Личность оратора и искусство красноречия

В современных словарях значение слова «оратор» определяется следующим образом: 1) лицо, выступающее с речью на собрании; 2) красноречивый человек, владеющий мастерством построения и произнесения речи перед широкой публикой. В то же время в ряде работ появляются неожиданные характеристики оратора. Так, в словаре «Культура русской речи» отмечается, что оратор — это «человек, способный сколь угодно долго, красиво и содержательно говорить на любую предложенную тему, а также любой выступающий с публичной речью» . Впрочем, завершается словарная статья следующим важным уточняющим замечанием: «…оратором стали называть всякого, кто держит речь перед аудиторией, а к тем, кто владеет ораторским искусством, обычно добавляют оценочные слова: превосходный оратор, прирожденный оратор и проч.» .

Слово «оратор» в современной научной и учебной литературе соотносится с близкими, но более широкими по значению словами «говорящий» и «адресант», однако оратор — это не любой говорящий или адресант, а мастер говорить, кроме того, важно учитывать характер его воздействия па адресата. Подчеркнем, что понятие «адресат» (т.е. тот, к кому обращена речь) является одним из ключевых в риторике.

Обычно люди не задумываются над тем, что далеко не каждый умный, образованный человек, умеющий беседовать в узком кругу, может быть оратором. Для этого ему должны быть присущи особые черты характера, артистичность, речевые умения. Не случайно ряд синонимов к слову «оратор», выражающих положительную оценку личности говорящего, достаточно широк: вития (высок.) — искусный оратор; златоуст (шутл. и ирон.) — тот, кто обладает даром красноречия (по прозвищу выдающегося византийского проповедника и церковного деятеля Иоанна Златоуста); трибун (высок.) — общественный деятель, выдающийся оратор и публицист; ритор — в древней Греции и Риме оратор, учитель ораторской речи; в России в старину так называли ученика духовной семинарии по классу риторики (подробнее см. гл. 3). В этом же синонимическом ряду есть имена великих ораторов древности Демосфена и Цицерона, которые давно стали нарицательными. Словом «Цицерон» шутливо называют того, кто очень красноречив или слишком много говорит.

Для оратора, как и для актера, важен успех, во многом обусловленный неповторимостью его личности. Но роль оратора разнообразнее актерской: он и автор речи, и ее режиссер, и исполнитель, причем в его исполнении слово выступает на первый план.

Понять творческую деятельность оратора помогает аналогия с созданием фильма. Как и создатели кинофильма, он ограничен во времени, но выступает в роли и сценариста, и режиссера, и актера, и монтажера, и оператора. В своей речи он определяет, как показать то или иное событие, предмет, человека — крупным, средним или общим планом? С какой точки зрения — внешней, внутренней, своей, чужой? Может быть, их надо столкнуть в неожиданном монтажном сопряжении? Так же как и монтажер, он то убыстряет, то замедляет ход восприятия речевого произведения, воздействуя на разум и эмоции слушателей. И сам говорящий не остается за кадром, то выступая в главной роли, то перевоплощаясь в образы своих союзников и оппонентов, ведя с ними явный или скрытый диалог.

Неоднозначность позиции оратора обусловила то, что слово «оратор» несет и груз отрицательных ассоциаций и оценок, накопленных веками. Со временем у него даже появились негативные синонимы «болтун», «краснобай», но нередко наблюдаемый отрыв слова от дела совсем не значит, что наступило время, когда стыдно быть красноречивым, сознательно работать над своей речью в разных ситуациях общения.

Риторическое воздействие — это прежде всего публичное речевое воздействие. Вне условий публичности теряет смысл сама роль оратора как интерпретатора действительности. Публичность, тем не менее, накладывает ограничения па открытость, исповеданность ораторского слова, каким бы искренним в стремлении к идеалу ни был выступающий публично.

