Политико-правовое учение Т. Гоббса

Томас Гоббс (1588−1679) — английский политический мыслитель, философ-материалист, теоретик «сильного» государства.

Мыслитель родился 5 апреля 1588 г. в Малмсбери — небольшом городке на юге Англии. Мать — крестьянка, отец — приходской священник. Т. Гоббс был воспитан дядей, обладавшим значительным состоянием и стремившимся дать своему племяннику достойное образование. В четыре года Гоббс пошел в школу, в 14 лет свободно владел греческим и латынью. Был отдан в Модлин-Холл, один из колледжей Оксфордского университета, где к 20 годам получил степень бакалавра искусств. После окончания колледжа он получил место воспитателя в семье Уильяма Кавендиша, графа Девонширского. Знакомство с этим влиятельным семейством в целом и определило дальнейшую судьбу Т. Гоббса. Хороший заработок позволил ему продолжить академические занятия, более того, он имел возможность познакомиться с влиятельными людьми, в его распоряжении находилась первоклассная библиотека, а кроме того, сопровождая в путешествиях молодого Кавендиша, он смог посетить Францию и Италию, что послужило сильнейшим стимулом его дальнейших занятий.

Гоббс жил в один из самых значительных периодов английской истории. Он учился в школе, когда заканчивалось царствование Елизаветы I, был выпускником университета, наставником и знатоком древних языков в эпоху Якова I, изучал философию в правление Карла I, был знаменит и находился под подозрением при Кромвеле и, наконец, вошел в моду как историк и поэт в эпоху Реставрации. Гоббс сохранил до конца своих дней ясность ума и неиссякаемость творческой энергии. В возрасте 84 лет философ написал автобиографию в стихотворной форме на латинском языке, а два года спустя сделал переводы «Илиады» (1675) и затем «Одиссеи» (1676) Гомера. Умер Гоббс 4 декабря 1679 г. в Хардвик-Холле (графство Дербишир). Надпись на его надгробном камне гласила, что он был человеком справедливым и хорошо известным своей ученостью на родине и за рубежом. Хотя вокруг его взглядов велись бесконечные шумные споры, никто никогда не подвергал сомнению, что Гоббс был цельной личностью и обладал выдающимся интеллектом и замечательным остроумием.

Политико-правовые взгляды мыслителя изложены в трилогии «Основы философит (ч. 1 „О теле“ (1655), ч. 2 » О человеке" (1658), ч. 3 " О гражданине" (1642)) и трактате " Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и светского" (1651). Оба сочинения были внесены в Индекс запрещенных книг.

Т. Гоббс строил свое учение на изучении природы и страстей человека. Он полагал, что в «естественном состоянии рода человеческого» каждому индивиду присущи жадность, соперничество, недоверие и честолюбие. В этом догосударственном состоянии отсутствует частная собственность и точное разграничение «между моим и твоим», ибо каждый человек считает своим то, что он «может добыть, и лишь до тех пор, пока он в состоянии удержать это». В естественном состоянии по существу нет моральных принципов и установлений: «Понятия правильного и неправильного, справедливого и несправедливого не имеют здесь места. Там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет справедливости»^[1]. Это состояние Гоббс характеризует древнеримским афоризмом «horno homini lupus est» («человек человеку — волк») и как неизбежное следствие этого «bellum omnia contra omnes» («войны всех против всех»). Пагубность естественного состояния, где нет власти, держащей людей в страхе, грозит людям самоистреблением, вследствие этого возникает жизненная необходимость естественное состояние сменить состоянием гражданским, то есть государственным. Только в государстве люди находятся в состоянии «homo homini deus est» («человек человеку — бог»),.

Гоббс проводит четкую грань между естественным правом и естественным законом: «Следует различать jus и lex — право и закон, хотя тот, кто пишет на эту тему, обычно смешивает эти понятия, ибо право состоит в свободе делать или не делать, между тем как закон определяет и обязывает к тому или другому члену этой альтернативы, следовательно, закон и право различаются между собой, так же как обязательство и свобода, которые несовместимы в отношении одной и той же вещи»^[2]. Другими словами, естественное право — это царство свободы, а естественный закон — это обязательства, накладываемые на каждого разумом каждого. По естественному праву все люди равны и свободны, каждый обладает правом на все и каждый является судьей своих поступков. «Но такого рода всеобщее право на все оказалось совершенно бесполезным для людей. Ибо результат этого права по существу тот же самый, как если бы не было вообще никакого права. Ведь всякий о любой вещи мог сказать: это мое, он не мог, тем не менее, пользоваться ею из-за того, что ближний с равным правом и равной силой претендовал на нее же»^[3]. Инстинкт самосохранения и разум человека формулирует естественные законы как более надежное средство для обеспечения безопасности. Однако «законы природы всегда обязывают совесть, но они эффективны только там, где они надежно гарантированы»^[4]. Согласно Гоббсу, гарантом мира и реализации естественных законов является государственная власть, держащая людей в страхе и направляющая их действия к общему благу.

