Политические коммуникации. 
Сравнительная политология

В традиционном обществе информационные потоки не были столь важны для функционирования власти, как на современном этане политического развития, когда информация становится стратегическим ресурсом власти. По этой причин институты, работающие с информационными потоками, становятся частью ее структуры. Понимая демократию как плюрализм мнений, конкуренцию политических позиций, мирную борьбу за власть, полагая граждан как обладающих минимальным уровнем гражданской компетентности и некоторым уровнем гражданской лояльности, мы исходим из того, что в политической системе эффективно работают каналы политической коммуникации. Акцент именно па демократической политической системе в данном случае объясняется необходимостью поддержания двухсторонней коммуникации между государством и обществом, а соответственно разнообразием и многообразием политических медиа, многоаспектность и неоднозначности их деятельности, претензиях на занятие ведущих политических позиций в процессе принятия решений.

Дж. Сартори^[1] описывал общественное мнение посредством выделения трех ключевых процессов:

• 1) передача мнений от политической элиты к обществу;
• 2) передача мнений от общества к политическим элитам;
• 3) идентификация референтных групп.

Процесс передачи мнений от политической элиты к обществу наилучшим образом описывает К. Доим (1966) в рамках каскадной модели. В соответствии с идеями этой модели мнения стекают вниз по пяти каскадам; на каждой ступеньке каскада существует резервуар мнений. Верхний резервуар содержит мнения экономических и социальных элит. Ниже располагаются резервуары политических и правительственных элит, средств массовой информации и тех, кто формирует общественное мнение. Нижний резервуар содержит мнения всех граждан. Наиболее важным является резервуар с мнениями средств массовой информации и тех, кто формирует общественное мнение, т. е. тех, кто регулярно следит за повседневными политическими событиями в стране (5—10% от общего числа граждан). По мере стекания мнения на каждом уровне происходит нивелирование мнений — это означает, что ни один из уровней не обладает решающим влиянием на окончательную позицию.

Процесс передачи мнений от общества к политической элите организован противоположным образом. Иными словами, в определенные моменты мнения, возникающие в обществе, забрасываются наверх каскада, нередко заставая врасплох политиков и экономические круги (верхний уровень). Данные процессы нельзя рассматривать вне идентификации мнений граждан с референтными группами (семья, коллеги, друзья, партии, классы), таккак граждане могут иметь свое мнение о политических событиях, не связанное с распространяемой информацией, а иногда даже отвергают поступающий к ним информационный поток.

Каскадная модель распространения мнений неактуальна для авторитарных и тоталитарных систем, где существует единственный источник мнений — правящий класс. В условиях же открытого общества мнения являются до некоторой степени автономным творением. В демократической системе гражданин должен иметь возможность контролировать действия власти, а необходимым для этого условием является формирование политического дискурса, в рамках которого разворачиваются дискуссии по актуальным общественно-политическим проблемам, возможно изменение взглядов и мнений. И поскольку большая часть информации о политике проходит через средства массовой информации, от качества их работы будет зависеть и качество функционирования демократических институтов. По точному замечанию У. Липпмана, «в демократическом обществе свободная пресса не привилегия, но органическая необходимость. Правительство не может управлять без критики, а также без заслуживающего доверия интеллектуального отчета о событиях»^[2].

Исходя из этих рассуждений, первоочередная функция СМИ в демократической системе — контрольная. В этой связи нельзя не вспомнить о наиболее показательном примере влияния С MPI на политику — Уотергейтский скандал.

17 июня 1972 г. журналисты Washington Post Б. Вудворд и К. Бернстайн провели первое в истории журналистское расследование, узнав о том, что пять человек были арестованы в штаб-квартире Демократической партии США в Вашингтоне. Расследование, выявившее нелегальные источники финансирования, грязные методы ведения предвыборной борьбы республиканцами, причастность к этому правительства, оказалось на печатных полосах. В результате, несмотря на то что Р. Никсон одержал убедительную победу, получив 62% голосов избирателей, в 1974 г. он вынужден был покинуть пост президента США под угрозой импичмента в связи с неутихающей массированной кампаний в СМИ. Оба журналиста получили в 1963 г. Пулитцеровскую премию — самую престижную в американской журналистике.

