Дифференциальный феноменологический анализ потенциала верификации

Подтверждением сказанному может служить дифференциальный феноменологический анализ индивидуального потенциала верификации у разных людей. Сравним, например, потенциал верификации двух сотрудников торговой компании А. с максимальным (10 степов) и Б. с минимальным (1 стен) значениями по шкале «Верификация» опросника «Феноменологический профиль личности» («ФПЛ»). В шкалу «Верификация» включено 27 утверждений; ответы сотрудников на данные утверждения представлены в табл. 3.2.

Сотрудница А. — женщина, 20 лет, образование незаконченное высшее, психогеометрическая фигура — «Круг». Напомним, что в известном психогеометрическом тесте Сьюзен Деллингер (в адаптации А. А. Алексеева и Л. А. Громовой) в качестве стимульного материала использованы следующие геометрические фигуры: квадрат, треугольник, прямоугольник, круг, зигзаг. В стандартной инструкции испытуемым предлагается посмотреть на изображенные пять фигур и выбрать из них ту фигуру, в отношении которой испытуемый может сказать: «Это „я“». Предлагается также при выборе фигур не заниматься никаким логическим анализом. Необходимо «просто почувствовать свою форму» .

Психологическая характеристика психогеометрической формі личности «Круг». Геометрически круг — это мифологический символ гармонии. Тот, кто уверенно выбирает круг в качестве своей основной формы, искренне заинтересован прежде всего в хороших межличностных отношениях. Высшая ценность для Круга — люди, их благополучие. Круг — самый доброжелательный из пяти форм. Он чаще всего служит тем «клеем», который скрепляет и рабочий коллектив, и семью, т. е. стабилизирует группу. Круги — самые лучшие коммуникаторы, прежде всего потому, что они лучшие слушатели. Они обладают высокой чувствительностью, развитой эмпатией — способностью сопереживать, сочувствовать, эмоционально отзываться на переживание другого человека. Круг ощущает чужую радость и чувствует чужую боль как свою собственную. Естественно, что люди тянутся к Кругам. Необходимо отметить, что Круги великолепно «читают» людей и в одну минуту способны распознать притворщика, обманщика. Круги «болеют» за свой коллектив (или, как теперь говорят, «команду») и высокопопулярны среди коллег по работе. Однако они, как правило, слабые менеджеры и руководители в сфере бизнеса. Во-первых, Круги в силу их направленности скорее на людей, чем на дело, иногда избегают занимать «твердую» позицию и принимать непопулярные решения, которые могут оказаться эффективными с деловой точки зрения. Для Круга нет ничего более тяжелого, чем вступать в межличностный конфликт. Примирение с другими — типичная «круговая» черта поведения. Во-вторых, Круги не отличаются решительностью. Если им приходится управлять, то они явно предпочитают демократический стиль руководства и стремятся обсудить практически любое решение с большинством и заручиться его поддержкой. Кроме этого, Круги слабы в «политических играх» и часто не могут подать себя и свою «команду» должным образом. Все это ведет к тому, что над Кругами часто берут верх более сильные личности, например, Треугольники, которым удается ими манипулировать. Однако в одном отношении Круги проявляют завидную твердость. Если дело касается вопросов морали или нарушения справедливости, Круг становится страстным защитником людей. Здесь Круги, когда хотят, могут быть весьма убедительными. Круг — это нелинейная форма, и те, кто уверенно идентифицирует себя с кругом, скорее относятся к «правополушарным» мыслителям. Можно сказать, что Круг — прирожденный психолог. Однако, чтобы стать во главе серьезного, крупного бизнеса, Кругу не хватает «левополушарных» организационных навыков своих «линейных братьев» — Треугольника и Квадрата.

Сотрудник Б. — мужчина, 28 лет, образование среднее техническое, психогеометрическая фигура — «Зигзаг».

