«Вино и сукно»: закон сравнительных преимуществ Д. Рикардо

Концептуальной основой деятельности ВТО является политэкономическая теория (а точнее — политэкономический закон) сравнительных преимуществ, открытый Давидом Рикардо (1772−1823)^[1] в 1817 г. (см. гл. VII опубликованных тогда его «Начал политической экономии и налогового обложения»^[2]). Да простят меня читатели за обширную цитату, но, во-первых, без нее действительно не обойтись, ибо в соответствии именно с ней работает крупнейшая в мире торговая организация (ВТО), а во-вторых… право слово, стоит хотя бы иногда читать нормальные тексты. Особенно в наше время, когда «научность» изложения считается… недостатком (который, правда, при счастливом стечении обстоятельств может и не особенно испортить его).

Итак, оппонируя А. Смиту и его сторонникам в тезисе о том, что внешняя торговля позволяет повысить норму прибыли в национальной экономике (в том числе у коммерсантов, занимающихся исключительно внутренней торговлей), Д. Рикардо доказывал, что, напротив, внешняя торговля к этому по общему правилу неспособна. Наоборот, свободная внешняя торговля приводит к отмене закономерностей, регулирующих относительную стоимость товаров внутри страны. " При системе полной свободы торговли каждая страна, естественно, затрачивает свой капитал и труд на такие отрасли промышленности, которые доставляют ей наибольшие выгоды. Это преследование индивидуальной выгоды самым удивительным образом соответствует общей выгоде всех. Стимулируя развитие промышленности, вознаграждая изобретательность, утилизируя наиболее действительным [efficaciously — действенным?] образом все особенные силы, доставляемые природой, этот принцип приводит к очень удобному распределению труда между разными нациями. И в то же время, увеличивая общее количество всех продуктов, он распространяет всеобщее благосостояние и с помощью тесных уз выгоды и сношений все сильнее связывает цивилизованные нации в одну всемирную общину. Именно этот принцип объясняет нам, почему вино должно производиться во Франции и Португалии, почему хлеб должен возделываться в Америке и Польше, а различные металлические изделия и другие товары должны изготовляться в Англии"^[3].

Каким же образом констатированный выше принцип нам это объясняет? Вот здесь и следует ставший энциклопедическим пример с вином и сукном: «В Англии условия могут быть таковы, что производство сукна требует труда 100 рабочих в течение года, а на производство вина — если бы она вздумала выделывать его — потребовался бы труд 120 человек в течение того же времени. Поэтому Англия найдет более выгодным ввозить вино и покупать его посредством вывоза сукна. — Производство вина в Португалии может требовать только труда 80 человек в течение года, а производство сукна [там же, в Португалии] потребовало бы труда 90 человек в течение того же времени [при расчете количества занятых в разных странах нужно, конечно, ввести некую единицу количества труда]. Поэтому для нее будет выгодно вывозить вино в обмен на сукно. Этот обмен может иметь место даже в том случае, если ввозимый Португалией товар мог быть произведен там с меньшим количеством труда, чем в Англии. Хотя она [Португалия] могла бы изготовить сукно трудом 90 человек, она будет ввозить его из страны, где на производство его требуется труд 100 человек. Для нее будет выгоднее употреблять свой капитал предпочтительно на производство вина, за которое она получит больше сукна из Англии, чем она произвела бы сама, если бы она переместила часть своего капитала из виноделия в производство сукон»^[4].

Вот оно, оказывается, как! Наиболее выгодным вложением капиталов предпринимателей известной страны будет сфера производства и сбыта товаров со сравнительно более низкой стоимостью их производства. Отсюда название таких товаров — сравнительно преимущественные; отсюда и название политэкономического закона — закон сравнительных преимуществ^[5]. Именно товары, являющиеся сравнительно преимущественными для известной страны, будут экспортироваться в другие страны, поскольку именно за них — за меньшее количество трудовой стоимости собственных рабочих — можно получить большее количество трудовой стоимости иностранных рабочих. Причем такой экспорт будет возможен и целесообразен даже в те страны, где производство тех же самых товаров стоит дешевле (!), но в которых положение сравнительно преимущественных занимают другие товары. Взять то же вино: в каких странах оно имеет статус сравнительно преимущественного товара? Во Франции, Испании, Португалии, Италии, Чили, Австралии — в итоге прилавки всех винных магазинов мира заставлены вином, происходящим именно из этих стран. Найти в продаже за пределами собственного отечества, скажем, немецкое или австрийское вино куда сложнее, американское или швейцарское — очень трудно, а английское или, скажем, японское — просто невозможно. Значит ли это, что в названных странах вовсе не делают вина? Конечно, нет — делают, и еще как! — но не в таких масштабах, чтобы им можно было напоить весь мир. Почему? Потому ли что в этих странах вино производить дорого? Может быть, конечно, и так, но главная причина в том, что в этих странах статус сравнительно преимущественных принадлежит не вину, а каким-то другим товарам, в производство которых и помещаются капиталы.