Взаимоотношения оратора и аудитории нередко основаны на противоборстве. Древние глубоко понимали трагичность личности истинного оратора: «Можно сказать, тяжкое бремя и обязательство налагает на себя тот, кто торжественно берется один среди многолюдного сборища при общем молчании рассуждать о делах первой важности! Ведь огромное большинство присутствующих внимательнее и зорче подмечает в говорящем недостатки, чем достоинства. Поэтому малейшая его погрешность затмевает вес, что было в его речи хорошего… Сколько раз мы выступаем, столько раз над нами совершается суд» (Цицерон). Демонстрируя свое право на речь, оратор должен создавать образ мужественной личности, способной к победе. Он также не может не учитывать возможное отрицательное отношение к нему части аудитории. Очевидны и ограничения устной формы речи, которая воспринимается «здесь и сейчас» .

Ограничения, налагаемые на деятельность оратора, — это ограничения и природные (физические, психологические, ментальные), и этические. Говорить — значит отдавать себя, но очень важно, чтобы у оратора был достаточный интеллектуальный и эмоциональный запас, которым он смог бы поделиться с аудиторией. Нельзя не согласиться со старинным афоризмом «Говорит интереснее тот, в ком происходит больше событий» .

За долгое время существования риторики накопилось много стереотипных представлений о личности оратора. Так, еще М. В. Ломоносов полагал, что у оратора должны быть «осанковитый вид», «грудь широкая», «дух [дыхание! долгий». Между тем многие выдающиеся ораторы явно не отвечали названным требованиям. Знаменитый историк и лектор В. О. Ключевский был внешне неприметен, говорил тихим голосом, но на его лекции съезжалась вся Москва и слушала, затаив дыхание.

Когда начинал свою речь выдающийся адвокат прошлого В. Д. Спасович, которого называли «королем адвокатуры», слушатели недоумевали: «Неужели это он?» — таким нелепым, неуклюжим казался этот человек, говоривший фальцетом, то и дело ронявший свои бумаги. Но проходила минута-другая — и слушатели понимали, что он способен создать на заседании суда неопровержимую систему защиты.

Заметим, что одним из парадоксальных приемов красноречия является старинный прием «Я не оратор» (т.е. «я не умею говорить высокопарно, как оратор, а говорю безыскусно, от сердца»). Этим приемом, скрывающим искусство красноречия, успешно пользовались и древние риторы, и выдающиеся русские судебные ораторы.

Представления об ораторе меняются, но одно остается неизменным: он должен быть личностью, способной публично мыслить: «Мы совершенно по-разному пользуемся своей личной собственностью и взятым нами со стороны, и сразу бросается в глаза различие между тем, кто высказывается, владея своим предметом, и тем, кто призанял сведения у других» (Тацит). Для того чтобы стать оратором, необходимо иметь склонность к речевому воздействию, способность интерпретировать действительность, «тратить» себя, стремиться к успеху и быть заранее готовым к поражению.

О разграничении понятий «умный, образованный человек», «мастер своего дела» и «оратор» говорил еще Цицерон: «…если Филон, знаменитый зодчий… отдавая народу отчет в своей работе, произнес, как известно, очень хорошую речь, то несправедливо объяснять достоинство его речи сноровкой зодчего, а не оратора». Но тот же Цицерон подчеркивал: «Речь должна вытекать из знания предмета. Если оратор не… изучил его, речь его бессодержательна и похожа на детскую болтовню» .

Говоря, человек не только вступает в общение, но и выражает свою индивидуальность. Именно этим, прежде всего, ритор интересен слушателям. Философ О. Розеншток-Хюсси рассматривал речь «как личное право человека» и утверждал, что «любой индивид заинтересован в своей способности и праве говорить», потому что «человек, беря слово, занимает свою позицию во времени и пространстве… и может в каждый данный момент раздвигать границы внутреннего пространства, делая сто все более и более емким. Наш родной язык… — это речевое сознание родины… Каждый из нас достоин уважения в качестве гигантской трансляционной сети, через которую передаются все выражения общей воли. Говорить — значит верить в единодушие… говорить — значит, участвуя в движении общества, вносить в это движение нечто свое. Те, кто уклоняются от выполнения этой грандиозной задачи… либо предают себя в других, либо становятся лицемерами, пользующимися чужим языком» («Речь и действительность»).