Механизмы возникновения хозяйственно-культурных типов

Чтобы осмыслить место хозяйственной деятельности в социальной системе, попытаемся ответить на вопрос о том, каковы механизмы возникновения определенного хозяйственно-культурного типа^[1].

Хозяйственная, экономическая деятельность людей всегда разворачивается в конкретной природно-климатической зоне и в определенном историческом контексте. Именно особенностями климата, ландшафта, запасами полезных ископаемых, водными ресурсами и т. п. определяется набор допустимых и наиболее эффективных способов выживания, жизнеобеспечения, конструкций орудий труда и жилищ; от них зависит выбор материалов и покроя одежды и т. п., т. е. вся система материальных артефактов. С точки зрения исторической динамики и в соответствии с хозяйственно-культурной типологией в качестве первичных выделяется группа присваивающих хозяйственно-культурных типов — это бродячие охотники и собиратели; затем выделяется группа производящих хозяйственно-культурных типов, в которых постепенно ведущее место занимают земледелие (в первоначальной стадии ручное, затем пашенное) и скотоводство.

Следует иметь, однако, в виду, что данная классификация этносов касается только традиционных культур и не идет дальше Средних веков, что в значительной мере ограничивает возможности ее применения, а кроме того, вряд ли можно согласиться с исключительной зависимостью экономической деятельности людей от природы. Ниже мы остановимся на влиянии других аспектов культуры народов на эту сферу (в частности, религии), а пока заметим, что природно-климатические факторы влияют и на общую конфигурацию культуры, определяя тип взаимоотношений между людьми, особенности политического устройства, мировоззрение, мифологию, искусство. В этом контексте экономика вторична, так как она является результатом сложного взаимодействия природных и социальных факторов. Это же взаимодействие на протяжении длительного исторического времени формирует так называемое ядро культуры. Главной составляющей ядра культуры, в свою очередь, является та или иная ценностная система, иерархия ценностей внутри которой формирует особый психический склад людей, мотивацию и характер их деятельности, что и выражается через понятие ментальности. Решающую роль в формировании ценностной системы общества на определенном этапе начинает играть религия.

Приведем хрестоматийный пример модели рыночной экономики А. Смита, отражающей такую ценность европейской цивилизации, как абсолютный индивидуализм, — мировоззрение, в котором конкуренция выступает в роли двигателя человеческой деятельности. Основная единица деятельности — отдельный человек. По мере того, как люди объединялись в крупные общины, произошло разделение труда, вследствие чего повысилась производительность труда. Человек, специализировавшийся в производстве данного продукта, мог произвести гораздо больше, чем это необходимо для его собственного потребления. Рынок создал производителям возможность встречаться в роли торговцев и обмениваться излишками. Производитель-торговец А. Смита видит в себе подобных не врагов, а партнеров в процессе товарообмена. Между тем интересы торговцев совпадают лишь частично, так как каждый заинтересован в том, чтобы отдать как можно меньше своего в обмен на как можно больше чужого, и потому в интересах каждого повышение производительности труда.

Основная идея модели А. Смита в том, что, несмотря на эгоистические устремления каждого торговцапроизводителя, их результат приносит пользу всем. Выходит, что эгоизм необязательно несовместим с альтруизмом: «пекарь, мясник, пивовар доставляют нам обед не из соображений доброжелательности, а из соображений собственной выгоды… Только нищий предпочитает быть зависимым от милосердия других». Таким образом, получается, что, преследуя собственные интересы, он часто больше служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится сделать это. Вместе с тем в обществе существуют такие сферы, где первостепенную роль должно играть государство, в частности правовое регулирование жизни общества, в том числе и экономической деятельности, развитие и содержание транспорта и связи, забота о сфере образования, здравоохранения и т. п. В модели А. Смита заложена протестантская трудовая этика, оценивающая труд как высшую добродетель, а богатство как благословение Божие, которое в то же время налагает на его владельца ответственность перед Богом.