Ситуация, при которой более дорогой товар предпочитается (при тех же характеристиках) товару более дешевому, немыслима, конечно, во внутренней торговле. Ни один потребитель не остановит своего выбора на товаре, производство которого потребовало большего количества труда и цена которого, следовательно, выше, чем цена аналогичного товара, произведенного меньшим количеством труда. Точно так же и коммерсанты одной и той же страны не смогли бы заключать сделки по обмену известного количества товара более высоких производственных издержек на такое же количество товара низких производственных издержек. «Труд 100 англичан не может быть отдан за труд 80 англичан«^[4]. Но во внешней торговле все иначе: «…продукт труда 100 англичан может быть отдан за продукт труда 80 португальцев, 60 русских [о как! — Д. Рикардо ценил труд русских дороже, чем труд португальцев и англичан] или 120 индусов [!!!]»^[7]. Из-за чего же так получается? Из-за тех «…трудностей, которые связаны с перемещением капитала из одной страны в другую в поисках более прибыльного занятия и легкость, с какою он неизменно перемещается из одной области в другую в пределах одной и той же страны»^[8].

В отношениях стран, между которыми не действует режим свободного перемещения капиталов, закон сравнительных преимуществ работает в его, что называется, «чистом» виде. Но там, где капиталисты могут свободно переливать свои капиталы из страны в страну, эффект закона сравнительных преимуществ немного корректируется. Происходит это потому, что при режиме свободного трансграничного перемещения капиталов коммерсанты известной страны получают возможность вложить свои капиталы не просто в производство сравнительно преимущественных для данной страны товаров, но сделать это на территории другой страны — разумеется, той, где их производство сравнительно дешевле. Вернемся на три абзаца назад к примеру Д. Рикардо: «…в Англии условия… производство сукна требует труда 100 рабочих в течение года… [а в Португалии].. труда 90 человек в течение того же времени». Выделенный нами вывод ученого о том, что " …хотя она [Португалия] могла бы изготовить сукно трудом 90 человек, она будет ввозить его из страны, где на производство его требуется труд 100 человек", безусловно, верен лишь при том условии, что английские капиталисты не имеют возможности вложиться в производство сукна па территории Португалии. Если же такая возможность у них имеется, то, несомненно, они ею воспользуются: нет никакого смысла оплачивать труд 100 рабочих, если тот же товар можно произвести, заплатив за труд всего 90 человек. Из английских портов больше не будут отплывать суда с рулонами английского сукна, но из английских банков потекут капиталы на организацию производства сукна в Португалии. Через некоторое время мы будем наблюдать обратный поток — репатриацию доходов от производства сукна на территории Португалии в Англию — в карманы капиталистов-собственников капиталов^[9].

Все сказанное в полной мере применимо нс только к товарам, но также к работам и услугам. Здесь за примерами не нужно обращаться даже к Д. Рикардо — достаточно оглянуться вокруг себя. Есть ли в современной России реально работающие производственные предприятия? Да, конечно. Какие? Иностранные предприятия по сборке и ремонту иностранных судов (кораблей), иностранных автомобилей и иностранной же бытовой техники. Из деталей и материалов, произведенных за рубежом, — иностранных деталей. Почему так? Потому что положение сравнительно преимущественного товара в современной России занимает (помимо нефти, газа, леса, некоторых видов полезных ископаемых и металлопродукции) еще и такой «товар», как… рабочая сила. Сравнительно с условиями промышленно развитых стран она настолько дешева, что не только немецкие и французские, но и японские, корейские и даже американские производители автомобилей готовы строить на территории России целые заводы, завозить на них детали и материалы с целью одной только сборки собственной техники. Изготавливать детали и материалы в России (хотя бы по иностранным чертежам, технологиям и рецептурам) оказывается невыгодным — или резко падает качество, или цена получается такой, что не позволяет достичь разумной окупаемости проекта. А вот собирать технику из уже изготовленных за рубежом деталей и материалов — вполне.

