Неоклассический контракт. 
Институциональная экономика

Пример простой сделки, для реализации которой достаточно заключения классического контракта, приводит в своей работе американский правовед Т. Пэлей^[1]. Грузоотправитель А — средний или крупный переработчик металлолома продает металлолом металлургическому заводу, расположенному на расстоянии 100 миль. Грузоотправитель перевозит груз по железной дороге и может использовать одного из трех работающих на рынке перевозчиков. Для перевозки металлолома используются полувагоны общего назначения, без специального оборудования, грузоподъемностью 180 тыс. фунтов, которые можно использовать для перевозки и других грузов (древесины, песка, стальных изделий, оборудования и других товаров, покупаемых крупными партиями). Реализация подобной сделки не предполагает специфических инвестиций.

Перевозчик инвестирует в стандартные полувагоны, и если грузоотправитель А откажется от сделки, то полувагоны общего назначения перевозчик сможет использовать для перевозки других грузов, ценность этих вагонов не будет зависеть от того, в каких сделках они используются. Грузоотправитель также имеет возможность выбора, он не зависит от конкретного перевозчика, ведь на рынке действуют три перевозчика, а ему требуются лишь полувагоны общего назначения. Итак, эта сделка предстает в виде дискретного обмена, который не создает взаимную зависимость сторон, начало и конец их отношений четко определены.

Однако в классическую контрактную схему вписывается далеко не всякая сделка. Часто реальные сделки оказываются гораздо более сложные, чем сделка, описанная выше, они предполагают инвестиции в специализированное оборудование и человеческий капитал, не имеющие ценности за пределами данной сделки. Альтернативные источники покупки и продажи после осуществления этих инвестиций становятся недоступными, отношения между сторонами не разовые или спорадические, а постоянные и регулярно повторяющиеся. В качестве примера подобной сделки Пэлей приводит сделку между грузоотправителем — производителем автомобилей и железнодорожным перевозчиком. Производитель автомобилей А хочет использовать железную дорогу как ленту конвейера для отправки своих автомобилей дилерам. Грузоотправитель намерен перевозить крупные партии готовых автомобилей на большие расстояния. Поставки постоянные и требуют 35−50 вагонов для полной загрузки ежедневно. Перевозить грузы будет перевозчик X. Для перевозки должны использоваться очень дорогие двухи трехуровневые вагоны, разработанные с учетом размера, веса и дизайна готовых автомобилей. Вагоны принадлежат перевозчику, вмещают 15−18 автомобилей, стоимость каждого вагона 40−70 тыс. долл. Эти специализированные вагоны крепятся к арендованным железнодорожным вагонам-платформам. Заказанные перевозчиком вагоны очень дорогие и рассчитаны на нужды только одного грузоотправителя — производителя автомобилей А, реализовать за пределами данной сделки можно лишь их ликвидационную стоимость, равную стоимости металлолома, полученного из них.

Для грузоотправителя А надежность перевозки важна для удовлетворения спроса конечного потребителя и из-за значительных издержек хранения автомобилей на сборочном заводе. Грузоотправитель не захочет передавать большой объем поставки перевозчику, не будучи уверенным в том, что у железной дороги есть необходимое оборудование и профессиональные навыки для аккуратной и своевременной доставки груза. Перевозчик нс захочет осуществлять специфические инвестиции в физические и человеческие активы без гарантии, что отношения будут длительными, и грузоотправитель действительно будет пользоваться его услугами.

Исполнение этой сделки займет длительное время, а это означает, что ее реализация будет происходить в условиях неопределенности, ведь с течением времени обстоятельства могут измениться, спрос на автомобили может упасть или возрасти, но предусмотреть все будущие случайности и зафиксировать их в качестве условий договора оказывается слишком сложным, дорогостоящим или даже невозможным. Стороны потребуют взаимных гарантий тем специфическим инвестициям, которые они осуществили в расчете на эту сделку: перевозчик захочет, чтобы грузоотправитель взял на себя обязательство перевезти определенный объем груза, а грузоотправитель рассчитывает на то, что перевозчик предоставит ему специализированное оборудование и даст гарантии соблюдения определенных стандартов при предоставлении услуги. Тот контракт, который они заключат, можно отнести к категории неоклассического контракта.

