З. Н. Гиппиус
В идейно-творческом развитии Гиппиус, как и других символистов, большую роль сыграла первая русская революция. Она обратила ее к вопросам общественности, которые стали занимать большое место в стихах, рассказах, романах, критических работах Гиппиус. В это время выходят сборники ее рассказов «Черное по белому» (1908), «Лунные муравьи» (1912), романы «Чертова кукла» (1911), «Роман Царевич» (1913… Читать ещё >
З. Н. Гиппиус (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Спутницей Мережковского, разделившей его философские, религиозные, умственные искания, была Зинаида Николаевна Гиппиус (1869−1945). Если в истории литературы Мережковский занимает место прежде всего как прозаик, то 3. Гиппиус — как поэт, один из крупных представителей старшего символизма. В печати ее стихи появились впервые в 1888 г. в журнале «Северный вестник» (за подписью 3. Г.). Основные мотивы ранней поэзии Гиппиус — проклятие пошлой реальности и прославление мира фантазии, поиски новой, нездешней красоты («Мне нужно то, чего нет на свете…»), тоскливое ощущение разобщенности с людьми и в то же время жажда одиночества. В стихах Гиппиус с наибольшей, может быть, наглядностью отразились основные черты ранней символистской поэзии, ее этический и эстетический максимализм. Подлинная поэзия, считала Гиппиус, сводится лишь к трем темам — «о человеке, любви и смерти», «тройной бездонности мира» .
Те же настроения господствовали и в двух первых книгах ее рассказов — «Новые люди» (1896) и «Зеркала» (1898). Основная их мысль — утверждение истинности интуитивного начала жизни, красоты во всех ее, даже в самых противоречивых, проявлениях. В них сказалось явное влияние идей, мотивов творчества Ф. Достоевского, но воспринятых в духе декадентского миропонимания.
Наиболее «ярким событием» «внешней жизни» Гиппиус, как писала она в своей автобиографии, была организация в Петербурге (с участием Мережковского) религиозно-философских собраний, смысл которых состоял в призыве к религиозному возрождению и проповеди некоего апокалиптического неохристианства, веры во Христа грядущего, утверждении «равносвятости» Святой плоти и Святого духа в их ожидаемом грядущем синтезе. Эти-то идеи и стали философским основанием беллетристики Мережковского. Они определили и многие мотивы поэзии Гиппиус 1900;х годов.
Но не стихи на религиозно-мистические мотивы (которых много в ее поэзии тех лет) определяют значение творчества Гиппиус в поэтической культуре символизма, а стихи истинно художественные, когда поэтесса отвлекалась от проповеди мистических идей. Лучшее, что было создано З. Гиппиус-поэтом, относится к 1910;м годам. Ее лирика тех лет отличалась умением передать сложность и противоречивость человеческого чувства, яркой афористичностью, мастерским владением словом, изощренной звукописью.
В идейно-творческом развитии Гиппиус, как и других символистов, большую роль сыграла первая русская революция. Она обратила ее к вопросам общественности, которые стали занимать большое место в стихах, рассказах, романах, критических работах Гиппиус. В это время выходят сборники ее рассказов «Черное по белому» (1908), «Лунные муравьи» (1912), романы «Чертова кукла» (1911), «Роман Царевич» (1913). Но, размышляя о революции, о деятельности революционеров, Гиппиус утверждала, что истинная революция в России возможна лишь в связи с революцией религиозной, точнее — в результате ее. Вне «революции в духе», убеждала она, социальное возрождение — миф, вымысел, игра воображения, в которую продолжают играть только неврастеники-индивидуалисты.
После 1905 г. широко развернулась и литературно-критическая деятельность 3. Гиппиус, выступавшей в качестве критика под псевдонимом Аптон Крайний. В 1908 г. выходит книга ее критических статей «Литературный дневник», основной смысл которых — обоснование символизма как художественного мировоззрения «нового» направления в искусстве. Она полемизирует с идеей гражданского служения литературы, выступает против тенденциозности в искусстве Горького, горьковского лагеря в литературе.
Октябрьскую революцию Гиппиус восприняла резко враждебно, как «предательство» идеалов свободы, «святотатство». Она порывает отношения с Брюсовым, Блоком, А. Белым, принявшими революцию. В «Петербургском дневнике», изданном в 1929 г. в Белграде, Гиппиус так передала свое восприятие октябрьских событий 1917 г.:
" 25 октября. Среда.
Между революцией и тем, что сейчас происходит, такая же разница, как между мартом и октябрем, между сияющим тогдашним небом весны и сегодняшними грязными, темно-серыми, склизкими тучами" .
