Предмет и пределы перекрестного допроса

В ходе перекрестного допроса показания, данные во время главного допроса, подвергаются проверке по тем пунктам, которые выбирает юрист. Однако существует одно важное правило. Перекрестный допрос главным образом направлен на проверку тех данных, которые были получены на прямом допросе этого свидетеля. Перекрестным допросом пытаются опровергнуть, ослабить эти данные, не дать им превратиться в факты.

В первую очередь должны быть, конечно, проверены показания на предмет их соответствия основным свойствам доказательства: относимости, допустимости, достоверности.

Вместе с тем перекрестный допрос не может всецело зависеть от темы основного (первоначального) допроса и целиком замыкаться на проверке тех данных, которые были сообщены свидетелем. Наш процессуальный закон этого не предписывает. Да и утверждать иное было бы противно здравому смыслу. Предметом исследования на перекрестном допросе могут стать и другие обстоятельства, о которых посчитает необходимым допросить свидетеля юрист. В частности, могут быть исследованы обстоятельства, имеющие косвенное отношение к предмету показаний свидетеля и тем более к предмету доказывания по данному делу. Репутация свидетеля, его прошлое, его физические и интеллектуальные качества в ряде случаев также могут позволить суду более объективно, правильно оценить способности свидетеля удостоверять факты по делу. Этот момент является наиболее острым, и надо дополнительно пояснить его.

Еще в древности проверка репутации признавалась неотъемлемой частью перекрестного допроса свидетеля противника: «Можно предлагать вопросы вне дела в свою пользу, например, о поведении, о нравах, выясняя порочащие обстоятельства: не слишком ли низкого состояния, не друзья ли доносчику, не враги ли обвиняемому и т. д. В ответах их искать то, что нам полезно и что может обнаружить ложь или злобу их»^[1].

То же самое отмечал Л. Е. Владимиров: «Дозволительно, но закону и по судебной этике предлагать свидетелю вопросы, изобличающие его в физических и нравственных свойствах, подрывающих доверие к его способности быть надежным источником достоверности, требуемой в суде»^[2]. При этом вопросы юриста, который ведет перекрестный допрос, оставаясь жесткими и нелицеприятными, не должны входить в конфликт с этикой и благопристойностью, и тем более с требованиями закона^[3].

Полагаем, перекрестный допрос в этой части может касаться следующего: 1) пристрастия и предубеждения допрашиваемого (религиозного, расового и другого свойства); 2) мотивов для преувеличения или искажения фактов; 3) предыдущих конфликтов с законом, аморальности свидетеля; 4) памяти, наблюдательности; 5) интеллектуальных способностей; 6) условий восприятия событий, хранения и передачи информации; 7) утверждений, сделанных на предварительном расследовании; 8) используемых письменных заметок; 9) отношений с другими участниками процесса.

Чтобы выразить недоверие к показанию свидетеля, его можно подвергнуть перекрестному допросу о предыдущих судимостях, любых фактах привлечения к юридической ответственности; о любых умственных или физических недостатках, затрагивающих его способность давать достоверные показания; о фактах, характеризующих его как неправдивого человека; о предыдущих утверждениях, сделанных им относительно предмета обвинительного акта и противоречащих его показаниям, данным в суде. Если свидетель отрицает любые из этих обстоятельств, подвергающая перекрестному допросу сторона имеет право доказывать их представлением своих доказательств в опровержение делаемых утверждений. В частности, для проверки остроты зрения или слуха по требованию ведущего перекрестный допрос может быть проведен судебный эксперимент. Данное следственное действие может быть проведено и для проверки показаний свидетельствующего относительно способа действий подсудимого, других участников описываемого им события.

Ведущий перекрестный допрос может показывать, что свидетелю нельзя верить, исследуя его возможности и способности наблюдения, восприятия; качества его памяти, интеллекта; демонстрировать ошибки, упущения и несогласованности между его утверждениями и тем, что он показывает в зале суда, или тем, что имеется в материалах дела.

Если ведущий перекрестный допрос пытается выявить новые факты, которые не были предметом прямого допроса и которые не связаны с проверкой надежности свидетеля, он должен превратить свой перекрестный допрос в прямой допрос, т. е. относиться к свидетелю как к своему. Это касается прежде всего запрета задавать этому свидетелю наводящие вопросы, а также выражать недоверие к данному свидетелю или его показаниям. Следовательно, второе правило, которое необходимо соблюдать, состоит в следующем: сторона не может представлять новые факты в свою пользу посредством приемов перекрестного допроса. Из него вытекает дозволение стороне развивать свой перекрестный допрос в любом направлении, но по правилам прямого допроса. Право провести перекрестный допрос свидетеля противника по фактам и обстоятельствам, извлеченным прямым допросом, является абсолютным и не может быть ограничено судом. По там, где целью перекрестного допроса является проверка надежности такого свидетеля, его методы и пределы зависят от дискреционного усмотрения председательствующего.