На основе взаимной договоренности индивиды добровольно отказываются от большинства своих естественных прав и свобод и предоставляют верховную власть над собой государству. Общественный договор, по мнению Гоббса, приводит к одновременному возникновению гражданского общества и государства, которые он отождествляет.

В государственно-организованном обществе естественные (моральные) законы санкционируются и конкретизируются. Естественные законы запрещают людям всяческую несправедливость: кражи, убийства, прелюбодеяния и т. д., «но что именно для гражданина должно считаться кражей, убийством, прелюбодеянием, наконец, вообще несправедливостью (противоправным деянием), определяется не естественным, а гражданским законом»^[5]. Согласно Т. Гоббсу естественный (моральный) и гражданский (позитивный) закон совпадают по своему содержанию и цели: «Гражданский и естественный законы не различные виды, а различные части закона, из которых одна (писаная часть) называется гражданским, другая (неписаная) — естественным. Впрочем, естественное право, т. е. естественная свобода человека, может быть урезано и ограничено гражданским законом; более того, такое ограничение является естественной целью издания законов, так как иначе не может быть никакого мира»^[6]. Следуя этой логике очевидно, что необходимость существования в государстве естественного закона параллельно с гражданским законом теряет смысл. Таким образом, все право Гоббс сводит к установлениям суверена: «Правовая сила закона состоит только в том, что он является приказанием суверена»^[7].

После заключения общественного договора индивиды уже не вправе востребовать обратно у государства переданные ему естественные права. Власть суверена (носителя верховной власти) абсолютна: ему принадлежат право издания законов, контроль за их соблюдением, установление налогов, назначение чиновников и судей; даже мысли подданных подчинены суверену — правитель государства определяет, какая религия истинна, а какая — нет. «Обязанности суверена (будь то монарх или собрание) определяются той целью, ради которой он был облечен верховной властью, а именно целью обеспечения безопасности народа, к чему он обязывается естественным законом и за что он отвечает перед Богом, творцом этого закона, и ни перед кем другим»^[8]. При этом под обеспечением безопасности, Гоббс подразумевает не только безопасность жизни, но и безопасность собственности, приобретенной законным путем. Суверен обязан дать действенные законы, «которые отдельные лица могли бы применять к обстоятельствам своей жизни»^[9]; обеспечить народу достойное просвещение и образование.

Граждане должны беспрекословно подчиняться всем повелениям государственной власти; в противном случае, раздираемые противоречивыми притязаниями, они всегда будут находиться под угрозой анархии, присущей бездоговорному естественному состоянию. По Гоббсу, суверен (одно лицо или собрание) никаким договором не связан с народом и в принципе никакой ответственности перед ним не несет. Свобода суверена носит надзаконный характер. Более того, «все, что бы верховный представитель ни сделал по отношению к подданному и под каким бы то ни было предлогом, не может считаться несправедливостью или беззаконием в собственном смысле, так как каждый подданный является виновником каждого акта, совершаемого сувереном. Суверен, таким образом, имеет право на все с тем лишь ограничением, что, являясь сам подданным Бога, он обязан в силу этого соблюдать естественные законы»^[10]. Неповиновение верховной власти суверена Гоббс считал правомерным лишь в том случае, если повеления суверена противоречат высшему закону природы — закону самосохранения, в соответствии с которым каждый человек имеет право защитить свою жизнь любыми законными и незаконными средствами.

Такое правопонимание, исходящее из этатистской концепции (бесконтрольная свобода государства, суверена, гражданской власти вообще), делает Гоббса родоначальником буржуазного юридического позитивизма^[11].