И далее:
" 4 ноября. Суббота.
Столицы взяты вражескими — и варварскими — войсками. Бежать некуда. Родины нет"[1].
Эмигрантское творчество З. Гиппиус состоит из стихов, воспоминаний, публицистики. В 1921 г. она опубликовала части своего Петербургского дневника, так называемую «Черную книжку». Дневник был проникнут острой неприязнью к Советской России, к большевикам.
В 1922 г. в Берлине вышел ее первый эмигрантский сборник стихов «Стихи. Дневник 1911 — 1921». Основная тема их — политика. Но затем в поэзии Гиппиус начинает возвращаться к своим «вечным темам» — о человеке, любви, о смерти. Поздние ее стихотворения — лучшее, что создано Гиппиус не только в эмиграции, но и вообще в ее поэзии. Эти стихи опубликованы в Париже в 1939 г. Сборник носил название «Сияния» .
Основные мотивы сборника — усталость, разочарование в людях, неприятие пошлости мира и в то же время — неколебимая вера в силу человеческого духа. Рядом с этими мотивами и мольба к Богу об освобождении России:
Господи, дай увидеть!
Молюсь я в часы ночные.
Дай мне еще увидеть Родную мою Россию.
Как Симеону увидеть Дал Ты, Господь, Мессию, Дай мне, дай мне увидеть Родную мою Россию.
Но, как и раньше, в этих стихах все строится на антитезах: небо и земля, жизнь и смерть, тоска по любви и неспособность любить, духовная реальность и реальность эмпирическая…
При всей тематической замкнутости лирика Гиппиус — творчество большого мастера, страстно влюбленного в слово, умевшего добиться истинной гармонии стиха рифмой, мелодикой, ритмом, заставившего сверкать своим сиянием искусство поэзии. Символично название сборника — «Сияния». В стихотворении под тем же названием она писала:
Сиянье слов… Такое есть ли?
Сиянье звезд, сиянье облаков -.
Я все любил, люблю… Но если Мне скажут: вот сиянье слов -.
Отвечу, не боясь признанья, Что даже святости блаженное сиянье Я за него отдать готов…
Все за одно сиянье слов!
Сиянье слов? О, повторять ли снова Тебе, мой бедный человек-поэт, Что говорю я о сиянье слова, Что на земле других сияний нет!
Говоря о поэтическом даре Гиппиус, Г. Адамович писал: «Стихи ее представляют нечто вроде исповеди. Но это исповедь человека, который не хочет, а может быть, и не находит сил забыться…» Особенную «поэтическую природу» поэзии Гиппиус отмечала и Мариэтта Шагинян. В брошюре, вышедшей сразу после публикации «Собрания сочинений» поэтессы в 1904 г., она писала: «Поэзия Гиппиус с точки зрения психологии — это поэзия пределов Отсюда такая антонимичность тем, почти ни у кого из наших поэтов не встречающаяся, на каждое утверждение приходится отрицание, на каждое „да“ есть „нет“»[2].
На отмеченных Шагинян противоречиях были построены и ранние, и поздние стихи Гиппиус, и все ее прозаические вещи. Ее герои всегда мучаются трагическими размышлениями о раздвоенности духа и тела, предназначенных слиться в ином, сверхчувственном мире.
Из своих прозаических произведений эпохи эмиграции З. Гиппиус особенно ценила роман «Мемуары Мартынова» и повесть «Перламутровая трость», в основе которых лежат необычайные любовные приключения главного героя и вновь — размышления автора о сущности любви, веры, человеческой жизни.
Воспоминаниями «Живые лица» (Прага, 1925) и незавершенной книгой «Дмитрий Мережковский» (Париж, 1951) представлена мемуарная проза Гиппиус. «Живые лица» — воспоминания о Льве Толстом, В. Розанове («Задумчивый странник»), В. Брюсове («Одержимый»), А. Блоке («Мой лунный друг»), Ф. Сологубе, Андрее Белом и других современниках. Здесь рассказывается о петербургских религиозно-философских собраниях, о Распутине и распутинщине, о московских и петербургских литературных кружках, литературных встречах. Книга о Мережковском — это, собственно, тоже воспоминания об их совместных философских и общественных исканиях, о литературном окружении, о Петербурге, эмиграции и эмигрантах. Однако эта книга при всей ее внешней достоверности крайне субъективна, о чем не раз писали современники Гиппиус.
3. Гиппиус до конца жизни была убеждена в некоей посланнической миссии русской эмиграции. Она считала и себя посланницей тех сил, которые единственно обладают правдой истории и во имя этой правды не приемлют новой России.