Право и экономика, право и культура, право и политика

Общая схема соотношения права, политики и экономики в марксистской теории представлялась таким образом, что право есть концентрированное выражение политики, а сама политика — концентрированное выражение экономики. Культура долгое время вообще выпадала из поля зрения юристов. Соотношение права и экономики, как оно интерпретировалось сторонниками экономического детерминизма, сводившими право к проявлению политики, определяемой экономической структурой общества, на практике привело к обеднению права в жизни общества. Ограниченность этой схемы в том, что она была именно схемой и не учитывала другие реалии человеческого существования. Впрочем, Ф. Энгельс предостерегал последователей марксизма от упрощенного понимания соотношения экономического базиса и политической, правовой надстройки, подчеркивая, что государство и право только в конечном счете обусловлены экономикой, что на ход исторического развития влияет множество факторов и что сама история человечества развивается в результате столкновения, взаимодействия различных воль. Однако последователи поняли соотношение разных социальных факторов так, как желали понимать, т. е. упрощенно, догматически, в результате чего получалось, что экономика обусловливает право не только в конечном счете, но и всякий раз, и повсеместно. Влияние иных факторов фактически игнорировалось.

В последнее десятилетие в постсоциалистических странах наметилось противоположное крайнее течение, когда экономические факторы стараются не замечать и правотворческую работу осуществлять без учета стратегического экономического результата. В реальности начинает преобладать нечто большевистское — «политика нс может нс иметь первенства перед экономикой». Подобно тому, как политика довлела в строительстве социализма и коммунизма, она начинает главенствовать в «построении» капитализма. Результат в любом таком случае один — разрушение экономики. И здесь вновь можно вспомнить Ф. Энгельса, у которого право активно влияет на экономику и влиять может трояким образом: или способствовать развитию экономики, или разрушать ее, или развивать однобоко.

Многие западные теоретики пытаются по определению разделить право и экономику, оградить экономику от внешнего воздействия. Западными экономистами давно уже разработана модель либерализации и свободы в экономике. Либералы считают, что мир плохо устроен, но «плохой мир лучше, чем хороший процесс». Поэтому либеральная точка зрения ориентирует нс на революцию в общественных отношениях, не на переворот в отношениях собственности и основанных на них производственных отношениях, а на эволюцию, которая медленно и постепенно улучшает положение человека. Либералы весьма сдержанно относятся к правовому регулированию экономических отношений, протестуют против чрезмерного вмешательства государства в стихию рыночных отношений, связанных с производством товаров и услуг. Западная модель экономической свободы в ее соотношении с правовым регулированием состоит в следующем:

• • коллективный разум (можно читать — право) не достиг высот, которые могли бы позволить обществу произвести замену саморегулирующихся экономических процессов сознательным руководством; индивидуальные усилия миллионов отдельных личностей формируют такую структуру человеческой деятельности, что ее возможности превосходят достижения сознательно задуманных процессов;
• • противоположные результаты конкурирующих экспериментов, проводившихся на памяти двух поколений в разных частях того, что когда-то было общеевропейской цивилизацией, продемонстрировали превосходство системы, базирующейся па институте частной собственности, где высшей ценностью является свобода личности;
• • без свободы в делах экономических никогда в прошлом не было свободы личной и политической; разработка стройной системы аргументов в пользу экономической свободы явилась результатом свободного развития экономической деятельности как непременного и непредусмотренного побочного продукта свободы политической;
• • главный принцип либерализма сводится к использованию стихийных сил общества по возможности без принуждения (право, как известно, всегда предполагает возможность принуждения);
• • для сторонников системы «плановой экономики» наиболее целесообразным представляется централизованное руководство всей экономикой по единому плану (план утверждался обычно законом). Либеральная модель — это достаточность существования рациональной и стабильной правовой структуры, в рамках которой люди занимались бы любой деятельностью по личным планам. Государство, в чьем распоряжении находится аппарат принуждения, должно создавать условия, способствующие максимальному развитию индивидуальных способностей, инициативы и самостоятельности, прогнозирования и планирования деятельности граждан;
• • закон должен преследовать всякие попытки ограничить свободу беспрепятственного доступа в разные отрасли на равных основаниях. Планирование и конкуренция совместимы только при условии, если первое будет способствовать конкуренции, а не действовать против нее;
• • государству следует ограничиться установлением общих правил, применимых к широкому многообразию ситуаций, предоставив индивиду свободу во всем, что зависит от локальных обстоятельств;
• • закон не может и не должен предусматривать все локальные ситуации, которые возникают в практической деятельности хозяйствующих субъектов. Они слишком разнообразны и зависят от множества случайных обстоятельств, непредсказуемости мотивов и поступков отдельных индивидов, результатов их деятельности, стихийности рыночных отношений.

