Развитие идентичности. 
Статусная модель развития идентичности

Одной из важных задач юности является формирование чувства идентичности. Вопросы «Кто я?», «Какой я?» и «Кем я буду и каким будет мой дальнейший путь?» рано или поздно встают перед каждым подростком. Самоопределение как определение себя — главная задача развития и центральное психологическое новообразование старшего подросткового и юношеского возраста. Результатом самоопределения становится обретение личностью идентичности — осознание уникальности, неповторимости и самотождественности «Я»^[1].

Идентичность как самотождественность включает три основных параметра:

• — самотождественность как внутреннюю тождественность самому себе во времени и в пространстве: «Я развиваюсь и изменяюсь, мое поведение меняется в зависимости от ситуаций и возраста, но в любых обстоятельствах Я остаюсь самим собой. Я — это Я» ;
• — признание самотождественности личности значимым социальным окружением: «Другие видят меня таким, какой я есть и принимают меня таким» ;
• — уверенность в стабильности идентичности: «Что бы ни происходило и как бы я не менялся, я уверен в том, что я — это я, и что бы ни случилось я всегда останусь самим собой» .

Становление идентичности включает три основных моментов развития. Во-первых, в подростковом возрасте происходит осознание человеком временной протяженности собственного «Я», начиная с детства и включая настоящее и определение себя в будущем, подросток видит связь и преемственность своего мироощущения и позиции. Осознание своей временной непрерывности — одна из наиболее важных составляющих идентичности. В подростковом возрасте бурных и фундаментальных изменений, охватывающих все сферы жизни личности, эта проблема становится особенно острой. Переработка прошлого и предвосхищение будущего, установление мостика между «мной как ребенком» и «тем взрослым, которым я стану» являются необходимым условием формирования идентичности. Во-вторых, изменяется основа осознания личностью своего «Я». Подросток начинает различать родительские образы и представления о себе, которые были усвоены им в детском и подростковом возрастах, и свой собственный взгляд на самого себя. Подросток различает мнение родителей о себе, мнение учителей, одноклассников, друзей и свое собственное мнение о том, кто он и какой он есть. В-третьих, развитие идентичности личности происходит через осуществление системы выборов, включая выбор профессии, мировоззренческих и идеологических ценностей и установок, половую поляризацию, т. е. определение модели своего полоролевого поведения. В дальнейшем круг жизненных выборов будет расширен с включением области межличностных отношений, которая также дифференцировалась на такие сферы, как любовь, дружба, сфера добрачных сексуальных отношений и т. д. Именно выбор стратегии жизненных целей через осуществление выборов в профессиональной, идеологической, семейной и межличностной сферах и определяет гармоничное развитие личности в подростковом возрасте. Чтобы реализовать себя как личность, человеку нужно сначала познать себя как целостную личность в своих устремлениях, желаниях и надеждах — обрести свою идентичность.

Итак, понятие идентичности включает в себя субъективное чувство непрерывной тождественности самому себе; глубокое функциональное единство собственной личности; осознание собственной временной протяженности; осознание уникальности собственной личности; чувство общности с социальными идеалами и ценностями той группы, к которой относит себя личность, чувство социальной поддержки и признания. Выделяют два вида идентичности: социальную (выбор социальных ролей в сфере профессий, идеологии, семьи, отношений пола, дружбы и любви) и личностную идентичность (уникальность личности в ее самотождественности). Идентичность личности является условием эффективного функционирования человека в определенной культуре и системе общественных отношений^[2]. Один из наиболее ярких исследователей, работающих в русле концепции статусов идентичности, А. Ватерман считал, что идентичность связана с наличием у человека четкого самоопределения, как выбора человеком целей, ценностей и убеждений, которым он следует в жизни^[3]. Цели, ценности и убеждения А. Ватерман называет элементами идентичности. Личность идентифицирует, оценивает и выбирает цели, ценности и убеждения, которые впоследствии составят основу его идентичности. Каждый элемент идентичности относится к какой-либо сфере жизни человека. По мнению А. Ватермана, наиболее важными для формирования идентичности являются четыре сферы жизни: выбор профессии и профессионального пути; принятие и переоценка религиозных и моральных убеждений; выработка политических взглядов; принятие набора социальных ролей, включая половые роли и ожидания в отношении будущего супружества и родительства.

Подростковый возраст и ранняя юность составляют ключевой период в формировании личностной идентичности. В современной психологии представление о формировании идентичности как кризисе идентичности является общепризнанным. Он характеризуется дилеммой «идентичность — спутанность ролей», т. е. необходимостью выбора и четкого определения своего «Я» в противоположность неопределенности и спутанности представлений о себе. Детство подходит к концу, начинается бурный процесс полового созревания. Новые социальные требования расшатывают сложившиеся к подростковому возрасту представления о себе, подвергают сомнению все, что считалось очевидным и незыблемым до сих пор. Именно теперь в сознании подростка актуализируются вопросы: «Кто я?», «Каков мой дальнейший путь?», «Каким меня видят окружающие?» Все это приводит к кризису, который в случае благополучного исхода приведет к формированию идентичности, а при неблагоприятном исходе — к смешению ролей и «диффузной» идентичности. Психологическими механизмами формирования идентичности являются идентификация и дифференциация (обособление).

Э. Эриксон выделяет следующие признаки кризиса идентичности: уход от близких взаимоотношений; размывание чувства времени; размывание способности к продуктивной работе; формирование негативной идентичности (подросток стремится к идентичности, прямо противоположной той, которой отдает предпочтение социальное окружение).

