Кризис национальной идеи в эпоху прагматизма
Но не только в России формирование национального характера было прервано в XX в. «Смерть Бога» в культуре, распространение атеизма и прагматизма нанесли огромный урон развитию всех культур, в которые вслед за рационализмом эпохи Просвещения проник разъедающий вирус скептицизма. Когда человек политический утратил энергию сакрального воодушевления, он моментально превратился из пламенного защитника… Читать ещё >
Кризис национальной идеи в эпоху прагматизма (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Но не только в России формирование национального характера было прервано в XX в. «Смерть Бога» в культуре, распространение атеизма и прагматизма нанесли огромный урон развитию всех культур, в которые вслед за рационализмом эпохи Просвещения проник разъедающий вирус скептицизма. Когда человек политический утратил энергию сакрального воодушевления, он моментально превратился из пламенного защитника национальных ценностей в холодного скептика, пассивного циничного наблюдателя. Не случайно сегодня в большинстве развитых стран мира на выборы приходит чуть больше половины избирателей, а это значит, что остальным политическое будущее своей страны безразлично.
Ироничный Серж Московичи заметил, что современная культура старается и преуспевает в «институционализации меланхолии». Забота о секуляризации верований и обрядов, пренебрежение к церемониалу и ритуалу, подавление страстей во имя интереса и коллективных восторгов во имя организации, рационализация экономики и управления с помощью расчета и количественных величин могли привести только к такому результату[1]. Это состояние активного безразличия логически проистекает из жизни, которую направляет экономический расчет: не зря англичане окрестили экономику «унылой наукой» .
Первыми почувствовали угрозу цивилизации литература и искусство. Оноре де Бальзак в «Шагреневой коже» заметил: «По мере того, как человек цивилизуется, он убивает себя; и эта бьющая в глаза агония общества представляет глубокий интерес». Когда художник начинает свое расследование, он использует весьма специфические приемы. Иван Солоневич справедливо подчеркивал, что литература является «кривым зеркалом жизни»: для того чтобы исследовать человеческий характер, она использует слишком сильные преувеличения, разворачивая события в логике метаморфоз. Искусство предупреждает, но для того чтобы предупреждение было услышано, ему нужны наиболее выразительные и даже парадоксальные художественные средства. Впрочем, в XX в. политики оказались весьма восприимчивы к изображению национальных характеров в зеркале искусства (хотя бы потому, что их не умела исследовать политическая наука). Это стимулировало многие политические драмы прошлого столетия.
Интерпретация
Болезненный процесс разложения национального характера, наверное, особенно ярко представлен в русском искусстве. Гении русской литературы, такие как А. С. Пушкин, А. С. Грибоедов, М. Ю. Лермонтов, И. А. Гончаров, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, создали целую галерею «лишних людей» — разочарованных скептиков, слоняющихся по жизни в беспредельной тоске, приводя в нескрываемое замешательство современников. Чацкие и Онегины, Печорины и Обломовы, нарисованные блестящим пером выдающихся русских писателей, стали символизировать русский характер в глазах заинтересованных зарубежных наблюдателей. Одним из них был неистовый Адольф Гитлер, и он поспешно решил, что победить страну, героями которой являются разочарованные меланхолики, не составит труда. Мы знаем теперь, чего стоило ему и всем нам это жестокое заблуждение.
Сегодня, когда эпоху литературы сменила эпоха телевидения, визуальное искусство стало экспериментировать уже в жанре сатирической фантасмагории, используя аргументы из серии «чем хуже, тем лучше». Например, фильм Александра Рогожкина «Особенности национальной охоты» был отмечен международной премией и обошел весь мир, став одним из самых кассовых в 1998 г. Судя по откликам международной прессы, современные заинтересованные политические наблюдатели за рубежом представляют теперь русский национальный характер по этой откровенно русофобской картине. Будем надеяться, что они не так поспешны с выводами, как неистовый Адольф.
Политическая культура цивилизаций создавалась не столетиями, а тысячелетиями, и энергия национальных характеров не может улетучиться бесследно: существует закон сохранения психической энергии. Современное общество насыщено драматическими ожиданиями и предчувствиями, которые генерирует рассеянная в социальной ткани энергия остывшего религиозного экстаза. Эта энергия ищет новые каналы, способные ее сфокусировать и оживить. Куда же она устремляется в эпоху атеистического нигилизма и расчетливого прагматизма?