Неоклассический контракт — это долгосрочный контракт в условиях неопределенности, который скорее напоминает договор о принципах сотрудничества. В неоклассическом контракте стороны не являются безликими, личные отношения играют важную роль, стороны находятся во взаимодействии друг с другом. Непрерывность сделки в этих договорах будет источником дополнительной ценности.

Чем длительнее отношения между сторонами и чем более сложен предмет сделки, тем меньше значения придается цене и качественным характеристикам на стадии заключения контракта, и тем больше внимания уделяется правилам, которые будут регулировать отношения сторон, их приспособление к непредвиденным обстоятельствам, а также прекращение отношений между ними. Применяются не фиксированные цены, а правила гибкого ценообразования. Эти правила могут быть различными: достаточно простыми, например, следование цен за ростом стоимости жизни или их индексация, или более сложными: правило «издержки плюс» (прибыль в цене устанавливается как процент от издержек) или установление цены как процента от продаж — этот способ ценообразования применяется в договорах об аренде торговых залов. К правилам, регулирующим приспособление к непредвиденным обстоятельствам, можно отнести такой пункт договора: «Если в силу каких-либо причин произойдет уменьшение выпуска продукции, то это уменьшение будет равномерно распределено при поставках различным заказчикам». Проводя сравнение некоторых эмпирических исследований, касающихся выявления зависимости между степенью специфичностью ресурсов и типом контракта, Менар обнаружил четыре характерные черты долгосрочного неоклассического контракта^[2].

• • Неоклассический контракт может определять механизм адаптации к непредвиденным обстоятельствам. Например, в долгосрочных контрактах между угледобывающими станциями и электростанциями предусматривалось создание совместного комитета, который решал вопросы, возникающие в связи с серьезными изменениями условий выполнения контрактов.
• • Неоклассический контракт может создавать некоторую зону толерантности, т. е. зону, где происходит разделение риска. Например, контракт, заключенный между электростанцией и угледобывающим предприятием, может предусматривать некоторую зону (+10%), в которой цены, по которым поставляется уголь, остаются неизменными, несмотря на конъюнктурные изменения рыночных цен на уголь.
• • Контракт может предусматривать раскрытие информации, например, о непредвиденных изменениях издержек. Г. Форд в 1930;х гг. заключал с поставщиками контракты, в которых цена определялась на основе правила «издержки плюс». Использование этого правила основано на доверии к поставщику или на возможности осуществлять контроль его издержек. Контракты Форда с поставщиками включали условие о контроле издержек поставщиков со стороны заказчика.
• • Неоклассический контракт содержит условия, предусматривающие обращение к третейскому судье, а не в суд. Именно поэтому Уильямсон указывает на то, что неоклассический договор с самого начала носит тройственный характер, поскольку включает договоренность о третейском судье^[3]. К примеру, в случае строительных контрактов в качестве такового может выступать архитектор.

Стороны могут по-разному оценивать возникшую ситуацию, при этом обе могут вести себя добросовестно и их оппортунистическое поведение может быть «невольным», т. е. они нарушают обязательства, не желая при этом быть нечестными по отношению к партнеру. Однако подобное «невольное» оппортунистическое поведение не менее разрушительно для сделки, чем прямой обман, потому что оно разрушает надежность обещаний, приводит expost к трансакционным издержкам решения споров, a ex ante к недостаточному инвестированию в специфические ресурсы. Поэтому должен быть выбран механизм разрешения споров.

Вследствие неполноты контракта споры при неоклассическом контракте возникают чаще, чем при классическом контракте, и их сложнее решать. Однако стороны неоклассического контракта могут предусмотреть в контракте эту возможность возникновения споров. Так, в Америке обычным условием коллективных договоров между компаниейработодателем и профсоюзом, представляющим интересы работников компании, является условие «никаких забастовок». Параллельно ему часто принимается условие «никаких локаутов». Этим условиям сопутствуют предусмотренные в договоре процедуры выражения недовольства и урегулирование трудовых конфликтов с помощью третейского суда^[4].