Вторая, не менее важная функция — предоставление гражданам выбора в период избирательной кампании посредством обеспечения доступа всем политическим силам к эфирному времени или колонкам в печати. Задача СМИ состоит в своевременном предоставлении необходимой информации, для того чтобы гражданин имел возможность сделать осознанный выбор, принять оптимальное решение, оценив политические взгляды и программы конкурирующих партий или кандидатов. Третья функция — предоставление полной информации о текущей государственной политике (планы правительства, обсуждаемые законодательные инициативы, ход реформ, реализации программ) и о событиях на международной арене.

Итак, средства массовой информации выступают посредниками между государством и обществом, они информируют, убеждают, манипулируют информацией в целях продвижения позиции политических сил. Кроме того, они посредничают в дискуссии между различными ветвями власти, отдельными политиками и политическими организациями. Дискуссии при посредничестве СМИ имеют важный созидательный аспект — повышение гражданской компетентности рядового гражданина и потенциального избирателя.

В современной политической практике демократических государств медиа действительно занимают стратегическую позицию во взаимодействии общества и государства, так как они:

• 1) формируют информационную повестку дня, отбирая новости, сюжеты, проблемы;
• 2) занимают политическую позицию по принципиальным для них вопросам;
• 3) являются влиятельными агентами политической социализации;
• 4) конкурируют с политическими партиями в плане мобилизации граждан и информировании их о событиях политической жизни;
• 5) являются коммуникативной площадкой для политических дебатов, за присутствие на которой борются партии и политики.

Однако все это совсем не означает, что медиа с легкостью справляются со своей политической ролью. Они вынуждены решать ряд принципиальных для них проблем, среди которых:

• 1) преодоление аполитичности рядовых граждан, предпочитающих развлекательные программы, фильмы, спортивные состязания политическим дебатам и общественно-политическим ток-шоу, считая их скучными и непонятными;
• 2) обеспечение корректности и аккуратности в предоставлении информационного продукта, не выходя за рамки этики и не нарушая ничьи права;
• 3) отбор новостного контента;
• 4) корректное совмещение фактов и субъективных оценок тех или иных событий;
• 5) противостояние навязчивости спин-докторов — специалистов по связям с общественностью, работающих на государство, стремящихся в наилучшем свете представить позицию своего клиента, атакуя при этом медиа и пытаясь оказывать на них давление;
• 6) выстраивание отношений с политическими деятелями и партиями, чью деятельность они должны подвергать критике — и в то же время не должны вызвать критики в свой адрес за пристрастность или передергивание в оценках.

Оценивая роль медиа в политике, исследователи не демонстрируют единства, высказывая порой диаметрально противоположные суждения. Плюралистическая модель представляет медиа как рынок идеологий, на котором гражданам предлагается широкий спектр политических взглядов, что в конечном счете не оказывает значимого влияния на баланс сил в обществе. Вместе с тем именно медиа повышают уровень гражданской компетентности, обеспечивают контроль общества над государством, содействуют стабилизации демократических институтов. Данный подход не лишен критики, потому что он игнорирует тот факт, что отнюдь не все заинтересованные группы получают доступ к медиа, которые в итоге отражают интересы наиболее обеспеченных в ресурсном плане групп, тем самым сужая повестку дня и ограничивая спектр возможных мнений.

Модель господствующей идеологии под влиянием марксистских идей представляет медиа силой, служащей интересам крупных корпораций и политического истеблишмента, оставляя за скобками интересы рядовых граждан. Они являются проводниками образов и ценностей западной потребительской философии, играя ключевую роль в процессах глобализации. Их собственниками являются глобальные информационные корпорации, что предопределяет новостную повестку дня и даваемые ими оценки, а в итоге негативно сказывается на демократии в стране. Например, И. Хомски и Э. Херман (1994) выделили пять причин искажения информации внутри самих медиа:

• 1) бизнес-интересы владельцев СМИ;
• 2) интересы рекламодателей и спонсоров;
• 3) получение новостей от агентов государства;
• 4) давление на журналистов;
• 5) убежденность журналистов в преимуществах рыночной конкуренции и потребительского капитализма.

Критики данной модели обращают внимание на игнорирование ее сторонниками роли государственных медиа, ориентированных на создание позитивного образа режима и его действий, а также сбрасывают со счетов когнитивные способности рядовых граждан, обладающих собственными ценностными фильтрами, препятствующими агрессивному воздействию информационных потоков на их сознание.