Уход от близких взаимоотношений проявляется в страхе подростков перед близкими отношениями и привязанностями, избегании теплых межличностных контактов. Уход от близких взаимоотношений может проявляться в двух внешне противоположных, но близких по существу формах: как уход от общения, предпочтение одиночества, сознательная самоизоляция либо как содержательное и эмоциональное обеднение общения на фоне высокой интенсивности контактов без избирательности межличностных отношений и поверхностности. Причиной отказа от близких взаимоотношений является боязнь утратить в них идентичность, страх не найти понимания и признания.

Размывание чувства времени выражается в неспособности подростка ставить жизненные цели и планировать их достижение, в склонности к чрезмерному фантазированию, уходу в мир иллюзий, потере критичности в оценке реальной ситуации. Маниловщина, прекраснодушные мечты и фантазии замещают жизненное планирование. Другой симптом размывания чувства времени — утрата ощущения времени, что находит выражение в трудностях регуляции поведения и деятельности во времени, прокрастинации — постоянном откладывании дел во времени и их незавершенности.

Размывание способности к продуктивной деятельности выражается в невозможности эффективно использовать свои возможности в учебе или работе, что находит отражение в снижении успеваемости, утрате интереса к учебе и прежним занятиям. Подростки и юноши не могут сосредоточиться на учении, наблюдается их полная поглощенность бесполезными занятиями, которые даже для самого подростка по большому счету не являются интересными или увлекательными.

Формирование негативной идентичности проявляется в отказе подростков принять те нормы, ценности, идеалы и правила, которые им предлагают родители и общество. Подросток не просто протестует против навязываемого ему выбора, но делает прямо противоположный выбор. Протест приобретает демонстративный характер, сопровождается открытым отрицанием социально одобряемых идеалов и норм поведения. Негативная идентичность проявляется в бросающих вызов общественному мнению формах общения, прическах, одежде, способах развлечений и проведения досуга, особом жаргоне. Более серьезным следствием формирования негативной идентичности становится отказ подростка от просоциальиых видов профессионального и идеологического самоопределения либо предпочтение альтернативных принятым в культуре форм сексуальных, семейных, дружеских отношений. Особенность негативной идентичности в том, что причиной отказа подростка от предлагаемых ему обществом выборов и ролей является факт навязывания решений, а не сами роли. Сценарий развития негативной идентичности следующий: сначала авторитарнодирективное навязывание подростку норм и правил, определенной модели ролевого поведения и жесткий социальный контроль за ее исполнением; затем — в период кризиса — нарастание протеста, открытое отвержение и принятие прямо противоположных ролей и правил. Причем без обдумывания, поиска, исследования. В результате — затянувшийся кризис идентичности и трудности самореализации.

Источниками формирования чувства идентичности служат различные идентификации, уходящие корнями в детство. Взгляды, моральные и ценностные ориентиры детей в основном отражают взгляды и ориентиры их родителей. В школе мир ребенка расширяется, и для него все более значимыми становятся взгляды других людей — учителей и сверстников. Перед подростком стоит задача собрать все эти ценности воедино, интегрировать их и выработать мировоззрение. Процесс идентификации состоит в фильтрации социально значимых моделей, привычек, черт характера, занятий реально существующих или вымышленных людей, которых подросток считает достойными образцами для подражания. Часто это герои фильмов, актеры, спортсмены, звезды шоу-бизнеса, эстрады, музыканты, модели, которые становятся для подростка эталонами для подражания, героями, определяющими «с кого делать жизнь». Подростки подражают их манере одеваться, внешнему виду, поведению, становятся нетерпимыми к любому проявлению неуважения к их кумиру. При всей некритичности, порой внешней карикатурности такого подражания необходимо увидеть в нем важный психологический смысл — идентификацию подростка с успешным, получившим социальное признание героем. Вслед за подражанием внешним атрибутам подросток начинает подражать лучшим человеческим качествам и достоинствам. Нельзя запрещать, осуждать, высмеивать ни самого избранного подростком героя, ни попыток подражания ему. Такое поведение родителя может перечеркнуть доверие и взаимопонимание, сложившееся в детско-родительских отношениях. Напротив, надо помочь подростку увидеть в герое положительные, вызывающие уважение качества — целеустремленность, настойчивость, смелость, ответственность, доброту и т. д.

Каждая историческая эпоха предлагает подростку определенный набор социально значимых моделей для идентификации. Идентичность складывается из постепенной интеграции всех предыдущих идентификаций, которая есть нечто большее, чем простая сумма детских идентификаций. В идентичности воплощен социокультурный опыт, возможности социальных ролей, предлагаемых обществом^[2].

Э. Эриксон выделяет два основных процесса, определяющих формирование идентичности: ролевое экспериментирование и психосоциальный ролевой мораторий. Подростковый и юношеский возраст — период активного поиска себя, своего места в обществе. Механизмом приобретения идентичности является ролевое экспериментирование, т. е. опробование и проигрывание ролей, а затем на основе полученного опыта — принятие или отвержение той или иной роли. Отсюда такие особенности подросткового поведения, как непостоянство, изменчивость интересов и желаний, «несерьезность», неспособность довести дело до конца. Однако именно широта и свобода подобного ролевого экспериментирования, вариативность и разнообразие социальных и межличностных ролей являются необходимым условием самопознания и формирования ядра личности — идентичности. Подросток испытывает острую потребность в социальном признании и самоопределении в условиях социальной неопределенности и быстрых фундаментальных изменений. Общество предоставляет ему право и возможность найти себя, продлив время поиска и отсрочивая окончательный выбор и принятие решения. Это время исследования жизненных возможностей получило название времени «психосоциального моратория». Мораторий означает отсрочку и запрет па окончательный выбор и решение. Психосоциальный мораторий — это время свободного поиска молодым человеком своего места в обществе. Психосоциальный мораторий как отказ от преждевременного принятия ролей обоснован сложностью выбора подростка в условиях широкой вариативности ролей, идей, позиций с учетом ограниченного жизненного опыта подростка.