Почему при неоклассическом контракте стороны обращаются к третейскому судье, а не в суд? В случае судебного разбирательства продолжение отношений между сторонами является маловероятным. Любые отношения дают трещину, если решение спора передастся в суд. Кроме того, судебное разбирательство требует много времени и дорогостоящее. Суды, как правило, не могут заставить стороны действовать в соответствии с письменными договорами, основное средство судебной защиты, которое они применяют — это компенсация ущерба стороны, пострадавшей от нарушения договорных обязательств. Судебные решения о принудительном исполнении договора — менее распространенная мера, а при сделках, использующих неоклассические контракты, именно продолжение деятельности, и в кратчайшие сроки, является более важным, чем компенсация ущерба. Более того, решение спора в суде связано с большими трудностями, если требуется проконтролировать качество товаров, особенно сложных, или если были осуществлены специфические капиталовложения.

Когда суд сталкивается с проблемой, которую не в состоянии решить, он выбирает «пассивную» стратегию — принуждает к исполнению формальных условий контракта^[5]. Суд может, например, освободить сторону от исполнения договора, которое стало физически невозможным в результате какого-то непредвиденного события, например, пожара, уничтожившего здание универмага, для которого был произведен специальный лифт, непригодный для использования в других зданиях. В этом случае информация, на основе которой суд принимает решение, наблюдаема третьей стороной — судом и поддается контролю с его стороны. Но если в результате внешних событий исполнение условий контракта для одной из сторон стало слишком дорогостоящим, то суд скорее всего подтвердит исходный договор. Суд не станет вносить изменения в условия договора, потому что информация об издержках производства не может быть достоверно подтверждена.

Издержки доказывания третьей стороне, что существовало некоторое состояние дел, или были произведены определенные действия, могут превышать выгоды от этого. Поэтому не вся информация, которую стороны могут наблюдать (observable information) может быть проконтролирована третьей стороной (verifiable information). Например, работодатель знает, отлынивает его работник, или нет, но издержки доказывания отлынивания в суде могут быть довольно высокими. То есть отлынивание работника наблюдаемо, но редко доказуемо. Поэтому если увольнение возможно только при наличии уважительных причин для этого, то лучшей стратегией работодателя будет ограничить увольнение случаями вопиюще плохой работы, и учесть обычное отлынивание в заработной плате или при решении вопроса о продвижении работника по службе. Таким образом, мы можем сказать, что информация является наблюдаемой, если сбор этой информации экономически оправдан, но издержки доказывания ее третьей стороне превышают выгоды; информация является поддающейся проверке, если она наблюдаема, и доказывание ее перед третьей стороной оправдано с экономической точки зрения.

Различие между наблюдаемой информацией и информацией, поддающейся проверке, в определенной степени может зависеть от условий контракта. Обращение в третейский суд обычно связано с меньшими затратами, чем судебное разбирательство. Поэтому информацию об отлынивании работника в редких случаях можно будет подтвердить, если работник может оспорить увольнение в суде; но эта информация в большем числе случаев будет поддаваться проверке, если работник может обратиться лишь в третейский суд. Именно поэтому многие контракты о найме включают условие о передаче возникающих из договора споров в третейский суд.

Когда информация наблюдаема, стороны могут договариваться на ее основе, но часто они не могут подписать на ее основе контракт, который имеет исковую силу. Но если информация ненаблюдаема, то стороны не могут договариваться на ее основе, поэтому они даже не будут пытаться подписать контракт, имеющий исковую силу. Многие вопросы, о которых стороны договорятся неформально, не могут быть закреплены в письменном контракте. Стороны, заинтересованные в правовой защите заключаемого договора, откажутся от договорных условий, применение которых потребует ненаблюдаемой или не поддающейся контролю информации.

