Нормативистская теория права Г. Кельзена

Ганс Кельзен (1881−1973) — австрийский юрист, основатель теории правового нормативизма, или «чистого учения о праве»; профессор Венского, Кельнского и Женевского университетов; основоположник концепции конституционного суда и конституционного контроля, основатель и судья первого такого суда — Конституционного суда Австрии.

Многие годы Г. Кельзен принимал активное участие в политической жизни своей страны: разработал проект Конституции Австрийской республики 1920 г., юридически оформившей образование Австрийской республики. В 1921 — 1929 гг. — занимал должность судьи Конституционного суда Австрии. В 1930—1933 гг. — преподавал в Кельнском университете. В 1933 г., спасаясь от нацистского преследования, эмигрировал из Германии, после чего жил вначале в Швейцарии, а с 1940 г. обосновался в США. Там с 1942 г. и до конца жизни был профессором Калифорнийского университета.

Основными сто работами являются: " Проблема суверенитета и теория международного права" (1920); «Социологическое и юридическое понятия государства» (1922); " Чистое учение о праве" (1934, 2-е расширенное издание 1960); «Общество и природа» (1943); " Политическая теория большевизма" (1951); " Что такое справедливость?" (1957).

Г. Кельзен является родоначальником и крупнейшим представителем нормативизма — политического и правового учения, своими корнями восходящего к формальнодогматической юриспруденции XIX в.

Нормативизм сложился на основе методологии, выработанной в юридическом позитивизме, и представляет собой реакцию на распространение в западном правоведении того времени социологических, психологических и новейших этико-философских концепций. Основные идеи нормативизма отражены в «чистом учении о праве» .

Учение Г. Кельзена о праве названо «чистым» потому, что оно занимается одним только правом и «очищает» познаваемый предмет от всего, что не является правом в строгом смысле этого слова. Под названием «чистой» строилась теория позитивного права, которая в обеспечение своей чистоты отказалась от изучения всех элементов, чуждых позитивному праву. «Чистое учение о праве есть теория позитивного права: позитивного права вообще, а не какоголибо конкретного правопорядка». По Кельзену, к области правового понимания относится только то, что может быть обнаружено в содержании позитивных юридических норм.

Кроме того, Кельзен назвал свою теорию права «чистой» потому, что считал ее очищенной от всего неюридического — т. е. от влияния смежных наук (психологии, социологии, этики, политической теории), от идеологических оценок. «Будучи теорией, оно стремится лишь к одному: познать свой предмет. Оно пытается ответить на вопрос, что? есть право и как оно есть, но не на вопрос, как оно должно быть или создаваться. Оно есть право-ведение, но не политика права, — отмечал Г. Кельзен. — И если чистое учение о праве желает отграничить познание права от смежных дисциплин, то вовсе не потому, что оно не замечает или даже отрицает эту связь, но потому, что оно хочет избежать методологического синкретизма^[1], который затемняет сущность правоведения и смазывает границы, предназначенные ему природой его предмета»^[2].

По мысли Кельзена, право должно объясняться само из себя как из самостоятельной единицы, в отрыве от социального бытия. Это означает, что при таком подходе содержание правовой нормы, ее связь с действительностью, с материальными условиями жизни и интересами индивидов могут быть в известном смысле проигнорированы, т. е. оставлены вне поля зрения юридической науки.

" Чистая теория права" - это своего рода структурный анализ позитивного права, который занимается только догмой права, без учета психологических, экономических и других фактов, влияющих на ее содержание.

Право, по Кельзену, это нормативный порядок человеческого поведения, но не само поведение. Право — это система регулирующих человеческое поведение норм. Эти нормы подразумевают, что нечто должно быть и что человек должен действовать определенным образом. Признавая дуализм должного и сущего, Кельзен различает понятия «норма» и «акт воли». Следует иметь в виду, что «норма как специфический смысл акта, интенционально направленного на поведение других, — не то же самое, что акт воли, смысл которого она составляет. Ведь норма есть долженствование, а акт воли, смысл которого она (норма) составляет, есть сущее (бытие)». «Долженствование» нормы всегда имеет объективный смысл, а «проявляется это в том, что поведение, на которое акт интенционально направлен, воспринимается как должное не только с точки зрения того, кто осуществляет этот акт, но и с точки зрения третьего, незаинтересованного лица». Долженствование нормы не пропадает даже тогда, когда отсутствует воля или адресаты нормы ничего о ней не знают. Объективный смысл долженствования норме придается другой, «более высокой» нормой.