Итак, закон сравнительных преимуществ становится причиной мирового разделения труда — распределения производственной специализации между различными странами и народами. Особенности географического положения, природных условий, людских факторов, уровня развития техники, уровня жизни, наличия свободных капиталов и прочих факторов, характерные для каждой страны и каждого народа, предопределяют сравнительно преимущественный характер различных товаров, а закон предпочтительности именно их выпуска способствует дальнейшему развитию их производства, углублению наметившихся в этом отношении различий с другими странами и народами, повышению их качества, увеличению выпуска и удешевлению. Если такие процессы происходят хотя бы в большинстве стран (их обычно именуют «развитыми»), то мы получаем рост производства, торговли и потребления во всем мире, а в конечном итоге — улучшение демографической ситуации, повышение уровня жизни и планки социально-культурных потребностей, укрепление добрососедских отношений между странами и народами, в общем — сплошной позитив. Даже К. Маркс соглашался с тем, что международное разделение труда выгодно для всех, как развитых, так и не особенно развитых стран. Он писал: «…Капиталы, вложенные во внешнюю торговлю, могут давать более высокую норму прибыли, так как… здесь имеет место конкуренция с товарами, которые производятся другими странами при менее благоприятных условиях производства, так что страна более развитая продает свои товары выше их стоимости, хотя и дешевле конкурирующих стран. Норма прибыли повышается, поскольку труд более развитой страны оценивается как труд более высокого удельного веса, поскольку этот труд, не оплачиваемый как труд более высокого качества, продается как таковой. Такое же отношение может сложиться и для той страны, в которую отправляются товары, и для той, из которой товары поступают; может, в частности, оказаться, что такая страна [развивающаяся, которая импортирует товары из стран развитых] отдает овеществленного труда in natura больше, чем получает, и что все-таки получает при этом товары дешевле, чем могла бы сама их производить»^[10].

Вспомним, однако, что закон сравнительных преимуществ проявляет себя только тогда, когда капиталисты известной страны имеют реальную возможность сосредоточить свое внимание на финансировании производства и торговли одних только сравнительно преимущественных товаров. Но круг сравнительно преимущественных товаров обычно неширок, а значит, население (шире — потребители) ни одной страны не может жить одними только сравнительно преимущественными товарами — необходимы и товары все остальные. Значит, возможность стянуть капиталы для их выпуска появляется только тогда, когда все другие товары можно откуда-то привезти. Откуда? Очевидно, из других стран — тех самых, для которых эти самые «другие товары» являются сравнительно преимущественными. Значит, закон сравнительных преимуществ проявляет себя только в тех странах, которые являются участниками международной торговли товарами, работами, услугами (включая рабочую силу) и капиталами. Очевидно, что чем свободнее режим внешней торговли — тем в более «чистом» и «ярком» виде проявляет себя закон. Тут-то и возникают затруднения.