Подростковый ум, по мнению Э. Эриксона, это «ум моратория» как особой психологической стадии между детством и взрослостью, между уже усвоенной ребенком моралью и взрослой этикой, которой еще предстоит ему овладеть^[2]. В период исследования и экспериментирования с жизненными возможностями и выборами подросток должен определить свое место в различных сферах жизни: выбрать профессию, сформировать мировоззрение, ощутить себя представителем того или иного пола. В процессе формирования эго-идентичности происходит интеграция и согласование образов «Я» во временной ретрои перспективе, включая интеграцию данных физической конституции, внешности, потребностей, способностей, значимых идентификаций, принятых социальных и межличностных ролей.

Формирование личностной идентичности осуществляется с опорой на групповую, социальную идентичность. Общество предлагает молодому человеку набор социально желательных ролей, а личность опробует эти роли и выбирает те из них, которые лучше всего отвечают его внутреннему «Я». Поиск идентичности происходит с различным успехом. В одном случае результатом становится формирование новой целостности личности, в других — кризис идентичности практически отсутствует: подросток просто принимает те ценности и жизненные цели, которые предлагают ему авторитетные и значимые лица. В тех же случаях, когда самоопределения не происходит, возникает чувство «смешения ролей», а итог — диффузия, т. е. размывание идентичности^[2].

Поиск идентичности происходит относительно тех жизненных сфер, для которых общество настоятельно ставит перед подростком задачу самоопределения. Эго задачи профессионального самоопределения — выбор профессии и проектирование пути профессионального обучения, формирование идеологической системы взглядов, включая общую мировоззренческую позицию и политические убеждения, формирование половой идентичности, принятие определенного набора гендерных и семейных ролей, включая представления о супружестве и ожидания в отношении родительства. Проблема в том, что необходимо сделать такой выбор, который отвечает внутреннему «Я» подростка и позволяет наиболее полно реализовать потенциал его возможностей.

Идеологический выбор, по мнению Э. Эриксона, представляет собой выбор личностью приоритетных идей ценностей в политической и религиозной сферах. Ценностно-смысловая ориентация необходима для построения мировоззрения и определения жизненных планов. Можно выделить следующие важнейшие функции идеологии в формировании идентичности:

• — построение историко-географического образа мира как основы для самоопределения личности и формирования этнокультурной идентичности (например, «Я — гражданин России»);
• — формирование образа социально-политического устройства мира и своего места в нем; установление соотношения идеального и реального миров, их различий и путей «сближения» ;
• — построение образа будущего, его перспектив и своего места в нем; построение образа мира как мира общественного производства, определение места различных профессий в обществе, введение в технологический порядок, определение задач и форм сотрудничества и соперничества в социальном производстве;

выработка ценностей и принципов общения и сотрудничества, овладение коммуникативными технологиями и способами построения межличностных отношений по типу «подчинение — лидерство», в которых с успехом реализовывать обе позиции.

Идеологический выбор в сфере политики определяет позицию личности в вопросах государственного и общественно-политического устройства. Для разумного и осознанного выбора в этой сфере необходимы поиск и ролевое экспериментирование. Личностная идентичность вырабатывается с опорой на социальную и групповую идентичность и через последовательную идентификацию с предлагаемыми обществом политическими ценностями и ролями в ходе участия в молодежных общественно-политических движениях. Выбор в сфере религии в значительной степени определяет морально-нравственные ценности и устои личности, ее приверженность традициям, отношение к жизни и смерти, предназначению человека. Такой выбор далеко не всегда означает приверженность к той или иной конфессии. Атеизм — это альтернативный выбор, в котором решение проблем мироздания и человека осуществляется в философском контексте.

Идентичность в любви и дружбе достигается на основе установления психологической близости с значимым Другим. Партнер — Alter Ego, мое второе «Я», незаменимый товарищ в поисках и обретении «Я». Именно поэтому нередко подростковая влюбленность оказывается отделенной от собственно сексуальных отношений. Э. Эриксон подчеркивает, что человек только тогда способен к настоящей близости с другим человеком, когда он успешно утвердился в собственной идентичности. Тогда молодой человек способен «смешивать» свою идентичность с другими, не боясь утраты собственного «Я». Если психосоциальный мораторий не завершен, молодой человек не готов к подлинной близости с другим, боясь раствориться в нем и потерять свою еще не окрепшую индивидуальность. На этом этапе ценность партнера определяется его ролью в самопознании и обретении идентичности, а его личность еще не выступает исключительной и неповторимой. Достижение идентичности в подростковом возрасте является условием формирования способности к близким отношениям в любви и дружбе.

Концепция Э. Эриксона о формировании эго-идентичности как центральной линии развития личности получила дальнейшее развитие в концепции статусов идентичности, предложенной Д. Марсиа. Идентичность, согласно Д. Марсиа, представляет собой эго-структуру как внутреннюю самопорождающуюся, динамическую организацию потребностей, возможностей, убеждений личности^[7]. Психологическое содержание кризиса идентичности рассматривалось им как активное исследование значимых для личности альтернатив и активный выбор. Предметными областями выбора являются такие жизненные сферы личности, как профессия и идеология. Выбор осуществляется с учетом как потребностей и требований общества, так и интересов и склонности самой личности. Общество требует от молодого человека предварительного самоопределения в профессиональной сфере еще до завершения общего образования. Ответственность за свои поступки и решения, обретение гражданских прав и обязанностей делают актуальной задачу выработки собственной жизненной философии, осуществления выбора в сфере политики, религии, идеологии, поиска ответа на вопрос «С кем ты и какие ценности ты разделяешь?» .

