Дети. 
Педагогика

Слова великого российского просветителя В. Г. Белинского «Дети — гости настоящего и хозяева будущего» вызывают немало размышлений.

Как образ — блестяще! Но столь ли точна мысль по существу? Разве сегодня дети «в гостях» у своего времени? Разве они не живут в настоящем и настоящим, а лишь пользуются привилегией особо опекаемых? Чувство гостя — не провоцирует ли оно некоего социального эгоизма, иждивенчества, благосклонного и снисходительного принятия чьей-то заботы? Ваше собственное детство — это ощущение безмятежности и всеобщего восхищения вами или нелегкий труд учения, выполнения домашних обязанностей, бремя тревожных мыслей о будущем? Кем — гостями или хозяевами жизни — вы хотели бы видеть своих детей?

Дистанция

Этот студент всегда был склонен к парадоксам, к тому, чтобы увидеть и раскрыть разные смыслы одних и тех же понятий, чтобы задать себе и другим интересные вопросы. На этот раз он выбрал для выступления на семинаре тему, которой больше никто из товарищей не заинтересовался. Он начал так:

— Вы обратили внимание на то, что слово «дистанция» многозначно: одно из его значений — расстояние между людьми по возрасту, социальному положению, образованию и т. д. Очевидно, оно и по содержанию, и по качеству различно в дружбе, товариществе, приятельских отношениях, шапочном знакомстве, между членами семьи, между учащими и учащимися, впрочем, как и между поколениями, живущими в одно время, а тем более — в различные исторические времена. Неизбежна ли дистанция между людьми?

А как вы, читатель, полагаете: дистанция — пространство, сближающее или отдаляющее людей? Есть ли границы, за которыми дистанция сокращается или, напротив, оказывается бесконечной, непреодолимой (например, отношения между старшими и младшими, упрощенные до панибратства, фамильярности или усложненные до формальной связи, недоступности)? Кто или что определяет дистанцию? Подвижна ли она, и от чего зависят изменения? Всякое ли сокращение дистанции — приобретение? Когда оно — потеря? Есть ли люди, с которыми вы хотели бы сойтись поближе или, напротив, разойтись? Чем вы объясняете возникшую ситуацию? Как предполагаете ее разрешить?

Добро

Помните у Антуана де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили»? В сущности, речь здесь идет о том, сколь тяжко бремя доброты! Вы посоветовали — и взяли на себя ответственность за последствия решения, вами предложенного… Вы помогли кому-то в трудную для него минуту — и чувствуете себя ответственным за его дальнейшую судьбу. Сделали комуто хорошее — и он вам этого не простил…

Значит ли это, что лучше не быть добрым — спокойнее жить, и совесть молчит. А что такое, по-вашему, доброта? В чем, так сказать, больше добра: в том, чтобы помочь куском хлеба, или в том, чтобы научить его добывать, зарабатывать? Когда добро превращается в зло? А зло может стать добром? Стоит ли вообще в наше жесткое время говорить о добре? Не наивны ли надежды на добрые дела добрых людей? Верно ли, что «добро должно быть с кулаками», и что это за «кулаки добра»? С чем бы вы предпочли столкнуться — со злом или равнодушием? Можно ли одним добром воспитать хорошего человека?

Долг

• — Кому я должен — я прощаю! — весело пошутил немолодой автобусный «заяц» в ответ на замечание женщины-контролера, что он должен был купить билет.
• — Не надо шуток, мужчина! Вы обязаны оплатить проезд!

Пассажир вдруг посерьезнел:

— А разве автобус не должен приходить не через сорок минут, а по обещанному на трафарете четвертьчасовому интервалу? Какова цена испорченного настроения, нервов десятков людей? Я беру билет — даю вам в долг в расчете на то, что вы мне его вернете вашей работой…

Да, пожалуй, здесь дело не столько в правах потребителя или в финансовой стороне вопроса, сколько в моральной и, если хотите, педагогической. Ведь долг — не что иное, как обязанность вернуть ранее полученное. Как категория нравственная он означает осознание, ощущение человеком, группой необходимости воздать тому и тем, кто или что для них сделал. Пока человек совсем маленький, он не ведает, что живет как бы в долг — перед родителями, семьей, обществом, выполняющими свой долг перед только что рожденными поколениями, они же отдадут свой «долг» нам, уже повзрослев…

Нравственный долг перед детьми, внуками понятен и естествен для нас, взрослых. А дети? Неужели до поры они не несут ответственности перед нами или все их обязанности заключаются в том, чтобы уступить старшим место в автобусе? Что же еще? Что «одалживают» детству государство и общество? Каким хотят видеть возвращенное? «Одалживают» что-либо нам дети? Если да, что именно? Чем чревата «хроническая задержка» с «выплатой» нравственного долга для тех и других? Нравственно ли обвинять детей в неблагодарности, упрекать: «Вот в наше время…»? Нравственно ли не видеть неблагодарности, под «долг» диктовать, как жить? Корректно ли сравнить то, что мы даем детству, с инвестициями?