Ценностная модель обращает внимание на ограниченность спектра проблем, затрагиваемых СМИ. Ее сторонники исходят из того, что журналисты обладают автономией и профессиональной независимостью даже от позиции и мнения владельцев СМИ. Однако при этом, будучи представителями среднего класса, интеллектуальных кругов и бизнес-элиты, они (и журналисты, и владельцы) являются носителями консервативной идеологии, оказывающей приоритетное влияние на информационную политику, что проявляется в недостаточном внимании к проблемам других социальных групп. Следует согласиться с тем, что идеологические пристрастия журналистов и владельцев СМИ влияют на медийную повестку дня и характер освещения проблем, но важно также помнить и о том, что любое СМИ борется за аудиторию и тираж, что требует нивелирования ценностного аспекта в его деятельности.

Рыночная модель исходит из идеи о коммерческой ориентации всех СМИ. Для их владельцев и журналистов главными мотивами деятельности являются прибыль, тираж, охват аудитории, но не идеи и ценностные позиции. Соответственно, СМИ предоставляют ту информацию, которую хочет получить и готова воспринять аудитория, что обеспечит также лояльность рекламодателей. Свободными от коммерческой мотивации могут быть только СМИ, финансируемые государством, однако рейтинг и тираж для них также остаются важнейшими ориентирами. Коммерциализация СМИ превратила политику в шоу: сегодня аудиторию интересуют подробности частной жизни глав государств, партийных лидеров, монарших семей; политические дебаты тем интереснее читателю и зрителю, чем они скандальнее, что искажает представление граждан о политике в целом и политической жизни в их стране в частности.

В то же время у СМИ есть не только рыночная, но и политическая сторона — использование их правительствами и партиями в целях формирования благоприятного отношения к ним со стороны общества. В отличие от тоталитарных систем, демократии не могут позволить себе вести открытую пропаганду официальной идеологии, но это не означает, что они не контролируют медийную повестку дня. Так называемые спиндоктора отвечают за подачу новостей, исходящих от государственных структур, что включает в себя и проведение брифингов для журналистов, и целенаправленную утечку информации, и тщательный отбор правительственных информационных сообщений, и работу только с теми СМИ, чья политическая позиция наиболее близка официальной, и поощрение за доброжелательность и т. п. СМИ со своей стороны никогда не отказываются от сотрудничества с государственными структурами, так как они являются и основным источником новостей, и стратегическим партнером, если информация будет представляться взаимовыгодным способом. «Адвокаты» такой позиции утверждают, что тесные контакты СМИ и государства содействуют демократическому процессу, обеспечивая коммуникацию власти и общества через СМИ. «Обвинители» же не видят в них ничего, кроме целенаправленного манипулирования общественным мнением, что в итоге подрывает доверие граждан к политическим институтам и пагубно сказывается на демократии.

Независимо от оценок исследователей на сегодняшний день сформировалось две модели организации вещания, государственная и рыночная. Исторически первой является государственная модель, получившая широкое распространение в мире на заре становления радиои телевещания и безраздельно господствовавшая в 1920—1970;е гг. Основообразующей идеей этой модели является понимание вещания как важнейшего стратегического общественного ресурса, требующего государственного регулирования в интересах общества. Эта модель описывается через следующие характеристики:

• 1) необходимость получения лицензии на вещание, что было обусловлено дефицитом вещательных воли;
• 2) обязанность СМИ действовать в соответствии с интересами государства и общества, а не руководствоваться интересами вещателя;
• 3) регулирование государством контента для обеспечения получения аудиторией полной, достоверной, беспристрастной информации, соблюдения равенства доступа политических партий к вещанию для продвижения своих позиций;
• 4) частичное или полное государственное финансирование вещательных компаний, но без ориентации на их прибыль;
• 5) обязанность компаний включать в сетку вещания не только развлекательные, но общественно-политические, образовательные, детские и юношеские программы;
• 6) ориентация вещателей на защиту национальных интересов, формирование и поддержку национальной идентичности, недопущение дискриминации меньшинств;
• 7) государство прямо не вмешивается в деятельность вещательных компаний, они находятся в основном на саморегулировании или регулируются независимыми от государства органами (кванго) — организациями, частично или полностью финансируемыми государством для выполнения отдельных функций, но при этом не находящимися под его прямым контролем.