Д. Марсиа преодолел представление о статусах идентичности как полярной структуре — идентичность или диффузия идентичности — и предложил новую модель. В основу типологии статусов были положены два критерия, определивших четыре возможных статуса идентичности, причем каждый выбор реализуется в определенной сфере самоопределения — профессиональной и идеологической, включая сферы политики и религии. Первый критерий — наличие кризиса, т. е. поиска и исследования альтернатив выбора, а второй — принятие обязательств и осуществление выбора.

Итак, основные статусы идентичности определяются в зависимости:

• — от выбора и принятия обязательств в отношении определенных ролей в профессиональной и идеологической деятельности;
• — переживания кризиса как периода поиска и исследования пространства возможных выборов, определяющих идентичность (табл. 4.1).

Таблица 4.1.

Критерии определения статусов идентичности^[8].

Можно видеть, что существуют два варианта диффузии идентичности: диффузная идентичность как отказ от выбора в силу того, что личность вообще не ставит перед собой задачи выбора и исследования возможностей, и диффузия как отказ от поисков идентичности после неуспешных/ неадекватных попыток исследования возможностей выбора.

Мораторий рассматривается как отсрочка окончательного выбора и включения в систему социального производства, предоставляемая обществом молодым людям для самоопределения. Период социальной отсрочки, или моратория, по продолжительности и содержанию зависит от исторического времени, культуры и традиций социализации, уровня технологической вооруженности общества. Мораторий — это поиск и исследование возможностей личностных выборов в различных жизненных сферах на пути конструирования личностной идентичности. Характеристика четырех статусов идентичности — диффузии, предрешения, моратория и достигнутой идентичности были определены в цикле исследований Д. Марсиа.

Достигнутая идентичность: период кризиса личностью пройден, выбор совершен, приняты определенные обязательства по отношению к профессии и идеологии. В области профессионального самоопределения состоялось тщательное исследование, были рассмотрены различные варианты профессиональных карьер, результатом поиска стал обдуманный самостоятельный выбор, который зачастую противостоял мнению родителей. Избранная профессия осознается как серьезная перспектива на будущее.

В сфере политики позиция определена, причем политические взгляды могут как расходиться, так и совпадать с мнением родителей, что делает затруднительным однозначно утверждать, что кризис состоялся. Свидетельством кризиса являются выраженный интерес подростка к сфере политики, эмоциональный характер высказываний на политические темы, готовность спорить и отстаивать свое мнение, добровольное и инициативное участие в социальных и политических движениях и мероприятиях. В сфере религии пройден путь сомнений и размышлений, состоялась переоценка взглядов, выработана позиция в отношении религии и осуществлен выбор вероисповедания. Религиозная ориентация юноши может отличаться от позиции его родителей и ближайшего социального окружения, более того, бросать вызов общепринятой в данной культуре традиции веры.

Мораторий — это период кризиса, активного исследования личностью возможностей выбора, нередко борьбы за право осуществить самостоятельный выбор, противостояния навязываемому мнению, отстаивания собственной позиции. В профессиональной сфере интерес вызывает сам процесс изучения профессии и ее возможностей, а не реальная профессиональная подготовка. Планы родителей в отношении будущего по-прежнему важны для подростка. Поэтому профессиональный поиск разворачивается как стремление найти компромисс между собственными интересами, желаниями и способностями, родительскими планами и социальными требованиями, включая рынок труда и потребности общества. В то же время профессиональное самоопределение может происходить в ходе открытого противостояния и отстаивания своего мнения. В сфере политического самоопределения подростки выражают сомнения и неудовлетворенность существующими политическими платформами, но собственной четкой позиции у них еще нет. Поиск и изучение моделей социально-политического устройства, интерес к различным, часто противоположным движениям и партиям, стремление определить, с кем ему по пути, — характерные черты моратория. В области религии подросток в статусе моратория более озабочен решением проблем мироздания, смысла жизни и смерти, ответственности и свободы, судьбы и воли, чем просто выбором определенного вероисповедания.

Развитие идентичности на уровне «моратория» происходит по-разному в зависимости от характера исследования в сфере жизненных выборов. Чрезмерное увлечение самим процессом опробования ролей и возможностей либо неуверенность и тревога перед неопределенностью могут привести к внешней картине диффузной идентичности. Осознание и принятие личностью противоречивости и непоследовательности своего поведения, составляющего отличительную особенность моратория, напротив, способствуют позитивному развитию идентичности.

Предрешение: кризис не пройден, но выбор, тем не менее, совершен. Обязательства в отношении определенной профессии и идеологии приняты. Как правило, в этом случае выбор молодого человека совпадает с выбором родителей или с мнением значимых лиц и референтной группы. В этом случае развернутого исследования возможностей профессионального развития нет. Мнение родителей в отношении профессии авторитетно и выбор фактически остается за ними. Политический выбор это, по сути, калька политических взглядов родителей. Небольшие расхождения обусловлены влиянием других авторитетных лиц, обычно руководителей молодежных организаций, членом которых является подросток и чье влияние конкурирует с родительским. В области религии позиция подростка, какой бы она ни была, на деле является верой отцов и матерей.

Диффузная идентичность. Главная характеристика этого статуса отказ личности от осуществления выбора. Отказ может выражать осознанную позицию или не осознаваться. Кризис может быть уже пройден, не дав результата в виде принятого и «выстраданного» решения, либо отсутствовать (кризиса нет, выбор не сделан). В профессиональной сфере индивид «плывет по течению», не принимая решений. Выбор случаен, обусловлен стечением обстоятельств, неустойчив, подросток с легкостью меняет свои решения. Политическую, как и религиозную сферу практически игнорирует, не проявляя заинтересованности к социальным и политическим событиям. Д. Марсиа выделяет два типа диффузной идентичности: предкритическую и посткритическую. Предкритическая диффузия характеризуется отсутствием интереса и направленности на познание мира и самопознание в условиях отсутствия кризиса. Причинами предкритической диффузии могут быть гипопротекция, недостаточное внимание и поддержка со стороны родителей, неуверенность, низкая автономия и избегание как стратегия поведения. Посткритическая диффузия идентичности выражается в отказе от выбора и самоопределения, в реализации жизненного принципа «пофигизма», ставших итогом кризиса идентичности.