Психологическая характеристика психогеометрической формы личности «Зигзаг». Эта фигура символизирует креативность, творчество, хотя бы потому, что она самая уникальная из пяти фигур и единственная разомкнутая фигура. Если вы твердо выбрали Зигзаг в качестве основной формы, то вы скорее всего истинный «правополушарный» мыслитель, инакомыслящий, поскольку линейные формы превосходят вас численностью. Наконец, среди Зигзагов чаще встречаются левши, чем среди остальных форм. Итак, как и Кругу, только в еще большей степени, Зигзагу свойственна образность, интуитивность, интегративность, мозаичность. Зигзаги обычно имеют развитое эстетическое чувство. Доминирующим стилем мышления Зигзага чаще всего является синтетический стиль. Лейтмотив этого стиля — «Что если?..» Что если взять эту идею и вот эту и объединить их вместе? Что мы будем иметь в результате? Комбинирование абсолютно различных, несходных идей и создание на этой основе чего-то нового, оригинального — вот что нравится Зигзагам. В отличие от Кругов Зигзаги вовсе не заинтересованы в консенсусе и добиваются синтеза не путем уступок, а наоборот, — заострением конфликта идеи и построением новой концепции, в которой этот конфликт получает свое разрешение, «снимается». Причем, используя свое природное остроумие, они могут быть весьма язвительными, «открывая глаза другим» на возможность нового решения. Зигзаги склонны видеть мир постоянно меняющимся. По этой причине нет ничего более скучного для них, чем никогда не изменяющиеся вещи, рутина, шаблон, правила и инструкции, статус-кво или люди, всегда соглашающиеся или делающие вид, что соглашаются. Зигзаги просто не могут продуктивно трудиться в хорошо структурированных ситуациях. Их раздражают четкие вертикальные и горизонтальные связи, строго фиксированные обязанности и постоянные способы работы. Им необходимо иметь большое разнообразие и высокий уровень стимуляции на рабочем месте. Они также хотят быть независимыми от других в своей работе. Тогда Зигзаг оживает и начинает выполнять свое основное назначение — генерировать новые идеи и методы работы. Зигзаги никогда не довольствуются способами, при помощи которых вещи делаются в данный момент или делались в прошлом. Ничто так не раздражает Зигзага, как сентенция Квадрата: «Мы всегда это делали так». Зигзаги устремлены в будущее и больше интересуются возможностью, чем действительностью. Зигзаги несдержанны, очень экспрессивны («режут правду в глаза»), что наряду с их эксцентричностью часто мешает им проводить свои идеи в жизнь. К тому же, они не сильны в проработке конкретных деталей (без чего материализация идеи невозможна) и не слишком настойчивы в доведении дела до конца (так как с утратой новизны теряется и интерес к идее).

Начнем с того, что из 27 утверждений шкалы «Верификация» сотрудница А. ответила «да» 24 раза, сотрудник Б. — 6 раз (табл. 3.2).

С чем согласились А. и Б. С тем, что признаки обмана как таковые существуют. Напомним, что также думают более 70% наших респондентов, хотя П. Экман и другие американские психологи настаивают — признаков обмана как таковых не существует.

В принципе можно согласиться с тем, что признаков обмана как таковых не существует. Однако, на наш взгляд, следует задуматься над тем, что в существовании признаков обмана как таковых уверены, предположительно, 2/3 россиян в целом, так как разброс мнений по данному вопросу в различных профессионально-возрастных группах составляет от 45 до 90%.

Но и здесь есть дополнительные нюансы. Например, в одной группе специалистов российской компании ответы на данное утверждение распределились следующим образом: уверены в существовании признаков обмана как таковых 45% специалистов, затруднились с ответом — 30%, отрицают существование признаков обмана как таковых 25%. Возможно, 30% сомневающихся по данному вопросу скорее всего в конкретной ситуации общения склонятся к мнению о существовании признаков обмана как таковых. Почему? Потому что сомневаются в очевидном, но мнению западных психологов, вопросе.

Так существуют естественные, эволюционно обусловленные признаки обмана или нет? Если нет, то почему в существовании признаков обмана как таковых уверены, предположительно, 2/3 россиян? И только ли они? Да, П. Экман утверждает, что " признаков обмана как, таковых не существует — нет ни одного жеста, выражения лица или непроизвольного сокращения мышц, которые единственно и сами по себе означали бы, что человек лжет". Но, видимо, эта проблема глубже и серьезнее.

Таблица 3.2

Сравнительная таблица данных по шкале «Верификация» респондентов А. и Б.

Утверждения шкалы «Верификация» .	Л.	Б.
Признаков обмана как таковых не существует.	Нет, существуют.	Нет, существуют.
Больше шансов выявить обман, если обманывающий не имеет большого опыта лжи.	Да.	Нет.
Больше шансов выявить обман, если обманывающий не прирожденный лжец.	Да.	Да.
Разоблачить можно только того, кто лжет и при этом знает, что лжет.	Да.	Да.

Продолжение табл. 3.2

Утверждения шкалы «Верификация» .	А.	В.
Никогда нельзя полагаться только на один признак обмана, их обязательно должно быть несколько.	Да.	Нет.
Выражения лица, длящиеся более 10 секунд, несомненно, являются фальшивыми.	Да.	Нет.
Подлинные чувства большей частью кратковременны, и их проявление длится не более нескольких секунд.	Да.	Нет.
Несвоевременность выражения лица по отношению к речи, интонациям и телодвижениям является верным признаком неискренности эмоций.	Да.	Нет.
Притворная улыбка исчезает, как правило, несвоевременно.	Да.	Трудно сказать.
Лицо дает многочисленные признаки обмана.	Да.	Нет.
Обычно лжецам прекрасно удается обмануть большую часть людей.	Да.	Пет.
Лишь очень немногие выявляют обман действительно безошибочно.	Да.	Нет.
Некоторые люди вообще не допускают просчетов, когда лгут.	Да.	Нет.
Отсутствие признаков обмана еще не есть доказательство правдивости.	Да.	Нет.
Некоторых людей считают лжецами за их причудливую манеру поведения и своеобразие речи.	Да.	Нет.
Люди часто обманываются при первом знакомстве.	Да.	Нет.
Когда другие объяснения недоступны, обман представляется самым удобным и простым из них.	Да.	Нет.
Эмоция является не признаком обмана, а лишь реакцией на подозрение в нем.	Да.	Нет.
При первой встрече человека легче заподозрить во лжи.	Нет.	Нет.
Признаком обмана можно считать только то поведение, которое выказывает страх или вину.	Нет.	Нет.
Поведение, выдающее гнев или страдание, а не страх или вину, должно истолковываться как признак честности.	Да.	Нет.
Даже при наличии исчерпывающей информации уличить лжеца удается далеко не всегда.	Да.	Да.