При решении возникающих споров суд, как правило, подтверждает те условия договора, которые основаны на информации, поддающейся проверке. Когда стороны заключали контракт, они выбрали эти условия, понимая, что когда в процессе исполнения договоров возникнет спор в связи с изменившимися условиями, эти условия станут теми пунктами договора, по поводу которых возникнет конфликт. Стороны нс могут предусмотреть все обстоятельства, которые возникнут в будущем, но они могут создать структуру, которая направит должным образом их действия, предпринимаемые в ответ на новые обстоятельства. Отказ суда менять эти условия заставит стороны искать наилучшие структуры договоров.

При неоклассических контрактах очень часто основная роль суда заключается в том, что он рассматривается как инстанция, в которую обращаются в самую последнюю очередь. Если стороны не могут достичь договоренности, суд может применить доктрины, которые позволяют освободить одну из сторон от выполнения обязательств по договору, но «эти доктрины нацелены не на продолжение контрактных отношений, а на то, чтобы подобрать осколки разбитых контрактов и распределить их между сторонами на некоторых основаниях, которые полагаются справедливыми»^[6].

Примером неоклассического контракта может служить трудовое соглашение. Если бы трудовое соглашение строилось по классическому типу, тогда работодателю пришлось бы постоянно вести переговоры и заключать контракты по мере изменения условий. Однако суть контракта о найме состоит в том, что работодатель платит за деятельность работника в определенной сфере, может быть, даже неявно оговоренной. А работник может уволиться, когда захочет. В трудовом соглашении невозможно определить заранее в момент заключения контракта, что конкретно будет делать работник, можно только определить рамки его деятельности.

Способ организации сделки при неоклассическом контракте — это гибридная (смешанная) форма. Понятие «гибридная форма» предложил Уильямсон в 1991 г.^[7] Этот термин очень хорошо отражает особенность этого способа организации сделки потому, что сочетает в себе как элементы рынка, так и административного управления (фирмы). Стороны сделки остаются юридически независимыми, сохраняют права собственности на свои активы и принимают основные экономические решения самостоятельно. Однако они определенным образом координируют свою деятельность на основе формальных соглашений, обмениваются информацией, согласуют в определенных пределах цены, количественные и качественные характеристики поставки, предусматривают возможности контроля и наказания стороны, нарушающей договоренности.

Итак, гибридная форма — это способ организации сделки, которая имеет дело с двусторонней зависимостью, достаточно сильной, чтобы потребовалась тесная координация, но недостаточно сильной, чтобы возникла потребность в полной интеграции^[8]. Поскольку стороны сохраняют свою автономность и работают на рынке как самостоятельные экономические агенты, у них сохраняются достаточно сильные стимулы, характерные для рынка. Они не только координируют свою деятельность, но и конкурируют на рынке. Однако интенсивность стимулов в гибридных формах несколько снижается по сравнению с рынком. Одновременно в гибридных формах повышается гибкость за счет достигнутого соглашения о скоординированном реагировании на изменяющиеся обстоятельства. Можно сказать, что в гибридных формах достигается определенный компромисс между интенсивностью стимулов, которые создаются рынком, и возможностью приспосабливаться к непредвиденным обстоятельствам (координация и административные отношения).

В качестве примеров гибридных форм можно привести:

