Анализ отдельных произведений М. А. Булгакова
Действительно, и в пьесе, и в романе целый ряд сцен, эпизодов показывает пустоту и бесперспективность Белого движения. Уже в самом зачине романа на изразцах печи в доме Турбиных надпись: «Союзники — сволочи». Сволочами оказываются и штабисты, пьянствующие в теплых вагонах командирских поездов, в то время как плохо одетые и обутые добровольцы замерзают в снегах. Сволочи и немцы, оставившие белые… Читать ещё >
Анализ отдельных произведений М. А. Булгакова (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Роман «Белая гвардия» (1925)
До недавнего времени роман воспринимался широким читателем через призму сделанной на его основе пьесы «Дни Турбиных», причем в мхатовской ее трактовке. Стремясь «вписать» М. А. Булгакова в советскую литературу, критики основное внимание сосредоточивали на социальном плане произведения. В нем, дескать, доказывается от обратного неизбежность победы революции и гибели Белого движения. Интересно, что к такой трактовке пьесы пришли и вождь пролетарской партии И. В. Сталин, и эмигрантский критик и поэт В. Ф. Ходасевич.
" «Дни Турбиных», — писал Сталин, — есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма"[1]. В. Ф. Ходасевич считал, что в пьесе «нет не только ни малейшего сочувствия белому делу… но нет и сочувствия людям, посвятившим себя этому делу или с ним связанным. Теза Булгакова в итоге совпадает с большевистскою»[2].
Действительно, и в пьесе, и в романе целый ряд сцен, эпизодов показывает пустоту и бесперспективность Белого движения. Уже в самом зачине романа на изразцах печи в доме Турбиных надпись: «Союзники — сволочи». Сволочами оказываются и штабисты, пьянствующие в теплых вагонах командирских поездов, в то время как плохо одетые и обутые добровольцы замерзают в снегах. Сволочи и немцы, оставившие белые полки один на один с Петлюрой. «Игрушечным деревянным королем» и сволочью изображен гетман, игравший то роль украинского батьки, то немецкого майора и в конце концов вместе с генералом Белоруковым удравший за границу. Все чаще главные и второстепенные герои романа понимают бессмысленность борьбы, все чаще то тот, то другой персонаж произносит слова, полные неприязни к аристократической верхушке предателей.
Дважды, в третьей и в шестой главах, мастерски сталкивает Булгаков мечты искренних и честных защитников Белого движения с реальностью и при всей человеческой симпатии к этим людям с романтической иронией подчеркивает обреченность их дела. Казалось бы, самый высокий порыв объединил офицеров, выслушавших легенду о чудесном спасении государя-императора, однако настораживает уже то, что рассказ этот автор поручил Шервинскому. Гремит «Боже, царя храни!», но символично, что все это, как подчеркивает автор, — пьяный угар, последствия которого и для Мышлаевского, и для других участников вечера весьма плачевны. Поднимается автор над своими героями и в сцене прохода «гусеницы» студентов и юнкеров мимо портрета Александра I, победителя Наполеона. Песня, портрет императора, уподобление Белого войска бородинским полкам, бодрая речь Малышева — все это резко контрастирует не только со значением слова «гусеница», но и с доверительной фразой того же Малышева о положении полка: «Бывает хуже, но редко». Несколькими страницами далее Алексей Турбин (в романс он врач) подумает, что колесо (не то ли это колесо, что было еще у экипажа Чичикова, а может быть, колесо истории?) «приехало в каменную пустоту», в холод, что и защищает-то он пустоту.
Даже если бы в романе Булгакова была реалистически изображена только картина Гражданской войны со всеми ее сложностями, трагедиями и противоречиями, это было бы принципиально новым явлением в отечественной литературе. Явлением, предвосхитившим книги белых генералов ?. Н. Краснова и А. И. Деникина, писателей русского зарубежья, произведения о революции и войне советских авторов. Напомним, что к тому времени еще не был создан «Разгром» А. А. Фадеева, еще не была написана «Россия, кровью умытая» А. Веселого, еще только писал первые страницы «Тихого Дона» молодой М. А. Шолохов.
Но дело в том, что тема революции и Гражданской войны, судьбы общественных движений не составляет основного содержания «Белой гвардии», в чем и заключается неповторимость романа. Не случайно Булгаков не привел своих любимых героев к приятию революции, как это сделал позднее А. Н. Толстой в романе «Хождение по мукам» .