До сих пор эта модель организации вещания сохраняет свою актуальность в Австрии, Швейцарии, Швеции, Финляндии, Дании. Во Франции и Италии вещание находится под сильным влиянием политических партий, в Германии — в руках правительств земель.

Рыночная модель изначально была актуальна прежде всего для деятельности печатных СМИ, не зависевших от дефицита вещательных волн. Государство вмешивалось только при угрозе монополизации или олигополизации рынка и контролировало лишь некоторые издания, являвшиеся рупором позиции правительства. В 1980;е гг. ситуация кардинальным образом изменилась: благодаря технологическим инновациям был преодолен дефицит вещательных волн, что стимулировало появление многочисленных коммерческих радиостанций и телеканалов, а впоследствии и интернет-изданий. Кроме того, начались процессы приватизации государственных СМИ, которые наиболее интенсивно протекали в Бельгии, Греции, Японии, Нидерландах, Португалии, Турции, Швейцарии и США. Безусловно, этот прорыв серьезным образом отразился на контенте, который быстро был сориентирован под запросы рынка.

Аргументы в пользу государственной и рыночной моделей отражены в табл. 15.1.

Таблица 15.1.

Государственная и рыночная модели организации вещания.

На современном этапе государства придерживаются комбинированной стратегии: обеспечивают рыночную свободу СМИ, сохраняя при этом свое присутствие на уровне регулирования принципиальных вопросов, связанных с изъянами рынка, а также поддерживая латентные контакты со СМИ. Для самих средств массовой информации типичными стали три тенденции развития:

• 1) коммерциализация (упадок государственных СМИ);
• 2) фрагментация (появление узкоспециализированных, локальных СМИ);
• 3) глобализация (развитие мультимедийных конгломератов, охватывающих мировую аудиторию, проводящих свою политику, влияющих на отбор кандидатов) (рис. 15.1).

В сравнительной политологии сложилось два подхода к изучению политических коммуникаций:

• 1) разработка и сравнение типов медиасистем без акцента на специфике каждого канала коммуникации;
• 2) разработка индексов для сравнения отдельных каналов коммуникации.

Рис. 15.1. Мультимедийный конгломерат Time Warner (2000).

Источник-. Newton К., van Deth J. Foundations of Comparative Politics.

Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 190.

Первая попытка разработать типологию медиасистем была предпринята в 1956 г. исходя из отношений, складывающихся между государством и СМИ. Либертарианский тип медиасистемы, подчеркивающий значение прессы как свободного рынка идей без вмешательства государства. Допустимые регулятивные ограничения со стороны государства должны содействовать свободе выражения мнений, плюрализму, разнообразию СМИ. Независимость СМИ гарантируется законодательно, запрещая цензуру и ограждая от необоснованного вмешательства представителей государства и бизнеса.

Тип социально-ответственных СМИ реализует ключевые нормативные основания государственной модели СМИ, о которой шла речь ранее. Телеи радиовещатели ориентированы на реализацию общественно значимой миссии: они образовывают, культурно и научно просвещают аудиторию. Уважая и гарантируя свободу слова, государство все же сохраняет важную позицию в регулировании отношений внутри медиапространства посредством эксклюзивного права на выдачу лицензий и распределение доходов от лицензирования.

Авторитарный тип медиасистем принципиальным образом отличается от первых двух тем, что журналист находится на службе не у общества, а у государства, выполняя функцию рупора идеологии правящей элиты, защищая и продвигая политические задачи власти. В такой ситуации коммерческий сектор СМИ практически не развит, равно как и аудитория, формирующая спрос на независимую журналистику, ничтожно мала.

Данная типология подверглась резкой критике со стороны других исследователей за чрезмерную идеализацию деятельности СМИ и неприкрытую поддержку либертарианской модели, сложившейся в США. Однако последующие типологизации принципиально не отличались от предложенной. Современная попытку разработать типологию медиасистем предприняли Д. Хэллен и Я. Манчини (2004) на основе данных сравнительного исследования 18 новых демократий и постиндустриальных стран. Прежде всего авторами были выделены четыре критерия типологизации:

• 1) уровень государственного вмешательства в деятельность СМИ;
• 2) степень влияния политических партий на деятельность СМИ;
• 3) история развития медиарынка в стране и ее влияние на тиражи газет;
• 4) уровень профессионализма журналистов.

В итоге они выделили три модели медиасистем, сложившихся в демократических государствах.