Ключевым понятием нормативистской теории является понятие основной нормы (Grundnorm). Основная норма не является актом воли, а се действительность не связана непосредственно с волей государства. Эта норма, выработанная человеческим сознанием, является не установленной, а постулируемой нормой. Пользуясь кантовской терминологией, Кельзен называет основную норму «трансцендентально-логическим постулатом». Основная норма — это норма долженствования, из которой следует действительность других норм. Из основной нормы, единой для всех остальных норм, выводится основание и содержание последних. «Так, например, нормы: „Не должно лгать“, „Не должно мошенничать“, „Не должно лжесвидетельствовать“, „Должно исполнять данное обещание“ — можно вывести из нормы, предписывающей правдивость. Из нормы, предписывающей любить ближнего, можно вывести следующие нормы: „Не должно причинять ближнему зло, в особенности убивать его“, „Не должно причинять ближнему моральный или физический вред“, „Если ближний попадет в беду, ему должно помочь“. Некоторые полагают, что норму, предписывающую правдивость, и норму, предписывающую любовь к ближнему, можно вывести из общей для них более высокой нормы: например, из нормы, предписывающей сохранять гармонию с мирозданием. Тогда на ней можно основать всеобъемлющий моральный порядок. Поскольку все нормы, принадлежащие к порядку этого типа, уже заключены в содержании постулируемой нормы, их можно вывести из нее при помощи логической операции перехода от общего к частному. Эта норма, постулируемая в качестве основной, обеспечивает как основание действительности (Geltungsrund), так и содержание действительности (Geltungsinha.lt) норм, которые выводятся из нее путем логической операции. Система норм, основание и содержание действительности которых выводятся из единой нормы, постулируемой в качестве основной, есть статическая нормативная система. Принцип, в соответствии с которым обосновывается действительность норм этой системы, есть статический принцип» .

Иногда основная норма может обеспечить только основание, но не содержание действительности основанных на ней норм. Г. Кельзен приводит следующий пример: «Отец приказывает ребенку идти в школу. На вопрос ребенка, почему он должен идти в школу, можно ответить: „Потому что так приказал отец, а ребенок должен выполнять приказания отца“. Если же далее ребенок спросит: „А почему я должен выполнять приказания отца?“, ему можно ответить, что Бог приказал слушаться родителей, а приказания Бога должно выполнять. Если же ребенок спросит, почему должно выполнять приказания Бога, т. е. поставит под вопрос действительность этой нормы, то в ответ можно лишь сказать, что эта норма не может ставиться под вопрос, т. е. что невозможно искать основание се действительности, что эту норму можно только постулировать. Но содержание нормы, послужившей в нашем примере исходным пунктом („Ребенок должен идти в школу“), невозможно вывести из этой основной нормы посредством логической операции». В данном случае основная норма ограничивается делегированием нормотворческой власти, т. е. установлением правила, в соответствии с которым должны создаваться нормы этой системы. Исходная норма действительна не в силу своего содержания, а в силу того, что она создана предусмотренным основной нормой способом (установлена актом воли отца). Основная норма в данном примере может обеспечить лишь основание, но не содержание действительности основанных на ней норм. «Такие нормы образуют динамическую нормативную систему. Принцип, в соответствии с которым обосновывается действительность норм этой системы, есть динамический принцип» .