• • контракты полного жизненного цикла (на 30 и более лет). Срок подобного контракта равен жизненному циклу объекта. Например, подобные контракты о поставке вагонов с дальнейшим их обслуживанием в течение всего их жизненного цикла, готовится заключить Московский метрополитен с поставщиками вагонов^[9]. Такая модель контрактов широко распространена в разных странах мира. В настоящее время Московский метрополитен покупает подвижной состав, а потом занимается его обслуживанием, ищет поставщиков запасных частей. Такое обслуживание вагонов обходится метрополитену в настоящее время слишком дорого, ведь если цены, количество, качество и условия поставки не зафиксированы в долгосрочном контракте с поставщиком запчастей, то поставщик может назначать высокие цены, пользуясь тем, что покупатель оказывается запертым в этой сделке — он не имеет возможности поменять поставщика запасных частей. Контракты полного жизненного цикла представляют собой неоклассические контракты, которые позволяют заранее договориться об условиях обслуживания. Отношения между производителем вагонов и заказчиком — метрополитеном рассчитаны на длительный срок, они предполагают сотрудничество и обмен информацией. Так, производитель может быстро получать отзывы от потребителя и учитывать эту информацию в процессе усовершенствования своей продукции. В России сейчас при простой продаже подвижного состава, который является продуктом длительного пользования, такой связи пока нет, поскольку классический контракт, в форме которого оформлена сделка, подобной связи не предполагает;
• • эксклюзивные дилерские контракты — соглашения о том, что покупатель будет покупать весь товар данного тина только у одного продавца и воздерживаться от покупки конкурирующих товаров. Если дилер продает конкурирующие товары других производителей, то у владельца торговой марки будут снижаться стимулы к осуществлению специфических инвестиций в развитие бренда. Одно из решений этой проблемы недостаточных инвестиций в специфические активы — это запретить дилеру продажу конкурирующих товаров с помощью эксклюзивных дилерских контрактов.

Связанные продажи (tie-in sales), при которых продажа организуется таким образом, что покупатель не может приобрести нужный ему товар и услуги, не приобретая чеголибо еще у данного производителя. Объяснить связанные продажи можно стремлением производителя обеспечить определенный уровень качества и защитить специфические вложения в свою торговую марку. Производитель товаров длительного пользования может принять решение о продаже своей продукции через сеть эксклюзивных дилеров, заставляя потребителей приобретать услуги по ремонту в этой сети. Он отказывается поставлять необходимые запасные части независимым фирмам, предлагающим сервис и ремонт его продукции, поскольку делая некачественный ремонт, они могут повлиять негативным образом на представления потребителей о качестве продукции и обесценить вложения фирмы-производителя в развитие бренда;

• франчайзинг — контракт, который предоставляет независимому лицу право использовать торговую марку и методы организации бизнеса материнской компании на определенный срок (обычно на 20 лет, в России на 15 лет). За это право инвестор платит первоначальный взнос и роялти (например, 5% объема продаж). Материнская компания обычно называется франчайзером, а инвестор — франчайзи.

Степень специфичности ресурсов при неоклассическом контракте промежуточная, т. е. ресурсы еще недостаточно специфичны, чтобы оправдать интеграцию, объединение собственности в рамках одной фирмы. Но в то же время специфичность ресурсов возрастает по сравнению с классическим контрактом. Специфические ресурсы нуждаются в принятии мер предосторожности против возможного вымогательства со стороны партнера по сделке. Применение мер предосторожности или гарантий специфических инвестиций в неоклассическом договоре — достаточно сложное дело, и хозяйственная практика обнаруживает большое разнообразие применяемых в этих контрактах способов обезопасить специфические капиталовложения от возможного вымогательства. В неоклассическом контракте зачастую складывается взаимная зависимость сторон, поскольку обе стороны осуществляют специфические инвестиции, рассчитанные на данную сделку.

Напомним, что действенным средством предотвращения оппортунистического поведения партнера является использование «заложника»^[10]. «Заложник» возвращается стороне, предоставившей его, при надлежащем исполнении обязательств. В случае оппортунистического поведения и неисполнения обязательств сторона, предоставившая «заложника», лишается его.

Пример «заложника» как средства гарантии специфических инвестиций приводит в своей статье американский правовед, специалист по семейному праву М. Брайниг. Она обратила внимание на то, что до 1930 г. бриллиантовые кольца для помолвки не были распространены в Америке, и попыталась дать экономическое объяснение резкого роста спроса на бриллиантовые кольца для помолвки с середины 1930;х гг. До начала Великой Депрессии, т. е. до 30-х гг. прошлого века, в Америке было возможным судебное преследование жениха за нарушения обязательства жениться. В 1935 г. судебное преследование было отменено в штаге Индиана, а вскоре и в других штатах. К 1945 г. оно было отменено в 16 штатах. В случае нарушения обязательства жениться со стороны жениха страдала репутация невесты, поэтому необходимы были гарантии при помолвке, и эту роль «заложника» стало играть бриллиантовое кольцо, которое выступало как средство защиты специфического капитала невесты — ее хорошей репутации.