• 1. Либеральная, или англосаксонская, отличающаяся преобладанием частных СМИ, высоким уровнем профессионализма журналистов, слабыми связями СМИ с государством, отсутствием государственного регулирования и высокими тиражами газет (США, Великобритания, Канада, Ирландия).
• 2. Демократическая корпоративистская, или североевропейская, в которой СМИ позиционируются как ответственные акторы общественно-политических отношений, вносящих вклад в общественное благополучие и политическую стабильность. Газеты и телеканалы представляют интересы различных общественных групп (партии, профсоюзы, религиозные организации), а государство регулирует их деятельность в целях охраны общественных интересов (Дания, Финляндия, Норвегия, Швеция, Нидерланд, Бельгия, Германия).
• 3. Поляризованная, или южно-европейская, которую отличает влияние авторитарных практик политической элиты. Даже после начала стремительной демократизации стран Средиземноморского региона печатные СМИ продолжают находиться под сильным влиянием политических сил, телевещание ориентируется в основном на развлекательный контент, а журналисты занимаются не столько своей профессиональной деятельностью, сколько идеологическим обоснованием действий правительства.

Ограниченность данной типологии состоит, во-первых, в том, что в начале XXI в. исследователи при разработке типологии опираются па тенденции, заложенные в начале XX в., игнорируя интенсивное развитие электронных СМИ. Например, по данным Евростата от 2008 г., восемь из десяти домохозяйств в Швеции и Нидерландах имели доступ к интернету, и только четыре из десяти — в Италии, одно из десяти — в Греции. Во-вторых, в Европе от страны к стране различаются уровень и масштабы государственного регулирования СМИ. В-третьих, отнесение страны к тому или иному типу неоднозначно: например, медиасистему Великобритании авторы отнесли к либеральной модели, хотя ее организация отличается от американской. С 1950;х гг. в Великобритании сформировались традиции социально ответственного телевидения благодаря деятельности ВВС, а также практика государственного регулирования коммерческого сегмента СМИ.

К середине 1980;х гг. благодаря активности ЮНЕСКО был достигнут консенсус относительно нормативных стандартов оценки медиасистем, что потребовало разработки индексов, на основе которых возможно проводить кросснациональное сравнение роли и функций разных каналов коммуникации.

Так, процесс политической коммуникации может быть разделен на шесть основных компонентов, включая инфраструктуру, регулятивную среду, структуру медиасобственности (рынка СМИ), навыки и уровень профессионализма журналистов, содержание (разнообразие информационного контента) и эффекты политической коммуникации.

1. Инфраструктура коммуникации оценивается по критерию возможности/невозможности поддерживать функционирование разнообразных независимых СМИ. Хорошая технологическая инфраструктура способствует развитию всех видов СМИ, максимизирует доступ общества к информационным ресурсам, расширяет охват аудитории. Неравномерное распределение технологических средств передачи информации ведет к информационной асимметрии и неравенству.

По данным ООН, в 2008 г. мировым лидером в пользовании интернетом были Нидерланды (88,8% населения), аутсайдерами — Ирак и Мьянма (один человек из тысячи). Для глобального сравнения стран используется Digital Access Index, в котором по данным за 2011 -2012 гг. лидирующие позиции занимают Швеция (0,85), Дания (0,83), Исландия (0,82), Южная Корея (0,82) и Нидерланды (0,79); промежуточные позиции занимают Ирландия (0,69), Кипр (0,68), Эстония (0,67), Испания (0,67); замыкает список Нигер (0,04). Исследователи фиксируют тенденцию, и данные Digital Access Index ее подтверждают — углубление мирового неравенства в доступе к информационным ресурсам.

2. Регулятивные ограничения — ключевой показатель для оценки качества политической коммуникации. Компаративисты опираются на данные Worldwide Press Index, отражающий степень свободы журналистов и СМИ в каждой из представленных в нем стран, и оценку усилий, предпринимаемых государством для обеспечения их независимости. Индекс строится ежегодно с 2002 г. и выпускается международной неправительственной организацией «Репортеры без границ» .