Гоббс выдвигал противоречивый тезис о возможности и необходимости сочетания неограниченной власти суверена со свободой подданных. Свобода понимается мыслителем как право делать все то, что не запрещено законом: «Там, где суверен не предписал никаких правил, подданный свободен делать или не делать согласно своему собственному усмотрению»^[12]. Таким образом, все, что не запрещено и не предписано законом, предоставлено усмотрению подданных, например «свобода покупать и продавать и иным образом заключать договоры друг с другом, выбирать свое местопребывание, пищу, образ жизни, наставлять своих детей по своему усмотрению и т. д.»^[13].

Т. Гоббс признает правомерность существования различных форм правления, однако предпочтение отдает неограниченной монархии. Благо монарха у него тождественно благу государства:

" Богатство, могущество и слава монархов обусловлены богатством, силой и репутацией его подданных. Ибо никакой король не может быть ни богат, ни славен, ни находиться в безопасности, если его подданные бедны, презираемы или слишком слабы вследствие бедности или междоусобий, чтобы выдержать войну против своих врагов"^[14]. Гоббс выступал последовательным и решительным защитником монархического абсолютмизма. Сравнивая монархию с иными формами правления (аристократией и демократией), мыслитель пришел к выводу, что монархия в гораздо меньшей степени обладает недостатками, свойственными власти вообще. Он был убежден что монархизм — это само по себе лучшее состояние, выражающее идею государственного сплочения, основанного на силе. Т. Гоббс отдавал предпочтение не феодальной монархии, а монархии как форме наиболее соответствующей идее государственного абсолютизма.

Несмотря на защиту Т. Гоббсом в целом монархического строя, его теория государства была буржуазной. Всей своей системой мыслитель утверждает идеалы буржуазии — безопасность личности и собственности, возможность обогащения, правда «справедливое и умеренное» как неизбежные условия мирной жизни.

Государство Т. Гоббс называет великим Левиафаном^[15] — искусственным человеком, в котором верховная власть — это душа государства, судьи и чиновники — суставы, советники — память, законы — это разум и воля, они же искусственные цепи, прикрепленные одним концом к устам суверена, другим — к ушам подданных, награды и наказания — нервы государства, благосостояние граждан — сила государства, безопасность народа — основное занятие государства, гражданский мир — здоровье государства, смута — болезнь, гражданская война — это смерть государства. На фронтисписе первого издания «Левиафана» в 1651 г. изображен огромный, возвышающийся над землей человек в короне с мечом в руке, его тело состоит из множества человеческих фигур. «Государство выступает в этой ситуации как парадоксальная и искусственная креатура, составленная из граждан, объединенных одним только полномочием, переданным ими кому-то одному, полномочием репрезентировать их всех вместе: с этого момента граждане говорят устами своего представителя, он становится их глашатаем, их собственным лицом, их воплощением, ведь Левиафан составлен из них же самих, их расчетов, соглашений и споров»^[16].

Трактат «Левиафан» обычно считают сочинением на политическую тему, однако практически половина его объема посвящена обсуждению религиозных вопросов. Рассматривая религию как важный идеологический инструмент государственной власти, Гоббс отстаивал идею необходимости подчинения церкви государству. Церковная власть, считал он, является лишь властью поучать; вера не имеет отношения к принуждению и приказаниям, а священнослужители не имеют никакой власти наказывать людей за инакомыслие и неверие.

Теория Т. Гоббса о государстве и праве содержит ряд положений, которые до сих пор остаются источником оригинальных социальных идей и позволяют считать ее незаурядным явлением в истории политических и правовых учений.

• [1] Гоббс Т. Левиафан // Соч.: в 2 т. Т. 2. М., 1991. С. 97.
• [2] Гоббс Т. Левиафан. С. 98−99.
• [3] Там же. С. 291.
• [4] Там же. С. 122.
• [5] Гоббс Т. Левиафан. С. 343.
• [6] Там же. С. 207.
• [7] Там же. С. 212.
• [8] Там же. С. 260.
• [9] Там же. С. 261.
• [10] Гоббс Т. Левиафан. С. 165.
• [11] Нерсесянц В. С. Философия права. М.: Норма, 2000. С. 465.
• [12] Гоббс. Т. Левиафан. С. 171.
• [13] Там же. С. 165.
• [14] Гоббс Т. Левиафан. С. 146.
• [15] Левиафан — морское чудовище, упоминаемое в Ветхом Завете.
• [16] Исаев И. А. Топос и номос: пространства правопорядков. М.: Норма, 2007. С. 295.