В «Белой гвардии» два эпиграфа. Первый из них, взятый из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина, заканчивающийся словами «беда: буран!», еще можно как-то связать с историческими событиями романа. Второй совершенно очевидно несет моральный смысл: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими…» Слова эти взяты из Библии, из последней ее книги «Откровение Иоанна Богослова», больше известной как Апокалипсис (пророчество о конце света, Страшном суде и наступлении Нового, Третьего, вечного Царства). Торжественно и грозно звучит первая фраза романа:
" Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс" .
Когда-то древнерусские летописцы предваряли свой рассказ об отечественной истории кратким пересказом Библии от сотворения мира. Тем самым они вписывали историю Руси не только в мировую, но и в космогоническую жизнь. Булгаковское начало романа преследует те же цели. События революции становятся частью вселенской истории. Земля включается во взаимодействие с мирной пастушеской Венерой и планетой войны Марсом. Равновелика с борьбой звезд, революционными событиями и личная жизнь семьи Турбиных. Эти три пласта — вселенский, исторический и семейный — переплетаются, взаимодействуют. И тогда события, происходящие с 12 декабря 1918 г. по февраль 1919 г., перестают быть только реальной историей, приобретают символический смысл великого испытания, которое предстоит пройти человечеству.
В романе с первой главки, где отец Александр читает строки Апокалипсиса, звучат эсхатологические мотивы: «жизнь перебило», «земля громыхает», «вьюга воет», «черная громадная печаль» и «тьма» расстилаются над землей. Вполне конкретные факты жизни Киева (взрыв 24 мая 1918 г., убийство немецкого фельдмаршала Эйхгорна 30 июля того же года и даже повышение цен на молоко) под пером Булгакова становятся знамениями непрочности мира.
Писатель охотно пользуется магическими цифрами. Петлюра, по его словам, освобожден из камеры № 666. Цифра эта в Апокалипсисе связана с именем Антихриста. Предвестником Антихриста окажется и наделенный роковыми чертами Михаил Семенович Шполянский. Аллегория в духе Апокалипсиса заменит сообщение о поражении немцев в Первой мировой войне: «Галльские петухи в красных штанах, — скажет Булгаков, — заклевали толстых кованых немцев до полусмерти». Описывая гимназию, где формируется полк Малышева, писатель и ей придаст черты «мертвого корабля», «мертвого покоя», ада.
Характерно, что хотя география событий, названия отдельных местностей, где происходят действия (Подол, Владимирская горка, Алексеевский спуск, Взвоз), совершенно определенно относятся к Киеву, в романе он называется не иначе как Город. Тем самым подчеркивается всеобщность происходящего: вся Земля, по Библии, это Град.
Итак, «Белая гвардия» — не столько роман о революции, сколько повествование о выпавших на долю людей XX в. испытаниях, выявляющих сущность человека на его земном пути. В пользу такой трактовки говорит и первоначальное название произведения — «Крест», и соединение двух эпиграфов.
Особое место в этой картине «хаоса мироздания» занимает тема парода, важнейшая для русской литературы. Вслед за А. С. Пушкиным и Л. Н. Толстым Булгаков утверждает, что именно эта третья сила (две первые — белые и большевики) играет решающую роль в истории. Все личные имена (Петлюра, Троцкий) суть лишь символы тех или иных народных движений. Смерти, что пошла по зимним украинским дорогам, говорит писатель, «предшествовал некий корявый мужичонков гнев. Он бежал по метели и холоду, в дырявых лаптишках, с сеном в непокрытой свалявшейся голове, и выл. В руках он нес великую дубину, без которой не обходится никакое начинание на Руси» .
Нет сомнения, что писатель апеллирует к широко известной цитате из «Войны и мира». Но на сей раз «дубина народной войны» бьет по согражданам, по интеллигенции, по людям других национальностей, и потому толстовская мысль теряет свою однозначно положительную оценку. Это подчеркивается и рядом реплик героев, весьма иронично воспринимающих мысль Ф. М. Достоевского о мужичках-богоносцах. Не мирны и не просты, а жестоки и хитры реальные мужики, разрушительны их действия. Впрочем, автор не скрывает, что столь же жестоки и господа офицеры, и помещики, и немецкие оккупанты, оскорблявшие и унижавшие народ. Обозленный народ — страшная сила хаоса, о чем говорил еще Пушкин: «Не дай бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Это расплата и за жестокость помещиков, и за радикализм революционеров. Создателю «Белой гвардии» равно неприемлема ни идея кар, обрушиваемых на мужиков («Ох, как неразумны ваши речи, ох, как неразумны» — слышится под шелковыми абажурами в гостиных), ни революционизация народа. Знаменательно, что для обогрева гимназии в печку отправляются одновременно и «Отечественные записки», призывавшие Русь «к топору», и журнал охранительного толка «Библиотека для чтения» .
