Социологическая публицистика. 
Социология журналистики

Социологическая публицистика как высшее проявление социологической журналистики возникает, когда к непременным составляющим высокопрофессиональной деятельности творческого работника СМИ — социологическому мышлению и социологической культуре — прибавляются ярко выраженная способность автора к генерации свежих идей, новому прочтению уже известного, мастерство исследователя в различении оригинального в банальном, составлении еще непривычных композиций из фактов социальной действительности. В связи с этим уместно выделить два аспекта бытования социологической публицистики — социологию публициста и публицистику социолога, различающиеся по своему профессиональному генезису и приобретаемому статусу.

В одном случае журналист, отбирая наиболее убедительные для аудитории факты реальности и желая показать ей глубинные процессы общественной жизни в их максимально обобщенных формах, обращается к тем или иным социологическим методам изучения реальности и результатам исследований социологов, философов, экономистов… В другом случае граждански активный социолог берет на себя роль публициста, если видит, что резуль;

тэты его исследований или труды его коллег заслуживают общественного внимания. При этом подразумевается не столько популяризация добытых наукой сведений (хотя она так или иначе необходима), сколько их глубокое осмысление и выдвижение на их основе новых общественных идей. В известном отношении социолог-публицист приподнимается над социологом-исследователем. Публицистическое обобщение по сравнению с конкретными итогами социологического исследования приобретает характер социально-философского прочтения общественно значимой проблемы — естественно, в доступной для аудитории форме, с использованием присущих журналистике художественно-выразительных средств.

Считается, что социологическая публицистика — феномен научной периодики и так называемых качественных СМИ. Так, в журнале «Социологические исследования» под рубрикой «Социологическая публицистика» печатались материалы журналистов — О. Чайковской, Е. Токаревой, В. Глотова, Ю. Щекочихина. В том же издании и под той же рубрикой выходили статьи профессиональных социологов. В газетах публиковались социологи, политологи, историки. Общим основанием для всех этих материалов стало наличие у их авторов социологического мышления.

Среди черт такого мышления выделим важнейшую — взгляд на общество как на динамически развивающуюся систему, целостный живой организм, когда изменение одной части влечет за собой изменение других и самого целого. Это понимание взаимообусловленности политических, экономических и социокультурных факторов, объективных и субъективных характеристик.

Социологическое мышление — мышление концептуальное, основанное на способности к системному анализу и моделированию изучаемого объекта. Особенность социологического подхода — в умении видеть место объекта в более широких общественных структурах и связях, представлять себе историю его развития, функции, основные элементы функционирования, причинно-следственные связи. Только развитая способность к объективному познанию делает публициста по-настоящему независимым от стереотипов, навязываемых политической конъюнктурой, общественным мнением, модными авторитетами.

Журналист постоянно всматривается в социальные явления, он внимательно наблюдает, накапливает, собирает информацию. В это время другие люди воздействуют на его память, представления, мысли. В определенный момент автор видит, наконец, в потоке реальности то место, ту точку возможного приложения сил, где от его действий будет зависеть дальнейший ход событий. Мысленный его прорыв и есть первый акт журналистского творчества.

Однако субъективный ход мыслей автора не вполне субъективен: он подготовлен и инициирован объективно развивающейся жизнью, а не только волей, впечатлениями или фантазией творца. В отличие от поэта или композитора публицист не может позволить себе пренебречь реальностью, уйти в абстракции, в формалистические поиски. Понятия и сведения, которыми он оперирует, реальны и вполне ощутимы. Это имена конкретных людей, названия подлинных учреждений и населенных пунктов, это всегда факты жизни, взятые обязательно из действительности. Поэтому мера ответственности каждого журналиста необычайно высока. Главные постулаты его профессии формулируются так: первый — смелость узнать правду, второй — смелость написать правду, третий — смелость опубликовать правду, четвертый — одержать победу над теми, кто мешает развитию социального прогресса^[1]. К четырем перечисленным следует добавить пятый — смелость обобщить многообразие точных данных до уровня правды бытия. Вот почему журналистика в высших своих проявлениях — в области социологической публицистики — по части обобщения и осмысления глубин жизни способна добиваться не менее впечатляющих результатов, чем литература.