С помощью основной нормы право достигает единства и образует ступенчатый иерархический порядок, в котором низшие формы вытекают из высших. В этой иерархии норм последующая норма выступает как «более высокая» норма, а вся система норм в целом восходит в конечном счете к основной норме. «Однако поиск основания действительности нормы не может продолжаться бесконечно. Будучи наивысшей нормой, она должна постулироваться, так как не может быть установлена властной инстанцией: ведь в противном случае компетенция этой инстанции должна была бы основываться на какой-то еще более высокой норме. Действительность наивысшей нормы не может выводиться из какой-то более высокой нормы, и уже больше не может возникать вопроса об основании ее действительности. Такая норма, постулируемая в качестве наивысшей, называется здесь основной нормой. Все нормы, действительность которых можно вывести из одной и той же основной нормы, образуют систему норм, нормативный порядок. Основная норма — это общий источник действительности всех норм, принадлежащих к одному порядку, их общее основание действительности» .

Основная норма — это исходный пункт процедуры создания позитивного права. Высшая ступень права — конституция — является производной от основной нормы, которая постулирует: «Должно вести себя так, как предписывает конституция». Далее в нисходящей ступени следуют законы и общие нормы, являющиеся производными от конституции. Низшую ступень образуют так называемые индивидуальные нормы, создаваемые судом и органами управления применительно к отдельным правовым ситуациям, они являются производными от норм высших ступеней.

Определяющим элементом права, позволяющим выделить право среди других социальных норм, является его принудительный характер. В трактовке соотношения права и власти, права и государства позитивистская традиция проступает наиболее отчетливо. «Включение в определение права элемента принуждения учитывает связь между правом и государством, которая существует в важнейшем для правопознания случае — в случае права современного государства. Ведь государство есть прежде всего принудительный порядок, причем централизованный принудительный порядок с ограниченной территориальной сферой действительности»^[3]. Приведенное определение государства свидетельствует об отождествлении Г. Кельзеном права и государства. Государство, с этой точки зрения, является лишь результатом действия норм права.

В «чистой» теории права Кельзен ставил задачу преодолеть дуализм права и государства, сравнивая ее с богословской задачей разрешения «теологического дуализма Бога и мира». «Как путь к подлинному познанию природы открывает пантеизм, отождествляющий Бога с миром (т.е. с природным порядком), — отмечал Кельзен, — точно также и отождествление государства с правом, признание того, что государство является правопорядком, есть предпосылка подлинного правопознания. Но если мы видим тождество государства и права, если мы понимаем, что право (позитивное право, которое не должно отождествляться со справедливость) и есть тот самый порядок принуждения, каким государство представляется правоведению, которое не вянет в антропоморфных метафорах, но сквозь завесу персонификаций пробивается к нормам, установленным человеческими актами, тогда просто невозможно оправдывать государство посредством права… Точно так же, как невозможно оправдывать право посредством права же… в смысле „правильного“ права, т. е. справедливости»^[4].

Г. Кельзен отрицает либеральную идею правового государства. «Попытки легитимировать государство как „правовое“ государство совершенно безуспешны, потому что, как уже говорилось, всякое государство есть правовое государство в том смысле, что оно представляет собой правопорядок. Стремление же выдать за правовое государство лишь то, которое отвечает требованиям демократии и правовой безопасности, есть предрассудок, основанный на теории естественного права»^[5].

Положительное значение нормативистского учения заключается в провозглашении идеи законности, в признании нормативного характера права.

Слабость этого учения проявляется в искусственном отрыве права от других явлений действительности и прежде всего от экономических условий жизни общества. Постигая государство, выраженное только в правовых нормах, государство как юридический институт, как научную конструкцию нормативизм условно замыкается в схеме своего предмета, в статике и неизбежно упускает динамику живых явлений.

• [1] Синкретизм (греч. synkretismos) — смешение.
• [2] Здесь и далее цит. но: Чистое учение о праве Ганса Кельзена: сб. пер. URL: ex-jure.ru/law/news.php?newsid=1146 (дата обращения: 20.02.2013)
• [3] Чистое учение о праве Ганса Кельзена. С. 112.
• [4] Чистое учение о праве Ганса Кельзена.: в 2 вып. Вып. 2. М., 1987- 1988. С. 153.
• [5] Чистое учение о праве Ганса Кельзена.