлагает христианско-политическую теорию — «русский византизм», который включает идеи религиозного, государственного и нравственно-философского характера. Православие у него представлено в виде «страха Божьего», вот почему он отказывал христианству в высшем проявлении любви к человечеству, которое он характеризовал «розовым христианством» Толстого и Достоевского. Любовь без страха и упрека прибыла к нам из Европы и опосредована верой в «земного человека», что и привело к кризису европейской культуры. В демократическом лжепрогрессе нет и тени христианства. «Земной человек» не способен стать основой познания, религии, права и государства. Это положение роднит Леонтьева с крупными философами Запада Ницше и Хайдеггером. Если эту опору Леонтьев видит в Боге, то Ницше — в сверхчеловеке, а Хайдеггер — в судьбе бытия. Леонтьев не сомневается в скором крахе Запада, если он будет и далее укреплять и развивать материальное и моральное благополучие человечества. Россия не должна подчиняться подобному прогрессу, меньше думая «о благе и больше о силе». Леонтьев считает, что не стоит восхвалять славян, а уяснить особое, несхожее с западным, их положение.

В той же самой атмосфере, в которой происходило формирование славянофильства, зарождается русский радикализм, стремившийся преобразовать Россию на началах общинной поземельной собственности. Эти идеи свойственны всем: и декабристам Пестелю и М. А. Фонвизину, и разночинцам Герцену и Чернышевскому, и народникам Бакунину и Ткачеву. И только с 1880-х гг. на смену радикализму приходят идеи «научного», пролетарского социализма Плеханова и Ленина. Правда, одни декабристы ратовали за конституционную монархию, а другие — за республиканскую демократию. Революционные демократы (Белинский, Герцен, Чернышевский, Добролюбов, Писарев), несмотря на влияние философии Гегеля и Фейербаха, развивали философию национального духа. Александр Герцен (1812−1870) в крестьянской поземельной общине увидел прообраз социализма, не пытаясь дать ему приемлемое философское обоснование. Социализм представлялся ему моральной альтернативой справедливости и человеколюбия насилию и рабству.