Последняя, 20-я глава романа, начавшись усилением первой фразы первой главы («Велик был и страшен год по Рождестве Христовом 1918, по 1919;й был его страшнее») и описанием самого жестокого и страшного из всех изображенных в романе убийств, станет кульминацией хаоса и переломом всей книги. В очередной раз переведя бытовой план в космический, Булгаков покажет, что терпение небес кончилось. Вместе со смертью человека в разорванном черном пальто «звезда Марс над Слободкой под Городом вдруг разорвалась в замершей выси, блеснула огнем и оглушительно ударила». И хотя из последующей фразы становится ясно, что речь идет не о мистической каре, а о снарядах наступающих красных полков, эффект Страшного Суда достигнут, и с него по нарастающей начинается установление новой жизни. Сперва это еще весьма грустные раздумья автора о том, что никто не заплатит за пролитую кровь:
" Просто растает снег, взойдет зеленая украинская трава, заплетет землю… выйдут пышные всходы… задрожит зной над полями, и крови не останется и следов. Дешева кровь на червонных полях…" .
Роман завершается принципиально важным сном маленького обитателя флигеля Петьки Шилова, бегущего к привидевшемуся ему сверкающему алмазному шару: Петька «добежал до шара и, задохнувшись от радостного смеха, схватил его руками. Шар обдал Петьку сверкающими брызгами». Последние слова романа — о вечном:
" Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?" .
Но если движение истории предопределено, то человеческое поведение зависит от личности, а люди то и дело гонятся не за тем, что составляет вечное и непреходящее. Не случайно в авторскую речь все о том же Петьке Шилове писатель включит слова: «Петька был маленький, поэтому он не интересовался ни большевиками, ни Петлюрой, ни демоном» .
Трагической судьбой наделяет писатель тех персонажей, которые искренне и самозабвенно отдали себя братоубийственной борьбе, забыв о вечных земных ценностях. Героически погибает кристально честный полковник Най-Турс. Предсказана смерть в недалеком будущем его молодому двойнику Николке. При всей симпатии автора к этим персонажам им нет места на земле: лишь на небе они приобщатся к вечности, найдут умиротворение. Праведник Най, пишет Булгаков, «стал радостнее и повеселел в гробу». Да и о предполагаемой смерти Николы явившийся Алексею Турбину с того света вахмистр Жилин говорит «радостно», как о «славном секрете». Характерно, что в раю окажутся вместе погибший в Первую мировую войну небезгрешный 2-й эскадрон белградских гусар, белый полковник Най-Турс и пока еще не убитые под Перекопом большевики, т. е. все убиенные на поле брани при исполнении воинского долга. Непримиримые на Земле, они обрели мир на Небе.
Более земным персонажам — Малышеву и Алексею Турбину — писатель дает возможность обрести покой на нашей планете. Подобно Най-Турсу, Малышев спасает жизнь своим юнкерам, приказывая им, преданным, разойтись по домам. Однако он не настолько поглощен борьбой, чтобы не видеть других земных ценностей, в том числе самоценности человеческой жизни. Именно поэтому на предложение Мышлаевского уничтожить, чтобы не достались Петлюре, цейхгауз, оружие, портрет Александра, Малышев весьма резко заявляет:
" Петлюре через три часа достанутся сотни живых жизней, и единственно о чем я жалею, что я ценой своей жизни и даже вашей… их гибели приостановить не могу. О портретах, пушках и винтовках попрошу вас более со мной не говорить" .
Забота о людях батальона не мешает Малышеву заблаговременно запастись штатской одеждой и сохранить свою жизнь, не менее ценную для него (и для писателя), чем жизни спасенных им юношей.
Более обстоятельно показана в романе эволюция Алексея Турбина. Безупречно выполняя свой офицерский и врачебный долг, он все больше убеждается в жестокости и бессмысленности войны и приходит к выводу, что оружие существует «для одной лишь цели охранять человеческий покой и очаг» .