Когда перекрестный допрос ведется по обстоятельствам, которые были предметом прямого допроса, юристу разрешается задавать наводящие вопросы. Однако когда перекрестный допрос распространяется на иные обстоятельства или переходит на новые темы, допрашивающий не вправе задавать свидетелю наводящие вопросы и должен ограничиться полученными ответами, не пытаясь подвергнуть их сомнению. Причина для такого запрета состоит в том, что исследование несущественных обстоятельств, затеянное на перекрестном допросе, не должно стать препятствием для нормального развития процесса и быть пустой тратой времени.

Таким образом, дискреционному усмотрению суда подлежит регулирование только той области перекрестного допроса, которая находится вне пределов, заданных прямым допросом. Очевидно, что главным критерием здесь будут требования к относимости доказательств и, соответственно, к относимости вопросов. К этому надо добавить то существенное соображение, что многое будет зависеть от активности вашего противника и дискреционного усмотрения судьи. В некотором смысле правы те авторы, которые указывают, что пределы перекрестного допроса определяются сторонами — это их диспозитивное право (вытекающее из права на формирование доказательственного материала)^[4]. В связи с этим Ф. Велман пишет: «Редко бывает полезным направлять вопросы по обстоятельствам, связанным с его рассказом, будет гораздо лучше, если вы затронете те обстоятельства, по которым он не свидетельствовал и, следовательно, скорее всего, не готовился отвечать»^[5]. С ним солидарен и П. Сергеич: «В виде общего правила я бы сказал: не заботьтесь о том, что он сказал следователю. Это и без вас выяснит прокурор. Постарайтесь найти ряд таких отрывочных вопросов, которые могли бы уничтожить или изменить значение всего показания или его отдельных частей»^[6].

Очевидно, что определение границ перекрестного допроса может быть предметом спора между юристами, который разрешается судом. Процессуальный противник может и должен стараться ограничить круг и направленность вопросов, которые ставит юрист, ведущий перекрестный допрос, посредством обращения к председательствующему с ходатайством снять недопустимый или не относящийся к делу вопрос. Но если подобное возражение не сделано заинтересованной стороной, вся тяжесть нежелательных последствий в виде ответа допрашиваемого на «неправильный вопрос», «опасный вопрос» падает на нее.

Итак, пределы перекрестного допроса есть во многом результат борьбы или, если угодно, «соглашения сторон». С одной существенной оговоркой: если на то будет воля судьи.

Пример^[7]

Из перекрестного допроса подсудимого В. защитником подсудимого Р.

Защитник: Первого адвоката Вам назначили или он был по соглашению?

Председательствующий снимает данный вопрос как не имеющий отношения к фактическим обстоятельствам дела.

Защитник: Адвокатов в защиту В. назначала Генеральная прокуратура. В оглашенных показаниях В. выразил недовольство к адвокатам. В связи с этим я считаю необходимым выяснить отношение В. к ним.

Гособвинитель: Ваша Честь! Прошу прервать адвоката Р., так как он в нарушение закона задает вопросы, которые не касаются допустимости доказательств и не подлежат выяснению в присутствии присяжных заседателей.

Вопросов подсудимому В. более в данном эпизоде не задавалось.

Предмет и пределы допроса свидетеля образуют свидетельские показания как средство убеждения судьи. Если предмет допроса составляет нормативную основу для формирования убеждения, то пределы, как нам кажется, относятся более к таким категориям, как совесть, здравый смысл. На наш взгляд, феномен силы показаний свидетеля скорее связан с пределами допроса свидетеля. По нашему уголовнопроцессуальному закону, отрицающему формальную оценку доказательств и предоставляющему судьям оценивать силу доказательств по своему внутреннему убеждению, у свидетельских показаний предполагается наличие одинаковой доказательственной силы. Однако это не так. Судьи в своей работе постоянно имеют дело с фактором различной доказательственной ценности свидетелей и делают из этого свои обобщения, которые уместно привести здесь.

