Родовые движимые вещи (предмет торговли)

Торговое предприятие (торговая деятельность) имеет своим предметом исключительно родовые движимые вещи — товары. Но с понятием о родовых вещах мало совместимы представления о собственности, вещных и вообще абсолютных правах — институтах, составляющих центр тяжести всякого гражданского права. Разумеется, товарные массы — будучи обособленными вещами (например, сложенные в известном складе или помещении склада, находящиеся на известном судне или в определенном трюме судна и т. п.) — тем самым индивидуализируются, благодаря чему появляется возможность рассматривать их в качестве вещей индивидуальных и, следовательно, объектов права собственности. Эта возможность, конечно, чрезвычайно важна для коммерсантов, но только не в их коммерческих отношениях. Для того, чтобы «разбираться» с посторонним лицом, повредившим или похитившим товары, т. е. для оформления отношений принадлежности товаров, право собственности жизненно важно — но вот вопрос: а где же здесь торговые отношения? Они тут явно ни при чем. В отношениях же торговых вопрос о принадлежности права собственности на товарные массы отходит на самый задний план, ибо торговца интересует не само это право (владение и пользование товаром с перспективой защиты от посягательств извне), а его возможность распорядиться таковым. Кому принадлежит право собственности на этот товар — неважно; важно лишь, чтобы в глазах третьих лиц коммерсант имел возможность распоряжения этим правом собственности, хотя бы и принадлежащим другому лицу.

Это — не умозрительное рассуждение; его вполне подтверждает жизнь. Вспомним, например, особенности торговли с участием посредника: по документам о его сделках и по бухгалтерии проходят миллионные и миллиардные обороты, в то время как ни в собственности, ни даже в фактическом владении он не имел, не имеет и никогда не будет ни иметь, ни стремиться иметь ровным счетом ничего! Запродав известный товар одному лицу, посредник закупит его у другого, выдав последнему отгрузочную разнарядку; в итоге товар «переедет» из места нахождения того, кто продал товар посреднику, в место нахождения того, кто его у посредника купил, но к самому посреднику товар ни на секунду не заедет, а посредник не предпримет никаких шагов ни для того, чтобы получить этот товар в свою собственность, ни для того, чтобы передать это право собственности на товар. Почему? Потому что реальный товар посреднику неинтересен и не нужен — ему интересен и необходим барыш, прибыль — разница в ценах продажи и покупки товара. Если перемещение права собственности к посреднику и от посредника здесь все-таки происходит, то лишь потому, что таково прямое указание гражданского (!) закона, не разбирающего, где общегражданский покупатель (продавец), действительно заключающий сделку купли-продажи в намерении приобрести (отчудить) право собственности, а где — торговый, направляющий свои действия на все что угодно, кроме приобретения и прекращения права собственности^[1]. Превратное представление о единстве отношений гражданского и торгового характера — одно из следствий законодательного и научного стремления игнорировать направленность сделок и подстричь всех «под одну гребенку» .

Все сказанное относится к торговому (коммерческому) праву как таковому. Нельзя не напомнить, что предмет, рассматриваемый в настоящем Курсе, составляет только его часть — международное торговое право — т. е. часть, выделенную уже в силу собственной, только ей присущей предметной специфики, из торгового права в целом.

• [1] Еще одним ярким внешним отражением этого обстоятельства является такой акт, как ИНКОТЕРМС — сборник унифицированных толкований правил и обычаев относительно условий внешнеторговых сделок. Обычаи эти касаются целого ряда аспектов, но никак не регулируют вопроса об основаниях и моменте перехода права собственности на товар — предмет внешнеторговой сделки. Почему? Потому что этот вопрос отступает на задний план перед другими, более животрепещущими, в частности — вопросом о моменте исполнения обязательства продавца.