Пресса должна быть публицистичной в противовес иллюзорной беспристрастности. Без открытого выражения авторских идей и эмоций журналистика вырождается в инструмент трансляции «голых» фактических данных. Причем творческое воображение автора документального текста может плодотворно работать только на материале точного знания. Публицистичность прессы — это своеобразная черта российской журналистики. Неслучайно, что ее история тесно переплетена с историей российской социологии. Традиция публичного отклика ученых на текущие социально-политические и духовные процессы в развитии российского обществознания обозначилась особенно явственно. Российские социологи Н. К. Михайловский, П. Л. Лавров, М. М. Ковалевский, П. А. Сорокин активно участвовали в общественных дискуссиях. Их пример свидетельствует о том, что социологическое познание мира изначально и непосредственно было вовлечено в анализ практической жизни, в те социальные процессы, которые влияли на характер развития российского общества.

Так, Сорокин еще со студенческих лет участвовал в общественном движении, за что не раз подвергался преследованиям и арестам. В его социологической публицистике встречаются подробный и заинтересованный анализ социальных проблем и поиск путей их разрешения. Надо подчеркнуть, что публицистика Сорокина глубоко теоретична, т. е. в ней мы каждый раз находим объяснение того, как «работает» та или иная теоретическая логика, традиция, та или иная парадигма. Можно сказать, что социологическая публицистика Сорокина представляет собой образец соединения теории с эмпирическим анализом повседневности периода двух российских революций (февраль 1917, октябрь 1917) — программных идей, событий и личностей^[2].

Сам факт возникновения российской социологии в тесной взаимосвязи с журналистской практикой надо рассматривать как один из возможных ответов науки и публицистики на потребности социальной жизни. В основе подхода — представление о мыслительном процессе как активном элементе общественной жизни. Еще раз подчеркнем, что в этом проявляется своеобразие зарождения, «биографии» и методической оснащенности отечественной прессы. Для российской социологической мысли характерны ее публицистическая интеграция в общественную практику, оппозиционно-критическая функция. Образ холодного и бесстрастного регистратора текущей социальной реальности никогда не был популярен в России.

История российской публицистики свидетельствует о важной доминанте в творческом мышлении журналистов: этому мышлению свойственно движение от конкретных социальных фактов к социологическим обобщениям и снова — к предметной социальной действительности. В подтверждение можно обратиться к произведениям А. Н. Радищева, Н. А. Некрасова, А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова, М. Е. Салтыкова-Щедрина, М. Горького, в которых авторы обращались к наиболее ярким фактам действительности, производящим неизгладимое впечатление на читателя, и тем самым побуждали его к совместному размышлению, подготавливали убедительность формулируемых в произведении обобщений и выводов. Убедительность достигалась и средствами типизации описываемых явлений и персонажей. С одной стороны, персонаж публицистического произведения вполне конкретен — есть фамилия, имя, возраст, место жительства, род занятий. С другой — за каждым персонажем мысленно выстраивался целый тип сходных с ним людей, будь то крестьяне или горнозаводские рабочие, жители городских окраин или участники расстрелянной демонстрации 9 января 1905 г. Возникало представление о той или иной социальной группе общества, ее типичных злободневных проблемах, которые, в свою очередь, естественным образом приобретали характер значимых для всего российского общества.

Надо сказать, что такого рода практико-теоретическое и теоретико-практическое осмысление действительности приходит к журналисту далеко не сразу: необходимо выработать в себе, во-первых, способность к системному анализу социальной реальности, а во-вторых — способность к рефлексии относительно самого себя.

Саморефлексия означает интерес корреспондента к тому, как он сам воспринимает и отражает в своем творчестве социальные факты, насколько понимает те метаморфозы, которые происходят с описываемым им социальным фактом в процессе его творческого отображения. Должное понимание закономерностей на уровне теории позволяет журналисту совершенствовать свое мастерство. И только в завершение названных процессов может возникнуть особое явление журналистики — социологическая публицистика.

В истории отечественной журналистики обе обозначенные ранее разновидности социологической публицистики — социология публициста и публицистика социолога — применялись широко и активно. Социология публициста — это, по сути, социально-философский анализ действительности и обобщение его результатов в журналистском тексте. Так, А. Н. Радищев на фоне конкретно обрисованной обстановки создает ряд социально типических биографий и характеров (крестьяне, помещики, мелкое и крупное чиновничество, интеллигенция, купцы, мещане и т. д.). Зарисовки с натуры органически сочетаются в его «Путешествии из Петербурга в Москву» с публицистикой, изображение народного быта — с философскими рассуждениями, негодующая сатира — с лирическими отступлениями. И. И. Панаев рисовал типы обитателей Петербурга. Его очерк «Петербургский фельетонист», напечатанный в «Физиологии Петербурга», был высоко оценен В. Г. Белинским, «потому что верно изображает одно из самых характеристических петербургских явлений»^[3]. Здесь, как и в очерке «Литературная тля», Панаев рисует появившийся на литературной арене тип беспринципного, продажного журналиста, работающего по найму у «литературных спекулянтов». Читатели таких очерков легко представляли себе образы России. Еще не появилась пресс-фотография, но она и не была в данном случае необходима: по приметам, приводимым в журналистских текстах, без особого труда узнавалось типичное, складывалось соответствующее общественное мнение.

