Эффективность социально-правового контроля преступности

Преступность после мировых войн и осознания возможности глобальных катастроф стала главной угрозой современности. Борьба с ней в последние годы была названа «третьей мировой войной». Политолог В. Третьяков полагает, что международные отношения во все времена, включая и нынешние, не многим отличаются по нормам поведения от отношений организованных преступных группировок. То же насилие, включая убийство, та же ставка на силу как на решающий аргумент в споре, тот же инстинкт нанесения упреждающего удара^[1].

В этих условиях преступность продолжает расти быстрее, чем численность населения, мгновенно заполняя неконтролируемые или слабо контролируемые правом ниши. Увеличивается ее общественная опасность и причиняемый ею вред. В настоящее время реформирование в любой сфере жизни и деятельности связано в России с преодолением криминала. На этом неблагоприятном фоне идет параллельный процесс отставания социально-правового контроля преступности от ее количественного и качественного состояния.

Представляется, что под эффективностью социально-правового контроля преступности следует понимать отношение фактически достигнутого результата в борьбе с преступностью к гой цели, которая ставилась при принятии законодательства криминального цикла^[2]. Это отношение можно выразить, например, в виде математической модели:

А = В/С,

где А — эффективность, В — достигнутый социальный результат, С — социально-криминологическая цель, для достижения которой была принята норма (закон) либо применен комплекс мер.

Таким образом, если А = 1 или чуть меньше единицы, то эффективность является вполне удовлетворительной.

Однако реализация этой элементарной модели в конкретном криминологическом или социально-правовом исследовании — дело трудное. В теории и практике социально-правовых и криминологических исследований широко используются вполне реальные показатели:

• — характеризующие изменение поведения осужденных после отбытия наказания;
• — характеризующие поведение осужденных в процессе отбывания наказания;
• — характеризующие эмпирическую оценку эффективности социально-правового контроля, даваемую гражданами, экспертами, общественными организациями, руководством системы уголовной юстиции и т. д.;
• — субъективной оценки деятельности системы уголовной юстиции самими осужденными;
• — динамики отдельных видов деяний за периоды, связанные с установлением, отменой или изменением уголовной ответственности;
• — уровня латентности преступлений.

Помощь в этом сложном деле могут оказать методы юридической статистики: опрос граждан, выборочное наблюдение, методы изучения взаимосвязей (парная и множественная корреляция), комплексный статистический анализ и др.

Общество нуждается в непрерывной криминологической экспертизе путем системного изучения реалий, их тенденций и закономерностей, которые складываются на основе действующего законодательства, в целях выявления научно обоснованной эффективности последнего.

Какова же реальная эффективность борьбы с отечественным криминалом на современном этапе? Данные уголовной статистики парадоксальны. В 1990;е гг., когда власть и криминал в России были тождественными понятиями и так называемые цивилизованные страны признавали ее одной из самых до предела криминальных, коррумпированных и мафиозных стран мира, у нас регистрировался самый низкий уровень преступности среди стран Северной Америки и Европы (2 тыс. против 6−12 тыс. преступлений на 100 тыс. населения). В условиях развала системы уголовной юстиции в России отмечалась самая высокая раскрываемость преступлений в мире (до 80−90% против 22% в США, 30−45% в Великобритании, Франции и Германии и 60% в Японии). Эти тенденции в последние годы существенно изменились в худшую сторону.

Число рассмотренных заявлений за 6 лет — с 2001 по 2006 г. — увеличилось в 3 раза (по данным МВД — в 6 раз), а число зарегистрированных преступлений — только на 20%. Учтенная преступность увеличивалась в разные годы на величину от 0,5 до 22,8%. И только в 2007—2008 гг. (2007;й — год выборов), когда была дана команда «работать на показатели», она сократилась на 7,1−10,4% (в том числе тяжкие и особо тяжкие преступления — на 10,6−11,5%, убийства — на 19,1−9,8%, изнасилования — на 20,7−11,8%, разбои — на 24,2−22,0%). Учитывая, что преступность — явление инерционное, скачущая динамика ее может быть лишь административно направленной. Такое большое сокращение традиционных деяний, естественно, не обошлось без статистического мошенничества.