Наиболее глубоко процесс возникновения и развития протестантской этики, связь и взаимовлияние религии и экономики проанализированы в работе М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» (1905), которая и до сегодняшнего дня является образцом методологического анализа религиозных корней трудовой этики как системообразующего элемента хозяйственной культуры. Он показал, что церковная дисциплина существовала и в католической, и в лютеранской церквах, но только в протестантских аскетических общинах допущение к причастию обусловливалось нравственной безупречностью. Последняя, в свою очередь, отождествлялась с деловой честностью. М. Вебер отмечал несомненное преобладание протестантов среди владельцев капитала и предпринимателей, а равно среди рабочих высокой квалификации и в среде высшего технического и коммерческого персонала предприятий конца XIX в.

Подчеркнем, однако, что мы обращаемся к работе М. Вебера именно как к методологическому обращу: он связывал возможности интенсивного экономического роста лишь с культурно-историческим своеобразием западной цивилизации, а современная практика мирового экономического развития свидетельствует о том, что и в других великих религиях содержатся такие этические принципы, которые могут служить основой экономических успехов. Например, в исламе экономическая деятельность человека также оценивается с точки зрения морали: предостережения мусульман от обмера и обвеса сопоставимы по значимости с законом, и на протяжении всей истории исламской цивилизации существовала практика суровых наказаний за нарушение торговых правил. Ислам не осуждает богатство, так как оно предопределено Богом, но любовь и упорное стремление к богатству не признаются богоугодной чертой, поэтому Кораном запрещено ростовщичество, хотя торговая прибыль считается законной. Частная собственность защищается Кораном, но для смягчения имущественных противоречий был введен обязательный налог в пользу бедных. Вместе с тем характерная черта ислама в том, что главным путем к благосостоянию он считает не созидательный труд и не создание новых материальных ценностей, а расширение контролируемых территорий путем захвата с последующим дележом добычи.

Западное общество потратило в общей сложности почти четыреста лет, чтобы создать идеалы, заставляющие человека с детства и до старости интенсивно трудиться. Труд и деньги в такой ориентации становятся самоцелью и, хотя обеспечивают устойчивое благосостояние, но сужают диапазон интересов человека.

Пример. На основе сравнения различных культур исследовались данные, полученные во время анализа деятельности более чем 8000 менеджеров из 12 стран мира. Немецкоговорящие руководители в противовес другим оценивают прежде всего такие, с их точки зрения, жизненно важные цели, как самовыражение, возможность руководить и независимость. Другие жизненные цели, такие как служение обществу, долг и удовлетворение от работы, не пробуждают в них интереса.

В сфере человеческой деятельности существуют явные трудности (выраженные конкретно и в духе нового времени, — речь идет, естественно, о трудностях общения, вся проблема заключается в натянутых отношениях между людьми). Относительно желания понять чувства других немецкие менеджеры стоят на нижней отметке международной шкалы оценки руководства.

Готовность дискутировать по вопросу «Почему я делаю то, что я делаю?» проявляется у них в значительно меньшей степени. Американец Басс полагает, что вопросы такого рода вытесняются у них господствующей этикой труда.

Вместе с тем немцы предпочитают коллективное руководство авторитету одного руководителя, что позволило им достичь впечатляющих успехов на международной арене.

Вырисовывается довольно противоречивая картина действительности, в которой непросто ответить, например, на следующие вопросы: как уживается в немецких специалистах стремление к самовыражению с отрицанием вопросов, касающихся значения собственных действий? как согласовывается желание кооперативного управления, подразумевающее хорошие отношения между сотрудниками и высокую производительность, с боязнью возникновения эмоциональной близости и чувствительностью?

Хотя трудовая этика, формирующаяся в людях под воздействием религиозных систем, носит довольно устойчивый характер, социологические исследования тем не менее свидетельствуют об определенной динамике европейских ценностей. Так, согласно исследованию, проведенному институтом Бателле в 1984 г., все более исключаются такие прежде общепризнанные ценности, как, например, дисциплина, послушание, иерархия, достижение, карьера, достаточность, власть, централизация. На смену им приходят другие, например, самоопределение, участие, коллектив, ориентирование на потребности, раскрытие личности, творчество, способность идти на компромиссы, децентрализация^[2].

