Международная договорная правоспособность

При формальном толковании Венской конвенции 1969 г. «каждое государство обладает правоспособностью заключать договоры», а Венская конвенция 1986 г., якобы, подтверждает правоспособность международных организаций заключать договоры, которая регулируется правилами этой организации.

Эта условность, фикция играет свою полезную роль, позволяя единообразно понимать то, кто является реальным субъектом международного права. Но в вопросе договорной правоспособности такая условность не годится, поскольку ни государство, ни международная организация как таковые не в состоянии «быть способными» инициировать, составлять и подписывать договор.

Это всегда делается исключительно от имени государства или международной организации. Это «их» договор (международный договор России, к примеру). Как и «договор правительства», «договор ведомства», которые в Российской Федерации также считаются международными договорами РФ. Но договорной правоспособностью, вытекающей из предоставленных им правомочий, подписывать договор от имени субъекта международного права всегда обладает конкретное должностное лицо.

Можно заметить, что договорная правоспособность не ограничивается подписанием договора. Но и на всех других стадиях, в том числе исполнения договора, исключительно лицо реализует указанную правоспособность, действуя от имени условной фикции, коей является государство, территориальное образование, организация, департамент, суд и т. п.

В этом фиктивном плане и следует понимать Венские конвенции 1969 и 1986 гг. и мнение Комиссии международного права ООН, которая под «иными субъектами» понимает такие образования, как, например, Ватикан, которые могут вступать и вступают в договорные отношения.

Здесь можно заметить двойственность ситуации: стороной договора является субъект международного права, от имени которого уполномочено подписать договор конкретное правоспособное лицо. Это не означает, что такое лицо обладает таким же объемом дееспособности, каким обладает сторона договора, от имени которой подписан договор.

Данная ситуация не рассматривается в праве межлународных договоров, важно, что она не оспаривается и отдана на откуп науке и практике (можно сказать — обычаю).

Отдельно, с учетом отмеченных выше фикций, ставится вопрос о международной договорной правоспособности субъектов федераций (также фикций в рассматриваемом плане), от имени которых заключает соглашения с иностранными государствами и международными организациями. Такая практика распространена, и если это не противоречит федеральному законодательству, ее следует, на наш взгляд, относить к международной договорной правоспособности sui generis.

В правовой доктрине начинают говорить о новом классе договоров, под влиянием которых функции правотворчества в заметной степени переходят («делегируются») к наиболее сильным многочисленным хозяйствующим субъектам. В результате, якобы, формируется новая модель мировой правовой системы, новое международное право.

Данная концепция требует внимания и, по крайней мере, должна быть принята к сведению, как и тот факт, что в сфере международных экономических отношений происходит перераспределение предметов ведения межу государствами и международными организациями в пользу последних.