Таким образом, о какой эффективности социально-правового контроля можно говорить, если реальная преступность составляет около 15 млн деяний (по данным других исследователей — 22−24 млн), регистрируется 2,5−3,5 млн преступлений, выявляется около 1,3−1,6 млн правонарушителей, а осуждается всего около 0,7- 1 млн человек, в том числе к лишению свободы — 300−360 тыс., т. е. 3−5% от общего числа лиц, совершивших преступления. Если учитывать коррупционные деяния, то этот процент еще ниже^[3].

Латентная преступность ежегодно приближалась к 70−80% и более от реальной (в европейских странах она составляет около 50%). Бо? льшая часть латентных деяний (в силу недоверия граждан к правоохранительной системе) — это незаявленные преступления, значительная (умышленно или по халатности) — незарегистрированные или невыявленные деяния и меньшая — недоказанные. Но в любом случае ежегодно около 7−8млн пострадавших от латентных преступлений добропорядочных граждан не получают никакой правовой помощи от государства. И это, к сожалению, не беспокоит ни государство, ни правозащитников.

В настоящее время мы имеем самый высокий уровень учтенной преступности среди европейских стран. Механизм роста раскрываемости известен: он коррелирует с выборочной регистрацией деяний. Система уголовной юстиции давно не справляется с валом преступности. Если бы она регистрировала, расследовала и рассматривала в суде хотя бы половину совершаемых деяний, то рухнула бы под грудой многих миллионов уголовных дел.

Важной составляющей эффективной борьбы с преступностью является реалистичность законодательной базы, на основе которой она осуществляется. Некоторые наши законы по ряду серьезных положений не согласуются с реалиями и традициями, не обеспечиваются организационно и экономически. Они создают тупиковую ситуацию, что существенно снижает эффективность применения законодательства и борьбы с преступностью в целом. Право, как и политика, — искусство возможного. Принятие законов вопреки реальным возможностям лишь дискредитирует их.

Итак, человеческое сообщество постоянно ищет пути реализации более эффективного социально-правового контроля преступности. Понятно, что в условиях неконтролируемого либерализма невозможны ни демократия, ни рыночная экономика, ни правовое государство. К сожалению, преступники, определяющие в настоящее время криминальную обстановку в стране, обычно признают только силу. Успешно бороться с ними сейчас можно только их же методами. Значит, должны быть созданы такие правовые и организационные условия, которые позволяли бы решать эту задачу в рамках жестких, но демократических процедур.

Эффективные меры борьбы с преступностью не могут быть выработаны на основе отвлеченных умозаключений, непродуманных и несистемных заимствований и политической демагогии. Их разработка возможна лишь на базе глубокого анализа экономических, политических, правовых и криминальных реалий при эволюционном развитии событий. В этом случае для криминологов, социологов уголовного права и процесса, других специалистов уголовно-правовых дисциплин открываются реальные возможности.

• [1] Российская газета. 2003. 20 мар.
• [2] Лунеев В. В. Об эффективности норм военно-уголовного законодательства // Вопросы теории военного законодательства и практики его применения. М., 1974. С. 199−215.
• [3] Данные социологических исследований свидетельствуют, что примерно каждому третьему жителю России (29%) приходилось давать взятки, сообщил на пресс-конференции в ИА «Интерфакс» президент фонда «Общественное мнение» А. Ослон. Среди тех, кто никогда не давал взяток, 44% допускают, что могут дать взятку должностному лицу. В материалах исследования отмечается, что «массовое участие в даче взяток (около 30 млн граждан России) означает, что коррупция — больше, чем проблема государства» (треть россиян признались, что давали взятки // dp.ru [электронный ресурс]. Режим доступа: dp.ru/Pages/ArticleDetail.aspx?ArticleID=flc92ddc-164d-4cef-bdfe-35d3359008cl).