Исследование основано на методологии экспертных оценок, выводы делаются на базе 52 ключевых показателей, включая такие критерии, как наличие различного рода нарушений в отношении журналистов (убийства, лишение свободы, физическое насилие, угрозы) и СМИ (цензура, запреты, конфискация выпусков изданий, закрытие издания), а также уровень самоцензуры, степень политической и финансовой зависимости СМИ, состояние правовой среды в сфере СМИ (штрафы, государственная монополия). Кроме того, во внимание принимается деятельность вооруженных формирований, подпольных организаций, групп давления, способных оказывать негативное влияние на свободу СМИ. Экспертная сеть исследования включает корреспондентскую сеть самой организации и другие международные организации, известных журналистов, юристов, общественных деятелей. Индекс распределяет государства по степени свободы прессы в баллах — от 0 (отсутствие ограничений для работы СМИ) и выше (табл. 15.2).

Таблица 15.2.

Данные Worldwide Press Index о свободе прессы в равных странах по состоянию на 2013—2014 гг.

Ежегодно свои рейтинги стран по индексу Global Press Freedom публикует Freedom House. Свои выводы о состоянии свободы СМИ эксперты организации делают на основе оценки таких показателей, как свобода слова, степень государственного контроля над СМИ, условия работы журналистов в стране, случаи применения насилия по отношению к журналистам, экономическая и политическая ситуация в стране и т. п.

В аналитическом отчете за 2013 г. 63 из страны из 197 признаны «свободными» (Норвегия, Швеция, Бельгия, Финляндия, Нидерланды), 70 — «частично свободными» (Чили, Израиль, Намибия, Южная Корея), 64 «несвободными» (Алжир, Армения, Мексика, Египет). Россия заняла 176-е место и отнесена к категории «несвободных». В количественном выражении, по оценкам экспертов, 32% мирового населения живет в странах со свободной прессой, 36% — с частично свободной и 32% — с несвободной прессой.

• 3. Структура рынка СМИ отражает степень разнообразия информационного пространства в стране, уровня плюрализма, гарантий отсутствия монополизма на рынке. Для обеспечения плюрализма СМИ государство должно:
  • — содействовать развитию технологических средств передачи информации (радио, телевидение, интернет, газеты);
  • — поддерживать все виды собственности (государственная, частная, муниципальная);
  • — развивать средства массовой информации во всех секторах;
  • — расширять сферу распространения СМИ (национальный, наднациональный, международный уровень);
  • — содействовать деятельности информационных агентств;
  • — оказывать влияние на контент (поддерживать образовательные, молодежные, научные программы);
  • — содействовать расширению целевой аудитории (по полу, возрасту, лингвистическим, этническим различиям).

Сравнительное исследование 100 стран по оценке степени плюрализма и разнообразия СМИ было проведено С. Дьянковым из Мирового банка (2003). Автором было изучено по пять крупнейших газет в каждой стране (как доля в общем тираже от всех ежедневных газет) и по пять крупнейших телеканалов (как доля просмотров). Автор определил владельцев контрольных пакетов акций в каждом СМИ выборки и посчитал рыночную долю, занимаемую государственными и частными СМИ. По состоянию па 1999 г. большинство СМИ находились в частной собственности, за исключением нескольких стран (Белоруссия, Чад, Камерун, Египет), где рынок СМИ контролируют государственные компании. В США и странах Латинской Америки минимальная доля аудитории у государственных СМИ, в то время как в Европе иная картина: в Великобритании, Швейцарии, Дании государственные СМИ пользуются популярностью у зрителей и читателей. Сирия стала самым ярким примером страны, ограничивающей свободу слова, контролируя практически все СМИ.

• 4. Профессионализм журналистов важен для оценки состояния СМИ в стране, и оценивается по доступности соответствующего образования в стране, наличию профессиональных сообществ и союзов, объединяющих представителей профессии, организаций, осуществляющих мониторинг за соблюдением журналистами профессиональной этики.
• 5. Разнообразие информационного контента достигается благодаря разнообразию форм собственности на СМИ. В политическом плане СМИ служат площадкой для политического плюрализма и конкуренции, что гарантирует свободу и честность выборов. СМИ также могут рассматриваться как «сторожевые псы», следящие за деятельностью представителей власти, вскрывая случаи злоупотреблений, коррупции, должностных преступлений. Это наиболее сложная для компаративистов сфера исследований, так как предполагает использование трудозатратных методик по отслеживанию содержания конкретных публикаций и репортажей. Как правило, это возможно сделать в рамках одной предвыборной кампании по конкретной политической партии, но провести сравнительное исследование по нескольким странам не представляется возможным.
• 6. Эффекты политической коммуникации — это их влияние на уровень гражданской компетентности, ориентации политической культуры и политическое поведение. Исследователи выделяют четыре основных механизма влияния СМИ:
• 1) укрепление существующей позиции, что было востребовано на начальных этапах развития СМИ, когда политические партии контролировали прессу, представлявшую те или иные события сквозь идеологическую призму;
• 2) определение повестки дня — отбор интересующих СМИ проблем и навязывание их аудитории;
• 3) определение содержания проблемы, направления ее дальнейшего понимания аудиторией (например, является ли человек, разгласивший секретные данные, предателем интересов страны или защитником свобод граждан);
• 4) определение акцентов в интерпретации проблемы (чем больше СМИ говорят и пишут о внешней политике, тем вероятнее, что граждане будут оценивать действия партий, исходя из их внешнеполитической риторики).