Либеральная модель правового регулирования развивается в соответствии с теорией «государство — ночной сторож». Другими словами, государство всегда призвано охранять складывающиеся между хозяйствующими субъектами отношения, но не вмешиваться в их внутренние дела. Разумеется, при условии, если их отношения не направлены против общества, государства, остальных граждан. Уместно, однако, сказать, что теории государства «ночного сторожа» не являются на Западе единственными. Дирижистские позиции, согласно которым государство должно активно вмешиваться во все социальные процессы, в том числе в области экономики, время от времени даже преобладают в некоторых государствах.

Было бы неверно представлять дело так, что экономические отношения являются предметом регулирования частного права, и только. Публичное право также имеет в сфере экономики большое значение. Именно оно создает устойчивую основу здоровой экономики, закрепляя формы собственности, принципы демократии со всеми ее сдержками и противовесами. Публичное право нельзя непременно отождествлять с авторитаризмом и тоталитаризмом. При нормальном общественном развитии наблюдается своего рода конвергенция (соединение) систем публичного и частного права. Это проявляется:

• • в учете публичным правом требований естественного частного права;
• • в опоре частного права на публичное в части защиты от нарушений;
• • в перекрещивании сфер регулирования, перемещении объектов регулирования из одной сферы в другую;
• • во взаимодействиях в методе правового регулирования.

Можно утверждать, что соотношение права и экономики в плановом хозяйстве одно, а в рыночном — другое. Рынок — система экономических отношений между продавцами и покупателями, основными элементами которой являются спрос, предложение и цена. Поскольку то, и другое, и третье не всегда и нс во всем предсказуемо, говорить об эффективности прямого государственно-правового воздействия на рынок (на механизм рыночных отношений) нс приходится. Многие процессы здесь нс подвластны правовому регулированию. И это в известном смысле является благом. Но государство, используя правовые инструменты, осуществляет контроль в том числе и в рыночной сфере. Контроль государства подразделяют на прямой и косвенный. Трудно отдать предпочтение какому-либо из них, поскольку косвенный контроль проявляет себя как весьма эффективное средство. Сюда относится система льгот и налогов; ценовая политика, регулирование занятости населения, профессиональной подготовки, влияние на развитие инфраструктуры, информационное обеспечение и т. д.

К прямому государственному контролю относят: финансовый контроль; экологический контроль; санитарный контроль; пожарный надзор; контроль за мерой весов и денежной единицы; контроль за качеством продукции. Эти и другие контрольные меры осуществляются в правовой и организационной форме, как в процессе правотворческой деятельности, так и в ходе реализации права.

Оценивая перспективы вмешательства государства в предпринимательскую сферу (в сферу экономики, бизнеса), следует принять во внимание целый ряд обстоятельств: необходимость предупреждения экологической катастрофы, решения экологических проблем, порождаемых свободным предпринимательством; необходимость борьбы с криминализацией экономических отношений; предотвращение экономических кризисов, социальных потрясений; контроль за использованием общенациональных ресурсов; социальную защиту наименее обеспеченных слоев населения.

Иногда характер отношений между государством и бизнесом пытаются представить как партнерство. Если это так, то «партнерство» оказывается весьма своеобразным. Там, где государство выступает в качестве политической, властной структуры, его «партнеры» вынуждены следовать воле государства. Там, где государство выступает в качестве субъекта экономической деятельности, идет конкурентная борьба. Вместе с тем государство и бизнес взаимно зависят друг от друга, взаимно дополняют друг друга в решении общесоциальных задач. Понимание этих истин создает основу для деловых отношений, предупреждает излишние трения.