Окончание табл. 3.2

Утверждения шкалы «Верификация» .	А.	Б.
Иногда говорящие правду люди и не подозревают о том, насколько тщательно изучается каждое их слово, каждый жест и каждое выражение лица.	Да.	Трудно сказать.
Иногда правдивым людям кажется, что их подозревают, тогда как на самом деле ничего подобного нет.	Трудно сказать.	Да.
Лжецы не всегда знают, подозревает жертва об их обмане или нет.	Да.	Да.
Подозревая, что кто-нибудь лжет, надо притвориться, будто мы верим ему; тогда он становится наглым, лжет еще больше, и маска спадает.	Да.	Трудно сказать.
Невозможно предсказать, когда лжец станет совершать больше промахов: когда его жертва спокойна или когда она что-то подозревает.	Да.	Трудно сказать.

Далее, сотрудники А. и Б. согласны в том, что даже при наличии исчерпывающей информации уличить лжеца удается далеко не всегда. В этом также уверены 90% наших респондентов, что, по нашему мнению, повышает возможности шпиона и во многом объясняет масштабы распространения промышленного шпионажа во всем мире. Если же к этому добавить традиционно используемые в шпионаже подкуй, шантаж и другие известные способы проникновения в конкурирующую компанию, то прогноз вряд ли будет благоприятным. Мы имеем в виду прогноз дальнейшего разрастания промышленного шпионажа как способа обмана в конкурентной борьбе. Проблема заключается и в том, что в своем исследовании по ряду причин автор не разделял руководителей и подчиненных. Поэтому утверждение, что даже при наличии исчерпывающей информации уличить лжеца удается далеко не всегда, относится в определенной степени — 90% — ко всему персоналу, разделяющему данное мнение. Можно предположить, следовательно, что низкий потенциал верификации по критерию неспособности уличить лжеца (шпиона) даже при наличии исчерпывающей информации можно обнаружить у сотрудника компании любого уровня.

Сотрудники А. и Б. согласны также в том, что лжецы не всегда знают, подозревает жертва об их обмане или нет. А это уже создает проблемы шпиону, который сам может стать жертвой встречного обмана со стороны носителя коммерческой тайны. Напомним в связи с этим, что у сотрудницы А. максимальный потенциал верификации (10 стенов), у сотрудника Б. — минимальный (1 стен). Следовательно, у самого шпиона может сложиться ошибочная уверенность в том, что носителя коммерческой тайны типа сотрудника Б. легко одурачить, сэкономив при этом время, деньги и другие ресурсы.

Однозначно разошлись во мнении сотрудники Л. и Б. при ответах на 17 вопросов из 27 шкалы «Верификация», что определило различие в стеновых показателях «1» и «10», т. е. разницу в потенциалах верификации.

Промышленный шпион может столкнуться с непреодолимыми трудностями, попытавшись «взять в разработку» сотрудницу А. с высоким потенциалом верификации, потому что сотрудница А. точно знает, что:

• — никогда нельзя полагаться только на один признак обмана, их обязательно должно быть несколько;
• — выражения лица, длящиеся более 10 с, несомненно, являются фальшивыми;
• — подлинные чувства большей частью кратковременны, и их проявление длится не более нескольких секунд;
• — несвоевременность выражения лица по отношению к речи, интонациям и телодвижениям является верным признаком неискренности эмоций;
• — притворная улыбка исчезает, как правило, несвоевременно;
• — лицо дает многочисленные признаки обмана;
• — некоторые люди вообще не допускают просчетов, когда лгут;
• — отсутствие признаков обмана еще не есть доказательство правдивости;
• — эмоция является не признаком обмана, а лишь реакцией на подозрение в нем;
• — поведение, выдающее гнев или страдание, а не страх или вину, должно истолковываться как признак честности.

При этом сотрудница А. понимает, что обычно лжецам прекрасно удается обмануть большую часть людей и лишь очень немногие выявляют обман действительно безошибочно. Однако сама, как видно, весьма квалифицированно может распознать ложную информацию партнера по общению.

Все сказанное позволяет предположить повышенную недоверчивость сотрудницы Л. в общении с другими людьми, в том числе с потенциальным промышленным шпионом. Недоверчивость сотрудницы Л., переходящая в подозрительность, усиливается четким пониманием того, что когда другие объяснения недоступны, обман представляется самым удобным и простым из них. Эта уверенность в сочетании с вышеназванными признаками определяет стабильность недоверия сотрудницы Л. к партнерам по общению.

С этой точки зрения в общении с носителем коммерческой тайны типа сотрудницы А. промышленный шпион может оказаться в различных коммуникативных ситуациях, закономерности которых можно наглядно отобразить на моделях доверия/недоверия.