Тенденция глобализации экономического развития приводит к универсализации определенных черт хозяйственной культуры, а также к взаимообмену этическими принципами в системе «Запад — Восток»: западные кампании пытаются формировать коллективистский корпоративный дух, а восточные — развивать предпринимательскую личную инициативу. Вопрос не ставится, однако, о безоглядной трансляции иного опыта, иных, пусть и апробированных моделей на собственное культурное поле. Параллельно идет поиск, отбор, а порой и восстановление таких традиционных культурных ценностей, которые могли бы дать новый импульс хозяйственному развитию (например, идея возрождения патриотических настроений в США, Франции, Великобритании, Японии).

Анализ особенностей хозяйственной культуры России методами культурологии предполагает обращение к истокам отечественной трудовой этики, формировавшейся в рамках православия. Языческо-православная культура русского народа вызрела в уникальной географическиприродной среде. (Данное утверждение не отменяет такого же подхода к анализу любой другой культуры и не снимает проблемы уникальности каждой из них, но характеристики этой уникальности будут каждый раз иные.).

Особенности российских природно-климатических условий определяют два основных фактора: а) богатство ее недр, территории, людских ресурсов; б) непредсказуемость погодных изменений, приводящая к колебаниям урожайности зерновых, являющихся фундаментом пропитания России («хлеб — всему голова»). Катастрофические условия земледелия приводили к тому, что вложенный в землю труд не приносил адекватной отдачи, что вызывало чувство обреченности, а наличие природных запасов и неограниченного пространства, в противовес, давало все же некоторую надежду на то, что все каким-нибудь образом обойдется («по щучьему велению, по моему хотению»).

Необходимость приспосабливаться к резким колебаниям климатических условий способствовала развитию таких крайностей в ментальности народа, как долготерпение и взрыв, готовность «всем миром» помогать другим, но непримиримость по отношению к тем, кто выделяется из толпы, зависть к ним. И нетерпимость, которая характерна для ортодоксального православия, имеет те же корни. Не в этих ли далеких временах заложены причины неспособности к достижению компромисса в сложных условиях современной жизни? Приведем подтверждение этой мысли А. П. Чеховым: «Между „есть бог“ и „нет бога“ лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский же человек знает какую-нибудь одну из этих крайностей, середина же между ними ему не интересна, и она обыкновенно не значит ничего или очень мало»^[3].

Тривиальный тезис о том, что культурная система носит чрезвычайно сложный характер и в ее структуре можно обнаружить разнообразные оппозиции, находит свое подтверждение в практике хозяйственной деятельности старообрядцев. История свидетельствует: долгие гонения на некие общины часто приводят к тому, что со временем в среде гонимых формируется волевой тип людей, способных с ослаблением давления достичь вершин в экономике и культуре. Таким примером выступает и история русского старообрядчества.

Так, протопоп Аввакум призывал своих сторонников уподобляться во славу Святой Троицы хлебу в печи и уходить от притеснений в очистительный огонь. Действительно, в первую, эсхатологическую эпоху истории старообрядчества, как в апостольские времена, мученики за веру были готовы шагнуть в огонь, лишь бы уберечься от мирских искушений. Староверы ожидали, что вот-вот наступит светопреставление и огненная река поглотит все живое. Однако со временем самосожжения пошли на спад и начали создаваться крепкие общины, где созидательный прибыльный труд был признан делом душеспасительным. Гонения царских властей загнали староверов в Сибирь, где богатого урожая не собрать, как ни трудись. Поэтому основным поприщем для хозяйственной деятельности стали ремесленные промыслы (особенно ткачество) и торговля. Уже при Петре I добросовестность труда старообрядцев и их торговая смекалка обращали на себя внимание. Конечно, первый российский император видел в них злейших противников, мечтавших повернуть Россию вспять и намертво «законопатить» прорубленное в Европу окно. Известны его указы о налоге на бороду с введением особой желтой одежды для раскольников. Но это не помешало Петру использовать деловые навыки староверов для строительства металлургических заводов в Повенце.