Признание значимости нескольких сфер самоопределения личности для развития идентичности ставит проблему неравномерности ее формирования. Формирование статусов идентичности в отношении профессии, политики, идеологии, любви и дружбы, семейных ролей не происходит одновременно, а носит асинхронный характер. Разная степень интереса и осведомленности подростка в сферах выбора и различные социальные требования и ожидания в отношении времени и необходимости выбора в этих сферах приведут к гетерохронности достижения высоких статусов идентичности по сферам. Было показано, что пик проблемности в различных жизненных сферах достигается в разные возрастные периоды^[9]. Возникает вопрос об оценке развития идентичности личности. Соответственно, используется понятие общего статуса и профиля идентичности. Общий статус как общий стиль формирования идентичности объединяет все сферы. «Профиль статусов» определяет статус идентичности в каждой конкретной сфере отдельно и отражает гетерохронность развития идентичности, сочетая различные статусы для разных сфер самоопределения (например, для профессиональной области — статус моратория, для идеологии — предрешения, для межличностных отношений — достигнутой идентичности и т. п.). Было установлено, что «чистые типы», т. е. согласованность статусов по сферам, встречаются очень редко. Чем большее число сфер самоопределения вовлечено в исследование, тем меньше вероятность обнаружить «чистый тип»^[3]. Таким образом, в каждый момент жизни человек имеет неоднородное состояние идентичности, поэтому отнесение к общему статусу оказывается достаточно условным. Д. Маттерсон ввел понятие «многофазовый кризис», подчеркивая гетерохронность развития идентичности^[11].

Смена статусов эго-идентичности. Одной из центральных идей теории Э. Эриксона было положение о непрерывности процесса развития эгоидентичности. Юношеский возраст — критический возраст для становления идентичности, однако развитие идентичности не завершается. Статусная модель представляет стадии развития идентичности в их внутренней логике. Однако историческая последовательность перехода от статуса к статусу вариативна, поскольку отражает разнообразие индивидуальных траекторий развития идентичности. Только стадия моратория с необходимостью предшествует стадии достигнутой идентичности.

Модель развития статусов идентичности задает направление развития идентичности (переход от одного статуса идентичности к другому), временные характеристики развития и условия статусного перехода^[12]. В случае диффузии как исходного статуса в развитии идентичности можно рассматривать три варианта развития: первый путь — от диффузии к мораторию как исследованию поля возможных выборов и альтернатив; второй — к предрешенной идентичности как к принятию первой альтернативы без сколько-нибудь серьезного исследования других; и, наконец, третий — сохранение статуса диффузной идентичности при отсутствии каких-либо попыток работы над собой. В случае предрешенной идентичности также возможны три траектории развития: 1) движение к мораторию в ходе пересмотра принятых ранее обязательств и изучения других возможных альтернатив; 2) сохранение в зрелости предрешенности выбора, сделанного под влиянием авторитетных лиц в юности; 3) переход к статусу диффузии, когда, отказавшись от прежнего выбора, разочаровавшись в нем, личность не предпринимает никаких попыток к поиску и исследованию новых путей и возможностей своего развития. Личность, вступившая в стадию моратория, может либо подняться на уровень достигнутой идентичности благодаря продуманному и взвешенному решению, либо «упасть» до диффузной идентичности, оставив попытки найти себя в многообразии предлагаемых жизнью вариантов самоопределения. В случае достигнутой идентичности личность может сохранить ее в зрелом возрасте, оставаясь верным тем выборам и обязательствам в сфере ценностей и жизненных целей, которые были сделаны в период юности; может вернуться к статусу моратория, критически пересматривая принятые ранее решения, если они себя исчерпали; может, наконец, опуститься к диффузии, отказавшись от ставших бессмысленными обязательств и от нового поиска.

А. Ватерман исключает из рассмотрения переход «мораторий — мораторий», считая, что в этом случае нет качественного изменения структуры идентичности. Таким образом, можно выделить прогрессивное и регрессивное развитие идентичности при переходе от юношеского к зрелому возрасту. Вариантами прогрессивного развития являются переходы «диффузная идентичность — предрешенная идентичность», «диффузная идентичность — мораторий», «предрешенная идентичность — мораторий», «мораторий — достигнутая идентичность». Регрессивное развитие представлено переходами «предрешение — диффузия», «мораторий — диффузия», «достигнутая идентичность — диффузия». Что касается перехода «достигнутая идентичность — мораторий», то здесь как считают Д. Марсиа, А. Ватерман, Фрейзер, мы наблюдаем скорее цикл развития идентичности по типу восхождения по спирали, где чередование достигнутой идентичности и моратория отражает непрерывность и бесконечность самого процесса развития идентичности, необходимость возвращения к пересмотру ранее принятых решений с учетом изменения объективных условий жизни и изменений самой личности. Именно развитие самой личности делает неизбежным и закономерным «ревизию» осуществленных выборов, обеспечивает прогрессивный характер личностного развития в зрелости, позволяет преодолеть стагнацию и «психическую окаменелость» .

Общая закономерность развития статусов идентичности при переходе от подросткового и юношеского к зрелому возрасту состоит в прогрессивном изменении статусов в направлении от низших статусов к высшим. Мораторий при этом можно рассматривать как психологическое новообразование старшего подросткового и юношеского возраста, отражающее нормативный ход личностного развития.