Судья Зубов в напутственном слове присяжным заседателям по уголовному делу в отношении Скотника, Крысина, Бублик и Петренко, обвинявшихся в совершении преступления, предусмотренного п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, сказал: «Чтобы сделать вывод о надежности конкретного свидетеля, следует учесть различные обстоятельства, имеющие отношение к этому свидетелю и сообщенным им сведениям. Вы можете принять в расчет отношение этого свидетеля к подсудимому и потерпевшему, к другим лицам, которые связаны с делом; учесть, хорошая ли у этого свидетеля память; есть ли у этого свидетеля какие-либо мотивы скрыть от суда правду; была ли у данного свидетеля реальная возможность наблюдать, слышать то, о чем он давал в суде показания, и т. д. Однако само по себе наличие расхождений в показаниях какого-либо свидетеля с показаниями другого свидетеля не всегда означает, что показания этого свидетеля ошибочны, ложны. Свидетель действительно мог что-либо забыть. Но если он забыл часть того, что видел (слышал), это не значит, что все то, что сообщил до этого свидетель, не заслуживает доверия. Проанализируйте внимательно показания каждого из свидетелей (обратите внимание на то, насколько они конкретны, нет ли в этих показаниях предположений вместо конкретных сведений, насколько они последовательны и т. п.), сопоставьте показания свидетеля с другими доказательствами и на этой основе решите по справедливости, достоверно ли показание свидетеля и какие именно обстоятельства устанавливаются этим или этими показаниями»^[8].

По данным нашего опроса судей выяснилось, что на доверие к свидетельским показаниям оказывают влияние следующие факторы: последовательность показаний (76% опрошенных указали данное качество); то, как свидетель ведет себя во время допроса (33%); уверенность тона допрашиваемого (17%); то, как проводит допрос сторона, представляющая эти показания (14%); внешность свидетеля (4%).

6% опрошенных судей подтвердили, что на силу доказательства оказывает негативное впечатление от личности свидетеля. Ослабляют доверие к показаниям негативные факты из биографии, плохая репутация свидетеля, его противозаконные и просто неблаговидные поступки.

Мы выясняли, влияют ли на степень доверия судей к показаниям свидетеля некоторые обстоятельства:

• а) его социальный статус: «да» — 21%, «нет» — 70%;
• б) его служебное положение: «да» — 11%, «нет» — 80%;
• в) пол: «да» — 2%, «нет» — 86%;
• г) возраст: «да» — 31%, «нет» — 62%;
• д) национальность: «да» — 3%, «нет» — 85%;
• е) уровень образования: «да» — 27%, «нет» — 66%;
• ж) профессия, специальность: «да» — 17%, «нет» — 76%.

В полученных ответах надо делать поправку на то, что очень часто указанные факторы оказывают свое влияние бессознательно. Полагаем, что на практике их значение гораздо сильнее.

В той же анкете мы спрашивали судей: «Кто, по Вашим наблюдениям, более склонен ко лжи? Мужчины, женщины или в равной степени и те, и другие?» 84% опрошенных судей ответили, что «одинаково», 7% - мужчины, 9% - женщины. Однако на вопрос «Кто более способен дать правильное описание события, имевшего место в прошлом, вещей, расстояния, времени?» ответы были другими. 13% опрошенных судей указали мужчин, и только 6% - женщин. Как видим, есть вопросы, которые судьи предпочитают выяснять посредством показаний мужчин-свидетелей.

Эта закономерность отмечалась и другими авторами, например П. Сергеичем. Он писал: «Сами по себе общие рассуждения о недостоверности свидетельских показаний не имеют никакого значения на суде. Присяжные не хуже нас знают, что женщина более впечатлительна и более лжива, чем мужчина; но они знают также, что бывают женщины рассудительные и правдивые и, сколько бы вы ни распространялись о недостатках женской натуры вообще, одними словами вы ничего не сделаете. Вы докажете, что женщинам нельзя верить ни на грош, а присяжные скажут: старуха правду говорит — и ответят на вопросы суда без колебания. Но если при перекрестном допросе вам удалось доказать присяжным, что старуха лгала хоть одним словом или что она была готова солгать, тогда общие рассуждения о женской лживости, основанные на факте, будут вполне убедительными для присяжных. Не могу не вспомнить здесь один поучительный пример в пояснение этого общего правила. На судебном следствии об убийстве на Галерной гавани защитник, между прочим, возбудил вопрос о расстоянии между двумя определенными пунктами в черте расположения большого завода и просил суд установить это расстояние допросом кого-либо из рабочих, вызванных в качестве свидетеля. «Я только прошу спросить об этом не женщину, а мужчину, — прибавил он, — для меня очень важен точный ответ. Кого угодно, только мужчину». Защитнику очень важно установить точное расстояние, и он боится ошибки, если будет спрошена женщина. Как, однако, надо быть осторожным с бабами-то! — думают присяжные и слушают дальше. Есть улики, есть доказательства в пользу подсудимых. Но в обвинительном акте, помнится, говорилось, что свидетели видели их у самого места убийства; значит, почти очевидцы есть; послушаем. А очевидцы-то — две женщины.

