Новый общественный договор в информационном обществе

Доступность информационных технологий может создать иллюзию необычайной демократичности будущего информационного общества и информационного государства. Но еще в середине прошлого века американский политолог Дэниел Белл (1919−2011) обратил внимание на двойственность информации как управленческого ресурса: информация — это наиболее демократичный источник власти и одновременно наименее демократичный фактор управления^[1].

Дело в том, что информации присуща избирательность, которая и наделяет ее владельца подлинной властью. Образование, коэффициент интеллекта, память, внимание, личностные особенности человека — все эти качества в определенном смысле ограничивают индивидуальное приобщение к информации, поэтому в информационном обществе высокопрофессиональные, значимые знания сосредоточены в узком кругу интеллектуалов. Как справедливо подчеркивает В. Л. Иноземцев, впервые в истории в информационном обществе условием принадлежности к господствующему классу становится не право распоряжаться благом, а способность им воспользоваться^[2]. Все это приводит многих теоретиков информационного общества к заключению о новом классовом противостоянии в будущем информационном государстве — противостоянии «класса интеллектуалов» и «низшего класса» .

Определение понятия

Гуннар Мюрдаль (1898−1987), шведский экономист, нобелевский лауреат (1974), определил " низший класс" как ущемленный в своих интересах класс, состоящий из безработных, нетрудоспособных и занятых неполный рабочий день лиц. Они с большей или меньшей степенью безнадежности отделены от общества в целом, не участвуют в его жизни и не разделяют его устремлений и успехов^[3].

Современные экономисты подчеркивают, что в последние годы принадлежность к «классу интеллектуалов» и «низшему классу» становится в значительной мере наследственной. Если образование родителей очень низкое (начальное образование), то вероятность детей пополнить «низший класс» составляет около 40%. Причина кроется в том, что стоимость образования непрерывно увеличивается пропорционально возрастающей сложности технологий информационного общества и оптимальные возможности для получения современного образования даются человеку в детском возрасте, а не в зрелые годы, когда он уже сам осознает себя недостаточно образованным.

Удастся ли информационному государству справиться с этим конфликтом? Как остроумно заметил Илья Пригожин, «возможное богаче реального», и эти слова стали интеллектуальным кредо постклассической теории неравновесных систем. Наука призвана обсуждать возможности и информационного общества, и государства — в этом заключена ее эвристическая сила, способная, как никогда быстро, стать материальной силой в информационную эру.

Одни исследователи предлагают традиционные решения в духе концепции «социального информационного государства», которое должно взять на себя расходы на образование для представителей низших классов, организовать бесплатные программы переобучения для безработных, а все инвестиции в сферу научных исследований и разработок освободить от налогов^[4]. Несомненно, все это чрезвычайно важно и может смягчить развитие нового социального противостояния, но такие меры все-таки являются паллиативными.

Другие ученые предлагают принципиально новые решения в духе теории неравновесных систем: объявить несостоятельным традиционное разделение «государство — рынок — гражданское общество» и создать новую симбиотическую целостность, где все проблемы снижения классового противостояния и достижения консенсуса государство, гражданское общество и корпорации будут решать сообща.

Мнение эксперта

Иммануил Валлерстайн полагает несостоятельным в информационную эру разделение на государство, рынок и гражданское общество. Рынок создается и контролируется гражданским обществом и государством. Государство есть отражение как рынка, так и гражданского общества. В свою очередь, гражданское общество определяется как государством, так и рынком. Таким образом, в информационном обществе невозможно разделить эти три способа выражения интересов, предпочтений и идентичности.

Информационное государство не сможет выполнять свою регулирующую функцию без помощи гражданского общества. Уже сегодня экологический кризис, проблемы техногенных катастроф, борьбы с терроризмом и другими глобальными катаклизмами предъявляют исключительно высокие требования к государственным институтам, поставив современные правительства на грань финансового краха. Если государственные органы начнут сокращать расходы ради сбалансированного бюджета, то тем самым государственное управление ограничит свои возможности. Из этого порочного круга трудно выйти: неудачи государственного регулирования подрывают доверие к нему со стороны гражданского общества, что усиливает стремление не платить налоги. В свою очередь это снижает кредитоспособность государства и его способность выполнять регулирующие функции. Именно поэтому в рамках гражданского общества все чаще возникают движения гражданских инициатив, которые берут на себя решение местных проблем и заботу о благосостоянии местного населения. Однако полностью справиться с проблемами управления в информационном обществе смогут только объединенные усилия государства, гражданского общества и бизнеса (корпораций). Лидирующая роль информационного государства в организации этих трех управленческих факторов должна обеспечить ему будущее развитие в условиях информационной революции.

Другими словами, информационное государство должно взять на себя инициативу в объединении и консолидации гражданского общества и корпораций (государственное регулирование в духе мягкого мышления), поскольку без этого новое классовое противостояние способно привести к гражданской войне. Информационное государство как центр принятия решений должно представлять собой систему консолидации политической власти, функционального представительства и общественных организаций.

Еще одна проблемная зона будущего информационного государства — безопасность общества в условиях постоянно возрастающей угрозы техногенных катастроф, которыми чревато неконтролируемое развитие информационной революции. Складывается парадоксальная ситуация: сегодня государство отвечает за последствия того, что не контролирует, — стремительное развитие информационных технологий. Впервые в истории человечества главный источник опасности и рисков коренится не в невежестве, а в самом знании, в системе принятия решений. Непрерывное самовозрастание рисков — техногенных, экологических, экономических, социальных — обратная сторона информационной революции. Сегодня назрело понимание того, что необходима научно обоснованная государственная политика в области развития высоких технологий и страхования техногенных рисков.