Условия достижения идентичности. Идентичность выступает как ядро или центр интеграции «Я». Это ядро может быть дарованным, т. е. присущим от рождения, или заданным авторитетными лицами, например родителями в детстве, либо сконструировано и построено самой личностью. В первом случае будущее выступает как реализация социальных ожиданий, во втором — будущее воплощает саморелевантные ожидания. Влияние значимых других на формирование идентичности исследуется в работах Г. Родригес-Томе. Идентичность представлена двумя видами «Я-образов». Во-первых, «Я-образ» включает наиболее значимые представления человека о самом себе, во-вторых, «социальные образы», в которых отражается то, как, по мнению человека, его воспринимают значимые Другие. В подростковом возрасте идентичность основывается на ядре «образ Я», определяющем функциональную организацию «социальных образов» в различных жизненных сферах — в семье, школе, группе сверстников, с близкими друзьями и т. д. Развитие идентичности приводит ко все большей дифференциации образа «Я» от социальных образов^[13].

Если статусы идентичности явно или неявно заданы социальным окружением и активность самого подростка ограничена, результатом становится статус предрешенной идентичности (долгосрочный «жизненный план», заданный родителями или другими авторитетными лицами) или диффузной идентичности (нет ориентации на будущее). Чем выше способность подростка к саморефлексии, тем большее значение приобретает процесс самоконструирования идентичности путем присвоения, модификации или отвержения элементов идентичности (статусы достигнутой идентичности и моратория — процессы активности самой личности, осуществляющие выбор и принятие решений).

Факторы развития идентичности. А. Ватерман выделяет факторы, определяющие процесс развития идентичности в подростковом и юношеском возрасте:

• — степень идентификации с родителями в детском и подростковом возрастах, подражание их поведению, усвоение транслируемых родителями ценностей, норм и правил;
• — стиль родительского воспитания, включая эмоциональное принятие ребенка и систему «родительской дисциплины» (уровень протекции, требования, запреты, степень удовлетворения материальных и духовных потребностей ребенка, контроль, наказания и поощрения);
• — социальные ожидания в отношении жизненных выборов профессии и идеологии, приоритетов в дружбе и любви, предъявляемых подростку семьей, школой и группой сверстников;
• — информированность подростка о поле альтернатив выбора, возможности ролевого экспериментирования;
• — уровень личностного развития подростка, обусловливающий компетентность выбора и траекторию формирования идентичности. Базовое доверие к миру, автономия, инициатива и компетентность в учении, сформированные в детском возрасте, обеспечивают позитивное развитие чувства идентичности.

Семья является важным фактором, влияющим на динамику и успешность разрешения кризиса идентичности. Характер детско-родительских отношений, общение и взаимодействие с родителями, тип семейного воспитания в значительной степени предопределяют развитие идентичности. Основные результаты исследований роли семьи можно свести к двум принципиальным выводам: 1) существует связь между определенным статусом идентичности и характером детско-родительских отношений в семье; 2) отец и мать играют различную роль в формировании идентичности. Различия в воспитания ребенка своего и противоположного пола находят отражение в статусе идентичности^[14].

Как связаны статусы идентичности с детско-родительскими отношениями в семье? Рассмотрим особенности таких отношений для каждого из статусов.

Предрешенная идентичность. В исследованиях было обнаружено, что в случае статуса предрешения испытуемые описывали свои семьи как сплоченные, любящие, уделяющие много внимания и заботы ребенку. В семье царила атмосфера взаимопонимания, принятия и любви. Превалировала детоцентристская ориентация, а родители подростка были готовы оказать ему поддержку, протекцию, помощь в решении проблем. В воспитании поощрялась передача ценностей и традиций от поколения к поколению. Были обнаружены различия в отношениях диад «отец — сын» и «отец — дочь». В отношениях с сыновьями отцы занимали директивную доминирующую позицию, а с дочерьми обнаруживали готовность поддержать их инициативу в большинстве начинаний. Сыновья, в свою очередь, проявляли настойчивость и желание включить родителей в обсуждение проблем своего жизненного выбора и принятия важных решений. Хотя свободное выражение взглядов и чувств детьми не поощрялось, в ситуации конфликта родители допускали и активность со стороны ребенка, и даже проявления лидерства. Противоречивость детско-родительских отношений в семьях подростков в статусе предрешения обнаруживалась в сочетании позитивных отношений, сотрудничества и поощрения принятия подростком ценностей родительской семьи, с одной стороны, и с давлением и директивностью — с другой.

Диффузная идентичность. В семьях, где был констатирован статус диффузной идентичности, подростки воспринимали родителей как равнодушных, отстраненных и отчужденных. Особенно ярко было выражено дистанцирование отцов от проблем и интересов подростков. Отмечались трудности взаимопонимания, низкая инициативность родителей и даже отвержение детей. Особенно явно дисгармоничность детско-родительских отношений была выражена в отношениях ребенка и родителя того же пола.

Мораторий. Подростки в статусе моратория описывали свои отношения с родителями как конфликтные, демонстрируя критичность и амбивалентную установку к ним, обусловленную борьбой за автономию. Эта группа подростков, особенно сыновья, была наименее склонна к подчинению и беспрекословному послушанию. Такая позиция выразилась в высокой самостоятельности в осуществлении жизненных выборов, решительном отвержении любых попыток вмешательства со стороны родителей. Родители воспринимались подростками как принимающие и одновременно отвергающие. Разрыв между представлениями детей и родителей о том, как должны строиться детско-родительские отношения, в этих семьях максимальный. Особенно ярко это проявляется в диаде «мать — сын». Вместе с тем поведение подростков в этих семьях характеризовалось автономией, выраженной активностью и стремлением подростков к самовыражению.