В итоге активность СМИ приводит к формированию общественного мнения, к которому очень чувствительна политика, — однако его крайне сложно изучать. Ежегодно в мире проводятся тысячи опросов общественного мнения, на основе результатов которых делаются выводы о том, что именно думают люди о различных политических объектах. Однако получаемые результаты отнюдь не всегда фиксируют состояние общественного мнения, не говоря уже о политическом сознании. По утверждению ряда исследователей, в частности Р. Нисбета, это не столько общественное, сколько людское мнение. Людское мнение, в отличие от общественного, — «это находящийся в постоянном движении поток, то появляющийся, то исчезающий, подобно морской пене»^[3]. В полной мере общественное мнение должно иметь в своей основе некий базис, являющийся отправным для генерирования мнений.

Результаты опросов общественного мнения часто становятся объектом для критики, поскольку в силу объективных причин ответы респондентов на вопросы не всегда дают объективную картину, так как:

• 1) детерминированы ситуацией, в которой проводится опрос;
• 2) зависят от тематики опроса: респонденты не склонны отвечать па вопросы о своих политических предпочтениях;
• 3) обусловлены наличием/отсутствие интереса к затрагиваемой в опросе теме;
• 4) коррелируют с уровнем информированности об изучаемой исследователем сфере;
• 5) отражают их понимание вопросов, что может не совпадать со смыслом, который закладывает исследователь;
• 6) в большинстве случаев полимотивационны: разные респонденты по различным причинам дают идентичные ответы на один вопрос.

Кроме того, следует принять во внимание и тот факт, что единичная вербальная реакция свойства, а свойство, интересующее исследователя, может быть сложно эксплицировано лексикой, что не респондента на вопрос не может служить индикатором наличия/отсутствия у него какого-либо позволит выявить его с помощью одного прямого вопроса.

Например, П. Бурдье был очень категоричен в своем отношении к общественному мнению, заявив, что его вообще не существует. П. Шампань также настроен крайне критически: «Мнениями стали считаться простые ответы на вопросы о мнении, которые задавались посредством вопросников народу, „а общественным мнением“ — распределение по мажоритарному принципу этих неоднозначных и неопределенных ответов…»^[4].

Ф. Конверс и А. Кэмпбэл утверждали, что ответы па вопросы интервью не являются настоящими мнениями, а распределение ответов часто оказывается почти случайным. Дж. Мюллер предостерегал относительно общественного мнения: «Ситуация интервью является необычным социальным опытом. Респонденту в прихожей или гостиной задается серия вопросов по ряду тем неким незнакомцем — обычно хорошо образованной женщиной за тридцать, которая тщательно фиксирует каждый ответ на листе бумаги. Редкие люди привыкли, чтобы каждое их высказывание полностью записывали, и многие находят такую позицию лестной. И, зная, что их представления „сохранятся на века“, они не желают показаться неподготовленными. При таких условиях неудивительно, что респондент начинает с авторитетным видом вещать что-то о вещах, о которых он или она ничего не знают или о которых они никогда не задумывались»^[5].

Высказанные позиции возвращают нас к гражданской компетентности, так как проведение опросов среди политически неформированных, некомпетентных граждан приводит к получению неточных и поверхностных результатов, которые не только не свидетельствуют о политическом сознании, но и не дают представления об общественном мнении. При анализе результатов опросов общественного мнения необходимо, в первую очередь, ориентироваться на мнения, высказываемые политически компетентными гражданами, так как именно такие мнения можно считать в полной мере согласованными, устойчивыми, основанными на доминирующих диспозициях политического сознания, а следовательно, и информативными с исследовательской точки зрения.