Вторая разновидность социологической публицистики — публицистика социолога — собирательное понятие, объединяющее произведения ученых и политиков, взявшихся за журналистское перо. Это метод популяризации, пропаганды исследовательских идей, способ ведения дискуссии, отстаивания своих взглядов в прессе. Так действовали В. Г. Белинский и Н. Г. Чернышевский, Г. В Плеханов и В. И. Ленин, П. Б. Струве и Н. А. Бердяев… У этой разновидности социологической публицистики есть примечательная особенность: самой яркой она становится в годы острых социально-политических противоречий.

В этом контексте интересно творчество В. В. Берви-Флеровского, российского социолога и журналиста, неоднократно подвергавшегося репрессиям со стороны властей царской России: его то помещали в дом для умалишенных, то отправляли в ссылку. Как социолог он опубликовал ряд трудов, среди которых «Положение рабочего класса в России» и «Азбука социальных наук», ставшие настольными книгами тех, кто боролся с самодержавием. Как журналист — выступал в жанре социологической публицистики. В творчестве Берви-Флеровского социологический анализ действительности, предпринимаемый журналистом, сочетается с публицистическим осмыслением реальности, осуществляемым социологом.

Нельзя не назвать еще один этап отечественной истории, когда социологическая публицистика оказалась на гребне всеобщего внимания. Это был период перестройки (1986−1991), когда значительная часть профессиональных журналистов в своих произведениях сумела подняться на уровень широких социальных обобщений, чему в немалой степени способствовала политика многих центральных изданий. Примером тому — журнал «Огонек», в те годы возглавляемый Виталием Коротичем. Идейнополитическая позиция этого издания и его главного редактора далеко не бесспорна. Но факт, что именно в этом журнале наиболее видные и граждански активные журналисты обрели свое публицистическое лицо, а в своих произведениях они пытались опереться на достижения западной и отечественной общественной науки, в первую очередь — буквально — социологии. Надо отметить, что и в других изданиях, так называемых «толстых» журналах, ежедневных газетах, на каналах телевидения и радио публицистическое слово подавалось крупно, а его подчеркнутая связь с последними данными социологических исследований укрепляла доверие к нему со стороны аудитории. Авторами громких публикаций в газетах и журналах были экономисты, историки, социологи, кинорежиссеры, актеры, крупнейшие писатели.

Однако ограничивать активность ученых в области социологической публицистики только годами социального брожения не всегда справедливо. Общественно-политическое назначение публицистики ученых-обществоведов практически не утрачивается никогда, только видоизменяется. В годы эволюционного развития событий пафос уступает место раздумьям, оперативность публикации — неспешности и тщательности ее подготовки, потому что в годы социального затишья взвешенное, глубоко продуманное слово ученого, раскрывающего перед своей аудиторией новые проблемы социального бытия, означает не меньше, чем в драматические времена острых политических коллизий.

Одного из таких «тихих» периодов истории коснулся профессор И. С. Кон. По его мнению, значение лучших газетных публикаций 1950;х — первой половины 1960;х годов было не столько в их политическом подтексте, который больше напоминал кукиш в кармане, сколько в некотором «очеловечивании» официальной идеологии^[4]. Философы, социологи стали писать о человеческих проблемах — любви, семье, дружбе, смысле жизни, нравственном поиске. «Человеческий фактор» не только завоевал право на существование, но и стал постепенно теснить политический, расчищая почву для новых раздумий. Каждая свежая газетная или журнальная статья стимулировала следующую. Это был постепенный, но закономерный процесс, где за одним шагом неизбежно следовал другой. Сотрудничество ученых-обществоведов в прессе означало рождение нового жанра философско-социологической публицистики.

• [1] Воловичева И. А. Журналист как субъект и объект социального прогресса // Журналистика в 2003 году: обретения и потери, стратегии развития: мат-лы науч.-практ, конференции. Москва, 3−6 февр. 2004 г. М., 2004. Часть II. С. 19.
• [2] Воронове А. О. О социологической публицистике П. А. Сорокина // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. I. Вып. 3.
• [3] Белинский В. Г. Физиология Петербурга // Белинский В. Г. Собр. соч. в 3 т. М., 1948. Т. 2. С. 809.
• [4] Кон И. С. На полях и по поводу: ответы на вопросы / персональный сайт И. С. Кона. URL: sexology.narod.ru/info033.html.