С первых страниц и до последних катаклизмам истории противостоит Дом. Автор слагает гимн человеческому уюту, теплоте дружбы и сердец. Кремовые шторы, изразцовая печь, фарфоровые чашки, ноты, перезванивающиеся в разных комнатах часы, зеленый абажур на лампе, розы в вазе создают особую атмосферу в доме Турбиных, отогревают и офицеров, и гражданских лиц (великолепно выписан с этой точки зрения Лариосик, дальний родственник хозяев дома). Особую роль играют в романе книги. Турбины читают «Капитанскую дочку», историю о Петре «Саардамский плотник», Достоевского, Льва Толстого. У Най-Турсов в числе книжных сокровищ Диккенс и «Русский вестник». Пианино, фикус, «мирный свет сальной свечки в шандале», портрет пленяют Турбина в доме Юлии Рейс. Вещи у Булгакова почти живые. Не случайно турбинские часы «давятся от презрения» к бегущему за границу Тальбергу, а сдернутый с лампы абажур становится признаком святотатства, крушения мира. Простыня, занавешивающая окно, разрушает привычный мир и приносит вместо спасения неприятности.
Возрождение Алексея Турбина, символически связанное Булгаковым с праздником Рождества, начинается в родном доме, среди привычных вещей. Этому событию предшествовало раскаяние в убийстве «серого» — пусть в бою, для спасения своей жизни — убийстве человека. Смягчаются «неулыбчивые и мрачные» глаза старшего Турбина лишь под воздействием любви. В тепле любви возрождается брошенная Тальбертом Елена. Даже у непримиримого Никол;
ки появляется нечто земное после того, как он встретил Ирину Най-Турс. В финале романа большая группа персонажей обретает покой и счастье: в любви, музыке, семейном уюте.
Особое место в системе образов романа занимает сосед Турбиных Василий Иванович Лисович (Василиса). Он тоже, хотя и не так остро, переживает и испытывает тяготы крушения мира, тянется к ложным ценностям (богатству), норой, подобно отрицательным персонажам, приспосабливается к обстоятельствам. Характерно, однако, что одновременно с ограблением Лисовича у Николы пропало оружие и юноша принимает это как кару за издевательства над Василисой. В конце романа тот же Никола замечает, что Василиса «симпатичней стал после того, как у него деньги попёрли. Может быть, деньги мешают быть симпатичным. Вот здесь, например, ни у кого нет денег, и все симпатичные». Метаморфоза происходит и с Шервинским.
Итак, круг замкнулся. Одни герои получили за свои действия мир вне Земли, другие обрели покой на Земле в простых земных радостях, любви, дружбе, творчестве. Третьи канули в Лету, ибо ни дел, ни идей не имели, а были лишь прожигателями жизни. Это о них приведенная Булгаковым цитата из Апокалипсиса: «…и кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» .
Булгаков создал роман о триедином пути: Вечности, где все правильно; истории, где все в борьбе; людей, которые сами делают свою жизнь. Такой глобальный подход требовал от писателя либо эпического размаха «Войны и мира», либо особого поэтического языка, присущего гоголевским «Мертвым душам». Булгаков выбрал второе. Созданная им книга, включающая и объективное повествование, и условно-космологический план, по жанру — в первую очередь поэма, где автор вмешивается в повествование, комментирует, одобряет и осуждает, словом, активно взаимодействует с читателем.
Библейский стиль Апокалипсиса соседствует с романтически возвышенным рассказом о сне Петьки Шилова, и вместе они создают перспективу развития истории. Поэтические пейзажи Города, садов контрастируют с натуралистическими описаниями зверств и умело подобранными эпитетами-символами («мертвый покой», «мертвый корабль»). Для передачи характера петлюровщины писатель использует фольклорный образ («…то не серая туча со змеиным брюхом разливается по городу, то не бурные мутные реки текут по старым улицам…»). О самом же Петлюре автор отзовется с иронией, много раз исказив его фамилию: «Пэ-турра». Сарказм в оценке Тальберта сменится иронией и даже юмором при описаниях Василисы. Булгаков учел опыт Гоголя и свел к минимуму авторское слово, придав ему подчеркнуто бытовой характер:
" Никогда. Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Абажур священен. Никогда не убегайте крысиной побежкой в неизвестность от опасности. У абажура дремлите, читайте — пусть воет вьюга, — ждите, пока к вам придут" .
Доверительный характер придают роману то и дело употребляющиеся разговорные интонации повествователя («Да, был виден туман», «Фу ты, черт», «Так вот-с», «Да-с», «Ох как», «Я вам доложу», «И тут, представьте себе…»). Такая интонация позволяет писателю вместо внутреннего монолога героя дать свое авторское ощущение.