Мнение эксперта

Ульрих Бек справедливо отметил, что риски в информационном обществе — это большой бизнес. Они являются следствием все возрастающих запросов потребителей, которые невозможно удовлетворить. Круг замкнулся: потребительское общество с помощью информационных технологий раздувает потребности, которые превращаются в бездонную бочку, генерируя безудержный рост производства, что приводит к непредсказуемым экономическим, экологическим, социальным и политическим последствиям^[5].

Современные риски, как правило, не поддаются чувственному восприятию и выражаются в физических и химических формулах — в содержании ядов в пище, радиоактивной опасности, токсинах, заражении воды и воздуха. В целом все эти риски являются побочными продуктами высоких технологий и в процессе дальнейшего совершенствования науки и техники будут только усиливаться. В результате социально признанные риски, как это стало, например, с экологической проблематикой, несут в себе своеобразный политический детонатор: на первый взгляд совершенно аполитичные проблемы (например, умирание лесов, потепление климата) становятся актуальной политикой. Без всякого преувеличения можно утверждать, что все надвигающиеся неполитические катастрофы в современном обществе имеют ярко выраженный политический потенциал. С этой точки зрения самым важным политическим центром власти в информационном государстве станет министерство по чрезвычайным ситуациям. Уже сегодня глава МЧС — одна из самых известных фигур в правительстве современной России.

Техногенные риски — вот что способно по-настоящему встряхнуть современного обывателя и привести его вновь на тропу политики. Для преодоления проблемных зон своей жизни люди вынуждены объединяться в общественные и политические коалиции. Сегодня такие союзы уже не несут никакого классового характера: коалиции возникают и распадаются по ситуационным и тематическим признакам. Борьба с шумом, которую ведут жители квартала, расположенного вблизи аэродрома, или борьба потребителей за качество определенных товаров на рынке (например, протест против ввоза генно-модифицированного картофеля) способна объединить представителей самых разных специальностей, социальных слоев и политических партий.

Новые конфликты информационного общества взрывают старые политологические схемы и заставляют искать нетрадиционные пути в сфере государственного управления. Это еще один аргумент в пользу консолидации государства, гражданского общества и корпораций в рамках нового понимания в сфере формирования государственной политики и государственного регулирования. Ульрих Бек назвал данный процесс «размыванием границ политики» в современном обществе: от того, какую роль займет государство в этом процессе, зависит его будущее существование как центра принятия решений.

Биографическая справка

Ульрих Бек (р. 1944), известный германский социолог и политический философ, профессор Мюнхенского университета и Лондонской школы экономики, является автором концепций «рефлексивной модернизации» и «общества риска». Но особую известность ему принесли работы по периодизации эпохи модернити и комплексному исследованию современной глобализации. Бек является основателем и главным редактором журнала «Soziale Welt». Его основные труды — «Общество риска. На пути к другому модерну» (1998), «Что такое глобализация?» (1999), «Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма» (2005), «Новая всемирно-политическая экономия» (2007) и др.

Обесценение и отчуждение экологии в обществе рисков, где проблема экологической защиты вступает в противоречие с интересами обогащения и прибыли, с одной стороны, требует вмешательства государства и гражданского общества, ограничивая аппетиты корпораций. С другой стороны, перед лицом глобального перемещения ядовитых веществ в атмосфере, «когда жизнь травинки в баварском лесу зависит от заключения и выполнения международных соглашений», интересы гражданского общества и корпораций призвано защитить современное государство^[6].

К сожалению, сегодня органы государственного регулирования практически не вмешиваются в эти сложные проблемы. В то же время глобализация современных экологических и политических рисков предопределяет глобализацию общественных движений экологистов и антиглобалистов, которые изначально развиваются как транснациональные.

Кроме того, существует целый ряд устойчивых конфликтных линий, которые имеют цивилизационную специфику, например проблемы расы, цвета кожи, этнической принадлежности (иностранные рабочие), конфессиональные конфликты. Все эти движения становятся центрами субполитики, в результате чего политика утрачивает центральное место в обществе, где принимаются решения и формируются контуры будущего развития.

С большой долей иронии У. Бек заметил: экология, экономика и наука не могут больше притворяться, что не вмешиваются в политическую жизнь, — они своими средствами вершат политику, и в этом нет ничего неприличного, ничего такого, что стоило бы утаивать и прятать^[7].

Пора признать, что политика и государственное управление никогда уже не смогут вернуть себе монопольный статус в решении всех общественных проблем. Но при этом существует важнейшее отличие государственной политики и центров субполитического влияния. В то время как экологисты, экономисты, религиозные деятели и эксперты в частных науках могут спорить и отстаивать отдельные интересы, государственная политика обязана говорить об общественном консенсусе, воспитывать толерантность и выступать верховным арбитром нации. Если информационное государство не возьмет на себя эту функцию и бремя защиты общества от техногенных рисков информационной революции, оно полностью утратит свою роль в будущем.

Информационное государство должно создать новый общественный договор, объединив гражданское общество и корпорации перед проблемой защиты от техногенных рисков в информационном обществе. Такой общественный договор станет источником государства легитимности в информационном обществе, где сегодня происходит стремительное перераспределение властных полномочий.

• [1] См.: Bell D. Sociological Journeys. Essays 1960−1980. L., 1980. P. 157.
• [2] См.: Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М., 2000. С. 209.
• [3] См.: Myrdal G. Challenge to Afflyence. N. Y., 1963. P. 10.
• [4] См.: Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. С. 213.
• [5] См.: Бек У. Общество риска на пути к другому модерну. М.: ПрогрессТрадиция, 2000. С. 26.
• [6] См.: Бек У. Общество риска на пути к другому модерну. С. 26.
• [7] См.: Бек У. Указ. соч. С. 345.