В последние годы проводится политика формирования мирового права. Что как не экономика предопределяет постановку этого вопроса? Основой соответствующих процессов является интернационализация экономических отношений, деятельность транснациональных промышленных компаний и международная торговля. Полным ходом идут процессы глобализации. Отсюда в документах ООН, многосторонних и двусторонних соглашениях государств, в национальном законодательстве появляются нормы, регулирующие предпринимательство, конкуренцию, торговлю в международном масштабе. Устанавливаются нормы разной юридической силы, ограничивающие монополизм, злоупотребления в партнерских отношениях, обман потребителей и т. д. Отлаживаются процедуры и меры ответственности. Соответственно и национальное законодательство ориентируется на разрушение монопольных структур путем жесткого государственного контроля за процессами централизации капитала. Одновременно некоторые государства проводят такую либерализацию рыночных отношений, когда монополизация рынка оборачивается невыгодными сторонами (поддержка малого бизнеса, иностранных инвесторов, снижение импортных ограничений и т. д.). Одно из самых «старых» средств — антитрестовское законодательство США, ведущее свою историю с 1890 г.

Итак, экономика всегда предполагает участие в ней государства. Но участие на основе права и с помощью права. Вопрос только в том, чтобы всякий раз определять пределы правового регулирования экономических процессов с учетом всех обстоятельств общественного развития.

Успешное решение названной задачи возможно только при высоком уровне цивилизации, политической и правовой культуры. Само право следует рассматривать в качестве одного из проявлений этой цивилизации и культуры. Но, в свою очередь, имеет место обратное влияние права на культуру, в связи с чем обозначается проблема регулирующей роли законодательства в сфере культуры. При этом нельзя нс учитывать того, что:

• а) юридический закон сильное, но нс всесильное средство;
• б) кроме права, существуют иные социальные регуляторы поведения людей;
• в) пока имеются крайние проявления бескультурья, законодательство не потеряет своего значения в установлении порядка, предупреждении социальных отклонений и борьбе с наиболее вредными из них.

Область культуры столь специфична, что регулирование отношений людей здесь с помощью законов является делом не менее тонким, чем регулирование экономических отношений. Есть большая доля истины в том, что право не может быть выше, чем культурное развитие общества. Поэтому издаваемые государством законы если и должны в качестве определенной модели вести за собой (формировать) соответствующие отношения, то не настолько, чтобы отрываться от них и превращаться в законы неправовые. Можно также утверждать, что для большого числа людей нормативом поведения служит не закон, а сама культура (общая и юридическая), поскольку они не знают конкретных нормативно-правовых предписаний, никогда не знакомились с правовыми актами. Следует всегда иметь в виду двустороннюю связь закона и культуры, не упуская из вида «производительную» роль культуры в процессе законодательной деятельности. В ходе правоприменения общая и правовая культура выполняет роль дополнительного (наряду с законом и вместе с ним) фактора оценки фактических обстоятельств и решения юридического дела. Но при реализации права гражданами их культуре доверяют меньше, поскольку велика опасность отклонения от нормы закона в силу личной заинтересованности, неразвитости юридической культуры, ее отсталости, соориентированности на асоциальные ценности.

Высокий уровень культуры неизбежно открывает путь правовому развитию общества, правовому закону и правовому государству. Неразвитость культуры, напротив, обусловливает правовой нигилизм, деспотические формы и методы властвования. Таким образом, эффективность регулирующей роли законодательства в области культуры прямо пропорциональна уровню развития культуры, т. е. объекту регулирования.

В контексте глобальных цивилизационных процессов и в аспекте развития общей культуры общества ставится вопрос о соотношении права, государства, политики (соответственно — соотношения правовых и политических норм). Это один из ключевых вопросов теории государства и права. Коммунисты вслед за Лениным всегда объявляли право политикой, закон — мерой политической. В постсоциалистическое время заявили о себе противоположные позиции: право и государство должны быть деполитизированы. И это при одновременном провозглашении плюрализма мнений, свободы политической деятельности, многопартийности, когда государство находится в эпицентре политической борьбы, когда всякий закон суть победа определенной политической силы или компромисс ряда политических сил. «Деполитизация государства и права» — лозунг бесперспективный, популистский, нс находящий своего обоснования ни в одной из современных позитивных правовых систем. «Неполитическое право» — это фикция. В лучшем случае кто-то может объявить его презумпцией, но то будет опровержимая презумпция.

Только естественное право и в особенности право божественное можно было бы объявить неполитическим правом. Если выделять естественноправовые требования, то сегодня они просматриваются как надполитические. Однако те, кто формулировал требования естественного и даже божественного права, часто представляли определенные политические силы в обществе и выражали соответствующую политическую линию. Примером могут служить идеологи естественного права, представлявшие класс буржуазии вопреки интересам дворянства. В наше время разные политические круги сходятся на признании некоторых естественно-правовых требований (право на жизнь, например), но даже и здесь порой ведется скрытая политическая борьба.