Если энергия уходит глубоко в индивидуальное подсознание (этот процесс хорошо описали 3. Фрейд в «Психоанализе и культуре» и Э. Дюркгейм в «Самоубийстве»), мы наблюдаем случаи массовых самоубийств, неврозов и других психических отклонений на фоне экономического благополучия общества. В условиях, когда сильные эмоции не востребованы цивилизацией, человек начинает эмоциально пожирать самого себя. Сегодня общество больше не требует от индивида следовать жестким правилам: снятие ограничений, дезинтеграция, отсутствие порядка, которые прежде удерживали человека в твердо установленных рамках, концентрируя его на определенной задаче, являются подлинной причиной массовых самоубийств в эпоху экономического процветания. Но не это самое страшное — в конце концов, такова участь наиболее слабых и неуравновешенных. Однако когда атеистическое общество, больше неспособное создавать богов, начинает создавать демонов, этот сатанинский механизм в политике грозит разорвать в клочья весь институт общественного порядка. К сожалению, на протяжении прошлого века политики использовали именно такой — демонический — путь концентрации психической энергии масс, и мы теперь с полным основанием называем ушедшее столетие «веком политических катастроф» .
Когда его величество Разум освободил человека от религиозных и мистических иллюзий, то одновременно с улыбкой Мефистофеля он предложил ему самые страшные орудия уничтожения — атомную бомбу и концлагерь. Можно ли после этого всерьез полагать, что политическая наука способна возвещать свои истины беспристрастно, сохраняя нейтралитет? За «смерть Бога» в политике человек заплатил самую страшную цену: он потерял самого себя. Об этом предупреждал еще Достоевский: если Бога нет, то все позволено, а значит, позволено самое худшее — право на бесчеловечное в человеке.
Мнение эксперта
Марсель Мосс (1872−1950), французский этнограф и социолог, много лет посвятивший изучению примитивных обществ, увидев нацистские церемонии в Нюрнберге, воскликнул: «То, что великие современные общества, которые, впрочем, так или иначе возникли в Средние века, могут вести себя под влиянием внушения, как австралийские аборигены с их танцами, двигаясь подобно детям по кругу, этого мы совершенно не предвидели»[2].
Однако еще Платон писал о том, что эмоциональные порывы общества надо уметь направлять в «праведное русло»: все величайшие блага возникают от эмоционального неистовства, правда, когда оно дается нам как Божий дар. Прорицательницы в Дельфах и жрицы в Додоне в состоянии неистовства сделали много хорошего для античной Эллады — и отдельным лицам, и всему народу, а будучи в здравом рассудке — мало или вовсе ничего[3].
Современные политики почти полностью утратили великое древнее искусство — направлять психическую энергию масс в положительное русло, между тем только в этом и состоит подлинное искусство политики. Здесь важно провести разграничение между политическими ценностями и прагматическими интересами. На самом деле политические интересы, о которых сегодня столько пекутся политики, — самая непостоянная в мире вещь: сегодня нам выгодно объединяться с вами, а завтра другие политические интересы превратят нас в непримиримых врагов. Интересы в политике могут породить только мимолетное сближение или временные коалиции, и потому неустанно все более точно анализируя интересы, политическая наука буквально палит из пушек по воробьям.
Политические ценности — вот прочный ориентир на переменчивом политическом горизонте: они источник подлинной энергии и неиссякаемого воодушевления человека в каждой цивилизации. Именно к ним мы должны обращаться в диалоге культур, чтобы правильно понять политическую ситуацию и предложить конструктивное решение проблем. Неразгаданная тайна политической истории цивилизаций заключается в том, что сила положительной энергии коллективного воодушевления заведомо выше силы демонического, разрушительного воодушевления одних и тех же людей. Только благодаря этому закону развития психической энергии масс и состоялось в истории поступательное развитие всех великих культур. Корни «тихоокеанского чуда» и небывалые темпы развития исламской цивилизации — все это неоспоримые свидетельства действия древнего психологического закона в наши дни.
Хочется согласиться с Эмилем Дюркгеймом в том, что настанет день, когда наши общества снова узнают минуты творческого возбуждения, в ходе которых возникнут новые идеи, появятся новые формулы, которые будут воодушевлять человека политического и служить ему руководством к действию. Однажды пережив эти минуты, люди непроизвольно испытают потребность время от времени мысленно возрождать их к жизни, т. е. поддерживать воспоминания с помощью праздников, которые регулярно воскрешают их плоды: «Нет евангелий, которые были бы бессмертны, и нет основания считать, что человечество впредь будет не способно придумывать новых»[4].