Настоящий взлет предпринимательской активности староверов начался в эпоху правления Александра II. Реформа 1861 г. в буквальном смысле раскрепостила сметливых крестьян с деловой жилкой, а таковых в среде староверов было немало. В их числе были мощные торговые династии — Прохоровы, Рябушинские, Солдатенковы, Морозовы. Их коммерческий успех не объяснить строгой системой домостроевских запретов, уберегавших от пагубных соблазнов, из-за которых на ветер пускаются целые состояния.

Свою роль сыграли этические принципы, в частности круговая порука, ответственность староверов друг перед другом за общее дело. Когда в 1900 г, получив свою часть наследства, один из братьев Рябушинских — Николай за короткое время промотал на некую кафешантанную певицу около 200 тысяч рублей, его старшие братья Павел и Владимир обратились к московскому генерал-губернатору с прошением об учреждении над ним опеки. Она была снята через пять лет, когда Николай переключился на литературу, стал издавать журнал «Золотое руно», пописывать повести под псевдонимом Шинский и даже представлять собственные картины на выставке объединения московских художников «Голубая Роза». Свою долю наследства он разбазарил, но, как шутили в среде московского купечества, оказался хитрее своих братьев, так как это произошло накануне Октябрьской революции 1917 г.

Текстильные фабриканты Рябушинские сломали последний негласный запрет, занялись банковским делом, учредив в 1912 г. Московский коммерческий банк, преодолев неприязненное отношение староверов к ростовщичеству («процентщики торговали временем, которое всецело принадлежит Богу»). Преодолели они и настороженность к новшествам, жили в особняках стиля «модерн», построенных Ф. Шехтелем, хотя сохраняли привязанность к древнерусским иконам. Даже в эмиграции Владимир Рябушинский основал в 1927 г. в Париже общество «Икона» .

Староверы использовали новейшую западную технику, не разрушали домостроевских принципов организации труда. Их отношение к собственному делу было пронизано какой-то почти мистической романтикой. Родовые фабрики, признавался Владимир Рябушинский, были для нас то же самое, что родовые замки для средневековых рыцарей.

Не последнюю роль в процветании купцов-старообрядцев сыграла поголовная грамотность, присущая их среде. Как ни парадоксально, она во многом связана с гонениями на раскольников. Нехватка собственных священников из-за распрей с официальной церковью привела к тому, что старовер был вынужден самостоятельно читать и толковать священные тексты. Он должен был быть готов в любое время к богословскому спору, а такие занятия хорошо тренируют умственные способности. Умение точно просчитывать ходы очень помогало в успешном ведении торговых дел.

Таким образом, русское старообрядчество было, по сути, аналогом протестантской этики с ее одухотворением торговли и богатства как достояния Божьего. Эффект разжатой пружины вынес староверов к вершинам общества.

Итак, на формирование экономической культуры как модели социального взаимодействия людей определяющее воздействие оказывают такие факторы, как климат, географическая среда, этические принципы, кристаллизовавшиеся в рамках религиозных систем, исторические условия жизни этноса (например, наличие воинственных соседей). Разумеется, так же как экономическая модель жизни общества формируется под влиянием названных нами факторов, хозяйственная деятельность людей оказывает обратное воздействие как па природные, так и на социокультурные аспекты человеческого взаимодействия. Поэтому вряд ли правомерно утверждение о базисном характере экономики, так хорошо разработанное в рамках марксизма. Разве не показал опыт, в частности, российской истории, что идеологические и политические факторы могут в течение достаточно длительного времени полностью определять тип и структуру экономического взаимодействия? В целом же, характер, динамика и эффективность хозяйственной деятельности общества определяются экономической культурой составляющих его личностей.

• [1] Понятие «культурно-хозяйственный тип» введено в 1950;е гг. этнографами М. Г. Левиным и Η. М. Чебоксаровым и означает комплекс особенностей хозяйства и культуры, складывающийся исторически у различных народов, находящихся на одном уровне социально-экономического развития и в сходных естественно-географических условиях, т. е. речь идет о природно-детерминированном культурном сходстве (см.: Чебоксаров Н. Н., Чебоксарова И. А. Народы. Расы. Культуры. М., 1985).
• [2] См.: Рюттингер Р. Указ. соч. С. 13−14.
• [3] Из архива А. П. Чехова. Публикации. М., 1960. С. 36.