Достигнутая идентичность. Хотя для семей подростков со статусом достигнутой идентичности амбивалентность детско-родительских отношений — нередкое явление, их отношения, по сравнению с мораторием, можно характеризовать как вполне благополучные. Подростки не проявляли недовольства и не тяготились излишней опекой, что характерно для статуса моратория, не чувствовали отчужденности и оторванности от родителей, что характерно для диффузии.

В истории детско-родительских отношений подростков присутствовало поощрение родителями самостоятельности, инициативы и автономии с раннего возраста, четко выступала тенденция их изменения от конфликтности и негативизма, обусловленных борьбой подростка за самостоятельность и личностную автономию в период моратория, к улучшению взаимопонимания и гармонизации общения. Более высокий уровень участия подростков в обсуждении и решении семейных проблем, готовность к аргументации и отстаиванию своей позиции отличало подростков в статусе достигнутой идентичности от их сверстников в статусе предрешенной и диффузной идентичности.

Гендерная специфика развития идентичности нашла выражение в различной роли матери и отца в ее становлении, а также в особенностях формирования идентичности у девушек и юношей. Было получено свидетельство значимости роли отца как для юношей, так и для девушек. В неполных семьях статус диффузной идентичности у юношей был констатирован значительно чаще, чем в полных семьях. Однако указанный факт может быть обусловлен поведением обоих родителей. Отсутствие отца или дефицит общения с ним действительно может стать причиной нарушения процесса формирования идентичности и служить доказательством невосполнимой роли отца. В то же время можно предположить, что не только отсутствие отца, но и поведение матери, дисгармоничность ее отношений с сыном стали причиной нарушения развития идентичности. Характер детско-родительских отношений по-разному влияет на развитие идентичности подростка в зависимости от гендерной принадлежности. Девушки обнаружили большую сензитивность к воспитательным воздействиям родителей и готовность к следованию семейным ценностям и нормам, чем юноши, предпочитающие свой собственный выбор.

Роль семьи в детерминации формирования личностной идентичности сложна и неоднозначна. Влияние на формирование идентичности подростка оказывают как близость и сплоченность семьи, так и сепарация от родителей. Отец и мать играют свою специфическую роль в формировании идентичности ребенка. Для формирования идентичности юношей особую значимость приобретает взаимодействие «отец — сын», в то время как для девушек важны все взаимодействия. При высоких статусах идентичности — достигнутой идентичности и моратория — отношения подростков с родителями характеризуются тем, что эмоциональное взаимодействие с матерью обеспечивает близость и потребность в аффилнации и заботе, а отношения с отцом открывают возможности обретения автономии и самостоятельности, развития индивидуальности^[15].

Итак, результаты исследований обнаруживают связь между статусом идентичности, характером детско-родительских отношений и особенностями функционирования семьи. Однако вопрос о том, является ли эта связь причинно-следственной, остается открытым.

В подростковом возрасте статусы диффузной и предрешенной идентичности превалируют. Подросток еще не делает выбор, а лишь подражает моделям поведения родителей или других авторитетных и значимых лиц. Предрешенная идентичность — некритичное усвоение подростком семейных традиций и взглядов на профессию, политику, идеологию, принятие подростком ожиданий и требований родителей в отношении его будущего. Отношение родителей к профессии, политике, религии, семье определяет, каким будет статус идентичности подростка в этой области. Например, при высокой значимости для родителей профессиональных успехов и карьеры наиболее вероятным статусом подростка в профессиональной области будет статус предрешенной идентичности. Если родители равнодушны к политике или, более того, отвергают ее как пустое или аморальное занятие, статус подростка в сфере политики вряд ли поднимется выше диффузной идентичности. Диффузия и неопределенность политического выбора подростка будет отражать неприязнь и отвержение родителями этой сферы.

Родительская позиция и стиль семейного воспитания оказывают значительное влияние на развитие идентичности. Авторитарно-директивный тип воспитания и навязывание родителями подростку своих ожиданий и образцов поведения с наибольшей вероятностью приведет к формированию предрешенной идентичности. Однако если директивный стиль поведения родителя вызовет сопротивление и протест подростка, то наиболее вероятным станет статус диффузии идентичности. Такие дисгармоничные типы воспитания, как гипопротекция, потворствование, отвержение и жестокое обращение, также приводят к формированию диффузной идентичности.

Влияние демократического стиля воспитания на формирование идентичности представляется не столь однозначным. Поскольку родители, придерживающиеся демократического стиля, не предъявляют подросткам жестких требований в отношении определения своего места в жизни, избегают навязывания им стандартов и правил, формирование идентичности может запаздывать. Альтернативным вариантом формирования идентичности при демократическом воспитании может стать раннее формирование предрешенной идентичности и «замораживание» этого статуса.

При однородности социального окружения вероятность формирования предрешенной идентичности возрастает. Общность социальных ценностей, целей, норм и образцов круга референтного общения подростка — семьи, сверстников, одноклассников, друзей — предопределяет выбор. Напротив, разнородность социальной среды и разнообразие альтернатив выбора ценностей и ролей располагают подростков к отказу от некритичного принятия родительских целей и ожиданий в отношении их будущего и развертыванию поиска. Проблема выбора становится актуальной, что создает условия для формирования статусов моратория и достигнутой идентичности. В условиях современного российского общества, внешней пестроты и разнообразия предлагаемых альтернатив жизненного выбора, за которым нередко кроется невозможность реального выбора, увеличивается риск диффузии идентичности.

Развитие идентичности личности предполагает разрешение кризиса идентичности, причины которого связаны с исходным статусом идентичности — предрешения или диффузии.