• — Видели?
• — Видели.
• — Они?
• — Они.

Обе свидетельницы показывают добросовестно; это несомненно. Но ведь это женщины. Что как они ошибаются?

Защитник сумел подготовить почву для соответствующего отрывка своей речи и те соображения, которые могли бы представляться книжными отвлеченностями, оказались непосредственно связанными с происходившим в суде"^[9].

Приведем результаты ответов на другой поставленный нами судьям вопрос: «Могут ли быть объективными показания оперативного работника об обстоятельствах проведенного им мероприятия?» «Да» ответили 38% опрошенных, «нет» — 10%, «иногда» — 53%.

Социально-этнический, половой, возрастной факторы можно использовать при ведении перекрестного допроса. При этом постоянно надо держать в уме персональный состав скамьи присяжных, стараться предугадать готовность присяжных благожелательно принять те или иные действия юриста.

Все вышеуказанные факторы могут повлиять на оценку судьей показаний допрашиваемого. Важно добавить еще и то, что, как показывают результаты опроса судей, на силу свидетельских показаний в современном русском суде оказывает влияние привычка наших судей работать с письменными материалами уголовного дела. Так, например, опрошенные судьи сказали, что им легче воспринимать информацию: на слух — 6%, в письменном виде — 25%, одинаково — 60%. А на вопрос «Влияет ли на формирование Вашего внутреннего убеждения ознакомление с материалами уголовного дела в стадии подготовки к судебному заседанию?» 28% опрошенных ответили таким образом: «Да, влияет, формируется предварительное мнение о виновности». 43% опрошенных судей ответили: «Нет, никакого влияния на формирование внутреннего убеждения о виновности подсудимого не происходит». 26% опрошенных судей предпочли такой вариант ответа: «Однозначно на этот вопрос ответить затруднительно. Скорее, возникает сомнение относительно невиновности подсудимого, чем мнение о его виновности. В ходе судебного следствия ищу подтверждений складывающемуся убеждению». «Письменный фактор» не столь важен в суде с участием присяжных заседателей, но в обычном суде играет очень большую роль.

Эффективным приемом ослабления показаний свидетеля является оглашение ранее данных им показаний на предварительном расследовании. В случае их противоречия и отсутствия разумных объяснений для изменения показания оно теряет в силе. Обращение к ранее данным показаниям посредством их оглашения может использоваться на перекрестном допросе.

Все вышесказанное не колеблет давно известной закономерности, что сила показаний свидетеля определяется его системной связью с другими доказательствами, имеющимися по делу, их взаимной поддержкой друг друга. Однако есть и еще более интегративный показатель силы доказательства как части некоей единой системы — это общее впечатление. Общее впечатление о достоверности доказательственного материала и правоты стороны в деле складывается под влиянием всего комплекса причин и факторов — рациональных и бессознательных, психических, речевых, идеологических и даже физиологических.

• [1] См.: Квинтилиан Μ. Ф. Двенадцать книг риторических наставлений / пер. с лат. А. Никольского. Ч. 2. СПб., 1834. С. 333.
• [2] Владимиров Л. E. Advocatus miles. Пособие для уголовной защиты. С. 137.
• [3] Проф. Владимиров был сторонником жесткого подхода к противнику. Он писал: «Будьте постоянно и неуклонно несправедливы к противнику […] Противник должен быть уничтожен без остатка. Нужна ирония, не подавайте ее. Нужно осмеять сообщения обвинителя, осмеивайте их. Будьте беспощадны. Придирайтесь к слову, к описке, к ошибке в слове». См.: Владимиров Л. Е. Указ. соч. С. 138−139. Следует сказать, что есть рекомендации совершенно другого рода. О них и о критике взглядов проф. Владимирова см.: Сергеич П. Уголовная защита. Практические заметки. СПб., 1913. С. 231.
• [4] Как заметил Д. Януцци, «область перекрестного допроса свидетеля противника совершенно безгранична, за исключением того, что задаваемые вопросы должны быть относимыми по существу фактов и правильными по форме». См.: Jannuzzi, J. Handbook of Cross-Examination: The Mosaic Art. 2nd ed. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey. P. 11.
• [5] Wellman Francis L. Op. cit. P. 62.
• [6] Сергеич П. Уголовная защита. Практические заметки. С. 104.
• [7] Архив Московского городского суда. Уголовное дело № 2−45−4/04.
• [8] Уголовное дело № 1/9−2005 // Канцелярия по уголовным делам Московского окружного военного суда.
• [9] Сергеич П. Искусство речи на суде. С. 185−186.