Общественное мнение следует рассматривать как устойчивый результат коммуникации в некоторой сфере (в частности, политической) в отношении некоторых тем. Для поддержания этой коммуникации необходимы следующие условия.

• 1. Наличие в ее основе актуальной для общества тематики. Не каждая проблема, волнующая общество, становится предметом политического обсуждения. В политическом дискурсе можно выявить два типа проблем:
  • — социальные проблемы, которые: (1) с точки зрения индивида, наиболее важны для общества, (2) привлекают внимание граждан вне зависимости от усилий СМИ, так как они (3) осведомлены о них из своего непосредственного опыта, и, что самое главное, (4) требуют вмешательства политической власти для их решения. Таковы, например, проблемы безработицы, преступности, бедности и пр.
  • — собственно политические проблемы, которые являются важными для общества с точки зрения политической власти, требуют для своего разрешения вмешательства государства, но находятся за пределами непосредственного опыта граждан. Иными словами, это проблемы, решение которые инициирует политическая элита, например административная реформа, реформа естественных монополий и т. п.

Актуальность тематики может изменяться от одной общности к другой, от одного периода времени к другому. Например, проблема ввоза и захоронения ядерных отходов неактуальна для Австрии, в отличие от России. Проблема терроризма в России сегодня — одна из дискурсобразующих, в отличие от времен СССР.

• 2. Наличие спектра суждений — диспозиций, связанных с соответствующей актуальной общественно-политической темой (верно — неверно, хорошо — плохо, справедливо — несправедливо). Отсутствие таких различий лишает коммуникацию содержания, что препятствует ее аутопоейэзису (самопостроению, самовоспроизводству), в результате она затухает. Например, на сегодняшний день затухла коммуникация по поводу вопроса об отмене крепостного права. Следует обратить внимание, что диспозиционная составляющая и во времени, и по структуре более динамична, чем тематическая. Например, рейтинг политической партии колеблется от месяца к месяцу, но независимо от таких колебаний отношение к этой партии в течение длительного времени будет оставаться политической темой. С исчезновением политической партии из политического пространства (как, например, это произошло с партиями СПС и «Яблоко» после выборов 2003 г.) будет постепенно затухать коммуникация по этой теме. В связи с этим можно утверждать, что именно тематическая, а не диспозиционная составляющая коммуникации может рассматриваться как устойчивое, универсальное ее свойство.
• 3. Наличие понимания как ключевой фазы коммуникации,

которое обеспечивается общими основаниями для формирования мнений. Именно таким общим основанием является политическое сознание, которое помогает его носителям принимать или отвергать получаемые ими политические сообщения, формировать содержательные оценки, опираясь на ценностные оппозиции (например, правые/центристы/левые), вокруг которых оно организовано.

Итак, о сформировавшемся общественном мнении в отношении какого-либо политического объекта можно говорить тогда, когда выражаемые частные мнения в своем большинстве основаны на аутопоэтической коммуникации, поддерживаемой политическим сознанием. Это значит:

• 1) что тема актуальна для большинства в обществе;
• 2) имеет «форму» в виде различных оценочных суждений по отношению к ней;
• 3) в качестве единого основания выступают сформированные структуры политического сознания.

В результате можно сделать вывод, что связь между общественным мнением по политической проблематике и политическим сознанием имеет смысл порождения через политические диспозиции: политическое сознание является основой для порождения политических суждений, которые мы называем общественным мнением и фиксируем непосредственно в массовых опросах. Общественное мнение существует постольку, поскольку существуют различные индивидуальные мнения по той или иной проблематике. Политическое сознание существует постольку, поскольку существует разнообразие его носителей, описанное разнообразием диспозиций.

• [1] Sartori G. Democratic Theory. Detroit: Wayne State University Press. 1962
• [2] Lipmann W. Public Opinion. New York: Free Press, 1997
• [3] Nisbet R. Prejudices. A Philosophical Dictionary. Cambridge: Harvard University Press, 1982. P. 251−252
• [4] Шампань П. Делать мнение. Новая политическая игра. М.: Socio-Logos, 1997
• [5] Цаллер Дж. Происхождение и природа общественного мнения. М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2004