Однако использование «заложника», особенно в его денежной форме, создает определенные проблемы, так как у стороны, удерживающей «заложника» возникает стимул к тому, чтобы помешать исполнению условий контракта с целью присвоения «заложника». Поэтому для создания правильных стимулов «заложник» должен предоставляться в такой форме, чтобы, обладая ценностью для стороны, предоставившей «заложника», он одновременно не представлял бы особой ценности для противоположной стороны.

Во франчайзинговых сделках от франчайзи часто требуется денежный залог, цель которого — удержать франчайзи от нарушения контракта. Однако франчайзер тоже может повести себя оппортунистически, под надуманным предлогом расторгнуть контракт и присвоить денежный залог. Денежный залог, который относится к категории «прекрасная принцесса», создает стимулы для франчайзера к нарушению условий контракта. Удержать его от подобного оппортунистического поведения может лишь опасение, что его репутация будет испорчена, и он не сможет заключать франчайзинговые сделки^[11]. Но если информация о поведении франчайзера не распространяется среди потенциальных франчайзи, то механизм репутации не будет работать, поэтому предпочтительнее будет заложник типа «безобразная принцесса». Во франчайзинговых сделках в качестве заложника, относящегося к категории «безобразная принцесса», может выступать репутация франчайзи на местном рынке или его вложения в развитие местного рынка (local know-how), не представляющие ценности для франчайзера, но ценные для франчайзи, который лишится этой ценности, если контракт с ним будет расторгнут по причине его оппортунистического поведения.

При продолжительном и тесном сотрудничестве обычно обе стороны осуществляют специфические инвестиции, рассчитанные на данную сделку, с целью снижения издержек, повышения качества товара или услуги, так что зависимость между ними становится двусторонней. В этом случае специфические инвестиции каждой стороны начинают играть роль «заложника», которого партнер по сделке лишится, нарушив взятое на себя обязательство, ведь прерывание сделки, которым ответит другая сторона, приведет к обесцениванию вложений нарушителя. В описанной в начале раздела сделке между производителем автомобилей и железнодорожным перевозчиком «заложником», предоставленным перевозчиком, могут быть специализированные вагоны и инвестиции в колею и клиренс, а стороны грузоотправителя — территориальное размещение завода, которое препятствовало бы использованию других перевозчиков.

Приведем несколько других примеров гарантий специфических инвестиций, применяемых в хозяйственной практике.

Вложения в дорогостоящий специфический капитал в сфере сбыта, который потеряет свою ценность, если покупатель не выполнит свои обязательства, например вложения покупателя в строительство большого магазина. Обычно это делается в отраслях, где неопределенность невысока и рыночные условия быстро не меняются.

Ценовые ограничения, скажем, использование ценовых условий, которые носят название «режим наибольшего благоприятствования». Покупатель оговаривает в контракте с каждым продавцом, что если он будет вести новые переговоры и заплатит более высокую цену данному продавцу, тогда каждый продавец этого покупателя должен будет получить эту новую цену. В этом случае каждый продавец знает, что для покупателя будет слишком дорогостоящим, если он поддастся па эту попытку вымогательства, и он уже будет менее склонен к попыткам присвоить квази-ренту. Если фирма покупает один и тот же продукт у нескольких поставщиков, тогда этот механизм может быть весьма полезен (допустим, в контракте между консервным заводом и рыбаками).

Взаимный обмен, когда фирма А покупает товар X у фирмы В, а фирма В покупает у фирмы А товар Y. Взаимный обмен автоматически обеспечивает обе стороны заложниками, механизм этот очень эффективен, хотя он не всегда может быть применен.

Совместные предприятия. Две компании создают совместное предприятие, которое является заложником для обеих сторон. Но применение этого эффективного механизма также ограничено тем, что рынок должен быть достаточно емким, чтобы оправдать создание нового предприятия.