Политика представляет собой совокупность норм, отношений и политического сознания, связанных с борьбой людей за власть и ее использование. Не случайно политика по определению концентрирует свои свойства в ходе избирательных компаний. Таким образом, политика мыслима только позитивистки. Соответственно и соотношение ее с правом корректно только по отношению к области позитивного права. В эпицентре политики находятся государственные органы, все без исключения и, следовательно, правовое государство в особенности вяжет политику и право в одну сцепку.

Если право суть политика, то можно ли говорить об их соотношении? Да, поскольку политика не вся входит в право, а только той частью, которую удается провести в соответствующих правовых актах. Как только политика становится правом, она приобретает иные качества. Если для политики вообще свойственны разные подходы, разные политические тенденции, неодинаковые концепции, если единства в политике нет по определению, то право должно быть единой и непротиворечивой системой.

Некоторая часть политики (внутрипартийной, например) может оставаться безразличной к праву, но никакое право не безразлично к политике. Любая политика меряется на предмет соответствия праву. Политика, проводимая вопреки праву, не может находить поддержки общества, и закон в ряде случаев прямо объявляет ее преступной. Вместе с тем имеют место объективные обстоятельства, которые заставляют отдать предпочтение политике, обязывают ей руководствоваться, если не в правоприменительной, то во всяком случае в правотворческой деятельности. Первый случай — когда политика опережает правовое развитие (норма как раз в том, что право отличается стабильностью, а политика более динамична), политика предлагает решение, в большей степени отвечающее общественным потребностям. Противоречие между политикой и правовыми нормами снимает законодатель. Второй случай — когда право вообще не регулирует соответствующие отношения, имеется пробел в праве. А политика предлагает определенное решение в рамках общих принципов права. Здесь также работа для законодателя, но и правоприменитель может воспользоваться услугами политики.

Сказанное позволяет видеть, что политика политике рознь и право праву рознь. В переломные периоды жизни общества политика выступает на первый план, правящие начинают «тяготиться» ими же созданными и ставшими для них и для общества невыносимыми законами. Поэтому нельзя раз и навсегда ответить на вопрос, чему отдавать предпочтение. Ответ зависит от качества политики и права, от того, какой инструмент может сыграть положительную роль. Это в идеале. В реалии политика «эксплуатирует» право в качестве решения политических проблем и далеко не всегда в интересах всего общества. Политика часто тесно повязана с правовым нигилизмом и более того — с правовым беспределом. Впрочем, и политический нигилизм по разным причинам имеет место.

Политика «пользует» право, но и право не только в своем создании, но и в своей реализации не гнушается опереться на политику. Сказать, что право является служанкой политики, будет только отчасти верно. При нормальной ситуации выигрывает больше та политика, которая находится в услужении права.

Требования политики в отношении права и требования права в отношении политики в совокупности образует сферу правовой политики. Она разновидность, часть политики и не обязательно, что эта часть находится в полной гармонии с остальными частями. Следует иметь в виду, что право — часть политики во всех ее разновидностях, хотя и в разной степени. Экономическая политика находит свое закрепление в праве, например, в плане охраны экономических отношений — всегда. Вообще, напрасны попытки отделить хозяйственные споры от юридических. Если есть вполне определенная политика — обеспечить первоначальное накопление капитала любым, хотя бы и криминальным образом, то затем неизбежно формируется политика по обеспечению условий беспрепятственного господства этого капитала. И то и другое оспоримо в судебном порядке. Нормальное развитие экономики требует известной прозрачности и исключает мошенничество. Теневая, закулисная политика коррелирует с теневым правом, и такое положение не может не являться предметом судебных разбирательств.

И культурная политика закрепляется в праве, но в меньшей степени. В области новейшей российской экономики некоторое время право часто пасовало, а открыто оформленной политики не было вообще; в сфере культуры стихийные процессы продолжаются до настоящего времени.

Общий вывод: нельзя познать государство и право без учета их связи между собой и связи с экономикой, культурой, политикой, их взаимного воздействия друг на друга; нельзя использовать экономические, политические и правовые методы решения социальных проблем без учета системной связи между ними, без учета общецивилизационного и культурного контекста.