Стремление каждого государства-участника международной торговли в полной мере воспользоваться теми возможностями, которые им предоставляет экспорт своих сравнительно преимущественные товаров в другие страны, как правило, имеет свою оборотную сторону — стремление «закрыться» от ввоза на свою территорию (импорта) сравнительно преимущественных товаров, происходящих из других стран. Как правило, это делается с помощью импортных квот (запретов или ограничений на ввоз определенных товаров) и таможенных пошлин. Мотивы этого стремления могут быть самыми разнообразными — от примитивных, тактических (пополнить собственный бюджет, усложнить жизнь не особенно дружественному государству) до более рациональных (обеспечения диверсификации отечественного производства с целью снижения зависимости от внешних поставок, улучшения платежного баланса и т. п.). Ну, а когда экспорт сравнительно преимущественных товаров становится настолько более прибыльным, чем их реализация на своей территории, что во внутреннем обороте начинает наблюдаться дефицит этих товаров, государства могут прибегнуть к ограничению — запрещению, квотированию и обложению пошлинами — уже не импорта, а экспорта. Сходных результатов можно добиться, если ставить ограничения на экспорт и импорт не только товаров, но и работ, услуг, результатов интеллектуальной деятельности, рабочей силы и, наконец, капиталов. Наконец, сравнительные преимущества можно уничтожить, воздействуя на само производство товаров и на их оборот — можно, к примеру, увеличить ставки налогов с прибыли или продаж сравнительнопреимущественных товаров, можно снизить налоговые ставки по операциям с товарами, которые объективно не являются сравнительно преимущественными, можно субсидировать проценты по кредитам на их производство и т. д. Верно и обратное: применением «зеркальных» мер можно укрепить самое зыбкое сравнительное преимущество, которое без подобной помощи не смогло бы просуществовать долго и приобрести серьезное значение на рынке, но с нею — сумело даже потеснить аналогичные товары гораздо более высокого и крепкого сравнительного преимущества.

Вывод напрашивается сам собой: необходимо постепенно, но целенаправленно, неуклонно и последовательно убирать все те факторы, которые мешают работать закону сравнительных преимуществ или искажают результаты его работы.

В первую очередь необходима либерализация внешней торговли товарами (начать можно с товаров потребительского назначения, а потом переходить ко всему остальному спектру) — сокращение и отмена экспортно-импортных квот, вывозных и ввозных таможенных пошлин, в перспективе — вообще снятие таможенных границ между государствами, поскольку сохранение хотя бы и беспошлинного, но при том контролируемого (декларируемого) перемещения товаров продолжает оставаться источником дополнительных административных расходов и причиной задержки товаров в пути. Следующим необходимым шагом является снятие всяческих ограничений на трансграничное перемещение рабочей силы (работ, услуг), результатов интеллектуальной деятельности и капиталов. Расходы на различного рода согласования, сертификаты, разрешения и лицензии должны быть минимизированы, а лучше исключены. Каждый должен иметь возможность ощутить себя гражданином мира, имеющим одинаковые возможности по применению всех своих способностей и всего своего имущества в любом уголке планеты. Затем, свободная торговля будет продолжать оставаться занятием бессмысленным, если те или иные государства будут поддерживать ее участников, например, при помощи налоговых льгот или государственного субсидирования производства определенных товаров; отсюда — необходимость всеобщего ограничения, а в перспективе полного запрещения государственной помощи промышленности и сельскому хозяйству. Далее должна следовать унификация валютно-финансовой, кредитной и платежной систем — она не только упрощает любые денежные расчеты и переводы, но и устраняет перспективу курсовых потерь, а частично — и потерь на процентных ставках. Наконец, унификация нормативно-правового регулирования как самих коммерческих сделок, так сохраняющихся публично-правовых условий их совершения, механизмов к их стимулированию, сокращению и контролю за ними (если они все-таки сохраняются) составляет, пожалуй, наивысшую (финальную) стадию «очистки» действия закона сравнительных преимуществ от постороннего влияния.

Собственно говоря, на этом все. Мы изложили главные идеи ВТО.