Минимальные цены для дилеров. Гарантией специфических инвестиций в торговую марку фирмы-франчайзера могут служить ценовые ограничения — право устанавливать минимальные цены для дилеров, что препятствует снижению качества обслуживания в результате установления дилером более низких цен на свой товар.

Во франчайзинговых контрактах основную ценность представляют вложения в репутацию, торговую марку фирмы-франчайзера. Например, торговая марка Макдоналдс обещает клиентам чистоту, горячую, свежую еду, быстрое и приветливое обслуживание, а также определенное меню. Компания Макдоналдс специфицирует в контракте требования к франчайзи, касающиеся этих параметров деятельности ресторана. Местные рестораны могут нанести урон торговой марке, обесценив специфические инвестиции в развитие бренда, если они попытаются сэкономить, снизив качество продукции и обслуживания. Вся экономия при этом достанется недобросовестному дилеру, а издержки распределятся между всеми франчайзи и владельцем торговой марки. Чтобы воспрепятствовать этому и создать гарантии своим специфическим инвестициям в торговую марку, франчайзер настаивает в договорах на соблюдении определенных условий, например установленных стандартов качества и чистоты, а также возможности проверять соблюдение всех требований и своем праве применять наказание по отношению к нарушителю, вплоть до расторжения договора. При расторжении договора франчайзи теряет свой денежный залог, который удерживает франчайзер, а также свои специфические инвестиции в приобретение навыков управления рестораном и развитие местного рынка, которые также выступают в этой сделке в роли «заложника», удерживаемого франчайзером.

Так, основатель системы «Макдоналдс» Рэй Крок с самого начала понял необходимость единообразия для успеха своего предприятия. Но, несмотря на свои усилия убедить в этом своих франчайзи и попытки контролировать их, он обнаружил, что его франчайзи в Калифорнии экспериментируют с новыми продуктами, новыми технологическими процессами и новыми (более высокими) ценами. Немногие из них поддерживали высокие стандарты качества и чистоты, которые установил «Макдоналдс». Крок отреагировал на эти проблемы отказом возобновить лицензии или предоставить новые лицензии уже действующим франчайзи, а в случае вопиющих отклонений от стандартов качества, обслуживания и чистоты, — предъявлением иска о нарушении условий контракта. Подобная реакция была неслыханным делом во франчайзинге в те времена^[12].

Другим примером трудностей, с которыми сталкивается развитие франчайзинга, может служить первая на российской медицинском рынке система франчайзинга, разработанная компанией «Инвитро», которая занимается лабораторной диагностикой. Эта система привлекает многих партнеров относительно простой и хорошей окупаемостью. Открытие офисов «Инвитро» требует примерно 2−3 млн руб., которые возвращаются в течение двух-трех лет^[13]. Однако развитие франчайзинга в этой области может столкнуться с серьезными проблемами, которые связаны прежде всего с качеством предоставляемых услуг. В сфере медицинского бизнеса эта проблема стоит весьма остро, ведь снижение издержек может сказаться на несоблюдении технологии и привести к потере доверия пациентов и обесцениванию вложений материнской компании в развитие бренда. Пациенты «Инвитро» в блогах жалуются на низкую квалификацию персонала, основу которого составляют мигранты, не способные внятно ответить на дополнительные вопросы.

Отношенческий, или имплицитный, контракт — это долгосрочный контракт, в котором неформальные условия преобладают над формальными. Он приходит на смену неоклассическому контракту с увеличением продолжительности сделки и усилением степени специфичности ресурсов. Под отношенческим контрактом в теории Уильямсона подразумевается контракт между подразделениями одной фирмы. Независимые фирмы, действующие на рынке, в результате вертикальной интеграции объединяются в одну компанию. Приспособление к непредвиденным обстоятельствам и решение споров внутри фирмы теперь осуществляется посредством распоряжений, указов вышестоящих органов (by fiat).