Для подростков с исходным статусом предрешения такими причинами являются:

— степень принятия референтными для подростка группами (родителями, друзьями, сверстниками и др.) его выборов в области профессии, идеологии, межличностных отношений. В случае такого принятия вероятность наступления кризиса уменьшается;

совпадение ожиданий подростка и новых знаний и опыта в сфере осуществленных выборов. Разрыв или значительное расхождение вызывают кризис идентичности. Например, подросток, сделавший выбор в профессиональной сфере, получает новую информацию об избранной профессии, противоречащую его прежним представлениям и интересам. Это приводит к утрате привлекательности профессии, вновь ставит задачу самоопределения, вызывает кризис;

• — разрыв между требованиями к личностным и интеллектуальным качествам подростка в соответствии с выбором и реальным уровнем развития требуемых качеств. Осознание такого разрыва приводит подростка к поиску новых возможностей и образцов для идентификации и активному исследованию этих альтернатив;
• — открытие новых привлекательных альтернатив и возможностей в значимых для подростка сферах профессионального и идеологического самоопределения, приводящее к пересмотру прежних решений и вступлению в кризис идентичности. Общество разнообразия побуждает к новому поиску и делает кризис переопределения неизбежным. Предопределенность профессиональной судьбы личности и жесткая предписанность социальных норм и правил, характерная, например, для эпохи Средневековья, исключала кризис идентичности, равно как и сам вопрос о жизненном выборе и самоопределении личности. Современное, постиндустриальное, динамично развивающееся общество с неизбежностью задает необходимость все нового и нового возвращения личности к самоопределению и осуществлению новых жизненных выборов, к модели развития, где периоды стабильного развития закономерно чередуются с кризисами идентичности;
• — поведение авторитетных и значимых сверстников, наставников. Направленность поведения сверстника, находящегося в статусе моратория, на поиск и исследование новых выборов, становится образцом для подражания и стимулирует нарастание кризиса идентичности;
• -особенности детско-родительских отношений в подростковом возрасте являются важным фактором, стимулирующим либо наступление кризиса, либо его отсрочку. Поощрение родителями автономии, самостоятельности, ответственности, постановки целей способствует наступлению кризиса. Удовлетворенность подростком отношениями с родителями также определяет вероятность кризиса идентичности. Протест, бунт, сопротивление родительской власти и низвержение родительского авторитета становятся основанием для пересмотра принятой прежде подростком предрешенной идентичности.

Для подростков с исходным статусом диффузии вхождение в кризис идентичности обусловлено настоятельными требованиями со стороны общества, родителей, педагогов определить свои жизненные цели, ценности и планы на будущее, выработать стиль жизни. Но только в том случае, когда подросток сам увидит реальную возможность утвердить себя в мире, проложить дорогу к успеху и признанию — кризис состоится. Как и в случае предрешенной идентичности, наступление кризиса в подростковом возрасте связано с расширением границ опыта и знаний, подражанием сверстникам и особенностями детско-родительских отношений.

Вступление личности в кризис идентичности является необходимым моментом развития и отражает позитивное движение к интеграции и достижению целостности и единства личности. Однако далеко не всегда кризис идентичности получает успешное разрешение. Можно выделить три основных условия успешности его разрешения:

• 1) ориентация подростка на модели благополучного разрешения кризиса идентичности, прежде всего в семье;
• 2) доброжелательное отношение значимого социального окружения подростка к его поискам и ролевому экспериментированию, признание права подростка на отсрочку от окончательного принятия социальной роли, инициирование и поощрение поисково-исследовательской активности подростка, готовность принять сделанный им выбор без критики, осуждения и скепсиса;
• 3) степень зрелости и гармоничности личности как результат предшествующего онтогенетического развития. Базовое доверие к миру обеспечивает уверенность личности в возможности успешного разрешения кризиса. Автономия заставляет личность самостоятельно делать выбор, а не следовать указаниям и советам авторитетных лиц или фигур, облеченных властью. Инициатива расширяет границы активности и экспериментирования в пространстве возможных выборов, а трудолюбие и компетентность позволяют найти средства и пути реализации самоопределения (Э. Эриксон).

• [1] Эриксон Э. Детство и общество; Его же. Идентичность: юность и кризис
• [2] Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис
• [3] Waterman A. S. Identity development from adolescence to adulthood: An extension of theory and a review of research // Developmental Psychology. 1982. Vol. 18. P. 342—358
• [4] Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис
• [5] Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис
• [6] Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис
• [7] Marcia J. Е. Identity in adolescence // Handbook of adolescent psychology / Edited by J. Andelson. N. Y.: Wiley.'1980. P. 159−187
• [8] Карабанова О. А. Возрастная психология. Конспект лекций
• [9] Grotevant H. D., Thorbecke W. L Sex differences in styles of occupational identity formation in late adolescence// Developmental Psychology. 1982. Vol. 18. № 3. P. 396−405
• [10] Waterman A. S. Identity development from adolescence to adulthood: An extension of theory and a review of research // Developmental Psychology. 1982. Vol. 18. P. 342—358
• [11] Matteson D. R. Exploration and commitment: Sex differences and methodological problems in the use of identity status categories //Journal of Youth and Adolescence. 1977. Vol. 6. P. 353— 374
• [12] Waterman А. S. Identity development from adolescence to adulthood: An extension of theory and a review of research. P. 342—358
• [13] Rodriguez-Tome Н. Le moi et l’autre dans la conscience de l’adolescent. Neuchâtel: Delachaux et Niestle, 1972
• [14] Waterman A. S. Identity development from adolescence to adulthood: An extension of theory and a review of research. P. 342—358; Matteson D. R. Exploration and commitment: Sex differences and methodological problems in the use of identity status categories. P. 353—374; Marcia J. E. Identity in adolescence. P. 159—187
• [15] Grotevant Н. D. Соорег С. R. Patterns of interaction in family relationships and the development of identity exploration in adolescence // Child Development. 1985. Vol. 56. P. 415—428