• [1] К. Маркс однажды охарактеризовал Рикардо как «…наиболее классического выразителя интересов буржуазии и наиболее стоического противника пролетариата» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 28. С. 424). — Подробнее о Рикардо о скромном и застенчивом человеке, сперва талантливом биржевике, а затем — миллионере (!) и, наконец, гениальном дилетанте, «…в одиночку совершившем то, что не могли продвинуть на волосок все университеты Европы и целое столетие научной мысли» — см.: Hollander J. Н. David Ricardo. A Centenary Estimate. Baltimore, 1910 или опирающееся в соответствующей части именно на эту книгу сочинение нашего соотечественника: Аникин А. В. Юность науки: жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. 3-е изд. М., 1979. С. 202−238.
• [2] Современный вариант ее русского перевода доступен здесь: URL: seinstitute.ru/Files/Veh6−08_Ricardo.pdf. Некоторые оригинальные издания (1819, 1903 и 1917 гг.) можно скачать с сайта URL: https://openlibrary.org/. Интересно, что глава «О внешней торговле» отмечена неизвестными читателями «крестиком», «галочкой» или «кружочком» в оглавлении всех трех (!) изданий. Что это — просто популярность? Или практическая актуальность? И еще одна маленькая ремарка: с числом публично доступных изданий центральной работы главного предшественника, идеи которого Д. Рикардо отчасти развивал, отчасти опровергал — «Исследования о причинах богатства народов» А. Смита (1776, 1778, 1786, 1789, 1791, 1793, 1799, 1801, 1802, 1811, 1819, 1822, 1827, 1834, 1836, 1872, 1880, 1887, 1893, 1901, 1902, 1904, 1909, 1910, 1914 и 1920 гг.), не может сравниться, конечно, никто.
• [3] Рикардо Д. Сочинения. Т. 2. Начала политической экономии и податного обложения: [пер. с англ., сверенный по изд. 1817,1819 и 1821 гг.]. М., 1935. С. 75, 75−76, 76.
• [4] Рикардо Д. Указ. соч. С. 76.
• [5] Впрочем, советские экономисты предпочитали называть его «от противного» законом сравнительных затрат (см.: Аникин А. В. Указ. соч. С. 215−218). Кстати, у А. В. Аникина находим замечательное, но своей ясности объяснение терминологического обозначения рассматриваемого экономического закона (неочевидное из сочинения Д. Рикардо). Почему преимущества (или затраты) называются «сравнительными» — что и с чем тут «сравнивается»? По Рикардо кажется, что сравниваются издержки на производство различных товаров внутри одной страны (100 и 120, соответственно, на сукно и вино в Англии, 90 и 80, соответственно, в Португалии; 100 меньше 120 — стало быть, из Англии уезжает сукно; 80 меньше 90, и значит, Португалия станет экспортировать вино). По если бы дело ограничивалось только таким сравнением, мы никогда не смогли бы объяснить, отчего же Англия получает возможность вывозить сукно, стоящее 100 единиц, в Португалию — туда, где сукно стоит дешевле (90 единиц). А. В. Аникин (на немного другом, правда, примере) показывает, что сравнивать надо не внутренние цены на различные товары, а внешние цены на один и тот же товар, точнее даже не сами цены, а соотношения между ними. То есть 100 (затраты на английское сукно) надо сравнивать не со 120 (затратами на английское же вино), а с 90 (затратами па португальское сукно); соответственно, и 120 (затраты на английское вино) сравнивать нужно с 80 (затратами на вино португальское). Соотношения получатся такими: (1) по вину: соотношение 120 и 80 равняется 1,5; (2) по сукну: соотношение 100 и 90 равняется 1,1. И вот только теперь наступает черед нужного нам сравнения: английское вино стоит дороже португальского аж в 1,5 раза, а вот сукно — только в 1,1 раза. «Это только [как и „аж“] и есть сравнительное преимущество» (Аникин А. В. Указ. соч. С. 216).
• [6] Рикардо Д. Указ. соч. С. 76.
• [7] Там же. С. 76−77.
• [8] Там же. С. 77. К этому месту Д. Рикардо сделал сноску с таким примером: «Два человека выделывают обувь и шляпы, и один превосходит другого в обоих занятиях, но изготовляя шляпы он может превзойти своего соперника на одну пятую или 20%, а изготовляя обувь — на одну треть или на 33%; не будет ли для них выгоднее, чтобы боле искусный занялся исключительно изготовлением обуви, а менее искусный — производством шляп?» Вопрос риторический, с очевидным положительным ответом. Но не будем забывать и о том, что подобное предпочтение одного промысла другому может быть практически реализовано только в условиях свободного и оперативного извлечения капитала из занятия менее выгодного и его столь же свободного и оперативного «вливания» (помещения) в занятие более выгодное. Во внутренней торговле с этим проблем нет; в классической международной — есть, да еще какие! Закономерен вопрос: не следует ли (по крайней мере в определенных ситуациях или на какое-то время) несколько снижать непроницаемость этих границ, а то и вовсе их снимать?
• [9] Опять-таки, все это произойдет при условии, что размеры потерь на разнице валютных курсов, на налогах и на стоимости репатриации доходов из Португалии в Англию не «съедят» той экономии, которая была достигнута перемещением производства сукна в Португалию. Если «съедят» — никакого смысла, конечно, в таком перемещении нет.
• [10] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. 1. С. 260.