Если при неоклассическом контракте последней инстанцией, к которой обращаются в случае возникновения конфликта, все же служит суд, то при отношенческом контракте ни суды, ни третейский судья не обеспечивают эффективного разрешения споров. Суды могут рассматривать в обычном порядке дела о разногласиях по поводу цеп, об ущербе, причиненном в результате задержки поставок, споры о качестве продукции между двумя фирмами. Однако суд откажется принять к рассмотрению дела о разногласиях между внутренними подразделениями одной компании по этим же вопросам. Споры в фирме решаются путем частного улаживания споров (private ordering). Вышестоящий орган в иерархии и является тем «судом», к которому в конечном счете обращаются стороны. Причины этого заключаются в том, что стороны лучше осведомлены об обстоятельствах спора и о возможных путях решения проблемы. Кроме того, обращение с внутренними спорами в суд нарушит эффективность и внутреннюю слаженность работы компании.

Структура управления сделкой, которая возникает при отношенческом контракте, — это иерархия, административное управление в рамках одной организации. Цены играют незначительную роль во внутренних связях между подразделениями одной фирмы. Даже в одной корпорации у менеджеров различных подразделений могут быть различные интересы. Они могут спорить о трансфертных ценах (цены, которые используются при расчетах между подразделениями одной компании), поскольку эти цены влияют на доходы подразделений и, следовательно, на вознаграждение менеджеров. Но они не вправе отказать в поставках, которые будут продолжаться, несмотря на разногласия.

Когда специфичность ресурсов достигает высоких значений (вплоть до уникальности ресурса), тогда интеграция, объединение собственности в рамках одной компании является часто единственной гарантией против оппортунистического поведения. В рамках иерархии выполнение контракта полностью гарантировано. Однако у иерархии имеются и свои недостатки, которые связаны с издержками:

• • у менеджеров внутренних подразделений более слабые стимулы к максимизации прибыли (снижению издержек, повышению качества, к инновациям);
• • в рамках иерархии появляются значительные бюрократические издержки.

• [1] Palay T. Avoiding Regulatory Constraints: Contracting Safeguards and the Role of Informal Agreements // Journal of Law, Economics and Organization. 1985. Vol. 1. № 1. P. 155−175.
• [2] Menard С. On Clusters, Hybrids and Other Strange Forms: The Case of French Poultry Industry // Journal of Institutional and Theoretical Economics. 1996. Vol. 152. P. 158.
• [3] Уильямсон О. Указ соч. С. 136−137.
• [4] Macneil J. Contracts: Adjustment of Long-Term Economic Relations under Classical, Neoclassical, and Relational Contract Law // New Wisconsin University Law Review. 1977;1978. Vol. 72. P. 854.
• [5] Schwartz A. Relational Contracts in the Courts: An Analysis of Incomplete Agreements and Judicial Stratagies // The Journal of Legal Studies. Vol. 21. № 2. P. 271−318.
• [6] Macneil J. Op.cit. Р. 854.
• [7] Williamson О. Comparative Economic Organization: The Analysis of Discrete Structural Alternatives // Administrative Science Quarterly. 1991. Vol. 36. P. 269−296.
• [8] Гибридные формы могут применяться не только потому, что полная интеграция невыгодна, но и потому, что интеграция может быть запрещена антимонопольным законодательством.
• [9] Кудияров С. Метро выбирает гарантии // Эксперт. 2013. № 23. С. 26−27.
• [10] Brinig М. Rings and Promises // Journal of Law, Economics and Organization. 1990. Vol. 6. P. 129−141.
• [11] Klein В., Lester F. The Law and Economics of Franchise Tying Contracts// Journal of Law and Economics. 1985. Vol. 28. № 2. P. 356.
• [12] Love J. McDonald’s: Behind the Arches. N. Y.: Bantam Books, Inc. P. 68. Цит. no: Blair K. Lafonlaine F. The Economics of Franchising. Cambridge: CUP, 2005. P. 126−127.
• [13] Москаленко Л. Дело в пробирке // Эксперт. 2011. № 29. С. 24−28.